***
– Вставай! – кричал другой более грубый, такой же знакомый голос в её голове. – Если это всё, что ты сможешь, то тебе никогда не победить Всемогущего. Тебе хватит хулигана из подворотни. Маленькая Аямэ стоит рядом с Шото и мамой, пока из её глаз льются слёзы при взгляде на жестокость отца и состояния Шото, которого сейчаст рвало. От этого вида, она сама чувствовала, как к горлу подступает ком, который не уходил, сколько бы раз и насколько сильно она не сглатывала. – Прошу остановись! Ему всего лишь пять лет! Рей с криками просит Энджи остановиться, но тот об этом даже не думает. – Нет! Ему уже пять лет! Не мешайся, идиотка! Он бьёт её своей огромной рукой, отбрасывая в сторону. Девочке подумалось, что одного такого же удара могло вполне хватить, чтобы сломать её в один присест. И признание признание в этом самой себе внушал ужас. Аямэ и Шото продолжали плакать, наблюдая за сценой того, как Старатель, их отец, продолжает избивать их мать, пока девочка не набирает мужества, не глядя на собственную слабость и страх сломаться, в котором сама совсем недавно призналась. – Папа, прекрати бить мамочку и Шото! Пожалуйста не надо! Аямэ наяву чувствует, как всё её тело трясёт. Помнит, как громко она тогда визжала своим противным писклявым детским голоском ребёнка, не способного ни на что. А ещё сотрясается от осознания того, что когда-то называла это чудище "папа". – Папа не должен их бить! Папа должен нас защищать, а не ненавидеть! Мы же любим папочку! Аямэ была готова блевануть в любой момент от слова "папочка" обращённого к этому монстру, котором в тот момент не было абсолютно ничего человеческого. Ровным счётом, как и сейчас. Ничего же ещё не изменилось... Это было последней каплей. Младшая Тодороки чувствовала, как не может дышать, ведь в следующую секунду получает удар той самой страшной руки, что была способна сломать её одним спокойным движением. Она теряет равновесие и падает, ударясь плечом о стену. От чего боль наполнила её всю, вынуждая начать плакать ещё сильнее, чем прежде, размывая образы перед собой и превращая их в одни сплошные кляксы красок. Она прекрасно помнила этот чёртов день, когда все её надежды по поводу попытки вернуть Тодороки Энджи его облик "возможного" любящего и на самом деле заботящегося о своей семье отца. У неё была надежда на то, что изменение его личности можно было ускорить, но сильно оступилась на этой чертовой "надежде", которая никогда ничего не гарантировала. И она прищнала тот факт, что на "надежды" может полагаться только главный герой, а не кто-то вроде неё. Кто даже второстепенным и не является, а одной сплошной ошибкой этого мира...***
"Заткнись!" – кричала она самой себе, не желая слышать саму себя из прошлого, которую она не могла терпеть за её наивность, за её мечтательность и доброту. – Заткнись! – кричал за две души Шото, который перенял силу эмоций своей сестры. Именно сейчас, он ощущал, как ярость в нём увеличилась, словно появился второй источник сил. Эта боль воспоминаний разъедала их обоих изнутри, выжигая каждую частичку их болезненного прошлого. Его руки тряслись и вовсе не от холода, а от чувства гнева и обиды, пронзающего его мозг, как и мозг его сестры.***
– Я ненавижу это мамочка! Я не хочу быть таким, как папа! Оба двойняшки сидели в маминых объятиях, получая желанное утешение. – Я не хочу быть тем, кто обижает мамочку и сестрёнку! Продолжал говорить Шото, который был всем этим напуган, пока Аямэ продолжала прятаться в плечо матери и плакать – единственное, что она могла делать, когда ей было очень больно. – Но ты же хочешь стать героем, верно?***
"Почему её голос звучит в моей голове таким образом..." Голос её матери был до безумия ласковым и мягким, что её невероятно бесило. Она тянула свои косы, пытаясь перебить неприязнь болью от натянутых волос. Когда-то боль была ей ненавистна, а теперь являюалась её товарищем, в ситуациях, где эмоции выходили из-под контроля и не следовали её воле. Но даже эта боль не могла заглушить эти противные моменты из её ничтожного периода жизни. "Противно! Заткнись уже наконец! Задрала!" – продолжала она кричать воспоминаниям в своей голове, что выводили ее из себя. – "Не хочу тебя слышать! Вылезли из моей головы!" Она уже думала о том, чтобы удариться головой об стену, лишь бы это всё прекратилось хотя бы из-за потери сознания. Но она не могла терпеть эту пытку, это проявление слабости, которую она уже давно выскребла из своей души, чтобы больше не быть такой уязкювимой и н кчёмной. – Всё хорошо, Шото, ты... – Хва...тит... – Аямэ отказывалась это слушать. Очередной удар со стороны Мидории, пробудил в Шото очередные воспоминания, которые снова передались ей...***
– Хватит пялиться на них, Шото, – раздался над головой твердый и раздраженный голос Старателя. Мальчик просто смотрел в окошко на своих братьев и сестёр, наблюдая за тем, как они все вместе играют в игры на улице. Он очень хотел присоединиться и потому с интересом наблюдал за ними, пока его отец этого не заметил и не потянул его за собой на очередную тренировку. – Эти создания, твои братья и сестры... Люди, которые унаследовали совершенно другой мир. Аямэ просила воспоминания остановиться, но они продолжали литься в её голову, будто подорванная труба, безостановочно и бесконтрольно с ужасающим напором. И вот они: она и Шото шли к матери, чтобы попросить уложить их спать, и услышали её телефонный разговор из-за двери на кухню. – Мама,... Й-я.. Думаю, что схожу с ума. Я-я больше не могу этого выносить... Каждый день дети становяться всё больше похожи... Похожи... На него... А Шото. Левая сторона этого ребёнка... Иногда... Меня тошнит от её внешнего вида! И от Аямэ меня начинает воротить также, так как они похожи, как две капли воды! Аямэ просила остановиться, просила остановить это чёртово воспоминание от которого спину начинало жечь. – Я... Я не могу больше заботиться о нём. Если я буду рядом с ним, это плохо кончиться... "Не-е-е-е-ет!" – из Аямэ вырвался внутренний крик, которым она пыталась заглушить то, что выдела в голове, не смотря на то, что перед её глазами открывалась совершенно иная картина. – Мама... – они оба позвали её. Она дернулась всем телом, расслабляя руку в которой держала телефон. И когда она обернулась, они увидели... Увидели не свою мать. Это была совершенно незнакомая им женшина, чей взгляд был похож на сумасшедшую, что не видела в них своих детей, а словно какое-то проклятие. Он никак не ассоциировался своим безумством с взглядом их прекрасной добрейшей матери. В тот же момент чайник снялся с плиты, а его струя направилась в лицо ребёнка, а затем...***
Аямэ почувствовала эту нереальную жгучую боль на своей спине. Словно ей только что вылили ведро свежей лавы на неё. Та расползалась по коже, принося мучителын ощущения, которые заставляли её мысленно взывать, а руки тянуться к плечам и шее. Пальцы давили на кожу, принося ещё больше больще боли, от того что начинали разбирать её. И это было ужасно странно с учётом того, что на самом деле ни с ней, ни с ее телом ничего не происходило.***
– Где мама? – спрашивал Шото, сидящий рядом с Аямэ и охлаждающий её пострадавшую спину, пока у той безостановочно льются слёзы. – Поскольку она пыталась обжечь тебя, я отправил её в психушку. Ну и дура... Говорил же ей, что у меня нет времени до её психозов. Энджи было абсолютно всё равно. Главное, что Шото в итоге не пострадал. А благодаря его бесполезной двойняшке у него появился шанс отправить эту дуру в псибольницу. – Я тебя ненавижу! Это ты во всём виноват! Рука мальчика прикасаюшаяся к спине сестры тряслась. Он терял контроль над собой, потому морозил чуть сильнее, от чего боль эффективно утихала и её в принципе замораживало, от чего разум погружался в сон...***
– Вот чёрт... Аямэ уже не могла. Разделять с кем-то воспоминания и резонировать с чужими чувствами. Это было слишком невыносимо. Они разделяют абсолютно одинаковые чувства, к одному и тому же человеку, но она не хочет иметь между ними хоть какую-то общую связь, способную объединить их разумы в единый. "Избавь меня от этого, Шото. Это будет единственное за что в этой жизни я буду тебе благодарна..." – Всё хорошо, Шото. Ты не раб своей крови. Ты можешь стать тем, кем ты захочешь... Это стало последней каплей, предже чем в воздухе почувствовалась духота и запах гари. Аямэ ощутила, как сильно начала подниматься температура её тела за счёт её правой стороны, которая непроизвольно начала полыхать внутри. Она слегка приподняла голову и увидела огонь. Полыхающее пламя, что бесконтрольно вырывалось из тела её брата. – И это ты называешь пламенем? Больше похоже на огонёк из зажигалки... – она посмеялась от души. Её начало отпускать. Выброс эмоций позволил всему уйти, а на душе остаться лишь сплошной пустоте. Всё прошло и, она знала – больше воспоминаний не будет. От того спокойно рухнула на пол в проходе, прислонившись спиной к прохладной стене, пытаясь расслабиться и превести мысли в порядок, а заодно найти утешение в её прохладе от духоты и жара в воздухе. Где-то с трибун послышался радостный возглас их отца-ублюдка. Он ликовал от достижения желаемой цели – использования Шото пламени. От чего Аямэ снова засмеялась в голос, позволяя своему слегка придурковатому смеху эхом разнестись по длинному коридору. Ей казалось слишком забавным то, как Старатель скачет от радости я словно радостный ребенок, пока тот ещё не знает, что произойдёт с ними всеми совсем скоро. – Как же я рада, что этот человек совершенно не меняется и остаётся всё той же эгоистичной тварью! – выплюнула она же, продолжая смеяться, наблюдая за тем, во что превращается арена, в результате ужаснейшего соприкосновения двух причуд. Происходит большой "бух", от чего вся арена сотрясается и повсюду появляется дымовая завеса, что проникла в коридор вместе с пылью. А Аямэ было все равно. Она продолжала сидеть задрав голову вверх, с вытянутой шеей, продолжая делать ровные глубокие вздохи и поглощать спокойствие, которое настигло это место после этого самого взрыва. "Как же хорошо..." Спустя пару минут весь дым рассеялся и все увидели, что Мидория оказался за границами поля, а Шото остался стоять на месте. – Тодороки проходит в третий этап! – объявляет Мик, от чего Аямэ прекращает релаксировать воздухом и просто опускает прочищенную от эмоций голову и смотрит на соседнюю стенку. – Больше не хочу этого испытывать... Никогда в жизни... Не снова... Глаза закрылись. Воспоминания исчезли так же быстро, как появились, но их послевкувие ещё где-то крутилось в извилинах мозга, неприятно щекотая нервишки. – Лучше сдохнуть... К сожалению, это было для неё несбыточным желанием. Прежде чем откинуться, ей необходимо было свершить свою великую миссию, которую та себе придумала, чтобы её существование не было настолько бесполезным для этого мира. А так как это случиться только через год, требовалось немного подождать... Глаз Аямэ незаметно дёрнулся. Что не предвещало ни ей, ни кому-либо ещё ничего хорошего. "Черт. Нужно выплеснуть пар".***
– Сцена восстановлена, так что просим подняться следующую пару частников! Оба дети знаменитых героев! Встречайте! Иида против Тодороки! – снова объявил Мик. Оба участника поднялись на арену. Иида был, как всегда, но вот от взгляда на Аямэ в данный момент становилось слегка некомфортно. Взгляд был покрыт мраком, а эмоциональность достигла нулевой отметки. Парню, что на неё смотрел, на секунду показалось, что ей просто сейчас хотелось исчезнуть куда-нибудь, но точно не быть "здесь". – Давайте же начнём! Поехали! – Мик дал команду начала. Иида не теряя времени быстро рванул со своего места в сторону одноклассницы, стоявшей в тот момент неподвижно на своём изначальном месте, что было так близко к границе арены, только с противоположной стороны. – Надоело ребячиться... – пробубнела девушка себе под нос и без всякого энтузиазма подняла левую руку вверх. Иида же постепенно к ней приближался, пока та мешкала на месте. Когда тот достиг радиуса пяти метров от неё, а удосужилась проявить активность. – Волна. В тот же самый миг из руки девушки с огромной силой и в большом объёме вырвался мощьнейший поток воды, по ширине распространившийся на всё поле, чтобы его нельзя было обойти не пересекая границы. Сила потока, вернее сказать, скорость создания воды создавала внутренее давление, которое вначительно превышало скорость Ииды, чепу он не смог спротивостоять, сколько бы усилий не приложил. Затем залитые водой движки заглохли, от чего он не смог больше двигаться и поток оторвал его от земли снося с арены. Спустя десять отсяитаных Аямэ секунд процесс остановился и поток больше не контролировался. Вся вода разлилась по арене. Иида и Полночь где-то у противоположной стеночки выплывали из-под воды, как и Цементос, которого тоже затопило. Уровень воды достиг чуть выше уровня созданной Цементосом сцены, от чего кроссовки до сих пор не сдвинувшейся ни на миллиметр девушки намокли. – Иида оказывается за полем! Тодороки без затруднений проходит в следующий тур! – объявляет мужчина, когда взгляд Аямэ прикасается к мужчине, что продолжал стоять на месте и смотреть на неё с самого начала битвы. "Смотри, ублюдок. Мне даже с арены двигаться не нужно, чтобы побеждать, не то, что твоему любимому Шото", – говорила она ему взглядом, пускай и знала, что он не поймёт. – И прежде чем начать третью битву, нужно убрать воду! Аямэ же ждать, пока воду уберут не стала, она развернулась и нырнула в образовавшийся пруд и поплыла к выходу так и не выныривая. Нижние коридоры тоже затопило, так что ей пришлось плыть к ближайшей леснице. Поднявшись по ступенькам, она сбросила с себя упитанную воду и поднялась на следующий уровень уже асболютно сухая. "Да уж я переборщила. И сколько энергии я выплеснула с этой волной?" Когда она оказалась в комнате ожидания, чтобы забрать свой телефон, то она увидела, что мобильник без конца трезвонит, катаясь по столу из-за вибрации. Взяв его в руки, с хмурым недовольством на лице она смотрит на экран с отразившийся входящим вызовом. Это был незнакомый номер, которому ей было уже не привыкать. Она поднимает трубку и начинает разговор. – Да... – Малышка, что на тебя нашло? – голос девушка узнала сразу, потому её настроение моментом изменилось, поскольку от одного звучания его голоса рядом придавало ей спокойствие. – Не думала, что позвонишь. Аямэ вышла из комнаты, предводительно осматриваясь, на наличие посторонних личностей, которые могли бы её подслушать. Ей было не желательно, чтобы кто-то услышал её разговор с "этим" человеком, потому она пошла туда, где её совершенно точно никто бы не нашёл в самый разгар соревнований. – Как я мог не позвонить после такого. Что-то произошло? – с волнением спрашивал он, хотя она прямо таки чувствовала, что его губы растягиваются в улыбке. Она тяжело вздохнула, снова хватаясь за свою большую голову, которая непроизвольно сделала весьма раздражающие вещи. – Какого-то чёрта связь между мной и Шото снова появилась. Меня из-за него начало триггерить от воспоминанй о прошлом, которые вспоминал он, – достаточно громкой и даже можно сказать капризно, как ребенок, возмущалась она. В этот момент девушка вышла на улицу за пределы арены и уселась под небольшим деревцем, для собственного удобства. – Звучит отвратительно, – только и дал свой комментарий пареньч которому такой расклад вещей не понравился. И нравился он не только ему. – Да! Это не просто отвратительно! Я вспомнила всё, что испытывала! Но хуже даже не это, а то, что я вспомнила именно тот промежуток времени, когда была до отвращения слабой и наивной! Терпеть себя ту не могу!... Она вернцла свою эмоциональность перед братиком, которую ни за что бы не показала никому другому. – Ну-ну, спокойно, малыш, – Тойя терпеть не мог, когда его сестре что-то не нравилось. В такие моменты он искренне хотел кого-нибудь сжечь и пофиг даже если это его родной брат и её двойняшка. Правда сейчас руки не могли до него дотянутся. Не стоящий для этого момент. – Прости, что жалуюсь... – она притихла. – Просто это так бесит. Я столько усилий приложила, чтобы забыть это и избавиться от того, что терпеть в себе прошлой не могу, а оно снова больно давит, будто проклятье, – она сжала собственное предплечье до боли, гарантируя появление синяков, помимо тех, что вскоре проявляться на задней стороне плечей и шее. – Успакойся, сестрёнка. Это всё давно в прошлом... – пытался он Тойя утешить девушку. – Мы же оба знаем, что то, что было, уже никогда нас не коснётся. Он был готов отдать всё, чтобы сейчас прикоснуться к её лицу. Погладить её по мягкой и нежной щеке и посмотреть в её цветные глазки. – Мы больше не те слабые и бесполезные дети своего отца. Мы семья из двух и нам с тобой больше никто не нужен. Так что и твоя связь с Шото бесполезна. Она не имеет никакого значения. Просто игнорируй это... Ты больше не имеешь никакого отношения ни к нему, ни к его воспоминаниям. Ты – это ты. И никто не смеет говорить тебе, кто ты... Лишь ты сама определяешь, кем тебе быть... Тойя умел её успокаивать, как никто другой. Её личное успокоительное. Глоток реальности, позволяющий ей упасть в приятную апатию. Его голос... Его слова... Они прочитали разум, позволяя ей отречься от произошедшего и прошлого. Будто тот умел ставить стены в её душе и облегчать ей жизнь. – Верно, братик. В моём мире существуем лишь ты и я.... И никого больше... – улыбка облегчени коснулась её лица. С арены доносились возгласы народа, которые были для не пустым звуком и лишь голос родного брата был единственным, что было ей действительно важно. – Я всегда защищу тебя, малышка. Помни об этом... – напоминал он ей. – Чтобы ты ни сделала... Чтобы ни сазала... Если весь мир отвернётся от тебя – я буду единственным, кто останется на твоей стороне... Так что забудь об этом придурке Шото и его папаше. У тебя есть только я и больше никто. Тойя был жутким собственником, который ни в коем случае не собирался отдавать или делить свою сестрёнку с кем-либо. Она принадлежала лишь ему и никому более. От того его речи иногда походили на речи одержимого безумца, в чём они в твоём: он, она и их отец были очень похожи. Единственное достойное качество, если направить его в нужное русло. – Конечно. Я же люблю тебя, братик, – она возвела свой смягчившийся взгляд к небу, как это, скорее всего, сделала бы сейчас и Тойя. – Лучше бы я была твоим близнецом. – Тогда я бы потерял свою маленькую сестрёнку. А мне этого совсем не хочется... Аямэ посмеялась со совего брата, чувствуя счастье скользящее в груди приятным теплом и проникающим в сердце. – Ты готов к представлению? – спросила она игриво уже будучи переполненная радостью от разговора с любимым братиком. – Уже давно готов. Одно я уже увидел, в точности, как ты и говорила. Теперь же пришло время самого главного... Справишься? – Разумеется! Я столько лет готовилась к этому моменту, так что совершенно точно не допущу ошибки... – она прокрутила в пальцах металлическую пластинку, что свисала на цепи с её шеи. – Верно. Ты же моя маленькая сильнейшая на свете сестрёнка, – подтверждает Тойя, с полной уверенностью в её способностях. Аямэ открывает эту самую пластинку и смотрит на маленькое фото помещённое внутрь. От теплоты взгляда направленного на данную фотографию, можно было просто умереть. Её глаза ещё никогда прежде не были такими тёплыми и нежными, как и счастье отражающееся в широкой улыбке. Она всё смотрела на фотографию и слушала доносящиеся из телефона долгие гудки сброшенного вызова и нисколько не грустила от такого быстрого завершения. – Я никогда тебя не подведу, Тойя. И ни за что не позволю тебе умереть...***
Когда Аямэ пришла на трибуны своего класса уже начиналась битва между Бакуго и Киришимой. – Вот блин мне уже надо идти готовиться к своему бою, – Аямэ подошла к периллам, решаясь чуть-чуть задержаться и посмотреть. – О, Тодороки, привет! – девушка оборачивается и видит всего перебинтованного Мидорию, который тоже только зашёл на балкон следом за ней. – Ух, выглядит жутко, – слабо эмоциаонально ответила она, глядя на все те шины и бинты, которыми были зафиксированы его руки. – Сам виноват... – признался он с лёгким стыдом, а после глянул на арену. – Уже Бакуго против Киришимы?! Значит твой бой с Иидой и Ашидо с Такоями уже закончились?! – он посмотрел на таблицу, чтобы понять, кто выбился в лидеры. И то, что он там увидел его расстроило и это было очевидно. – Иида проиграл мне и Ашидо тоже вылетела в этом круге, – сказал она без лишних комментариев, чтобы он не интересовался подробностями у неё. Мидории стало грустно от того, что Иида проиграл, ведь знал насколько тот желала победы в этом турнире, как ровным счётом и все остальные, за исключением девушки, что проходила вперёд без всяких затруднений. А именно Аямэ... – У него не было шанса, после того как я затопила всю арену. Двигатели не приспособлены к битве в воде. Просто не повезло, – кратко описала она их бой с всё тем же отсутствием эмоций. От этого Мидории становилось неловко. Он не мог понять, что движет девушкой перед ним и почему она всё-таки продолжает сражаться, не имея при этом желания делать это. Тодороки, продолжила смотреть, как Бакуго наносит атаки взрывами один за другим, пока Киришима продолжает избивать его удерживая свою защиту. – Вот как... Ясно... Мидория не знал, о чём ещё можно было поговорить с Тодороки. Поэтому просто стоял рядом с ней и молчал, ведь уйти к другим было бы как-то слишком невежливо с его стороны после того, как он первый к ней обратился. – Слушай, Мидория. Позаботься от этом идиоте, хорошо? – ни с того ни с сего говорит она, продолжая пялиться на Бакуго, но при этом думая о другом человеке. – Ты это сейчас про... Шото? – он посчитал, что будет немного не правильным называть его "Тодороки", когда перед ним стоит человек с такой же фамилией. – Да... И тут он растерялся от неожиданной просьбы. – Но чем я могу ему помочь? – Деку немного не понимал, что мог он. Тот, кто едва на ногах стоит после попытки оказать "помощь". – Тот факт, что он использовал плямя, которое терпеть не может, уже доказывает то, что ты повлиял на него... – утверждала она со своей абсолютной уверенностью. – Просто делай, что считаешь нужным. Он сам прислушается к тебе, вот увидишь... – продолжила она всё так же непонятно. Мидория хотел учточнить, что она под этим подразумевает, но в их разговор ворвалось третье лицо. – Мидория! Как прошла твоя операция?! – из-за их спины выскочил довольно радостный Иида, не смотря на то, что тот не так давно проиграл. Своим появлением он вынудил Аямэ обернуться и посмотреть на него, чтобы убедиться в его нормальном состоянии. – Тодороки ты тоже тут? – Всё хорошо, спасибо, – ответил на предшествующий вопрос Изуку, улыбаясь другу, который мог немного разбавить их странный разговор. – Ты сам как? – решила уточнить у старосты его заместитель. – Да всё хорошо. Было очевидно, что я и вода – вещи не совместимые, – немного шутя ответил парень, раскидывая расслабленный кисти в разные стороны и просто разочарованно вздыхая. – Тогда ладно. Я немного погорячилась перед испытанием. – Эта волна напомнила мне, как ещё на первом этапе боёв Тодороки атаковал Серо, – подметил для себя Иида. Такое сравнение не понрпвилось Аямэ, ведь в нем фигурировало сравнения её и Шото, но она сдержалась, вспоминая недавний разговор со своим братом, который моментом заставил её успакоиться. И сейчас его слова приносили спокойствие. – Что ж, я пожалуй пойду. Мой бой будет следующим... – она отцепилась от перил и уже собиралась уходить, как... – Ты же будешь сражаться против своего брата в следующем раунде? – задал ей вопрос Мидория, который немного волновался после того, что произошло в коридоре во время большого перерыва. То как Аямэ разговаривала с Шото, аннулируя из родственную связь. Он правда начинал переживать, причем не столько за Шото, сколько за саму девушку, которая по каким-то причинам так к нему отнеслась. Ему казалось, что Аямэ страдает на душе от чего так себя и ведёт, а потому это не давало ему никакого покоя с того самого мгновения. – Ничего не пожелаешь, придется. Улыбнулась она достаточно простой улыбкой в ответ, не оставляя никаких подозрений о том, что может произойти. Потом развернулась и всё-таки ушла без лишних комментариев. "Настал момент признания". – Аж руки трясутся от нетерпения...***
Тодороки сидела в комнате ожиданий. Перед ней на столе лежали её школьный пропуск с платёжной карточкой, телефон и кулон, который она решила всё же снять, на всякий случай. Обувь тоже стала, прекрасно зная, что случиться во время данного поединка. И теперь она собиралась с духом, её руки окутанные в чёрную ткань продолжали дрожать от предвкушения. – Тодороки Аямэ, просим выйти на арену, – и вот наконец пришел час... Тодороки встала со своего места и пошла туда, где всё раскроется. Туда, где часть её ужасного истинного обличия будет раскрыта. Внутри всё дрожало от волнения. От эмоций, что та испытывала после десятков или сотен раз того, как это будет на самом деле. Шаги босых ног почти не создавали звуков в пустующих мрачных коридорах, редко освещённых небольшими лампами. От чего в них было до смерти тихо. Сплошь бетонные стены с двух боков и тройные перекрёстки на пути. И одничество... И наконец раскрывающий её свет и гравий под ногами, который та чувствует всей поверхностью стопы. Тяжёлые шаги и прошлое, дышащее прямо в спину, нагнетающеймя атмосферу. В ушах не слышно ничего: ни криков людей, ни голоса комментирующего Мика, ни Полночи, стоящей между ней и Шото, что так же поднимался на сцену. Ступенька за ступенькой. Волнение пробегающее дрожью по костям с каждым шагом всё сильнее и сильнее, будто встрасывая её перед желанным моментом, чтобы всё внимание было сосредоточено на главном – на её цели. Чтобы никакие внешние факторы не позволили ей отвлечь своё внимание или на секунду потерять из виду то, что она так жаждала увидеть. Поднявшись она увидела ту же самую картину, как и все два боя прежде. Менялся лишь противник перед ней, пока он не превратился в её зеркальное отражение. На секунду ей даже почудилось, что тот с кем она сражается вовсе не Шото, а она сама. Но эти мысли быстро исчезли. Всё внимание и камеры направили прямо на неё, показывая всю её крупным планом, как и Шото, что сейчас нервно появился на неё с отсутствием уверенности в том, что он сейчас делает. "Я не позволю тебе принимать меня за это..." – её бесило то, что он продолжал смотреть на неё таким взглядом, вынуждающий её ощутить себя именно той отвратительной собой из прошлого. – Настало время для полуфинала! Следующий матч! Эти двое близнецы семьи Тодороки! Родные брат и сестра сойдутся в настоящем поединке! Давайте же поддержим их! Шото против Аямэ! Сильнейшие прентенденты на победу в сегодняшнем трунире! "Сейчас всё начнётся!..." Аямэ сделала глубокий вдох, обращённый к небу, и такой же глубокий выдох, прочищающий лёгкие, пока та отпускала голову и снова сосредоточилась взглядам на лице Шото. Кровь в жилах кипела, а мышцы напряглись в полной боевой готовности. – Старт! Аямэ смотрела на Шото, который, по предполагаемому ей, исходу решил закончить всё быстро. Он выставил вперёд правую ногу, за которой проследил взгляд девушки, а после в её сторону направилась мощная ледяная волна. Тело мгновенно поглотил холод, заставляя промерзнуть всё тело до самых костей, сковывая девушку в ледяной глыбе. Своим действием Шото создал айсберг, схожий с тем, что сделала во время битвы с Серо, но более сдержанный. Его эмоции сейчас были под полнейшим контролем и он не имел желания сильно вредить своей сестре и желал закончить всё быстро. – Аямэ скована во льдах! Что же будет дальше?! Неужели, на этом всё и кончиться?! Некоторое время ничего не происходило. – Аямэ, можешь двигаться? – спросила Полночь у девушки, чьи оставшиеся снаружи конечности дрожали от холода, как и голова, склонённая чуть вперёд. – К-конечно, дайте с-с-секунду! – её голос дрожал, а изо-рта валил пар, пока та растягивала губы в довольной улыбке. "Твои действия так легко прочитать, Шото. Неужели ты и правда подумал, что на это всё закончиться?" Лёд за её спиной начал трескаться и обламываться, позволяя освободить её обмороженное тело. В таком состоянии она стала двигаться вперёд, на своих отмороженых конечностях. Правда двигалась она очевидно странно, человек не мог ходить так уверенно будучи полностью замороженным, а она желала это без каких-либо ограничений. – Шото-Шото... – она улыбалась и шла к нему с высоко поднятой головой. – Ты действительно думал, что так просто избавишься от меня? Шото напрягся, не понимая этой реакции его сестры. Все водные нападки были бесполезны, ему достаточно одного касания, чтобы превратить их в лёд. Так что он был уверен, что его сестра не способна что-либо сделать. И очень ошибся. – Позволь же показать тебе, Шото, насколько же твоя любимая сестрёнка на самом деле... – она не стала договаривать. Просто выпрямилась, остановившись посреди арены, и подняла свою правую руку. Ладонью вверх. – Моё пламя... Аямэ почувствовала, как правая часть лета начала повышать температуру, а в ладонь накрыл ужасный жар. – Моё пламя всегда было со мной! – её правая рука загорелась, а вместе с ним и остальная правая сторона её тела, на которой начала сгорать перчатка, обнажая её секрет, который та хранила вместе с этим самым пламенем. И вот оно, то что она так жаждала увидеть на лице своего брата. Ужас, перемешанный с шоком и непониманием. Когда его взгляд начинает дрожать, а рот открываться в изумлении от испытываемого шока. Аямэ смотрит на него и только представляет какие мысли крутятся в его голове, при осознании того, что она способна управлять пламенем. Её эго никак не могло насытиться этими эмоциями, которые отражаются на лице брата, который всю их жизнь думал, что у неё нету пламени. – Боже мой! Что твориться! У Аямэ Тодороки тоже двойная причуда, как и у её брата близнеца!? Эй, Айзава, разве у неё не только причуда Гидрокинеза?! – возмущённо спросил герой у своего друга, являющегося её классным руководителем. – В документах не было сказано ничего об огненной причуде, она скрыла это, – мужчина понял, что Аямэ не только уступила на вступительном экзамене, но ещё и понизила уровень своей способности в предъявленых документах, от чего ему пришлось признать тот факт, что её тело на проверку возможного потенциала теперь является не верным от слева совсем. И от этого в нём появилась ещё большая злость, а так же непонимание, почему студентка так поступила. – Получается, она всё это время хранила в тайне наличие у себя огненной части её одвойной причуды?! – Мик не представлял, как такое вообще возможно, так долго скрывать собственную причуду. "Ох, Мик, если бы ты только знал, что я умудрилась будучи младенцем сохранить этот секрет, ты бы так не удивлялся сейчас". Девушка помнит, как сдерживалась всё первые шесть лет своей жизни и хранила этот секрет вместе со своим братом Тойей. Причины на это у неё было две: первая – она не хотела идти по той же тропе, что и Шото, вторая – Аямэ не хотела, чтобы Тойя испытывал к ней ту же ненависть, что и к Шото. По сути в обеих причинах основой являлся эгоизм и не желание принимать и разделять с Шото одни и те же мучения. Это было отвратительно и трусливо, но такова была цена её свободы, которую она предпочла выбрать. Что Мик, что Айзава, что другие их одноклассники в шоке смотрели на девушку, которая умудрилась скрыть что-то настолько невероятное. Изумление коснулась каждого, кто сейчас смотрел на неё, а всё её внимание было приковано лишь к одному человеку – Тодороки Энджи. Старатель начал полыхать сильнее прежнего, от чувства гнева растекшегося по его жилам. Он отказывался принять тот факт, что всё это время в том слабом ребенке, которого он знал, присутствовала огненная причуда. И что, по сути своей, она была так же идеальна, как и Шото, только не с причудой льда, а воды. Но он приписал ребенка к остальным бездарностям своей семьи, а теперь... Он был готов кожу на себе рвать от гнева, что она смогла скрыть нечто такое, что не скрывается, как бы сильно не хотел. Никто не способен иметь такую выдержку, чтобы хотя бы раз не спалитьс и не продемонстрировать её совершенно случайно. Он просто отказывался верить это... – Этого не может быть! – Старатель начал совершенствовать, в ту самую секунду, когда увидел пламя, по своей структуре превыщающее мощность его собственного. Таким же оно было у его умершего старшего сына. Столь же мощьным и многообещающим. Его лицо скрывалось от хмурости. Множество складок на лбу превратились в сплошные толстые полосы, глаза закрылись густыми крупными бровями, но по-прежнему горели ясно-голубым оттенком. Аямэ смогла увидеть даже то, как сильно напрягались его мышцы, вздуваясь, как воздушные шарики. Где-то под облегающим костюмом совершенно точно проявлялись пульсирующие жилки. Это была сила его гнева, его ненависти к ребенку, что посмел обвести его вокруг пальца своим образом неженки и уничтожить ещё один идеал, который он мог создать, если бы та последовала его инструкциям. "Да отец! Именно это лицо я и хотела увидеть! Пока жи мне, то что я желаю! Покажи мне свой гнев и разочарование! Пока жи мне вкус ужаснейшей ошибки тыоей жизни!" Аямэ обезумела, ведь в её глазах тоже разгорелось пламя. Пламя абсолютного эгоизма, пламя азарта и желания. Она подавила физическое пламя, пока внутренне продолжала неустанно гореть, восполняя тот пробел пустоты, где ему было самое место. Стоило телу согреться, как та посмотрела на своего братишку, стоящего в всё том же недоумении. – Что не так, Шото? Почему ты сделал такое смешное лицо? Разве что-то случилось? – смеялась Аямэ, наслаждаясь своим дебютом в качестве обладательницы пламенной причуды, о которой так мечтал её отец и столь сильно ненавидел Шото. Его лицо было отнюдь не смешным. Его сестра, что всю жизнь терпела нападки отца и оскорбления о своей бестолковости, как неспособного двойника Шото, на самом деле была абсолютно такой же, как он. И теперь он задавался ввопросом: Зачем ей это было нужно? Почему она это всё терпела, если могла доказать обратное? Он просто не понимал этого. – Почему ты не говорила? Зачем терпела? – парень пытался понять, выяснить в чём была причина всего этого, пока его голос предательски дрожал, не давая ему оставаться в спокойствии и собранности. Сестра нанесла по нему такой удар, который он никогда в жизни не рассчитывал получить. – Свобода – дороже признания. Я нашла свой способ не становитьс яигрушкой нашего отца, и очень действенный! – девушка смеялась. И в этом смехе Шото слышал лишь боль. Всплеск всех тех унижений, который ей пришлось пережить из-за их отца. Именно это превратилось в смех, что так беспощадно изливался из неё. – Ладно! То, что я хотела увидеть, уже увидела! Так что мы продолжаем! Девушка наконец тронулась с места, собираясь продолжить то, что она начала. Последняя задача на сегодня – растоптать её идеального брата, который на самом деле уже не выглядел таким уж идеальным на её фоне. – Водяная стрела! – Аямэ визуально изобразила созданный вытрел из лука. Перед ней из воды создалась та самая стрела. По сути, простой поток воды, выхрем раскручивающиймя вокруг своей оси и лежащий в горизонтальном положении. Всего секунда и эта импровизированная стрела летит прямо в Шото. Тот слегка растерялся, потому приготовился её просто заморозить в последнюю секунду, но ему это провернуть не позволили. – Замёрзни! – вода изменила своё агрегатное состояние на лёд. И теперь превратилась в ледяную стрелу, от которой Тодороки пришлось уворачиваться, поскольку он не был уверен, что та не пробьёт его ледяную стену или тот успеет сковать ее во льдах, когда та неслась на такой беженной скорости. Швыряться льдом, Аямэ не могла, но она нашла возможную альтернативу. Сначала управление гидрокинезом, способным создать идеальный разгон, а потом заморозка в последнюю секунду и проблемы с летящими кусками льда решена. – Офигеть! Она ещё и агрегатным состоянием воды управлять может?! Насколько многогранны её способности?! – Мик был готов очередной раз в кресле перевернуться, поскольку это было за гранью его понимания. "Интересно, насколько бы тот офигел если бы узнал, что причуды по сути не две, а целых три?" Шото быстро пришлось уяснить, что его сестра не просто скрывала свои способности, а совершенствовала их до невообразимого идеала. И теперь ему придётся слишком тяжело, против такого "идеального" противника. – Ну же, Шото! Это всё, что ты можешь – уворачиваться?! Девушка смотрела, как он крутился вокруг неё на своих ледяных горках, ожидая подходящего момента, когда он наконец сможет накинутся на неё. Провокации, хорошо действовали на парня, который в тот же момент поторопился под давлением её слов и соскочил с горки, набрасываясь на сестру сверху, направляя создаваемый рукой лёд прямо в неё. Та приняла его своей правой, моментально растопляя ледяную глыбу, что не успевала появиться из его руки, что привело к небольшому взрыву между ними. Шото не верил, что она так свободно пользуется огненной стороной, пускай и скрывала её долгое время. От чего в голове возникло ужасающее предположение о том, что она спокойно её тренировала, пока жила отдельно, а бабушка продолжала сохранять эту тайну в секрете вместе с ней. Далеко Аямэ не отлетела, не смотря на весь свой азарт, она была хладнокровна, потому внимательно следила за обстановкой и ограничениями пространства. Нельзя было из-за личного удовольствия играть с ним, отступиться и случайно проиграть. – Окей, а как тебе такой фокус? – по одному щелчку её пальцев в небе появились водяные копья, которые по следующему щелчку замёрзли и стали падать вниз. – Плагиат метиоридного дождя Урараки, теперь преследует Тодороки Шото! Как же он с этим справиться?! Пока Шото отплёкся на летящие вниз копья, Аямэ подобралась к нему достаточно близко и собиралась влепить ему кулаком в рёбра, но тот перехватил её руку замораживая, хотя это и получилось с большими усилиями. Девушка оказалась неожиданно сильнее, чем было им предполагаемо. – Тебе это не поможет! – её левая нога поднялась и коленом попала ему в живот, от чего послышался тяжкий вздох перемешанный с приглушённым стопором, который стал настоящей улсдой для слуха нанёсшей этот удар Аямэ. Шото отбросило скользить по ледяной земле. И в это же самое время сосульки упали к земле очень близко и одна из них почти проткнула Тодороки старшего, если бы тот вовремя не создал лёд заблокровавший падуюущий осколок льда. Аямэ же защитилась от собственной атаки лёгким народом огоня, двигаясь в направлении развалившегося на земле брата. Парень чувствовал отвратительную боль в месте удара. Ударить коренным суставом было умно, поскольку в этом месте практически отсутствовали мышечные ткани, от чего она можно сказать била голой костью. Поэтому даже никакой пресс не помог ей защититься от удара чего-то настолько твердого, что даже крепче кранита. Он начала вставать, терпя эту боль, и для себя решил, что сдерживаться – бесполезно. И потому, через отдышку, коснулся земли, сделав лёгкий шаг правой ногой вперёд и отправил навстречу своей сестре лёд, чувствуя, как начинают обмораживаться части его тела. – Решил убрать ограничения своей правой стороны?... Тогда я тебе подыграю, чтобы ты не сдался так быстро! – её правая сторона вновь разгорелась, но теперь куда серьёзнее, поскольку сила льда Шото, была мощьнее, чем у неё, что говорило о том, что силы льда у него и пламени у неё – одинаковы по мощи. Оставалось только понять, у кого больше выносливости. По одну сторону была невероятная сила льда, по другу сторону огненая энергия. Их мощность увеличивалась с каждой секундой наступления и от их взаимодействия создавались взрывные волны, которые начали разрушать арену так же, как в поединке Шото против Мидории. Только вот насколько бы сильно не была разнесена арена или взрывные волны не отбрасывали их назад, никто из них двоих не отступал другому. От чего у обоих на лицах не вольно появлялись улыбки, ведь они сами чувствовали насколько сильны сейчас. – Вот это сопротивление! Две противоположности слились в одно целое! Они невероятно сильны! Правда в использовании льда Шото был явный минус, как и в пламени Аямэ. Парень постепенно переставал чувствовать своё тело. Каждая клеточка замёрзла, а он всё продолжал бороться против невероятной пламенной силы, что так же, как и ему передалась Аямэ от их отца. Но глядя на это красное адское пламя из-за ледяной стены, он не чувствовал в ней ничего отцовского. Оно горело ярко, сильно, нотказлось совершенно не таким, как у Старателя. Это был её огонь. Огонь её души. Он герел внутри долгие годы, и вот наконец обнажил свои языки, показывая всю силу маленькой девочки-защитницы, которая была совсем не слабая, какой её считали все раньше. В ней оказалось куда больше решительности и способностей, чем кто-либо мог предположить... Он понял, что его сестра сильнее его. Прекрасно это осознал. Ему даже не нужно было убеждаться этим сегодня. Он понял, почему считается трусом, что постоянно бежит от самого себя, оправдываясь собственной слабостью перед стразом своего отца. Ему нельзя было даже сравнивать себя с сестрой, которая всегда отдавала всю себя и никогда ничего не боялась, даже испытывая страх. Тем же временем проблемы настигли и Аямэ. Она горела. Горела изнутри и снаружи. Пламя сжигало всё: перчатки и одежду, под которой она долго скрывала правду собственного тела, ложью поливая каждого, стоило оказалась в городе и начала учиться в академии. Всё что осталось на ней после сожжения – нежнее термобельё: топика и короткие облегающие шорты, которые она предусмотрительно надела, зная, чем в итоге всё обернётся. Резинки тоже сгорели в пламени, распуская цветные пряди. От всего этого не осталось и крупицы пепла. Ожоги на теле горели сильнее, чем остальная кожа. Они будто были продолжением того самого пламени, что вырывалось из её груди, пока глаза сияли бушующими внутри эмоциями. В какой-то момент псопротивление спало, что заставило её уменьшить силу создаваемого пламени. Она потушила его вплоть до состояния, когда горела лишь рука, кончики волос и все те красные пятнышки на теле, а затем посмотрела на Шото, что сейчас валялся на земле, не в силах двигаться от сильного обморожения. Он лежал, как продрогший на улице зимой щенок, не способный и шагу больше сделать. – Придурок, почему не используешь огонь, чтобы согреться?! – спросила уже достаточно спокойным голосом она, приближаясь к парню, который уже и соображать не мог из-за замершего мозга. Когда Аямэ поняла, что для её брата всё кончено, она полностью убрала пламя. И как только она это сделала по трибунам раздались громкие вскрики и охи ужаса. Камеры сосредоточенные на Аямэ показали всем присутствуюшим не самую лучшую картину, которую увидела и она, посмотрев на огромный монитор. Стоя перед всеми людьми чуть ли не обнажённая, она открыла то, что долгое время скрывала под одеждой и перчатками. Вся правая сторона её тела была покрыта многочисленными шрамами от ожогов. Ноги, руки, туловище – нигде с правой стороны не было живого места. Лишь одни красные отметины неправильной формы, покрыли гладкую кожу. Ну ещё им на любование показалось подкаченное подтянутое тело, с достаточно натренированрыми мышцами, которые уже никто не мог проигнорировать. Она подняла глаза вверх, смотря прямо на своего отца, что продолжал полыхать от гнева. А ещё чувствовала, как тот оценивает её. И уж точно не хотела слышать выводы этой оценки, где он не отказываясь от своей гордости и эгоизма, просто очередной раз вывернет все так, словно Шото просто не повезло и всё дело в его упрямстве. Тодороки осталась довольной, ведь желаемого она добилась. – Аямэ, ты как? – Полночь взволнованно посмотрела на девушку, вернее пробежала взволнованным взглядом по ее телу, думая, что все эти ожоги она получила только что. – Эти шрамы у меня уже давно, они больше не болят, – она зевнула два раза подряд. Понимая, что лучше ей поискать ещё парочку автоматов, с энергетиками, иначе совсем расклеиться во время боя с Бакуго. – Тодороки Аямэ проходит в финал! "Блин, не могу я кинуть этого идиота, с моим желанием понравиться публике". Аямэ подошла к Шото и снова активировала свою огненную причуду, начиная согревать брата. Тот сознания не терял, потому чувствовал, как потихоньку начинает оттаивать, чувствовать тело и двигаться. – Не дёргайся, иначе я тебя ударю. Шото смотрел на огонь и на ее тело. Это была правда... Его сестра действительно управляет огнём, которым, по мнению всей семьи, она обладать была не способна. Однако сейчас, она совершенно спокойно создавала его, опровергая это мнение. Он чувствовал тепло, которым она его согревала и видел, приглядывался к шрамам неизвестного происхождения. – В прошлом ты... – Заткнись. Я не хочу ничего вспоминать. Шото понимал, что права говорить что-либо он уже давно потерял. Потому просто молчал, продолжая чувствовать тепло, согревающее его. В какой-то момент он даже закрыл глаза и уснул. Приехали роботы из медпункта и забрали полностью размороженного парня в лазарет. Аямэ же сошла с разрушенной площадки и вернулась в комнату ожидания, где сидел Такоями. – Привет, – сказал Такоями, всеми силами старась делать вид, будто ничего не произошло, хотя сам пребывал в шоке от того, что Аямэ тоже есть пламя. – Привет, – устало отвечает она и посмотрела на стол. Рядом с её вещами, лежал подготовленный комплект одежды. Из него она взяла лишь мастерку, накинув её на голые плечи и просунув руки в рукава, но не застёгивала. Закинула в её карманы телефон и пропуск с картой, а затем когда рука потянулась на стол ещё раз ней пришло осознание, что кое-чего на ней не хватает. – Такоями! – резко вскрикнула на эмоциях его имя олноклассница. Тот аж подскочил на стуле и посмотрел на неё. – Ты не видел, когда ты зашёл? Здесь на столе лежал кулон в виде железной пластины, – Аямэ тыкнула пальцем ровно в то место, где тот лежал. – Нет. Здесь не было кулона, – он точно помнил, как осматривал вещи, когда зашёл в комнату, поскольку ему нечем было заняться. – Как это?! – она резко перешла на невероятный крик, а затем упала на пол начиная ползать и искать свой кулон. – А форму принесли до того, как ты пришёл?! – не останавливаясь в панике спросила она. – Нет. Я был здесь... – очередной раз давая ответ "нет", говорил парень. – Чёрт! Где он!? – она начала сильно волноваться. Руки прикасающиеся к полу с каждой секундой начинали дрожать всё сильнее и сильнее, пока разум окутывал ужас от возможной потери. За пять минут обыскала каждый уголок помещения, затем выскочила в коридор, начиная искать его везде, где она только сегодня успела побывать, не смотря на то, что точно помнила, как оставляла его в раздевалке. За пятнадцать минут оббежала практически все коридоры, а затем выскочила на балкон их класса, вся запыхавшаяся и вспотевшая. – Тодороки, что ты здесь забыла?! Скоро же фанальный бой начнётся! – криенули ей перепуганные её резким вскоком одноклассники. Та проигнорировала их слова и точно так же, как в комнате ожидания стала ползать и закладывать под каждое сидение. Паника продолжала порализовывать её, вынуждая поступать весьма неразумно, но она ничего не могла поделать с темя что боялась факта того, что действительно потеряла его. – Вы не видели кулон на цепочке?! Там небольшая платинка с фотографией внутри! – все заметили, как она была встревожена и как её взгляд метался то туда то сюда в поисках данной вещи. – Нет. Ты точно здесь ничего не теряла. Мы бы сразу его заметили, – с огорчением ответила ей Яойрозу. Тогда Тодороки просто рузнула, дрожащими руками оперевшись в пол. Парой секунд позже все заметили, что дрожат не только руки, но и плечи, которые в какой-то момент дёргаются, а девушка излаёт неожиданный всхлип. – Потеряла... – Тодороки?... – одноклассники не ожидали, что она заплачет. Урарака и Тсую поднялись со своих мест и опустились к ней, чтобы помочь успокоиться. – Как я могла его потерять... – онасжала руки пытаясь вщаться пальцами в бетон. Слёзы одна за другой начали преземлялись на эти самые руки. – Тодороки! – Тише. Успакойся. Мы найдём его! Ребята давайте искать! – Яойрозу поддержала девушку, собираясь ей немедленно помочь. Урарака же с Асуи пребывали в небольшом шоке от того, что им нужно было успокаиват девушку, чьи сильные плечи в один момент стали до жути слабыми и не такими широкими, как думалось, а из глаз капали слёзы горя, что разрушило этот мужественный и модный образ. – Мы пойдём к учителю, попросим спросить объявить о пропаже! – Мина с Джиро тут же рванули в рубку Сущего Мика и Айзавы. Остальные же поднялись со своиэ мест и начали искать кулон по всей арене, где только можно. Пока две девочки оставшиеся с Аямэ повели её назад в комнату ожидания. По пути по колонкам передали сообщение: – Внимание всем присутствующим! Один из участников соревнования потерял важную для него вещь! Кулон из цепочки и пластинки с фотографией внутри! Если вы её обнаружили, просьба сообщить об этом кому-то из героев или учительского состава! – Слышишь, сейчас быстро его найдём! – пыталась поддержать девушку Урарака, видя то, как сильно потеря ударила по Аямэ. – Не волнуйся и сражайся, а мы его найдём, – так же поддерживала её Асуи. – Этот кулон мне важнее этих глупых соревнований. Я не буду учавствовать, пока не найду его, – Тодороки была абсолютно серьёзна и этим беспокоила учениц идущих вместе с ней... Её завели в комнату ожидания, где она просидела какое-то время в одиночестве, ожидая услышать хоть какие-то новости от поисков. Её руки всё никак не погли успакоиться, потому она сидела перебирала пальцы. Её взгляд был потухшим, она всеми силами пыталась вернуть себе уверенность и спокойствие, словами брата, но почему-то мысли о потере кулона давались ей слишком тяжело и никакие утешения не могли с этим сравниться. Это была единственная имеющаяся у неё семейная фотография. Единственная вещь, которой она по-настоящему дорожила. И вот её нет... Тут прозвучал громкий звук распахнувшейся двери. Тодороки подняла уставший и покрасневший от слез взгляд, чтобы посмотреть не пришли ли новости о найденом кулоне, но надежда померкла в её лице в ту же секунду, как она увидела прибывшего человека. – А? Ты чё тут делаешь?! – Бакуго не понял, почему в этой комнате сидит Тодороки. Затем внимательно посмотрел на номер комнаты и понал, что прокололся и пришел не туда. Аямэ отвернулась прикрывая лицо рукой. Этот игнор взбесил парня. – Ну да, я перепутал комнаты... Что это за игнор другого финалиста?! Тодороки не отвечала, ей было не до него сейчас. Все мысли поработила потеря её единственной цености. – Эй, идиотка, я с тобой разговариваю! – он подорвал стол, но девушка никак не отреагировала. – Просто уйди, пожалуйста. Мне сейчас не до тебя. Бакуго заметил покраснения на её глазах, когда та убрала руку от лица, чтобы натянуть рукав и вытереть новые солёные капли скопившихся у краешков глаз. И тогда в его голове стала складываться своя цепочка пазлов. – Это ты ту фигню потеряла?! И из-за какой-то херни сидеть реветь, как ребёнок!? Аямэ не могла поверить, что он назвал ее единственное сокровище – фигнёй! – Заткнись! – заткнула она его, переворачивая стол толчом ноги. – Это не твоё дело! Этот кулон мне важнее, этих предурочных соревнований, как и важнее тебя или нащего грёбанного спора! – тыкала она в него резкими, неосознанными выражениями. – Так что просто исчезни! – она согнулась вперед, зарываясь руками в волосы, пока те ползали своими кончиками по полу, закрывая её от внешнего мира, который та сейчас отказывалась видеть. Бакуго не ожидал подобной реакции с её стороны. А тем более сильно на него повлияли её слова, что этот кулон дороже ей всего на свете, а тем более дороже него и спора, который, тот попросил заметить, устроила она сама. – Говоришь важнее всего... А если я скажу, где он? Будешь сражаться серьёзно, используя всё, что у тебя есть?! – Бакуго решил так же броситься резкими словами и подействовать ей на нервы, пускай и таким омерзительным шартажем. Тогда Тодороки не медля ни секунды встала со своего места, от чего уже упал и стул. Схватила Бакуго за ворот мастерки, слегка притягивая его к себе. – Где он?! – крикнула она, не сдерживаясь. Бакуго же увидела что это работает, а потому выставил такое условие: – Если сразишься со мной серьёзно, то я расскажу. Бакуго всегда был тем, кто пойдёт на что угодно ради желания быть признаны сильнейшим, но в честном бою и не против слабаков, а достойного противника. Однако, Аямэ и не подозревала, что он способен так манипулировать дорогими вещами другого человека, принуждая его идти на желаемое. "Похоже я всё-таки не до конца его знаю. Следует пересмотреть своё мнение на счёт него". – Если ты меня обманул, ты поплатишься за это... – только и сказала ему Тодороки отпуская парня и возвращаясь к своему стулу, который ей пришлось полнять. Бакуго вспомнил то, что произошло совсем недавно на арене, потому внимательно присмотрелся к её телу: к напряжённым сильным мышцам и остаткам ожогов, что поразили правую часть её тела, будто болезнь или клеймо практятья, что никогда уже с неё не сойдёт. Он смотрел, понимая, что она отличается от любой другой девушки, что ему приходилось видеть. Все те были однотипными проступками, которым маникюр да сплетни обсуждать, ну а эта особа была какой-то странной. Сама себе противоречущей. На долго Бакуго не задержался, а вскорем времени пошёл в сторону своей комнаты ожидания, где собирался ждать начала финального боя, где ему предстоит сойтись с этой странной дамочкой...