Мы не ведаем, что творим

Завтрак появился на столах как всегда вовремя, ровно в девять. И преподавательский стол, за исключением непунктуального Хагрида, тоже был полон. Отсутствовал и еще один, самый главный человек: директорское кресло Дамблдора с красной бархатной спинкой словно само, пока его не было, следило за творящимся в Большом зале. — Почему мне надо было шесть лет заебываться со Снейпом, чтобы на седьмой получить избавление в виде Слизнорта? — воздел руки к потолку, изображающему безупречно ясное небо, Фред, пережевывая ягодное желе. — Нет, на самом деле я офигенно прокачался, и теперь в наших «Фредилках» ему должна быть посвящена какая-нибудь табличка. Что-то типа «С. Снейп так заколебал близнецов Уизли, что они сподобились открыть целый магазин, в котором вы сейчас стоите». — Ты решил назвать магазин «Фредилки»? — хохотнул Симус, сидящий напротив и последние пять минут изучавший женскую половину стола Рейвенкло. — Вообще-то «Вредилки», я просто оговорился. Но уже передумываю! — в своей голове за это лето Фред нарисовал вывеску, покрасил внутренние стены в гранатовый и даже сшил костюм, прекрасно сочетающийся с интерьером. — Так а куда именно подевался Снейп? — задумался Ли, уперев зубцы вилки в нижнюю губу. — Не помню, чтобы на сентябрьской сходке это как-то внятно объяснили. — Я что-то и сам не понял. Он же… — Фред аккуратно посмотрел на брата, — женился. Может быть, решил уделить время семье? — А, может быть, Волдеморту? Никто не ожидал раздавшегося правее плеча Джорджа высокого голоса. В сторону компании повернулся Невилл Долгопупс со всклокоченной от долгого подпирания лба рукой челкой, но парни и не думали смеяться. Принявший цвет молока Симус первым подал голос: — Что ты несешь, храни тебя Мерлин… — Я вижу сны, — сказал Долгопупс, опуская глаза в тарелку, как будто произнес что-то постыдное и совершенно неинтересное. — Хорошим это не кончится, — покачал головой Ли. — А профессор Сн… В общем, вы же знаете, что у него на руке черная метка? — продолжил гриффиндорец с такой интонацией, словно сам мечтал, что его разубедят, но все только подпрыгнули: —… Откуда?! — Я видел, как в год Турнира Трех Волшебников они с Каркаровым показывали их друг другу, — Невилл, осмелев, перебегал глазами с одного озабоченного лица на другое. — Пиздец, — заключил Ли. — И Дамблдор не знает? — Никто не знает, что знает Дамблдор, — вздохнул Фред. — И уж точно не я. Но раз его нет, значит… Он что-то предпринимает. Близнецы поднялись, как по команде. Джордж залпом допил свой сок. — Куда вы подорвались?! — удивился Дин столь скорому концу обработки полученной информации. — На наше любимое занятие, конечно же. Прорицания. Жду не дождусь, — старший близнец сложил все пальцы левой руки вместе и потряс ими, словно отмечая превосходное качество пиццы, только что съеденной им в ресторанчике Флоренции. — Вы же знаете, конец света не приключится, пока Трелони не объявит кому-нибудь счастливую здоровую старость. Так что, вероятно, никогда. Парни сгребли свои сумки с пола и направились вон. — Ирония могла бы быть и потоньше, Фредди, не роняй планку, — Джордж весело похлопал по спине брата, когда они выходили из зала в фойе, откуда главная лестница привела бы их через каких-то шесть минут прямиком в нужную башню. — Только МакГо способна оценить тонкий сарказм в моем голосе, но никак не эти балбесы. — Я слышу… уважение? — Эта кошка даст фору даже мадам Трюк, — на всякий случай, Фред на ходу обернулся назад, чтобы убедиться, что профессор трансфигурации не находится прямо за его спиной, что уже случалось в самый неподходящий момент. Вот только сейчас-то это комплимент! — Между прочим, из-за твоего тупизма мы не успели отказаться от этих бредовых лекций. Жди теперь до нового года, — Джордж перескакивал по две ступеньки в попытке не дать шанса однокурсницам вовлечь себя в очередные бесплотные разговоры, неизменно сопровождаемые наматыванием локона на палец. — Ничего, я знаю, как потратить время с пользой, — Фред похлопал рукой по портфелю. Парни начали подниматься по винтовой лестнице, ведущей по периметру в башню прорицаний. — Я забыл главное, — кисло сказал, остановившись на входе в кабинет, Джордж, отмахиваясь от едкого дыма благовоний, заполнявшего, как обычно, всё помещение, но уже открывшего несколько замолкших при их появлении физиономий. — Сюда же ходят одни помешанные на любовных историях. Черт, — он накрыл рукой лицо, шепча. — Здесь Чанг. В кабинете прорицаний как обычно сидели в основном девчонки. Сложно было оценить, действительно ли им нравился предмет, либо же они просто воспринимали занятие, как возможность в комфорте обнимающих округлые формы подушек выпить кофе, поболтать и посплетничать. Стены башни, увешанные бисерными бусами, черепами не-пойми-кого и цветными тряпками, пестрили в глазах, словно битое стекло. Братья прошли на своё дальнее место на объемных пуфах в тени единственного стеллажа, заставленного сферами для прорицания. — Ну и что в этом нового, Джорджи? — Фред, убедившись, что Трелони еще не появилась из своей каморки, достал из сумки увесистую папку «Всевозможные В. Уизли» и раскрыл на закладке «Лицензии». — Ты, кажется, довольно неплохо умеешь дробить надежды младшекурсниц, просто следуй своей же инструкции. — Корректируй, давай, на «Всевозможные Ф. Уизли», — отрывая глаза от Чанг, Джордж поерзал в своем пуфе, устраиваясь поудобнее. — Стой, стой! Трелони вышла! Профессор, похожая на огромную муху под гашишем, выплыла из комнатки со сложенными друг к другу ладонями рук, разгоняя вокруг себя клубы ароматного дыма. — Не хватает только патефон включить, — шепнул Джордж, разъезжаясь губами в ехидной улыбке. — «Smo-o-oke on the wa-a-ate-e-er», — напел он. — Нас ждут туманные времена! Прошу всех отнестись серьезно к нашему уроку! — неожиданно без всякого приветствия прогремел ее голос так, что Фред выронил спрятанную папку под маленький стол. — Smo-o-oke on the wa-a-… — Мистер Уизли, вы не ошиблись кабинетом? Хор у нас на втором этаже, — проявила Трелони вдруг неожиданное качество слуха, резко повернувшись в сторону парней на квадратных истоптанных каблуках. За весь прошлый год она ни разу, казалось, не вспомнила, что в том углу вообще может хоть кто-то находиться. — Подойдите. — Твою мать, — закатил Джордж глаза, подбирая брюки у колен, и встал. Огибая, как острова после потопа, разбросанных по подушкам девчонок, он дошел до преподавательского стола и небольшой пустой площадки, на которой обычно и творилось «колдовство», и закашлялся от густоты благовоний, собравшихся под крышей. — Возьмите это, — цепкая рука ведьмы всунула какие-то цветные камешки в его большой кулак. — И что я должен с этим делать? — безынтересно посмотрел он на россыпь из семи минералов разных форм в руке, буквально борясь с желанием выкинуть их в форточку, открытую в паре метров. — Слу-у-у-ушать! — таинственно прохрипела ведьма, закрывая глаза. — Поднесите их к уху. Что они вам говорят? Джордж вздохнул и приложил руку на подобие телефонной трубки к голове. — Они говорят: «Добро пожаловать в Веселый Колдобургер, что будете заказывать?» — спародировал Джордж голос кассира, часто похлопав ресницами и рассматривая ногти на второй руке, как будто на них едва начал схватываться нанесенный лак. Все девочки в классе прыснули в собственные колени, а одна, кажется, Мариэтта Эджком, даже подавилась кофе. Фред из угла начал показывать движениями рук знаки их тайного языка. Джордж прочитал их краем глаза: «Она тебя прикончит». — Вы думаете, вам все можно, мистер Уизли? — разозленные газа Сибиллы были так близки и так велики за линзами её очков, что Джорджу казалось, еще немного, и она и правда влезет в его мозг, чтобы прочитать всё до последней мысли. — Ну-у, когда я последний раз проверял, то, практически, да, — он кокетливо повозил носком кроссовки по плитам полукругом, снова рождая писклявые смешки. Трелони вырвала камни из его руки, но тут же спохватилась, пересчитывая их. — Лазурит… О, нет. — Что случилось? — Вас ждет любовная встряска, мистер Уизли, — злость мгновенно смылась с её лица, словно жир с тарелок Молли, сменяясь трагичным изломом губ и поникшими внешними уголками глаз. Трелони пошарила по полу в поисках лазурита и, обнаружив, подняла его над классом, как будто бы ученики могли что-то на нем прочитать, убедившись в верности предсказания. — Не ждёт меня никакой встряски, я очень счастлив, передайте своим камням, — близнец практически фыркнул от нелепости и без спроса направился к своему месту, но Трелони и не подумала его остановить. — Бедный-бедный мальчик. А такой красивый, — сопровождал его трагический скрип и две дюжины покрытых тушью хлопающих ресниц. Бесполезная трата средств школы. Лучше бы отдали ее зарплату нам на магазин. — А как же я, профессор? Я ровно настолько же красивый, но обойдусь без приключений? — развеселился Фред, забыв даже на время свою папку. — А на вашем месте я бы… — Трелони осеклась, и губы её задрожали, явно пытаясь не дать вырваться тому, что на самом деле вертелось на кончике языка. Она отвернулась, положив свои ладони на стол и опершись на них. — Ужасно, ужасно, никому не выйти сухим… — Там настоящая печка, — прошептал Джордж, снова садясь на свой пуф и подбирая с пола папку, чтобы обмахнуться ею. — Рассказывай, всё, она до конца урока меня больше не побеспокоит, будь уверен. — Да-а, ты её вымотал, что ни говори, — Фред посмотрел на согбенную спину профессора, всё ещё отвернутую от класса. Неприятная дрожь прошла по нему, как будто тем, что его напугало, была… старость. Трелони едва исполнилось сорок, но костлявая фигура словно усыхала с каждым годом. Того и гляди, через три совсем рассыплется в прах. Может быть, ей бы следовало иногда бывать на свежем воздухе, плавать в новом бассейне, чтобы мышцы… — Фредди! Вернись в реальность, — щелкнул Джорджи пальцами у его лица. — Да, разумеется, — сбросил лишние думы старший, снова развернув листы на коленях у Джорджа. — Посмотри, вот список тех, с кем необходимо договориться, чтобы препятствий при проверках у нас не было. Нужно написать двенадцать писем и разослать сов. Возьмёшь на себя? Джордж бегло прочел столбик со списком лицензий. — М-м-м… Я могу взять… — раскосые глаза снова выхватили Джорджа из собственных занятий: Чанг смотрела на него со своего места. — Фред, покажи ей что-нибудь, чтобы ей больше не хотелось пялиться, — процедил парень сквозь зубы, пытаясь сосредоточиться на чтении. — За такое меня исключат. — Они с Гарри разве больше не вместе? — поднял бровь рыжий. — Нет. И, кажется, она решила заявить об этом миру, — Уизли потёр подборок, скользя глазами по расстегнутым до ущельной глубины пуговицам формы рейвенклонки. — В общем, я напишу первые пять писем, дальше у меня возникают вопросы. А по последним трем надо сначала точно знать, что у нас за помещение. Ты уже размышлял об этом? — Джордж вернулся к теме магазина. — Честно говоря, не особо… — удрученно вынужден был признать Фред. — Ничего, время у нас есть. — А вот денег… — Не тухни. Так, давай дальше, — Джордж перелистнул страницу. — Рекламные материалы… *** Каша не лезла в горло, но Спика запихивала в себя ложку за ложкой. Если она и упадет сегодня в обморок, то пусть это хотя бы будет не голодный обморок. Голубоватые волосы были вымыты и уложены магией, мантия сидела на складной фигуре, а каучуковая палочка покоилась в петличке. Сегодня будет почта. Прошло два дня, но ощущалось это утро словно наконец-то. Девушка предусмотрительно расчистила квадратик на столе, чтобы пергаменты не угодили в еду. Хотя ее, честно говоря, мало что могло уже испортить. Несмотря на то, что носить мантию в обычные учебные дни было не обязательно, и можно было просто сочетать форменную юбку со спокойными свитерами, скандинавку тянуло спрятаться в просторную черную бесформенность. Плюс, одеяние напоминало судейскую мантию, которую та носила в родной школе, когда случалось тренировать младшекурсников в квиддич. Тогда её полы мешали быстро перемещаться, и Спике не терпелось поскорей от нее избавиться в раздевалке. Сейчас же она стала оплотом чего-то знакомого, дарующего мнимый комфорт привычности. По обеим бокам никто из тех, кто уже знал её имя, сесть не соизволил, и время текло бесконечно долго, толкая Спику на привычные философские размышления о себе. Друзья, друзьядрузьядрузья. Все, что Спика имела, она просто создала. Знания оседали в голове в результате усердной работы и правильно подобранных зелий. Метла слушалась, потому что натренированное тело повелевало ею, как породистым хорошо обученным скакуном. Но с людьми проверенный годами метод давал осечку. Друзей и любовь невозможно просто создать. Их надо ждать, мучительно глядя в глаза очередным провалившимся попыткам, и увещевать, что дело не в тебе. Дело в самой жизни и природе отдельных людей. Но бесконечность этого калейдоскопа заставляла иной раз опускать руки, ведь когда подкидываешь двадцать раз монетку, должна же она хоть один раз прилечь на решку? Сердце подпрыгнуло, когда пернатый десант влетел в помещение, разбрасывая свертки, конверты и коробочки. Дождь почты сопровождался, как и всегда, радостными криками, доносившимися от каждого из столов, даже слизеринского. Письма от успевших соскучиться за три дня матерей, снабжённые скупыми подписями отцов, которых заставили поучаствовать в порыве женских сердец — всё это умиляло и трогало, однако… Квадрат напротив голубоволосой девушки оставался пустым несмотря на то, как заискивающе смотрела она на поток писем, как сжималось сердце и как дыхание на секунду прервалось в осознании, что последние из доставщиков покидали зал. Он ничего не написал ей. Ни единой строчки. Фрайдрих просто проигнорировал её отсутствие. И даже вчерашняя перепалка в спальне не создала столько пустоты в душе, как новый кратер внутри неё размером с планету Тейя, которая четыре с половиной миллиарда лет назад отпечаталась на поверхности молодой Земли в результате удара, сотворившего привычный мир, и унесла несколько кусков навсегда в космос. Пара солёных капель попала в горло. Спика поморгала, расфокусировав взгляд на соседнем столе Рейвенкло. Он был весь в синих нашивках. Чертов Ультрамарин. Он же сказал: «Я знаю, чего хочу. Мне уже восемнадцать». Он же сказал: «Однажды я на тебе женюсь». Он же смотрел так, словно она и есть та самая звезда Спика из созвездия Девы, которая просто упала на двор его особняка. Неужели ты просто врал? Как можно так натурально врать… Как можно так целовать ключицы и бедра, что резистентная кожа как будто бы ощущала ожоги… Девушка встала из-за стола, сбегая от навязчивой синевы. Первым уроком плаванье. Можно будет нырнуть и какое-то время не дышать, представляя, что умерла. *** МакГонагалл уже расставила на партах объекты для сегодняшней тренировки — клетки с канарейками, поэтому гомон стоял невероятный. Опустив локти на столешницу, Спика положила руки на уши. С концов удлинённого бело-голубого каре падали на дерево крупные капли, Хельквист провожала их серыми, как галька, глазами. После плавания она решила не сушить волосы, чтобы унылое настроение еще немного поволочилось за ней, дав допрожить печаль. Лишь определенное время, чтобы потом, хер знает как, воспрять и пойти снова вертикально. Всего лишь первая неделя. Разреши себе немного не быть идеальной. К ней за парту так никто и не подсел, хотя гриффиндорцев, узнавших её, уже было достаточно. Откуда-то с галёрки пялились в спину угли глаз Парвати. — Доброе утро, студенты! — бодро пропела Миневра, закрывая палочкой за собой дверь в кабинет. — Я надеюсь, все хорошо спали! Лучше всех. — Сегодня мы будем, как несложно догадаться, превращать канареек в порошок для микстур класса А876, — она махнула палочкой, приглушая птичий гомон. — Фред будет в восторге, он же из такого помадки готовит! — выпалил Дин, и МакГонагалл впервые пристально осмотрела присутствующих. — А кстати, где господа… Дверь раскрылась, и на пороге образовались два одинаковых с лица медноволосых высоких широкоплечих парня. Спика уставилась на неожиданно привлекательных студентов, соображая, что они с её факультета, поскольку несколько знакомых рук молча вскинулись им в приветствии. Всё ещё активно жестикулируя друг другу, близнецы сделали пару шагов внутрь, и лишь тогда оторвались от разговора. — Простите, профессор, мы, как обычно, сели не на тот номер метлы. — Очень остроумно, Фредрик, — поджала губы декан. — Займите с Джорджем свободные места, и побыстрее! Фредрик…… Рыжеволосые бегло осмотрели зал, и, о боже, направились прямо к ней. Два последних свободных места были левее девушки и следующее — через проход. Во рту слегка пересохло. Тот, что с волосами подлиннее, которого МакГонагалл назвала Фредрик, присел на ближайший стул, краем глаза скользнув по соседке. — Итак, канареечный порошок, возьмите свои палочки! — снова повысила голос до лекторского преподаватель. Фред склонился левее к брату и что-то ему зашептал, оставляя взору Хельквист лишь спину в голубой рубашке. Долбаный ультрамарин. Спика достала волшебную палочку из петлички в юбке, ловя заинтересованный взгляд профессора. — А что это у вас, мисс Хельквист? Неужели каучуковая палочка? — поправила та очки. — Расскажите нам о ней, пожалуйста! Спика подавила желание привычно подняться для дачи ответа и прочистила горло. Опять ненужное внимание… Но не отвечать на вопрос преподавателя, если он задан, в Ваттенфалле было нельзя. — Да, профессор МакГонагалл. В Скандинавии заботятся об экологии края, поэтому древесина не используется для изготовления палочек, мебели и даже метел. — А сердцевина? — Как правило закупориваются смолотые в порошок лепестки и стебли растений. В моем случае — лемонграсс. Также палочка очень удобна своей эластичностью: легко прячется в любую одежду, не ломается и не способна повредить, например, глаз, — Спика демонстративно надавила на концы, и палочка слегка согнулась под напором. Рыжий слева всё время ответа продолжал что-то бубнить брату, шелестя страницами какой-то папки. — Профессор! — послышался раздраженный голос сзади, который Спика мгновенно узнала: говорила Парвати. — А нормально ли, что в нашей школе используется телекинез? Это не против правил? Потому что некоторые… — А кто… Вы практикуете телекинез? — просияла Минерва и подняла тонкие редкие брови, догадавшись, о ком шла речь. — Эти способности близки по природе к трансфигурации, поэтому весьма интересно, что у нас есть возможность пронаблюдать их! Весь класс уставился на Спику. Весь, кроме близнецов, продолжавших что-то горячо обсуждать, тыкая пальцами в свою тетрадь. — Мы изучаем телекинез с первого курса, но не каждый нордиш способен им овладеть. В нашей академии к шестому году им владело около восьмидесяти процентов учащихся. — Но профессор… — снова сзади. — Да-да, мисс Патил, я помню ваш вопрос. Телекинез не запрещен в стенах Хогвартса. Но, разумеется, это не распространяется на квиддич. Применять его к мячам никак нельзя. К слову, а вы играете в квиддич? — Да, я охотник, — уверенность Спики снова давала трещины, потому что фокус разговора опять соскочил с учёбы на её собственную персону. — Блеск, может быть, мы вернемся к теме урока? — Демельза из правого ряда закатила глаза. — Зайдите ко мне в кабинет в конце дня, мисс Хельквист, — внутренне согласившись, решила продолжить урок Минерва. — Прошу сейчас всё внимание на доску. — А что, телекинеза не покажут? — расстроенно протянула Дафна Гринграсс. — Господа Уизли, где ваши палочки? — проигнорировала вопрос декан. — Всё свое ношу с собой, — Джордж подбросил деревяшку на несколько метров над головой и ловко поймал. Вот кому пригодилась бы каучуковая палочка, если он хочет до конца года сохранить глаза. — Отлично, сосредоточьтесь. Пишем формулу заклинания: Канар…пхпхр. Спика не расслышала окончание заклинания из-за нараставшего фонового шума по своей левой стороне. — Эй, прости, ты не мог бы подсказать формулу? — коснулась она локтя Фреда в надежде успеть записать, пока тема не ушла слишком далеко. — Что? — обернулся он спутанно, явно находясь умом где-то еще. — Я не слышал. — А, может, не слушал? — пробубнила под нос Спика, но Фред уже снова отвернулся. «Огнетушительное заклинание на створке аптечки»… — донеслось до нее. Решив уточнить снова, когда преподаватель пойдет проверять по рядам, Спика продолжила слушать, опирая подбородок о руку. — Необходимо расслабить запястье и дать магии течь от локтя к… хмпхф. «Потом, когда Гопкинс пришлет счет…» — Ты не мог бы потише? — снова потрясла она Фреда за плечо, уже немного теряя терпение от того факта, что второй раз упускает суть урока. На этот раз он даже ничего не сказал, лишь кинул через плечо взгляд на долю секунды и снова пропал. — Когда кончик палочки завибрирует, двигайтесь через букву Q, начиная с… пфрх. — Да закройте вы рты, не слышите, учитель разговаривает?! — выкрикнула Спика в полный голос, ударив кулаком по столу. Фред обернулся, и молнии глаз прошибли серые радужки однокурсницы. Остальные двадцать пять пар очей также таращились на нее. — Вы там все неадекватные в Хулефтио, или нам доставили уникальный экземпляр? — Это произносится Шеллефтео, Фрайдрих! — Мое имя Фред, — презрительно сощурился парень. МакГонагалл смотрела с таким видом, словно не могла решить, кому из троицы следует снять баллы за поведение. — Тебя не учили, что на уроке полагается слушать того, кто стоит у доски? И, кажется, о нет, профессор МакГонагалл не очень похожа на третьего близнеца Уизли! — И при этом ты считаешь нормальным вот так вот орать, отвлекая всех от занятия? Я говорил шёпотом! Тебе самой неведомо уважение, — всплеснул руками Фред. Зеленца его яростных глаз разгорелась до изумрудной. Она помешанная, что ли? — Я пришла сюда, чтобы превращать канарейку, а не слушать про огнетушитель Гопкинса! Джордж в полутора метрах левее хрюкнул в кулак. МакГонагалл наконец потеряла терпение к этой перепалке: — Минус пятнадцать очков Гриффиндору! — Но! — вскинулись оба. — Тишина! — Это всё из-за твоего хамства, — буркнул Фред. — Скажи спасибо, что не отправили в карцер, — сложила руки Спика на груди. — Карцер? — Удивился Фред. — У вас там тюрьма для неблагополучных, вроде тебя, или учебное заведение? — Достаточно! — рявкнула Минерва, ударяя кулаком по столу. — Вон оба из помещения! Вы срываете учебный процесс! Дожидайтесь меня в моем кабинете, и ни слова больше! — Чувак… — выдохнул Джордж, но, к счастью, МакГонагалл за бьющей в ушах кровью ярости его не вспомнила. Фред нервно затолкал в сумку папку и, бросив ядовитый взгляд в сторону мешкающей в сборах Спики, перекинул баул через плечо и вышел из помещения.