Ведьма из Купчино

      Я не вышла его провожать, потому что побоялась сдать саму себя. Я справедливо верила и надеялась, что снова увижу Армана через пару дней в это же время и попрошу прощения за сегодняшнее равнодушие. Он просил меня быть осторожной, но по итогу снова получит смелую и безрассудную меня. Я не боялась его гневного огня, хотя впору сжечь им меня дотла, да только Арман никогда этого не сделает — я была вольна делать все, что угодно, и в этом была моя жестокость. Он ведь все равно меня простит.       Мы с Лукой сидели в моей комнате. Я испепеляла взглядом стену, а светоч молча обнимал меня, шумно дыша мне на ухо. Он не успокаивал меня, не утешал, потому что знал, что я абсолютно спокойна. Детство закончилось, и маленькая ведьмочка стала сильной колдуньей, несправедливой в каком-то роде и чудовищно бесчувственной. Я думала об Армане и понимала, что мне не страшно за него, потому что в любом случае весь удар я возьму на себя, и он даже об этом не узнает. Как и Лука. Я скосила глаза на светоча, подавив судорожный вздох. В одиночку мира не добиться. Но я и не была одна, никогда не была.       — Ты собираешься пойти к Дорофее? — неожиданно спросил он, когда наше молчание начало звенеть. Я вздрогнула, совершенно забыв о том, что приглашена на семейный ужин.       — Да, — поведя плечами, я все-таки вздохнула и прикусила губы. Может, в иной ситуации мне было интересно посмотреть на настоящую колдовскую семью, но только не сейчас, когда я должна быть на полпути к Санкт-Петербургу. Неужели совсем скоро я вернусь домой?       — Агния и Римма тоже собирались, — Лука заискивающе заглянул в мои глаза. Я механически кивнула.       — Да.       — Ягодка? — светоч неожиданно взял мое лицо в ладони, и от него ничего нельзя было скрыть. Мои ресницы задрожали. — Я с тобой, ладно? — снова вздрогнув, я шире раскрыла глаза. Лука внимательно изучал мое лицо, словно все знал. Но это невозможно, ведь не умеют же духи-защитники мысли читать.       — Да, — ей-богу, словно прочие слова забыла. Я выдохнула и с ногами забралась на кровать, прижавшись к Луке и зажмурившись. Мне никогда не удавалось лгать ему, и вряд ли получится сейчас. Он молчал, сжимая меня в объятиях, и эта тихая поддержка была громче всех слов во вселенной. Вместе до конца — так ведь всегда было.       Я отстранилась, заглянув в его зеленые глаза. Тимьян ушел вместе с Арманом, и мы сейчас такие близкие, такие родные, такие одинаково оставленные. Лука положил ладонь на мою щеку, осторожно погладив кожу большим пальцем и сдавленно улыбнулся. Все понимал, вне сомнений. Не оставит меня, даже если сбегу, так был ли смысл прятать и скрывать? Мое солнце, моя семья. Я улыбнулась в ответ и взяла его руку в свою, медленно выдохнув.       — Ты ведь все понял уже да? — хмыкнув, уточнила я, и Лука криво улыбнулся.       — Я знаю тебя лучше прочих, Ягодка, и точно уверен, когда ты что-то удумала, — беспечно отозвался светоч, явно обрадованный, что я не стала юлить.       — Так уж часто я что-то удумываю, — проворчала я, нахмурившись. Он рассмеялся, по-доброму, звонко, как умел только он.       — Ты даже представить себе не можешь, насколько. И я буду рядом. Как и всегда, — Лука серьезно на меня посмотрел, не отпуская моей руки. Я почувствовала, как сердце вздрогнуло от его слов, а в уголках глаз защипало.       — Я должна увидеть Алу Вурду, — прошептала я, и тишина замерла позади нас. В глазах напротив вспыхнул огонек. Светоч не отпрянул, только сильнее сжал мои пальцы, и я поспешила продолжить: — Она была ведьмой, Лу. Такой же, как я. Она была сожжена, и теперь преследует одну цель — восстановить баланс добра и зла. Так предотвратим ли мы нарастающий мрак, уничтожив ее? На ее место придут еще.       — И ты хочешь вернуть Культ Темной Матери? Как, Ягодка? — я воодушевилась тем, что его тон был лишен скепсиса, наполнен светлой верой.       — Я хочу восстановить гармонию. Бабушка говорила правильно — без зла не будет добра, — я грустно улыбнулась, поведя плечами. — Я всегда учила детей тому, что они всегда должны быть всепрощающими и честными, но я забывала им сказать о том, что обижаться и чувствовать гнев — это нормально. Нужно лишь вовремя перекрыть все это светом. Вот и вся соль. Каравайчик и Мракоблудень — это две части одного целого — жизни. Без темных ведьм светлые истлеют, потеряют свою суть, — я зашептала, от напряжения сильнее стиснув его ладони. Лука успокаивающе сжал мой локоть, подавшись вперед. Произнес мягко:       — Ты так выросла Ягодка, — светочь нежно улыбнулся, а я стушевалась. — Я думал, придется действовать в одиночку. А теперь у меня есть ты.       — Что…?       Моему удивлению не было придела. Я открыла рот, уставившись на него немигающим взглядом. Лука больше не улыбался, смотрел прямо и задумчиво, словно решаясь на что-то несоразмерное. Наконец, вздохнул и опустил взгляд на наши руки. Заговорил тихо, но четко:       — Договор с Матроной был лишь частью дела. Я не знал, что у тебя печать от Нижнего мира, Ягодка. Здесь я не лгал. Но я знал кое-что другое. Ты дочь своей матери и внучка своей бабушки. Матрона была светлой ведьмой, а Таисия — темной. Их силы истратились, исчезли. И воплотились в тебе. Постой, — он мотнул головой, прерывая еще не прозвучавший вопрос. — В Обители, откуда родом все межмирные существа, вроде домовых, фамильяров и светочей, знают все. Я оттуда родом, и часть тех знаний я смог удержать. Как и Тим, — его голос дрогнул только слегка. — Вериталь и Эквиталь — так нас звали там — это тоже две части одного целого. Мы с Тимом никогда не были светочами в обычном понимании… Мы были теми, кто должен был сослужить только один раз.       — Кому и в чем? — я все-таки умудрилась вставить вопрос, хотя прекрасно знала на него ответ.       — Тебе. Ты же слышала эти слухи про лунную орхидею? В Обители это предание существует с начала времен, только изначально оно носило другое название — Лунный Цветок. Луна — Тьма. Цветок — посланец Света. Светлое и Темное воплотится в одном существе, как Вериталь — истина, удел темных, какой бы страшной она ни была, и Эквиталь — справедливость, стезя светлых, защищающая и всепобеждающая. Ты — созданная Первородной Магией, призванная вернуть все на круги своя. А моя задача — защищать тебя на пути к этой цели. Как и задача Тима. Он дух-защитник со стороны Света, отчаянный и жертвенный, — в его глазах мелькнула боль.       — А ты? — севшим голосом спросила я, не зная, куда кричать.       — А я верен своей истине, — жестко окончил Лука, всем своим видом показывая, что нисколько не жалеет о сделанном решении. Я вздрогнула, и светоч смягчился, привлекши меня к себе и крепко обняв. Сил отстраняться или хоть как-то реагировать — не было.       — И долго ты собирался мочать? — все же спросила я, шумно вздохнув. Дух-защитник тихо рассмеялся, прижавшись губами к моему лбу.       — До тех пор, пока бы ты не была готова. А ты готова, Ягодка. Уже да. И я очень горжусь тобой.       — Но если ты и… Тим изначально должны были меня защищать, — я жадно схватила ртом воздух. — То мама?..       — Матрона заключила с нами сделку, чтобы защитить тебя, как владелицу печати, — губы Луки исказила боль. — Она не знала, кто ты такая. Она просто хотела защитить свою дочь.       — Ясно, — я судорожно вздохнула, попытавшись разгладить лицо и убрать из уголков глаз слезы. — Все в порядке, — я улыбнулась, положив руку на его щеку и мягко погладив. Лука прикрыл глаза, нахмурив брови. — Пойдем, нас уже ждут.       Я вскочила с кровати, оправляя полы длинной лоскутной юбки темно-зеленого, почти болотного цвета, которую я нашла в закромах Таисии. Унизанная бусинами и камушками, она, как мне казалось, отлично подходила ведьме. Я спешно пригладила остриженные волосы назад под взгляд Луки и бодро натянула на ноги милые полусапожки. Приди я так в школу, меня бы уволили сиюминутно. Светоч тоже поднялся с кровати, встав за моей спиной. Вместе, как и всегда.

***

      План был таков, что мы незаметно улизнем с этого праздника жизни, устраиваемого Дорофеей, и направимся прямо в Санкт-Петербург. Мы с Лукой были похожи на довольно странную команду, которая, в конце концов, сделает все по-своему. Но одна лишь мысль, что у меня была команда, грела мне и сердце, и душу, и обмерзшие от тревоги пятки. Как оказалось, совсем необязательно было строить из себя героиню. Я криво ухмыльнулась, покрепче сжав локоть Луки.       Довольно странно заявляться на порог дома, в котором пару дней назад обо мне никто ничего и не знал, за исключением Дорофеи и той же Яны. Я медленно выдохнула, шагнув на резное крыльцо настоящего ведьминского терема. Дом отозвался на мое приближение свистящим приветствием. Доски и наличники ожили, едва заметно вздымаясь так, если бы ветер пробрался под них, подчиняя их своей воле. Но то была моя магия, растущая с каждым днем. Я чувствовала, как она крепла, гудящая во мне на разные голоса, словно сама магия вдруг решила растечься по моим венам, говоря разными голосами.       — Ягодка? — Лука чуть потянул меня на себя, обеспокоенно заглядывая в глаза.       — Все нормально, — я тряхнула головой, натянув улыбку. Как никак, а новоявленным родственникам своего замешательства высказывать точно нельзя. Я привыкла держаться особняком. — Идем.       Дверь распахнулась сама собой, я даже не успела ее коснуться. Кажется, терем тоже ждал нас с Лукой. Я улыбнулась, втянув носом мягкий древесный аромат и запах грибного пирога. Светоч теснее прижал меня к себе, явно чем-то обеспокоенный. Только сейчас я заметила, насколько он напряжен, и этот факт пришелся мне не по вкусу. Я видела его таким лишь раз — когда он лишился связи со мной, как защитник. Что стряслось на этот раз — пойди догадайся. Но не сумела я и слово сказать, как в сени вышла женщина, статная, но милая, как добрая волшебница из сказок. Она тут же всплеснула руками.       — Пришла! — колдунья округлила глаза, кликая кого-то. — Егор! Мирон! Почему не встречаете? Проходи-проходи, — защебетала женщина, широко улыбнувшись и взяв меня за руки. Луку пришлось отпустить, но светоч не препятствовал, позволив незнакомке увлечь меня в объятия. Сказать, что я опешила, не сказать ничего. — Мирочка, девочка, — ее голос неожиданно сорвался, и дама даже судорожно вздохнула. — Как же долго… мы тебя искали.       Я поморщилась. Кого не послушай — все меня искали. Ярс. Семья Дорофеи. Я словно вдруг оказалась каким-то связующим звеном между несколькими семьями, и это смущало. Я не нашлась, что ответить, просто неловко похлопала женщину по плечу, и та, наконец, отпустила меня, взглянув на меня влажными от накативших эмоций глазами. Я улыбнулась, непредвиденно для себя ощутив прилив какой-то странной энергии — о ней ли говорила бабушка, когда толковала о родственных связях, которые меня исцелят? Я пометила себе еще раз обдумать этот вариант чуть позже.       Из соседней комнаты послышались звонкие мужские голоса, пока в сени не вышел высокий широкоплечий колдун с толстой косой темных волос, перекинутой через плечо. Завидев меня, он тут же улыбнулся, да так ярко, будто огонь зажег. Я тут же уловила нечто знакомое, болезненно-щемящее — огонь, который клокотал в жилах незнакомого колдуна. От Армана так же несло жаром. Я жадно схватила ртом воздух, внимательно глядя в темно-янтарные глаза мужчины.       — Здравствуй, сестрица, — басовито поздоровался он, протянув мне большую ладонь, да его кожа была такой горячей, что я даже вздрогнула. — Меня Мироном звать. А ты Мира, верно? Почти тезки, ты гляди-ка! — он рассмеялся и отчего-то не удержался — тоже обнял. Женщина, которая продолжала наблюдать за нами, тихо всхлипнула от переизбытка чувств. Лука не вмешивался.       — Здравствуй, — тихо ответила я, ненавязчиво отстранившись. Мирон. Так звали ученика Армана. Я помню.       — Как дела у Шайдуры? — словно прочтя мои мысли спросил колдун, и лицо его тут же посерьезнело. — Дорофея рассказала, что происходит, — он скосил глаза на мой перстень.       — Все в порядке, — я скупо усмехнулась. — Он в Петербурге.       — Не горюй, малая, Шайдура и не с таким сталкивался, — Мирон обнадеживающе сжал мое плечо, согревая теплом своей магии. — Все осилит.       Я и не позволю ему не осилить. Защищу. Все себе заберу.       — Спасибо, — сдавленно прошептала я, отвернувшись. Колдунья, судя по всему — мама, вновь всплеснула руками, угадав мой настрой.       — А ну-ка, к столу. Утомилась гостья, а ты речи такие разводишь, Мирон, — почти сердито прикрикнула она, погнав сына прочь. Тот только хохотнул.       — Не серчай, маменька.       — Не печалься, Мирочка, — женщина вновь обернулась ко мне, мягко взяв за руку. — Знаю, что тяжко. Но и мы поможем, если нужно будет. Пойдемте, — только сейчас она обратила внимание на Луку, и ее лицо даже вытянулось, словно в удивлении. — Настоящий светоч… не знала, что такие остались еще, — пробормотала Ефросинья, ведя меня в большую комнату, где царила сущая суматоха.       — Вы не видели его? — я даже озадачилась, оглянувшись на Луку. Тот мрачно молчал.       — Что ты, — ведьма тихо рассмеялась. — Коли светоч связан с кем — не всякий его заметить сразу может. Духи-защитники скрытный народ, — она посмотрела на Луку. — Не держи зла на меня, хороший.       — Не стану, — светоч покровительственно кивнул, а я нахмурилась. Больная догадка полоснула по сердцу, но меня тут же отвлек радостный визг.       — Мира! — на меня налетела Римма, с которой мы не виделись уже несколько дней, крепко обняв. Кажется, за сегодня я стану самым тактильным человеком на свете. — Хорошо, что пришла. Мы с Агнией боялись…       — Это она мне все уши прожужжала. А я знала, что осмелишься, — шаманка осторожно отодвинула нареченную, чтобы посмотреть в мои глаза. — Здорова?       — Здорова, — я кивнула и сама с чувством обняла подругу. С родным человеком и не так страшно становится в чужом месте. Агния удовлетворенно кивнула и отступила в сторону, позволяя мне увидеть рослого колдуна до ужаса похожего на Серафиму и Таисию. Я невольно отшагнула.       Мужчина улыбнулся, и только сейчас я заметила рядом с ним улыбающуюся Яну, которая сверкала на меня темными глазюками. Неосознанно я обрадовалась ее присутствию, и ведьма, кажется, это почувствовала — улыбнулась.       — Привет, девчуля. Рада, что цела. Выглядишь, надо сказать, растерянной. Боишься? Не бойся. Батька у меня хоть и страшный, но добрый, — она хитро посмотрела на колдуна, и тот закатил глаза, протянув мне руку для приветствия.       — Аграфен. Брат Ефросиньи.       — Стихийник-ветродуй, — добавила Яна, шагнув ко мне. — Видела бы, какие они с твоим Шайдурой огненные смерчи на праздники затевали! Красота!       — Вы знаете Армана? — я грустно улыбнулась. Аграфен кивнул.       — Друг отца названного. Как не знать? — маг на мгновение прикрыл глаза, а я нахмурилась, мысленно проводя ниточки от одного к другому. Харитон — родной дед Дорофеи, отец Ефросиньи. Но не Аграфена. А значит… он сын погибшего Яна. Мое сердце защемило от боли, и я даже нахмурилась, окинув стихийника новым взглядом. Признаться, я уже порядком запуталась во всех этих семейных тонкостях.       — Очень рада встрече…       — А ну пропустите! — я обернулась, вдруг увидев Елисея, который мчался ко мне, и его обгонял… лис? — Бедовая!       С этими же словами мне на плечо приземлилась маленькая деревянная птичка, оживленная моей магией, а лис уселся у моих ног, глядя внимательными глазами. Ведьмач же бесцеремонно сжал меня в объятиях, не дав мне даже слова произнести. Рада, которая вдруг материализовалась на моем плече, недовольно фыркнула, спрыгнув на пол. Появления своего фамильяра я вообще не ожидала, потому что она заверила, что останется у Таисии и присмотрит за обстановкой. Передумала. Слишком много событий для одной минуты.       — Чего это, братец соскучился? — тут же съязвила Яна, а Елисей недовольно от нее отмахнулся, оглядев меня с ног до головы.       — Отстань, Янка. Ты не писала! — он опять переключился на меня, смерив уничтожающим взглядом. Я невольно сжалась, со стыдом признавшись самой себе, что обещала присылать письма, но так ни одного и не отправила.       — Прости…       — Бедовая! — Мартын, сидевший на его плече, поддерживающе каркнул.       — Еще какая! — поддакнула Рада, гонявшая Савелия по полу. Лис фыркал, и его огненно-рыжий хвост мелькал под ногами собравшихся. От такого бедлама должна кружиться голова, но я только ощущала незыблемое счастье, которое брало начало где-то на дне моего сердца, расцветая яркими бутонами по всей душе.       — Я рада тебя видеть, — с чувством призналась я, обняв наставника еще раз. Тот растрогался, но тихо возмущаться не перестал.       Когда Савелию надоело бегать от Рады, он обернулся человеком, тоже проделав ритуал с объятиями меня. Терем шумел в преддверии праздника, но по моим подсчетам не хватало кое-кого еще. Я цепко оглядела комнату, встретившись глазами с беловолосым мужчиной, который держался рядом с Мироном и тоже смотрел на меня. Римма же рассказывала о снежном принце из далекой Магической Германии. Видимо, почувствовав интерес к моей персоне, колдун взмахнул рукой, посылая в меня ворох снега. Подобного приветствия я не ожидала, и даже Лука напрягся, но виновник тут же заулыбался, двинувшись в мою сторону размеренным шагом.       — Меня зовут Энгель, — произнес он, склонив голову на бок. — Рад встрече, ведьма Мирослава. Тебя здесь ждали.       — Наверное, это самая приятная новость за сегодня, — усмехнулась я, вперив руки в бока. Энгель фыркнул.       — Вся в этот род, — протянул он, сверкнув льдисто-голубыми глазами. — Впрочем, это и к лучшему. Семья должна держаться вместе.       — Семья, — повторила я, отведя взгляд.       Моя семья сейчас слишком далеко. Я втянула носом воздух, изобразив на лице улыбку. Все-таки я здесь не для того, чтобы проникнуться духом семейности. У меня совсем иная задача. Но… отчего так тепло на душе, когда я смотрю на всех этих людей, которые в одночасье окружили меня, обещая всю свою поддержку целиком? Отчего я смотрю на Федора, старшего брата Дорофеи, и вижу в его глазах отражение собственных? Таких похожих. Таких близких. Он шел со стороны прихожей, неся в руках корзину, полную сахарных фруктов, улыбался, глядя на каждого присутствующего. А следом за ним вышагивала молодая ведьма с фамильяром-жабой, важной и крупной. Живот у ведьмы был округлым. Кажется, неожиданный визит дальней родственницы не единственная радость в этой семье.       — Тю! — Федор, наконец, заметил меня, побросав все гостинцы, и вместе с беременной женщиной они направились в мою сторону. — Сестрица! — колдун широко улыбнулся, крепко обняв меня, а потом и его жена проделала то же самое.       — Здравствуй, Мирослава, — она улыбнулась. — Меня зовут Аглая.       — Очень рада, — мои губы еще даже не устали улыбаться. Я словно была подхвачена этими невидимыми потоками, окруженная, окутанная вниманием с головы до пят. Шумно. Ярко. Тепло.       За столом меня посадили рядом с Егором Кудесовым — отцом Дорофеи, Мирона и Федора. Колдун не переставал улыбаться в усы, пока я рассказывала о своем даре, об атлантах и работе в школе. Агния вставляла дополнения в мой рассказ, Елисей хвалил мой дар, показывая Зарянку, которая перелетала с моего плеча на его и обратно. Федор и Мирон не переставали спрашивать о каменных атлантах, которые оживали моей волею. Аглая зазывала работать в Министерство Магических Артефактов. Энгель интересовался, смогу ли я оживить созданные им ледяные скульптуры, а Аграфен с женой, ведьмой Владленой, расспрашивали о петербургских колдунах, которых я когда-либо встречала. И было во всем этом что-то совершенно необычное, незнакомое, такое странное и бесконечно нужное. Я поймала на себе взгляд Луки, который смотрел на меня счастливо, так, как смотрят только в особых случаях.       Когда большая часть грибного пирога была съедена, со стороны сеней раздались чьи-то шаги, пока в комнату не ввалились Дорофея, Чунта и Ярс. При виде последнего я заметно напряглась, но завидев меня, он только улыбнулся и сдержанно кивнул.       — Во имя Первородной Магии! — Дорофея, как и была в шубке, прошла к столу, смерив меня внимательным взглядом. — Я так ждала, что ты придешь!       — Дар! А руки мыть? — тут же воскликнула Ефросинья, нахмурив брови.       — Потом, маменька, — отмахнулась ведьма, тяжело дыша. — Мне когда Таисия все рассказала… когда рассказала… Нам же сообщили, что Матрона умерла вместе с Алексеем, — говорить ей было тяжело, и гул за столом миго стих.       — Дар. Руки, — Ефросинья глубоко вздохнула, избегая моего взгляда. Я и не знала об этом.       — Умерла, так и не успев родить тебя, — Дорофея запустила ладонь в волосы, прикрыв глаза. — А ты здесь. Какое чудо.       — Матрона страшилась, что Серафима узнает о Мире, — голос подал весь вечер молчавший Лука, и все головы мигом повернулись к нему, и каждый — словно впервые увидел. Светоч криво усмехнулся, неожиданно встав и подойдя ко мне, остановившись за спиной и сложив ладонь мне на плечо. Я сжала его руку. — И я справлялся с задачей. А теперь я прошу у вас помощи. У всех вас, — Лука не говорил — шептал молитву, но его голос был прекрасно слышен всем. Я напряглась, не смея шевелиться.       — О чем толкуешь, дух? — сурово спросил Егор, подавшись чуть вперед.       — О том, что Серафима Серебрянская прячется под личиною своей сестры, — пугающе спокойно произнес Лука, а я вздрогнула.       — Что ты такое говоришь? — сорвавшимся голосом спросила я, а Лука сильнее сжал мое плечо.       — Я снова с тобой повязан, Ягодка. Это значит, что Таисия больше не может тебя оберегать. Ты уже не с нею говорила вчера утром, а с Серафимой, принявшей ее облик.       — И ты молчал?! — взвизгнула я, вскочив на ноги. — Она знает, куда отправился Арман! Она все знает! Боже…       Я едва не осела на пол, когда до меня окончательно дошел смысл его слов. Серафима заманила Армана и Тимьяна в ловушку. Она ждет их обоих в Петербурге, чтобы… Я упала на колени, будучи подхваченной с одной стороны Лукой, а со второй — Елисеем. По моим щекам безостановочно катились слезы.       — Владлена! Настой из валерьяны, срочно! — заголосила Ефросинья где-то на фоне.       Передо мной возникло лицо Чунты Тамру, и шаман коснулся моей руки. По венам заискрилось чужое спокойствие, и я словно обмерла, запертая в клетке собственного страха. В мыслях лихорадочным хороводом крутилось только одно имя — Арман. Я подняла затуманенный магией эмпата взгляд на Луку, и светоч с полнейшем сожалением смотрел на меня, не в силах сказать хоть что-то. Его прямая задача защищать меня. Не Армана. И в этом была вся несправедливость, ведь какой смысл в моей защите, если мне самой защищать будет некого?.. Рада терлась о мои колени, жалостливо мяукая, и было в ее действиях что-то особо безнадежное. Вот почему она примчалась следом за мной — тоже почувствовала неладное.       — Что мне делать? — резко спросила я, обращаясь к светочу. — Что мне теперь делать, после того, что ты мне рассказал?!       — Положиться на семью, — шепотом ответил Лука, боясь ко мне прикоснуться. И тут же я ощутила на себя с десяток взглядов. — Одной мир не спасти, Ягодка.       — Мы поможем, — отозвался Мирон, хлопнув себя по груди. — Шайдура не сгинет от бабкиных рук, сестрица, уж я обещаю.       — Поможем, — кивнул Аграфен.       — Ты больше не одна, Мирочка, — Ефросинья опустилась рядом со мной, сжав в объятиях. — И никогда не была.       — Дом Тамру отправится в Чароград, — заверил Чунта, переглянувшись с Агнией. Та выглядела подавленной не меньше моего. Ее брат, Тимьян…       — И Дом Лоймола, — твердо произнесла шаманка, протянув мне руку, чтобы я поднялась с колен. — Пора покончить с этой заразой, — мрачно сказала она, посмотрев в мои глаза. — Вместе.       Ответом ей послужили полные уверенности взгляды и мой сиплый выдох. Вместе. Ведь даже избранным и героям нужна помощь. Я благодарно улыбнулась, чувствуя, как магия семьи подхватила меня, не давая снова упасть.       Арман, мой милый Арман, только дождись меня.