***
– Здравствуйте, что с Тодороки! – ребята очередной раз за день вламываются в мед кабинет. Аямэ спокойно спала на кровати и никого не трогала. Всё её тело подверглось обработке большого количества ран, так что где-то были видны бинты, а где-то наклеены пластыри, но так выглядела она вполне здоровой. – Боже, дети, вы мне так скоро двери снесёте! – старушка испугалась, но виду не подала. – Извините пожалуйста, так что с Тодороки? Шото тоже был среди прибывших, поскольку волновался за свою сестру больше остальных. Он не знал, что с силой пламени можно сделать и такое. – Всё с ней хорошо. Она истратила всю свою энергию, поэтому она и отключилась. Я постепенно буду применять исцеление, когда энергия будет по чуть чуть восстанавливаться, а сейчас у неё просто нет энергии на регенерацию. – А как же церемония награждения? – спросил у неё Мидория, пока ребята чувствовали облегчение от того, что все закончилось достаточно хорошо и без серьезных травм. – Значит сегодняшняя церемония будет слегка необычной... Все ребята собрались на арене, поражаясь тому, насколько всё может быть хуже, чем они себе предполагали. Они были уверены, что эти соревнования и церемонию награждения люди запомнят на долго. Ведь только у них на обозрение мог быть выставлен чел, примотанный к столбу, с закованными в какие-то специальные наручники руками и какой-то маской закрывающей его рот, а так же девушка в отключке, сидящая в инвалидной коляске на месте чуть ниже первого. И только одни Шото стоял нормально с непониманием глядя на двух других победителей. – У нас будет самая незабываемая церемония награждения за всю историю UA, – нервно смеялись ученики первого А, радуясь тому, что Иида этого не видит. – Итак настало время вручения медалей. И в этом году выдавать медали будет никто другой как... – Как я! – с крыши арены на поле спрыгивает сам Всемогущий при параде – в своём геройском облике, с медалями в руках. И только он хотел представиться, как его перебила ведущая сегодняшнего цирка, Полночь: – Наш герой Всесильный! Всемогущий обернулся и посмотрел на неё немного не готовый к тому, что его будут перебивать, а та просто извинилась, поскольку слишком вошла во вкус. С приветствиями Всемогущего было покончено, а потому тот занялся своими учениками. – Поздравляю, Тодороки, мой мальчик! У тебя наверняка были причины подавлять свою левую сторону в сегодняшнем фестивале, – говорил Всемогущий, надевая медаль на шею склонившего свою голову парня. И вот когда уже Шото выпрямился и почувствовал тяжесть бронзы на своей груди, заговорил с героем сам: – Битва с Мидорией сбила меня с толку. И теперь я не знаю, что должен делать... – в его голове крутились мысли о сестре, о её пламени, о словах Мидории, что огонь не сила Старателя и многое другое в чём он очень ошибался. И осознание этих самых ошибок и того, кто на них указал, вынудили его сказать следующее: – Мне кажется я понимаю, почему вы обратили на него внимание... Это было всё, что теперь он хотел сказать своему кумиру до которого все это время пытался дотянуться с мыслью о том, что способен будет это сделать лишь в пол своей силы. А сестра доказала ему обратное, показав истинное предназначение пламени в их руках и то, каким сильным оружием оно может стать, если правильно его использовать и контролировать. Всемогущий напоследок подарил ему свои объятия в качестве дополнительной награды за вложенные в борьбу труды. Он не думал, что Тодороки скажет ему не что подобное и уже собирался поговорить об этом с Мидорией. Только вот... Мужчина почувствовал, что с плеч этого парня, что-то резко упало и это была не медаль, которую тот принял с достоинством подставив свою шею и это не были руки Всемогущего, которые тот отверг. Это было нечто намного большее, что всё это время мешало ему сдвинуться с мертвой точки. Что-то, что ему уже самому надоело, но избавиться от этого он так просто не мог. А теперь расслабился, после потери этого, и почувствовал облегчение. Дальше всемогущий подошёл к следующей Тодороки, занявшей второе место. Та сидела в инвалидном кресле привязанная к нему, поскольку находилась в бессознательном состоянии, а потому и расслабленное тело тянулось вперёд и вниз. Так что девушка сидела на нём склонив голову вперёд, от чего волосы полностью закрывали её от внешнего мира. – Я понимаю, что будет бессмысленно что-либо говорить человеку без сознания, но ты отлично постаралась, Тодороки! Хоть и представить не могу, через что тебе пришлой пройти, чтобы достичь той силы, которой ты сейчас обладаешь... – он повесил на её шею серебряную медаль и тоже обнял, как сделал это с её братом. И хорошо я что она этого не видела и не чувствовала. Так бы она точно оттолкнула мужчину от тебя или даже не позволила бы приблизиться к себе, за исключением выдачи медали. Настолько он ей не нравился. Следующий был "самый" особенный случай... – И наконец, Бакуго, мальчик мой! Всемогущий с напрягом посмотрел на парня, которого просто приколотили к столбу и зафиксировали всё, что только можно, чтобы тот не смог выбраться и что-нибудь сделать. – Ну и ну, вы с ним перестарались. Твоё заявление оказалось правдой... – и тут началась самая худшая часть награждения. Во время которой за сквернословия, Бакуго заткнули, повесив медаль не на шею, а на челюсть, пока тот изо всех сил вырывался, чтобы привести Аямэ в чувства и продолжить тот отвратительный поединок, который они не закончили нормально. Но это уже было не в его правах и возможностях. – И вот наша тройка призёров! Но знайте друзья, на пьедестале мог оказаться каждый из вас!... Скучная речь о стараниях и будущих годах, закончилась весьма неудачной фразой Всемогущего, испортившего конец, каким-то "хорошо постарались", когда все были уверены, что основой конца фестиваля станет девиз академии "плюс ультра". Испорченной концовкой и закончился фестиваль и все ученики разбежались по домам...***
– Тодороки, решай. Оставлять её в академии или забрать к вам домой, – поставила перед выбором ученика Исцеляющая девочка, – Я не могу отправить её в квартиру, где она будет совсем одна. И я не могу доверить её Старателю, поэтому спрашиваю у тебя, как будет лучше? Тодороки не ожидал, что ему перепадёт выбирать, с кем оставить его измотанную сестру. Разумеется, ему хотелось забрать её к себе домой, где он с Нацу и Фуюми могли о ней позаботиться. Однако он, как никто другой, понимал, что его желания никто не спрашивал. Вопрос стоял в том,как будет лучше для самой Аямэ. Так что он сразу знал ответ на вопрос и просто тянул его из собственного упрямства. – Оставьте её пожалуйста в академии, – он сжал свои брюки, понимая, как тяжело в таких случаях принимать решение. По этой причине школу покинули все ученики первого А за исключением Аямэ, которая, находясь ещё в стенах академии, будет восстанавливать свою энергию в медпункте совместно залечивая полученные раны...***
Следующим утром, после фестиваля, Аямэ проснулась абсолютно бодрая и полная сил, что слегка удивило старушку, которая ожидала более дорогого восстановления энергии после долгого заживления её ран. Они немного поболтали друг с другом за чашкой чая. В основном героиня спрашивала об ожогах на её теле: о причине появления, последствиях и всём, что как-либо было с этим связано. Аямэ не видела причины что-либо утаивать от женщины, что с лёгкостью может залезть в её мед карту и прочитать все её диагнозы и некоторые исследования.так что девушка рассказала всё, а та её выслушала и, с тяжёлым вздохом дав конфетку, отправила ученицу домой. Тодороки переоделась и ушла домой, где её ждал большой сюрприз. Когда она открыла входную дверь, то увидела на пороге знакомые чёрные ботинки. Не разуваясь, она скинула сумку и вбежала в комнату, где на кровати развалилось большое тело Тойи, что лежал на ней без верха, показывая ей уже привычное сочетание красивой чистой кожи и сожженных кусков плоти. – Ты наконец пришла... Он слегка приподнялся на локтях, а Аямэ была просто готова заплакать, глядя на него. Сумка соскользнула с её плеча, с грохотом падая на пол, от чего вскоре из неё выкатилась серебряная медаль, что немного покаталась по полу, а потом замерла на месте, сверкая на солнце своей богатой красотой. Пока это все происходило с куском драгоценного металла, Аямэ подбежала к парню и кинулась к нему в объятия, не в силах сдерживать своего отчаяния и обиды. – Тише-тише, всё хорошо, малышка... – растерянный Тойя коснулся её макушки, пока та прятала своё лицо в его потрепанную грудь. – Я выслушаю всё, что ты мне расскажешь. Только не делай такое лицо... – он погладил эти прекрасные длинные волосы, в цветной паутине которых он вновь спутал свои пальцы. Стоило прыжкам зацепиться и начать скользить между ними, как тот поднимал руку вверх любуясь блеском холода серебра и огненным золотом, что имели возможность сосуществовать друг с другом только так. А ещё ему в радость было вспоминать ту финальную битву, в которой люди прозвали её дьяволом, как бы ужасно это не звучало. Те испугались той силы, которую им видеть ещё не доводилось, так что он преисполнился гордостью за такое представление от своей младшей, пока он сам на своём веку сжёг целую гору и самого себя. Аямэ внушила страх и это не могло не будоражить его сознание. А ещё тот самый вид лица Старателя в некоторые моменты. Тойя поджимал губы, чувствуя, как челюсть сводит от улыбки, которую тот не мог контролировать из-за душевного ликования. Его любимая сестренка растоптала. Нет! Она размазала его самолюбие и высокомерие собственными ногами! Как он мог не чувствовать восторга и любить свою сестру ещё больше, после такого?! Только вот, это его ликование смешалось с негодованием её личного состояния. Так что ему пришлось долго разбираться в чём проблема, а потому пришлось потратить не мало времени на то, чтобы выслушать душевные проблемы своей сестрёнки, чьё сердце сейчас находилось на грани любви и разрыва. С одной стороны это было мило, с другой стороны он очень ревновал, а с третьей он был готов уничтожить её единственную любовь, за то что тот смел творить такое с этой безумной и бескорыстной любовью, которой его осыпала его сестрёнка. Пускай и знал, что если убьет его, Аямэ потеряет желание жить в этом мире дальше. Этот парень был для неё многим. Чуть ли не чёртовы богом, которому она была готова поклоняться днём и ночью, лишь бы получить его милость. Он являлся мечтой, которая сначала казалась ей невозможна, а после стала просто недопустима. Недосягаема для её желаний обладать им, как того и хотела в своих мечтах. Тойя не мог думать об этом слишком долго. Зависть съедала его изнутри и ему хотелось обратить на себя всё её внимание, а потому он делала то, что могло позволить это сделать. – Скорее всего, мы уже не сможем видеться. Теперь все знают тебя и любое подозрительное лицо, замеченное рядом с тобой, может быть пробито репортёрами или журналистами. За его словам. скрывалось нечто большее, чем просто осторожность. "Значит уже пришло время..." – она хотела откладывать этот момент, как можно дольше, но по всей своей видимости, уже откладывать было некуда. Дальше держаться вместе слишком опасно. Так что пришел момент расстаться друг с другом до той поры, пока хаос не начнет обретать реальные формы, а не будет простой формой воображения в головах многих злодеев, что так же, как и обычные люди просто испытывают надежды и ждут, пока час разрушения общества не настигнет их черные души. – Я понимаю, – говорить девушка, продолжая лежать так, что её голова покоилась на мертвой груди. – Всё ради будущего... Аямэ, не хотя, поднялась на руках, щекоча своими волосами ту самую живую кожу на его груди, и напоследок обняла брата, получая такие же крепкие объятия в ответ. – Верно. Ради нашего счастливого будущего, – он сам не хотел, чтобы всё так быстро кончилось и им пришлось надолго расстаться друг с другом. Сделать так пришлось. Ведь так сказала Аямэ и она уже давно определила его жизненный путь, в результате которого она обещала ему бесконечное счастье, а он верил ей. Единственной, кому готов был поверить и отдать абсолютно всё: последнюю каплю крови, свою ничтожную жизнь и саму душу. Знал, что лишь она способна зваться настоящим человеком, а не эти жалкие подобия, что ходят вокруг, показывая ему свои уродливые лица. – Вместе мы справимся. Я знаю это... "Ты" знаешь это... Прощание было ужасно долгим, но оно всё-таки нашло себе конец. И это знаменовало их самую последнюю спокойную встречу в этой квартире. Аямэ стала известна, а её брат скоро превратиться в известного убийцу, которого будут разыскивать, как и полиция, так и герои. Так что "ради будущего" точек соприкосновения у них быть не должно...***
Второй день отдыха Тодороки провела в абсолютном одиночестве. Весь день лил дождь, так что она наслаждалась этим днём, как никаким другим, пускай тоска по ушедшему брату её просто убивала. Она просматривала запись фестиваля на своём телефоне, пытаясь оценить факт того, насколько сильно выплеснула свои чувства в этом бессмысленном бою и поняла, что достигла высшей степени идиотизма, показав в конце нечто подобное. – Я реальная идиотка, – разочарованно выплеснула из себя она, откидывая телефон на другой край кровати, пока сама спрятала лицо в коленях. – Так ещё так и не узнала у Бакуго, где кулон. А с таким-то окончанием, он навряд ли скажет мне, где он. Она была в отчаянии. Не представляла, как же теперь будет выкручиваться из всего этого дерьма, навалившегося один за другим...***
Следующим днём собираясь в академию, она по-привычке стала надевать на руки перчатки, а затем при осознании их резкой ненужности ловким движением стянула их с рук, колготки тоже пошли в топку. Просто надела черные гольфы до колен, как и других девочек, и пошла в школу с зонтиком в руках. По пути она вспомнила о том, насколько популярными стали первогодки после спортивного фестиваля. И ощутила это на своей шкуре, после множества расспросов в поезде, автобусе и пешком. Были и те, кто настоятельно просил о снимках, потому её слегка затормозили, но, по итогу, она успела к занятиям во время. – Привет, Тодороки! Видимо тебя настигла та же участь, что и всех остальных?! Сегодня все по одной и той же причине пришли в школу позднее обычного. Так что в её опоздании тоже никто не увидел ничего удивительного. Она расслабилась и поприветствовав остальных, пошла к своему месту, где на соседней парте позади сидел с нахмуренным лицом Бакуго. Аямэ понимала, что лучше всё решить сейчас, потому просто подошла и можно сказать свалилась на своё место боком, чтобы видеть этого парня. У неё не было настроения, так что она стала вести себя, как последняя пофигистка наплевав на всю вежливость и сразу перешла к вопросу: – Где мой кулон? – спросила она, делая ответно недовольное лицо этому парню. Бакуго цокнул, продолжая отворачивать свой взгляд к окну, на которое пришлось смотреть, через голову девушки. Это было лучше, чем разворачивать голову на сто восемьдесят к другому окну. – Ты говорил, что скажешь, где он, если я буду серьёзна. Во время нашей битвы я потратила всю энергию, этого вполне достаточно для показания моего серьезного отношения! – пыталась всеми силами доказать приложенные ею усилия. – Я так себя не изматывали уже несколько лет, – это был тот факт который та поняла лишь сейчас разговаривая с Бакуго. "Бакуго гордый, но быстро ломается, когда дело касается чего-то важного..." – У своего бати спроси, – просто выбрасывает он, все так же не глядя ей в глаза. Аямэ дёргается на месте, пока глаза округляются в некотором непонимании, которое та пытается моментом разъяснить: – В смысле?! – В коромысле! Я видел его в коридоре, с той фигнёй в руках, – объяснил он в кои-то веки сосредоточив свои алый взгляд на глазах напротив, в который словно увидел резкую вспышку пламени, которая на деле была вспышкой гнева, распылающегося внутри. "Чёрт!" – Аямэ ударила кулаком по своей парте, от нахлынувшей злости, чем удивила других учеников, что спокойно разговаривали между собой. – Этот ублюдок ни за что мне его не вернёт... "Ещё герой называется! Никакой он не герой, а просто больной придурок!" Она прикусила нижнюю губу, пока в мыслях та думала о том, как его вернуть обратно. Не могла же она просто припереться в офис Старателя или в старый дом и потребовать возвращение украденной вещи. "Ладно. Об этом буду думать потом. Сейчас надо узнать последнее, чтобы избавиться от последней возникшей проблемы..." – Твоё желание? – её глаза вновь сверкнули, но уже чувством настойчивости. – А?! – Катсуки понятия не имел, чего ещё она от него хотела. – Ты выиграл соревнования – загадывай желание, – напомнила она ему, требуя наконец узнать его требования. Бакуго посмотрел на неё с недоумением, словно та сказала какой-то бред. – Чего ты так на меня смотришь? Я же серьёзно спорила, так что должна выполнить условия проигрыша. На самом деле парня просто поразила её честность и готовность нести ответственность за совершенные глупости, пускай глупостью она свой поступок не считала. Обычно люди избегают взятие ответственности, пускай даже за какой-то спор, но она не только готова нести ответственность, но и сама о нём же напомнила не чувствуя и грамма стыда при этом. Словно этот проигрыш и не значил ничего. "Он какой-то странный. Я, конечно, не похожа на ту, кто серьёзно спорит, но заявление я делала серьезное, да ещё и на глазах стольких людей. Было бы странно не сдержи я его". – Я подумаю... – только ответил он. Чем очень удивил девушку, котора думала, что всё уже давно решено. Ха? Ага, как же. В её мечтаниях это было решено... – Разве не пожелаешь, чтобы я отстала от тебя со своими приставаниями? – Аямэ усмехнулась, напоминая ему о своих неровных вздоха в его сторону. – Я что идиот проёбывать желание на такую фигню?! "Чего?! Он это фигнёй считает?!" – Мне теперь интересно, какое желание не будет считаться фигнёй, – она нервно улыбнулась, чувствуя, что немного переоценила желания Бакуго и теперь создала для самой себе затруднительно положение. Их остановил звонок, сообщающий о начале занятия. Дверь класса открылась, что вынудило девушку развернуться и сесть, как подобает прилежному ученику, поскольку во время звонка ученики садились уже сидели на своих местах, как щенки по команде дрессировщика. – Доброе утро... Учитель наконец снял все свои гипсы и теперь снова был похож на человека. Правда, шрамов на его лице меньше не стало, но здесь ничего не поделаешь, работа – долг и ответственность. – Сегодня классный час будет немного особенный. "Ох точно... Сегодня же это самое..." – Тодороки вздохнула, понимая, какая сейчас будет твориться суматоха. – Пора придумать ваши кодовые геройские имена. Девушка прикрыла уши руками, чтобы чуть заглушить крики радостных одноклассников повскакивавших со своих мест с громкими криками "ура". Айзава был рассержен из-за такого неподобающего поведения своих учеников, потому моментом успокоил их своим убийственным строгим взглядом и вздымающимися от причуды волосами. Имена нужно было придумать в связи с поступившими предложениями на геройскую практику. Это также требовалось для обретения основы становления героями. Им требовалось обрести клички, по которым их будут узнавать в обществе и геройском мире. "А я хоть и знала, что это пригодиться, всё равно не смогла придумать ничего толкового раньше. Надеюсь сейчас муза снизойдёт до меня..." – Вот сам график предложений. На первом месте Тодороки, который Шото, с 4.123, затем Тодороки, которая Аямэ, с 4.049, Бакуго с 3.556, Такоями 360 и т.д. Всего предложения получили девять человек. – Обычно график более сбалансированный, но в этом году внимание перешло на троих учеников, – после показанных способностей, в данном исходе не было абсолютно ничего удивительного. – Блин разница слишком заметная, словно чёрное и белое, – Каминари, как всегда подмечал дискриминацию между сильнопричудными и слабопричудными ребятами. И с этой разницей нельзя было ничего поделать. Точно не сейчас. "Ну сейчас признания не особо нужно. Всё-таки это просто практика и лишь начало", – Аямэ было все равно, знала же, что в будущем никого не будут дискриминировать и в каждом найдут невероятный потенциал. – У этих про глаз совсем не намётан, – Аояма тоже себе не изменял. – Смотрите первое место уступило третьему. Одна Тодороки осталась при своём, – придумал из-за графика Киришима прикол, которой сразу же поделился с одноклассниками. Всем сразу стало забавно и они поддержали эту задумку, накидывая наверх что-то похожее: – Наверное их отпугнуло то, как он орал на церемонии награждения, – предположил Серо. А тут у Бакуго нервишки не выдержали и он наконец взорвался, напоминая всем о своём невыносимо характере: – Настоящие про не испугались бы! Вся эта перепалка заставила Тодороки смеяться сквозь головную боль. Особенно с Катсуки, который не понимая сарказма ответил своему однокласснику, восприняв его прямо, как оно и есть, чем лишь больше их раззадорил. – Как и ожидалось от Тодороки, везде лидируют, – где-то позади послышался знакомый комментарий Яойрозу, который Аямэ просто не смогла проигнорировать. Как и следующие слова её брата: – У меня это, наверняка, всё из-за отца. Но сестра точно сама этого добилась. Аямэ почувствовала в его словах полнейший абсурд, звучание которого было настолько странным и глупым, что она гадала, как до такого вообще додуматься можно было. С каждым моментом ей начинало казаться, что это не её брат-близнец, а кто-то другой. Кто-то с кем её ничто не связывает, раз он такое сказал. "Неужели, он думает, что если ему отец славу принёс, то меня их однофамильца это никак не касается? Нас же всех в одну кучу скидывают и не спрашивают, кто мы такие по натуре!... Люди любят обощать и складывать стереотипы, которые на деле являются полнейшим бредом недостатка информации и нежелания углубляться в подробности. Ведь так проще..." Аямэ скрыла свое раздражение, которое считала слишком глупым. Людей не изменить, кае бы не хотелось. Общество слишком большое и достучаться до каждого просто невозможно. Тогда какой смысл тратить на это силы и эмоции?... Верно! Никакого! Учитель ещё чутка пояснил по поводу практики и собирался начать урок, но его прервала пришедшая гостья. – Имена, которые вы возьмёте сейчас! Это имена, под которыми вас будет знать весь мир! – объявила женщина-героиня ставшая на пороге класса. – Полночь! – Ну она права. Полночь будет заниматься оценкой ваших имён. Ваше будущее должно отражать имя, которое вы придумаете прямо сейчас!... В руки Аяме положили таблички. Одну она взяла себе остальные передала назад в руки Бакуго, который должен был передать их дальше. На придумывание имён им выделили лишь пятнадцать минут, что было совсем не много для такого креативного задания, над которым стоило думать как минимум неделю, особенно для тех у кого с фантазией туго. – Серьёзно что ли? На имя, которое мы будем носить всю оставшуюся карьеру героя, нам даётся лишь пятнадцать минут? Аямэ с трудом верилось в то, что всё настолько сложно. Она даже задумывалась о том, чтобы оставить графу имени пустой. Все равно оно ей не сильно пригодиться, но решила попробовать набросать что-нибудь эдакое интересное. Что-нибудь, как возможный вариант. "Имя должно отражать будущее?... А каким я вижу своё будущее..." – она прикрыла глаза и вспоминала моменты из этой истории, в которой ей не было места. Потому она кинула на досточку надписи вроде "Иная" и "Лишняя", после чего второй вариант сразу стёрла, посчитав это слишком жестоким по отношению к самой себе. Затем подумала ещё и дописала "Сирена", как представление той водной твари невероятной красоты, что своим голосом заманивала моряков воду, а после топила их. Идеальное имичко, на её взгляд. – Итак, кто готов показать плод своих стараний?! – спросила Полночь, что желала увидеть хоть какие-то результаты. Первым вызвался Аояма. – Приготовьтесь к величию. Имя сверкающего героя! "Я не могу перестать подмигивать!" – Это же целое предложение! – возмутился класс. Тодороки сидела и наблюдала за тем, как каждый по очереди выбирает себе имя, пока сама сидела в полнейшем ступоре. Большая часть выбранных имён не имела больного смысла, а отражала их внешнее или духовное состояние, а порой и простое отсутствие стоящих идей. Но ей такого не хотелось. Если и желала выбрать себе имя, то достойное. способное дать характеристику именно её личности, а не чего-то столь поверхностного или способного измениться. И это не должно быть что-то простое, а если и простое то с какой-то изюминкой, придающей е какой-нибудь философский замысел над которым стоит подумать и разобраться. "Одинаково..." Она приложила маркер к губам и легонько постучала, как любила делать это обычно, пока размышляла. А ещё продолжала слушать других, подпитываясь их идеями. "А что если выбирать не между, а то, что не относиться ни к одному и не к другому. Что-то по типу золотой середины, без наклона ни в одну, ни в другую сторону..." Аямэ всё думала. Мысли крутились в её голове, как шестерёнки, пытаясь найти самое подходящее слово, способное описать желаемое. – Вышло лучше, чем я ожидала. Остался лишь Бакуго с переосмыслением, Иида, Мидория и Тодороки, – Полночь сделала козырек своей рукой, будто смотрела в даль, хотя никакой дали и не было. Хотя кто знал о секретных подробностях того насколько и у кого испорчено зрение? Аямэ тяжело вздохнула и легла лицом на эту самую таблицу, которая принуждала её перегружать нервную систему, обыскивая каждую извилину мозга в поисках ответа на интересующий её вопрос. Первым из четверки оставшихся без имени вышел Иида, взявший в качестве геройского своё собственное имя. Следом за ним все-таки решился выйти Мидория... – Что? Ты уверен в этом, Мидория? – Да. До недавнего времени оно мне само не нравилось, но один человек заставил меня переосмыслить его и найти другое значение. Это будет моим геройским именем... Тодороки с улыбочкой нарастающей романтики, представила, как Мидория подумал об Урараке и её словах, пока та сидела с ещё более довольным лицом, радуясь подобному, как ребенок. "Верно, с этих детских реакций все и начинается. А потом сами не понимаем, как это перерос акт в нечто большее". – Аямэ, ты готова, что сидишь лыбишься? Ты последняя осталась за исключением Бакуго, который хотя бы на переосмыслении, – раскритиковала девушку героиня, увидевшая, что та снова рухнула на стол, отказываясь принимать это принуждение. И, пока валялась так, всё-таки придумала. "Точно! Это имя просто идеально!" – Придумала, – она взяла в руки маркер и быстренько начёркала иероглифы сочетание которых давали её будущее геройское имя. Внимательно посмотрев на дощечку и убедившись, что это именно то, чего она хочет, та поднялась с места и подошла к учительскому столу. – Это моё имя, которое я себе хочу! Табличка перевернулась лицом к её одноклассникам, которые сидели в некотором недоумении, как в принципе и учительница. Имя казалось им каким-то странным. Не совсем стандартным что-ли? Звучало не очень-то по-геройски. – Аямэ, ты уверена? Это не совсем геройское имя... – Полночь задумалась над тем, что в будущем это имя может повлечь за собой некоторые вопросы, поскольку у нее самой они тоже возникли. Но не ей говорить о том, что это не верный выбор, когда на лице ученицы играет такая уверенность в сделанном ею выборе. – Я знаю, что сейчас звучит не очень. Но в будущем, вы обязательно поймёте мой выбор! Сами же сказали, что это имя – наше бущее и я вижу его именно таким! Пускай никто и не понимал выбранного имени Аямэ. Однако, кто в праве ей указывать? – Моё геройское имя "Нейтрал", никакого другого я не приму! Имя было принято в связи со сложностью исполнения данного задания девушкой и её удивительной способностью передавать уверенность за собственный выбор. И лишь один человек так и не смог определиться из-за слишком ужасных версий выбора. Ему позволили выбрать себе имя тогда, когда он придёт к чему-то разумному в будущем. Дальше их ввели в курс спрактики и сути выбора агенства, в которое они отправляются. Так же выдали листы тем, кто получил "приглашения". Аямэ пробежалась глазами по первым листочкам, пока не наткнулась на имя собственного отца на первой же странице, от чего захотелось скомкать этот лист и сразу выбросить в мусорку или сжечь в собственной руке, наплевав на пожарные датчики. "Сначала унижает всё детство, после ворует чужое, в конце концов зовёт в гости?! Что за придурок!" Айзава уже собирался уходить, но Аямэ резко вспомнила, что хотела кое-что у него уточнить. – Учитель! – она встала со свонго места, а Айзава остановился на месте, дожидаясь, пока ученица спросит, что хотела. – Скажите, а как можно сделать запрос на смену костюма? Хочу приобрести его до начала практики. Айзава вспомнил, что девушка много чего скрыла от академии и много чего не дописала в свою личную анкету поступающего. Потому он понял, что документы тоже придётся переделывать. – Зайдёшь в учительскую после уроков, перезаполнишь свою анкету поступающего, а затем, я расскажу как сменить костюм, – его слова прозвучали, как упрёк. Он словно ножиком по её сердечку прошёлся этими словами. Девушка почувствовала вину перед учителем, за скрытие чего-то вроде настоящих способностей, хотя и до этого воздерживалась не меньше, не желая показывать свой максимум. "Но мне же для дело было надо скрыть огонь. Если объясню ему он поймёт или посчитает, что я веду себя, как капризный ребенок, который просто хочет напраказничать отцу?" Виноватый вид Тодороки с опущенными вниз глазами, когда та перебирала пальцы израненных в ожогах рук, ни в какое сравнение не шёл с тем, что Айзаве довелось увидеть на фестивале. Девушка меняла ландшафты арены – как ей того хотелось. Меня структуру собственной причуды по щелчку пальцев, словно перемены в состоянии ничего для неё не значили. А ещё превратила арену в настоящий ад, став настоящим демоном, как ее отец. У неё были все права скрывать эту безумную, необъяснимую силу, что никак не удавалась в голове. Причины имелись и этого достаточно для того, чтобы сказать, что это её личное дело, в которое никто не имеет права вмешиваться до тех пор, пока это не мешает учебному процессу. А так как она справлялась со всеми заданиями безупречно, как и Шото, то винить Аямэ было не в чем. – Не доводи себя до крайностей, без необходимости, – его рука коснулась её головы, что несомненно теплотой отдалось в её сердце, которое тот недавно надрезал. Словно использование кнута и пряника. Его рука была намного ближе к отцовской нежели рука родного отца, которую она вспоминала слишком непосильной и жутко твёрдой без грамма нежности в этих упругих массивных мышцах. – Ага... – Айзава, ты у нас оказывается детей совращаешь? – Полночь заметила этот милый вид смущённой девочки, вызванного тактильным контактом с мужчиной. – Тебе совсем заняться нечем? Иди, куда шла, – учитель отпустил ученицу, начав ворчать на свою коллегу, несущую какую-то ахинею. Для Аямэ такой быстрый конем пряника стал слегка обидным и его показалось как-то маловато. Однако радость все равно наполняла её, всё-таки учитель ни с кем так не делает, сколько она его помнила, так что почувствовала себя немножечко особенной, что опять таки заметила наблюдательная героиня: – Тодороки, тебе так нравиться учитель Айзава? – Ага. Он хороший учитель. Я бы хотела себе такого отца, как он, но мне достался Старатель, – она говорила от чистого сердца, пускай и превратила это в шутку упомянув имя своего ужасного настоящего отца. Таковым мужчина был не только для неё, но и для всего А класса он был, как второй отец, и, в свою очередь, они все для него были тоже, как родные дети. Правда они сами пока ещё не понимают того, какую важность играют друг для друга. Но время... Им просто нужно время, чтобы это понять...***
Время уроков пролетело незаметно, потому сразу после их конца, Аямэ отправилась в учительскую. Там было полным полно учителей, потому шума было предостаточно. Самый разгар рабочего дня, по сути. – Здравствуйте! Учитель, я пришла! – открыв дверь учительского кабинета, с ней в ответ поздоровались наставники других классов. – Иди сюда и садись, – Айзава уже и стул подготовил, чтобы девушка расположилась рядом с ним, занимая незначительную часть его рабочего места. – Вот. Переписывай анкету заново. Он вручил ей абсолютно пустой бланк, где не было ничего из той информации, которую она предоставила ранее. Так она поняла, что нашла продолжение того самого кнута, используемого Айзавой, как наказание. – Заставлять переписывать всю анкету лишь из-за графы причуды – слишком жестоко по отношение к ученику. Она хотя и упрекнула учителя в его жестокости, но с лёгкой улыбкой начала переписывать всё заново. – Нечего врать о своих способностях, пиши давай, – учитель продолжил заниматься своими делами, оставляя ученицу один на один с анкетой. Тодороки заполняла её и уже на половине она уже устала, потому решила немного отвлечься, прогулявшись взглядом по столу учителя, пока глаза не застыли на бланках с выбором практики. "Кто-то уже сдал анкеты?" Тут внимание замерло на написанном имени. – Извиняюсь за грубость, – Аямэ взяла в руки самую верхнюю анкету, которую заполнял Иида. Учитель немного офигел от того, что ученица посмела залезть в документы, но отпустил это без внимания, понимая, что устраивать сцену из-за этого бессмысленно, потому продолжил делать, что делал не обращая на ученицу никакого внимания. Она же прочла самый первый и единственный пункт бланка, в котором имя героя, как и месторасположение его офиса не изменилось. – Иида... Что же ты творишь?... – Ты это сейчас о чём? – спросил учитель, всё-таки отвлекший я от своей работы. – Не надо спрашивать у меня настолько очевидные вещи. Вы же и сами прекрасно знаете, что случилось с его старшим братом, – Аямэ вернула листок на место. – Разве столь быстрая сдача и выбор небольшого агенства в Хосю, по сравнению с более крупными агентствами в других регионах, которые предлагали ему практику, не говорит само за себя? Он ищет его... "Убийца героев. Заметить не успела, как он выскочил в текущем сюжете. А мне хотелось встретиться с ним лично. Теперь уже точно не смогу, а все из-за фестиваля и Тойи". Тодороки тяжело вздохнула, а после поняв, что влезла туда, куда не стоит, продолжила тихонько и прилежно заполнять свою анкету. – Я не имею права мешать его выбору. Даже ошибочный путь, является частью одного большого пути становления героем, – учитель взял этот самый бланк и посмотрел на него без доли сомнения или беспокойства за своего ученика, что казалось Аямэ немного странным. – Он сам должен понять цену сделанного выбора и заплатить её, сделав для себя выводы. Листок снова приземлился на остальную стопку из пары листиков, которые Аямэ уже не интересовали. Лишь Иида крутила в её голове со своими опрометчивым поступками. – Так вот с какими мыслями вы отправляете нас на практику?... – Аямэ такой подход даже понравился, так что она улыбнулась учителю, подставляя руку под голову, чтобы сосредоточить всё своё внимание на мужчине рядом с собой. – А если он не вернётся? Что вы тогда будете делать? Айзава знал, что такой исход тоже возможен, но так же знал, что герои просто не допустят такого. А если и допустят, то таким героям нельзя доверять. – Даже если я остановлю его. Его жажда мести не угаснет, а останется с ним до тех пор, пока тот не столкнётся с ним в будущем, – у Айзавы была своя политика невмешательства. Герой, который брал его на практику должен понимать такие очевидные намерения в действиях ученика, так что вся ответственность ложилась на него, а не на учителя, который не в праве осуждать ученика за этот сложный выбор. – И что в этом плохого? Я вон живу и ничего. Не убила же Старателя пока, – она снова усмехнулась, находя учителя очень забавным, но в тоже время весьма мудрым для своих тридцати лет, половину которых он учился сам и половину работал учителем, что только и делал, что исключал своих учеников. Шота совершенно не ожидал, что их обычный разговор, может дойти до обсуждения убийства во имя мести. Айзава просто закатил на это глаза. – И что ты предлагаешь? – Ну, на самом деле... Я с вами абсолютно солидарна. Просто было интересно, что вы скажете, будучи загнанным в угол... – вот за это её голова была пережата учительскими любящими бинтами, от чего она начала ойкать от боли и просить у него прощение. Остальные учителя просто посмеивались с данной картины. Всё-таки не каждый ученик осмелиться вот так вот подшучивать над Сотриголовой, а Аямэ была особенным случаем, который и не такое мог сделать. С ней в этом мире было веселее. После попытки убийства учителем ученика, Тодороки продолжила обиженно заполнять анкету. На остаток ушло не так много времени. После этого учитель дал ей в руки заявку на переделку костюма, который она принесла в учительскую по его указаниям, а дальше всё было лишь во власти её фантазии. На это ей пришлось потратить больше получаса расписывая все желаемые требования выдвинутые в своём костюме. Что немного не укладывалось в голове остальных взрослых, особенно когда та просила три дополнительных листика подряд. – Я закончила, – отозвалась девушка, собираясь отдать своё творение Айзаве, но тот как-то не был заинтересован в чтении той билеберды, в которую ему углубляться не было смысла. – Положи бумажку внутрь кейса и оставь его рядом со столом. Погрузчик потом его заберёт и отдел поддержки его переделает по выдвинутым запросам. "Ему сразу следовало так сказать", – Аямэ думала ему надо будет ознакомиться с изменениями, но как оказалось нет. Так что та с очередным обиженным лицом положила инструкции внутрь и закрыла свой кейс и поставила туда, куда сказал учитель. – Значит я могу уже идти? – спросила Аямэ, выполнившая последнее задание Айзавы и готовая свалить домой. – Нет. Сядь на место. Ученица удивилась, что у учителя было к ней ещё какое-то дело. "Чего он ещё от меня хочет?" Тодороки села назад на стул, развернувшись к нему лицом. Тогда он оторвался от компьютера и точно так же развернулся к ней, создавая между ними зрительный контакт. – Откуда у тебя ожоги? – взгляд Айзавы не переключался с её всё таких же удивлённых глаз. Только во время этого вопроса количество удивления будто бы уменьшилось. – Я уже подумала, что вас что-то более серьёзное ко мне, – облегчённо вздохнула Тодороки, начиная вести себя более свободно. Она закинула ногу на ногу и упёрлась локтем в учительский стол, кладя на руку подбородок, что было совершенно бесцеремонно в отношении человека в два раза старше неё, что сидела напротив. – А что серьёзного я мог тебе сказать? – Ну на самом деле достаточно много... – усмехаясь над глупостью сложившейся ситуации, девушка улыбнулась учителю. – У меня полно секретов, которые мне не хотелось бы ставить в известность, особенно перед кем-то вроде вас, – честно призналась она, чуть ли не выдавая себя. Правда та догадывалась, что это воспримут, как шалость, но не более. Какие серьезные секреты могут быть у обычной ученицы первого курса геройского факультета? Молоко ещё на губах не обсохло что-то сделать и остаться незамеченной. "Так они наверняка и думают". – Так что со шрамами? – ещё раз спросил учитель, видя то насколько ей это все безразлично. – Считайте это неопытностью глупого ребенка. – Что значит "неопытность"? – Айзава хотел услышать точный рассказ о том, как появились данные ожоги, поскольку исходя из её ненависти к семье Тодороки, начал подумывать, что к ней было проявлено телесное насилие со стороны её отца. И такое поощрять точно было нельзя. – Когда меня выгнали из дома, до меня резко дошло, что я не смогу положиться абсолютно ни на кого. Поэтому начала тренироваться. Но вы сами должны понимать, шестилетка-самоучка в плане тренировки использования причуды – тот ещё ужас... – Аямэ самой сейчас было стыдно вспоминать всё это. – Это был долгий путь метода "проб и ошибок". А при совместительстве с моим безумным желанием стать сильнее, меня никакие травмы не останавливали. И, как видите сами, вот к чему меня это привело... – она подняла свою правую руку, стянув рукава рубашки и пиджака чуть ниже запястья, ещё раз демонстрируя свою усеянную красными пятнами руку. – Тебя выгнали из дома? – это был просто невероятный факт, объяснивший причину разделённых близнецов и причину, почему Аямэ была сослана в деревню. – Да я как-то Старателю целый цирк устроила, вот он меня и выгнал. Хотя я и сама в тот день была не прочь уйти из дома. Нет, я бы точно сама ушла, если бы он не сделала мне отдолжение и не выставил себя придурком выставив шестилетнюю дочь за порог. Теперь если что в глазах общества не я буду сумасшедшей, а он – ненормальным родителем, – она смеялась от той семейной драмы, которая по её предположению сейчас проявлялась в голове её слушателей, что самой прелести "настоящего" не знали. Сейчас Айзава посмотрел на неё по-другому. В ней больше не было того капризного, несерьёзного ребёнка, которого он видел в начале учебного года, что любила играть на его терпении. Нет... Всё было совершенно иначе. – Понятно. И тебе это не мешает? – на всякий случай уточнил тот. – Ни сколько, – отмахнулась та с очередным безразличием к теме на лице. – Это всего лишь шрамы, которые уже давным давно перестали болеть. Да и меня не сильно-то волнует чьё-то мнение по поводу моего тела. Я же всё-таки красотка, как ни посмотри, – она вывернула запястье, делая показательную позу, демонстрирующую красоту своего профиля. Учитель посмотрел на неё как на странную и слишком самоуверенную ученицу, оставляя сказанное без комментариев. Ему было достаточно того, что она вполне в себе уверена и ее это правда не волнует. Хотя это и странно, всё-таки девушки очень сильно пекутся о своей внешности. – Ну с этим поспорить действительно тяжело, – посмеялась рядом сидящая Полночь, что развернулась к Айзаве и его ученице лицом. Для неё было садистской усладой видеть растерянность на лице внутренне священного мужчины, отказывающегося это признавать. – Видите! Шота тяжело вздохнул. Но на его душе стало спокойно. В Аямэ присутствовало достаточно уверенности, как и непоколебимости высокой самооценки, чтобы идти вперёд независимо от других. Так что сейчас ему стоит больше волноваться о том, что теперь будет ждать Старателя, если девушка удачно выпустится из академии. Он знал, если её нынешний силы и навыки возрастут, то она вполне будет способна конкурировать с лучшей десяткой. Конечно, это касалось не только её, но и других учеников его класса, пускай в данный момент только в ней одной не было значительных недостатков. Учёба, контроль причуды, способности, рефлексы, умение быстро подстраиваться под ситуации и многое другое – в ней сохранялся идеальный балас качеств, отделяющих хорошего героя от новичков, что значительно выделяло её на общем фоне остальных студентов, будто чёрное пятно на белом листе бумаги. – Можешь быть свободна, – учитель развернулся к своему компьютеру, позволяя девушке наконец покинуть его компанию. – Удачного всем дня, – только и сказала она напоследок, помахав рукой и закрывая за собой двери. – Я конечно знал, что у Старателя отвратительный характер, но выгнать дочь из дома, тем более разлучить близнецов – это уже слишком. – И что она ему только сделала, будучи шестилетним ребёнком? У многих провертелись разные мысли в голове. Но по итогу, никто не продолжил развивать эту тему. А Азйава застыл на месте, упираясь своим взглядом в горящий монитор...