Во власти страсти: Третьего не дано

      Певец не помнил, как ехал в скорой помощи рядом с Гурченко и сыном, он находился в шоковом состоянии. Марика осмотрели, замазали ссадины и обработали разбитую губу. Физическое состояние ребенка оценивалось как положительное, ему просто необходим был отдых и сон, поэтому его отпустили домой. Но мальчик не беспокоился о себе, он не отходил от отца и ждал, когда им разрешат пройти к маме.        Марк рассказал отцу и милиции, как он оказался на заброшенном заводе и что там происходило с ним и Гурченко. Кобзон понимал, что ругать сына сейчас нет никакого смысла, ведь он сбежал из благих побуждений, а дальше уже все пошло не по плану.        Иосиф поднял на уши всю больницу, чтобы у Люси были лучшие врачи, и в палате актрисы быстро собрался консилиум. Врачи долго совещались, брали анализы и ввели женщине препарат, который помогает избавить организм от интоксикации. Оставалось надеяться, что сердце актрисы справится с нагрузкой, после укола такой большой дозы наркотиков.        Кобзон всё это время стоял у двери в палату, в которую его не пускали медсестры. Мужчина обнимал сына, видел, как мальчик переживает и измучен всей этой ситуацией, поэтому он позвонил Елене Александровне, и та приехала и забрала внука домой.        Когда все экстренные меры по спасению Гурченко были приняты, певцу разрешили увидеть жену. Иосиф медленно вошел в палату, Люся лежала под капельницей, но так и не приходила в сознание. Врач объяснил мужчине, что её организм борется с передозировкой, и они надеются, что в ближайшие часы актриса придет в себя. Но всё это время она будет находиться под присмотром, потому что есть риск, что ей станет хуже.        Слова врача доносились до певца словно в тумане, но когда его попросили выйти, он нахмурился и не хотел никого слушать, мужчина сел рядом с женой. Он ни на минуту не желал оставлять любимую одну, поэтому настоял на том, чтобы остаться в палате и самому следить за состоянием актрисы. Из уважения к певцу врач согласился, хотя это было против правил больницы.        Иосиф взял руку Гурченко в свою, ее ладошка была совершенно холодная. Он нежно погладил каждый пальчик и поднес их к своим губам.        Врач вышел, и певец остался один в палате с безмолвной любимой и пикающим аппаратом, провода от которого тянулись к груди актрисы. Мужчина долго всматривался в бледное лицо Гурченко, оно не выражало никаких чувств и эмоций, словно женщина просто уснула и её ничего не беспокоит. Кобзону показалось, что щечки жены зарумянились, и он даже немного привстал, но изменений в бледном цвете лица не было.        Через полчаса в палату зашла медсестра, проверила все показатели и вышла, Кобзон её даже не заметил, погруженный в свои мысли, он начал вести разговор с женой. И: - Люсенька... Я знаю, что ты меня слышишь. Моя хрупкая сильная девочка. Я так запутался... В какой-то момент мне наскучила рутина нашей жизни. Бесконечные съемки, гастроли... Я был словно птенец, который выпал из гнезда и не мог самостоятельно вернуться...        Иосиф вдохнул воздух и медленно его выдыхал, ему было тяжело признаваться в этом всем даже самому себе. И: - Твои нежные губы всегда возвращают меня домой. Я раскаялся миллион раз в своей слабости... Я испугался сам своих мыслей, когда увидел тебя там... Лежащую на земле. Ты понимаешь, что мне было легче мириться с мыслью о смерти Марка, чем с мыслью о твоей смерти, как бы страшно это ни звучало.        Кобзон отпустил руку жены и резко встал, подойдя к окну. Он всматривался в даль, как ветер склоняет кроны деревьев, видимо, снова собирался начаться дождь. И: - Ты не думай. Я люблю нашего сына. Но ты... Ты мне нужна. Ты просто часть моей жизни. Часть моей души. Я говорю сейчас ужасные слова. Я не признаюсь в них никогда и никому. Но, если ты умрешь...       Иосиф снова бросился к кровати жены, склонился над ней и приложил ладошки к щекам актрисы. И: - Нет. Нет! Ты будешь жить. Если хочешь, то не прощай меня. Не надо. Но мне нужно хотя бы просто знать, что ты где-то рядом... Что ты счастлива. И иногда... Пусть редко, но видеть тебя. Большего и не прошу.        Мужчина положил голову на грудь любимой, и скупая мужская слеза скатилась по его щеке.        Певец не заметил, как наступила ночь, медсестра каждые полчаса заходила в палату к актрисе, но Гурченко так и не приходила в сознание. Врач предложил Кобзону поехать домой и вернуться утром, но певец наотрез отказался.       Певец позвонил Елене Александровне, узнал, как себя чувствует Марик, и сообщил о состоянии Люси.        Иосиф расхаживал по палате из угла в угол, ему принесли в палату мягкое кресло и плед, чтобы он мог хотя бы вздремнуть, но сон никак не шёл. Иногда он останавливался и смотрел на бледное лицо жены. Мужчина со вздохом сел рядом с актрисой и взял ее руку, прижался к ней лбом и закрыл глаза.       Мужчина был погружен в свои мысли и постепенно сидя засыпал. Через какое-то время он почувствовал, что Люся пошевелила пальцами, и тут же поднял голову, всматриваясь в ее лицо. Актриса тяжело вздохнула. Как давно она очнулась и вот так пристально смотрела на певца, мужчина не знал. Кобзон с волнением склонился над женой и погладил ее по щеке. Л: - Йося...        Тихо прошептала Гурченко, и её лицо просветлело, словно она наконец во всей больничной атмосфере и приглушенном свете узнала родного человека. И: - Люсенька, слава Богу... Очнулась, моя родная.       У Кобзона на глазах проступили слезы, и он положил голову жене на грудь, обнимая её. Люся погладила мужа по волосам и улыбнулась, хоть чувствовала себя она очень плохо, болела голова и жгло в груди. На актрису нахлынули словно волны паники, и ей стало страшно, что Иосиф сейчас уйдет, и она останется одна. Женщина даже не могла понять, что она в больнице, а не на заброшенном заводе. Л: - Котик, пожалуйста, не оставляй меня. Мой любимый... Мой хороший... Не уходи.       Лицо актрисы переменилось, и она готова была заплакать, умоляя мужа. Кобзон зацеловал актрису в щечки. И: - Я здесь, солнышко. Я никуда не уйду, успокойся. Даже если прогонять будешь - я не уйду.        Мужчина был взволнован, немного приподнял любимую и прижал к своей груди. Сердце Люси билось очень сильно и часто, певец отчетливо чувствовал каждый его удар. Л: - Я очень люблю тебя. Очень...        Прошептала Гурченко, у нее не было сил обнять мужа, она медленно выдохнула и обмякла в его объятиях, снова потеряв сознание. И: - И я люблю тебя.        Певец обеспокоенно смотрел на монитор и следил за пульсом и сердцебиением жены, показатели приходили в норму. Он еще какое-то время так и сидел, прижимая Люсю к груди, потом осторожно уложил её обратно.        Кобзон немного успокоился, когда зашел доктор и объяснил ему, что такое кратковременное возвращение сознания - это положительный знак, что возможны галлюцинации, рвота, жар и частые обмороки, пока наркотик будет выходить из организма. Иосифу снова посоветовали поехать домой, но тот сказал, что готов ко всему и будет рядом с женой.        Ближе к полуночи Иосиф уснул в кресле, его разбудила повышающаяся частота пикания аппарата, который был подключен к Гурченко. Мужчина подошел к актрисе, она часто дышала и открыла глаза. Певец улыбнулся тому, что Люся снова пришла в себя и, склонившись, нежно провел пальцами по её щеке. И: - Люсенька, как ты себя чувствуешь? Мне позвать врача?       Гурченко отодвинула руку мужа от себя в сторону и залепила ему звонкую пощечину. Кобзон удивленно выпрямился, приложив ладонь к месту удара. И: - За что, рыбка?        Актриса долго безразлично смотрела на мужа, потом рассмеялась. Л: - Ты предатель, котик... Предатель.        Люся перестала смеяться, только когда у неё заболело в груди и перед глазами все поплыло. Она отвернула голову от Кобзона, и её рука медленно повисла в воздухе, свисая с кровати. Сознание актрисы снова отключилось.        Кобзон, который надеялся, что Люся его простила, теперь уже был не уверен в этом. Мужчина тяжело вздохнул, склонился и поцеловал жену в лоб. Певец снова сел в кресло, постепенно мужчина снова задремал. Л: - Папусик, мне так плохо без тебя.        Певец проснулся от тихого голоса жены и открыл глаза. Первые лучи солнца, пробиваясь через листья деревьев, уже светили в окно палаты. Люся смотрела в пустоту и немного подняла руку, словно касалась кого-то в воздухе. Иосиф недвижимо сидел в кресле и тревожно наблюдал за женой. Мужчина тяжело сглотнул, Люся была в сознании, но обращалась к отцу, Иосиф был уверен, что жена идет на поправку, но сейчас ее состояние говорило об обратном.        Гурченко немного улыбнулась уголком губ и кивнула, словно разговаривая с кем-то невидимым. Л: - Как пора? Не уходи, пожалуйста... Папа. Папочка!        Актриса встрепенулась и приподнялась на локте. Кобзон встревоженно наклонился вперед и посмотрел на дверь, проследив за взглядом жены. Женщина заплакала и задрожала, потянувшись рукой к двери. Л: - Папа! Я с тобой! Подожди!        Люся попыталась встать с кровати, отбросив одеяло, и спустила ноги вниз. Через мгновение она снова потеряла сознание. Кобзон поймал её на лету, иначе актриса свалилась бы с кровати на пол. И: - Не пугай меня так, солнышко...        Прошептал Кобзон и уложил жену обратно на кровать, по его спине пробежали мурашки. Мужчина с опаской оглянулся, дверь в палату медленно открылась.