Суд, суть, система

— Ты ошибаешься. Это Эс ещё может сказать... точнее, думал, что сможет, но голос подвёл, вместо уверенного громкого заявления из горла вырвался едва слышный писк. Ему даже становится стыдно за себя. Ладонью он чувствует кровь и даже не сразу различает, откуда именно она взялась. Влажная, тёмно-красная, с характерным запахом — в этом он и правда ничем не отличается от заключённых, не течёт в его жилах какая-то особая надзирательская кровь. Боль накрывает внезапно, и Эс наконец понимает, что кровит рассечённая каким-то острым предметом правая рука. Может, это ножницы, которые он иногда выдавал заключённым на их желание подстричься. Или осколок разбитого зеркала из душевой. Если очень захотеть, можно всё, и даже, как оказалось, наброситься на надзирателя. Вот и настал день, когда клыки укусили его самого. — Ты ошибаешься! — пытается крикнуть он вслед удаляющейся фигуре. Она слышит это и останавливается. Но не затем, чтобы выслушать его. — Я не ошибаюсь, — спокойно возражает она. Подхватывает биту, оставленную у стены и подходит ближе. Стоит, взирая на Эса сверху вниз. Оценивает. И вердикт её неутешителен. — Жаль, — коротко бросает. — Мы многого могли бы добиться вместе, работая вдвоём, наказать всех виновных, но ты... — Ты не можешь судить, — перебивает её Эс, принимая, возможно, не самое умное решение возражать человеку, который в этот самый момент держит в руках биту. — Здесь это моё право. И всегда было... заключённая номер десять, Котоко. Они оба считали истинным надзирателем себя, а второго — фальшивкой, и где именно правда, уже было неважно. Тюрьма слишком мала для двух надзирателей, самопровозглашённых или же настоящих. Но Эс точно знает, что надзирателем был, есть и будет он, а не кто-то другой, и Эс останется им даже после того, как эта бита опустится на его голову. От первого замаха Эс чудом успевает увернуться, резко дёрнувшись в сторону и слыша следом почти оглушительный для него звук удара о пол. Второй... Он даже не успевает подумать, хотел бы закрыть глаза, глядя в лицо смерти, или нет. Фуражка со следами крови — на голове заключённой номер десять... Впрочем, нет. Никакая не заключённая, а самая настоящая и единственная надзирательница. Заключённый номер одиннадцать был признан виновным и получил заслуженное наказание.