Принц и дракон - они, если честно...

В высокой темной башне, которая, как полагается, стоит посредине зловещих лесов, на зловещего вида поляне, где зловещего вида вороны зловеще каркали, сообщая друг другу зловещие новости, совершенно не зловеще страдал черный маг Сергио Матвиенус. Похмелье колотило своими маленькими кулачками в виски мага, скручивало узлы из его кишок и расшатывало землю под ногами. «Больше никогда не буду пить», — уже в который раз говорил себе маг, снова и снова спотыкаясь о железную кружку, неприкаянно катающуюся по полу. Он пытался найти свою зловещую мантию в куче барахла и разноцветных вещей, которые они вчера зачем-то на себя надевали то ли разыгрывая какие-то сценки, то ли чтобы кому-то набрать по волшебному зеркалу — точнее маг вспомнить не смог, а может и не надо. Сергио, а в миру Сережа Матвиенко 35 лет от роду, чертыхнулся, в очередной раз запинаясь за треклятую кружку. Та обиженно и мстительно звеня о каменный пол, откатилась в другой угол комнаты. Голова была не то, что чугунная, как его котел для зловещих магических зелий, а будто весила как вся его башня. Сережа проклинал самого себя, но аккуратно, потому что как темный маг он мог случайно сам себя проклясть так, что потом бы пришлось идти к какому-нибудь другому темному магу, чтобы его расколдовали. У него уже такое бывало. Но больше к Паоло Высокодуховному он не пойдет. Тот больно долго смеялся прежде чем избавить его от проклятья, из-за которого на голове вырос симпатичный яблоневый сад в миниатюре и больно бил в темечко миниатюрными яблочками, щекотно скатывающимися потом за шиворот. А уж мата Сергио вообще старался избегать. А то проснется с хуем во лбу — и что делать? Засмеют же… Наконец, мантия была обнаружена в углу — в неё почему-то был замотан какой-то кувшин. Он отбросил кувшин куда-то в сторону и натянул мантию. Затянул веревочкой куцый хвостик на затылке, привычным движением огладив выбритые виски и выдохнул. Так он чувствовал себя более привычно. Правда, от похмелья это никак не спасало. Он встал посреди хаоса комнаты, уперев руки в бока и мученически щурясь. И зачем он вообще проснулся? Раздался стук в дверь. Точнее грохот. Сережа поморщился. Точно. Его разбудил стук в дверь. — Слышь, я тут долго еще торчать буду?! Серы-ый! — раздался голос откуда-то снизу башни. И тут в голове у Матвиенко стали проявляться какими-то неясными вспышками картинки. Они вчера бухали по поводу приезда к нему старого друга — Арсения. Точнее, известного циркача и трубадура Сеньки Поповского — как его знала публика больших и малых городов и сел. Друг, оказавшись в его краях со своей бродячей труппой, решил заглянуть на огонек, и они, кажется, насвинячились. Серый хмурился и вспоминал детали, пока шел вниз по спиральной лестнице. Тяжелая голова теперь еще и кружилась. И зачем их вообще придумали? — Серый, ты там жив вообще?! Чего так долго? Матвиенко поморщился. Он узнавал этот голос. И не то, чтобы он не был рад друзьям, но он предпочел бы поспать еще денька три-четыре, пока похмелье не отпустит… Или пока не съесть какой-нибудь нажористый и жирненький супчик. Матвиенко сглотнул. Живот отозвался неприятным урчанием. Стук повторился. — Да иду, иду… Что ж тебе так неймется? Дверь с полагающимся ей зловещим скрипом отворилась. За дверью оказался никто иной как его старый друг по учебе в магической школе — белый маг Димитриус Позоппулус. Или просто Димка Позов. Дима цинично затушил цигарку о пятку и спрятал бычок в недрах белоснежной мантии. — Даров, Серый. Хреново выглядишь. Темный маг пожал протянутую руку, щурясь на солнце, чьи лучи все равно проникали через собственноручно и добросовестно насланную зловещую туманную завесу, потому что даже солнце должно светить в его болоте зловеще. Ничего не поделаешь: бытность темным магом накладывает некоторые обязательства. А вот Дима выглядел как обычно — в меру бодро, в меру выбрито, в кипельно белой мантии поверх безрукавки с рубахой и коричневых ладных брюк. — Белочки напели, что Арс к тебе приехал, — ухмыльнулся старый друг. Сережа запахнул поплотнее мантию, прикрывающую его веселенькие семейники с пошло улыбающимися бананчиками и видавшую виды футболку, которую он еще и запачкал чем-то жирным. — Какие нахрен белочки, Поз, — поморщился в ответ Сергио и пропустил друга внутрь. Они прошли в обеденную комнату, которая одновременно являлась и самой большой комнатой в основании башни. Димка присвистнул. — Вижу, вы отлично отметили. И пнул пустую бутылку. Та откатилась под крепкий дубовый стул к двум еще таким же. Сережа проводил тоскливым взглядом несанкционированное собрание стекла. Молоточки в висках все не утихали. — Ну так… чутка. Дима качнул головой и засунул руки в карманы, показательно громко вздохнул: — Такие вы друзья, конечно… Пидарасы!.. И ведь даже не позвали! Сережа насупился и ковырнул пальцем стол. Было даже немножечко, совсем чуточку стыдно. — Да мы позвали… Ну… — Ага, на сегодня, — Дима усмехнулся. — Ладно, где этот нарушитель спокойствия? Сережа пожал плечами: — Небось спит еще. Я его не видел. Дима усмехнулся: — Арс спит? Тот самый Арс, который с утра в любую погоду и в любом состоянии упиздошивает на пробежку? Или какой-то другой Арс к тебе приехал? Сережа почесал бороду. Что-то его беспокоило. И это было даже не похмелье. Какое-то смутное ощущение пиздеца. Легкое такое, как еле заметный зуд на болотах под звон комаров или легкий еще пока голод посреди пустыни. — Да нет, тот самый Арс. Вроде бы.