Мы не ведаем, что творим

В женской спальне Рейвенкло, освещенной бледным предполуденным прохладным светом, Эльф Мелль стоял напротив этажерки, забитой фигурками. Он, заложив ручки за спину, с интересом изучал фарфор, пластмассу и стекло, заполнявшие всю поверхность полок. «Я люблю МагЛондон!», «Приезжайте снова к нам в Хорватию!», «Бразилия — танцуй!» — гласили надписи на сувенирах. Коллекционирование так называемых туристических «пылесборников» (емкое имя авторства третьей соседки Элизы) заполняло треть негустых интересов Падмы. Семья Патил в каждый клочок свободного времени паковала чемоданы за рубеж. Хотя, возможно, они всегда стояли собранными, чтобы точно ни секунды не утекло зря. Близняшка была одной из тех, кто регулярно опаздывал к началу учебы после каникул, и однажды Холла услышала недовольный бубнеж Флитвика на эту тему. Стоя в тупике коридора второго этажа, он жаловался Пинс на подрыв авторитета собственного факультета. Казалось, он хотел перевести Патил в Хаффлпафф. Холла тогда грустно усмехнулась: тяжело, должно быть, являться частью факультета, который всем замком воспринимается как отстойник для бестолковых и бесполезных. Но история не получила продолжения, и Падма притащила новые сувениры, заполняя витрину в торце нежной голубоватой спальни. Дома место, видимо, кончалось. Холла, в отличие от Элизы, была настроена к коллекции чуть более благодушно: как и большинство Рейвенклонцев, она отдавала должное красоте, а сувениры Падма выбирала недешевые, и, следовательно, искусные. И Мелль, казалось, был зачарован переливающимися статуэтками, часть из которых танцевала и двигалась на своих пьедесталах, пока внезапно не выдал, украдкой глядя через плечо на Холлу, которая что-то писала за столом: — Это ведь фальшивки, госпожа? Его тон был скорей утвердительным, нежели вопросительным. — Фальшивки — это если кто-то целенаправленно хотел обмануть. А тут — миниатюры, копии, — та ответила спокойно, не поднимая голову от своего письма. — Они же ничего не стоят… Совершенно пустые, бездушные, — эльф, закончивший оценку, внутренне страдая, потряс ручками в воздухе над головой. — Зато в четырех кусках гранита так много смысла… — скептически вздохнула Мидуокер, откладывая пергамент. — Это гранит с могилы первого министра магии! — в тоне Мелля послышался властный, не допускающий пренебрежения к артефактам древности тон Маркуса Факса. Должно быть, отец с эльфом отлично ладили. Только вот любимый хозяин оставил прислужника вместе с магазином дочери, даже не подумав взять его в новый дом в Уэльсе. Других домовиков у семьи не было: в прошлом особняке, где девушка провела детство, им всегда прислуживали наемные люди. А на судьбу эльфа — уж как посмотреть: благом ли было позволить коротышке и далее проводить время среди любимых полок или всё же предательством — оставить с школьницей, готовой мгновенно отнести весь этот скарб на помойку. Маркус, несмотря на вспышки покладистости, не был лишен эгоцентризма. Потеряв интерес к коллекционированию, он счел разумным не трогать и существо, словно то было частью надоевшей мебели. А ведь с два десятка лет эльф служил ему во внутренних помещениях и ни разу не нарушил наказа не попадаться на глаза девочке, что иногда ходит между стеллажами со скучающим видом. Мистер Факс четко разграничивал свои миры. И пока Холла не научилась уважать тонкое искусство, посвящать ее в тайную жизнь антикварной лавки не планировалось. Но она так и не доросла до этого состояния, раз и навсегда выбрав для себя зельеварение. И Мелль, словно выкинутая после пикника пластиковая тарелка, стал фиктивно-независимой частью, облаченной в футболку прежнего хозяина. Холла не углублялась в размышления о судьбе эльфа. Достаточно было того, что всё, кажется, встало на рельсы. У нее зародился план, как им с Меллем эффективно вести дела в ее отсутствие в магазине, а тот, видимо, так и не заметив предательства, с удовольствием вскочил в новую активную роль в дорогом маленькому сердцу помещении. … Она зашла в дверь магазина прошлым летом впервые в новом статусе — статусе собственника — и тут же решила взвалить на себя всю мыслимую работу. В условиях медленной деградации родительского бизнеса, диковинные товары со всего света начали скапливаться в непредназначенных для них местах: под кассовым столом, в нишах, рядах по краям извилистых лестниц, многие громоздились на подвесных полках, угрожавших обвалиться от тяжести в любую секунду. Очевидно, что чета Мидоукер-Факс куда больше любила охотиться за сокровищами, чем их продавать. Внутреннее убранство огромного трехэтажного магазина на главном перекрестке Косой Аллеи в таком удручающем виде идеально отражало мир Холлы в тот день, когда она в него вошла. В первые же сутки своего совершеннолетия она была уже никому не нужна. И поэтому приступила к выцарапыванию своей собственной жизни из когтей обид и безответной любви. Первую неделю, переодевшись в старые мягкие штаны и кроп-топ, Холла ползала и карабкалась со свитком в руке, составляя опись и отыскивая все новые и новые залежи старины. Об бюст «чертова» Фламеля она минимум дважды ударилась коленом до фиолетового синяка. Ничего, болит снаружи — значит меньше болит внутри. Должно быть, думала Холла, поэтому Гарри Поттеру удается как-то существовать в мире, где у него не осталось вообще ни одного живого родственника. Постоянный риск жизни и ранения последних лет просто не оставляют места спокойно погоревать. К сожалению, перечислив и пересчитав содержимое, и без того худая Холла, сбросившая еще три килограмма, снова оказалась в тупике. Что делать со всем этим, школьница понятия не имела, а помещение всё так же напоминало склад. Ведь как в игре «пятнашки» не перемещай квадратики, пустым всегда будет оставаться только один. Объявление «Закрыто на переучет» уже выгорело под июльским солнцем. Малочисленные, но все же реальные потенциальные покупатели то и дело заглядывали в пыльное окно входной двери, но девушку практически на физическом уровне сковывал новый страх. Как она сможет общаться лицом к лицу со взрослыми волшебниками? Ведь она понятия не имеет о значимости всех этих артефактов, как и их цене. Каждый новый день она находила себе крайне «важную» проблему, которая не позволит ей открыть магазин, пока не будет решена. Но долг давил, и день ото дня все сильнее горчило в горле после пробуждения от осознания, что треклятый листок так и не снят. На фоне бесконечной уборки, тяжелых дум и царапин от острых краев мебели, Фред потихоньку выветривался из головы. Он был таким же безнадежным, как и этот бюст, как и эта старая шкатулка, которые сами себя не продадут. Хорошо бы она узнала про Мелля раньше, тогда лето не было бы таким одиноким: Пэнси переместилась в Италию, и переписка совиной почтой перестала быть физически возможна, а такой редкий магический предмет, как телезеркало, нереально было купить в обычном магазине. Камины, конечно же, в Италии тоже отсутствовали. К середине августа помещение, хоть и не стало ни на процент просторнее, выглядело иначе: пыль была вытерта, стены — покрашены магией в новый цвет, хрустальная люстра (не на продажу) сияла каждым кристаллом. Скрип старых полов временно унялся парой мягких ковров, но девушка уже присматривалась к объявлениям магических ремонтников в «Ежедневном Пророке». Книги выстроились по алфавиту, а на кассовом столике нашлось место, чтобы опустить чашечку ароматного кофе на блюдце. И вот день снять дурацкий лист настал. Холла вышла из двери ранним утром, когда ни одной ноги посетителя еще не было на аллее, но уже приятно несло ароматом жарящихся рожков от кафе Монтескью. Нежный пологий свет отражался от поверхностей щербатых домов, даря совершенно особую атмосферу первозданности рассветного часа. Она вдохнула воздух, насыщенный утренней влагой, полной грудью, и трясущимися руками стала отрывать объявление. Больше из дома в этот день она не вышла, косясь нервно на дверь, но за все десять часов никто так и не пришел. Зато на следующий колокольчик двери напугал ее аж в девять утра, когда она, привычно поедая круассан за кассовым столом, читала рубрику «Происшествия» в свежей газете. За трезвоном последовал скрип закрывающейся двери, которую Холла забыла смазать, и в коридор вплыла довольно тучная волшебница в острой шляпе модного цвета «пыльная фуксия». Ее летняя белая мантия была украшена резной брошью в цвет шляпке, каждый сосисочный палец взял в плен по золотому кольцу. Нахмуренно осмотрев обстановку, она замерла в нерешительности. Холла нервно подскочила со своего места, едва не путаясь в ногах. — Добро пожаловать в Антиквариат… эээ… Мидуокер, чем я могу вам помочь, мадам? — Ох, Мерлинова борода! Я думала, что зашла в закрытый склад! — та сложила на груди пухлые руки с ярким маникюром и сделала маленький шажок назад. — Нет-нет, мы как раз открылись после реновации! — Холла искала слова на ходу, нервно переминая пальцы. — Это такая… концепция. У нас очень богатый ассортимент! С разных уголков земли… собранный… — девушка сбивалась, поняв вдруг, что ни разу не задумывалась о том, что продавцу в магазине надлежит не только стоять, но и говорить. Два месяца она взаимодействовала только с булочником, и голосовые связки, как и центр речи в мозгу, кажется, не хотели пробуждаться от анабиоза. — Ой, а что у вас тут самое интересное? — визитерша скакала зрачками с одного на другое, но ничто, казалось, не впечатляло ее, и вопрос был задан уже скорей из вежливости. Кровь от страха отпрянула с лица Холлы. Кончики пальцев, тоже ощутившие отлив, онемели. Девушка не имела понятия о том, что в магазине представляло особую ценность. Болтовня родителей между собой всегда звучала так же скучно, как дикторы маггловских новостей по обычному радио. — Вы для себя или в подарок? — попыталась она отсрочить ответ, давая себе еще пару секунд на размышление. Взгляд дамы неожиданно замер на настенных часах, которое отлаженно показывали время и дату. — О, рогатая горгулья! — воскликнула вдруг она, роняя микроскопическую сумочку-клатч. — Я, как всегда, забыла, что сегодня день рождения моей кузины! А мы встречаемся через полчаса! Ведьма снова тяжело задышала, разволновавшись. И стояли они вот так вдвоем, друг напротив друга, нервные, но по совершенно разным причинам. — Вероятно, теперь мне точно нужен какой-нибудь подарок! Мерлин, если бы не этот календарь, я опять опозорилась бы! Ума не приложу, что из вашего… концептуального ассортимента ей может понравиться, — женщина снова начала крутить головой, рассекая острым концом шляпы воздух. Шестеренки в черепе Холлы со скрипом тронулись. Так, кузина. Значит, девушка. Вероятно, молодая. Это уже хоть какая-то отправная точка. — У меня есть кое-что особенное в подсобке, сейчас принесу! — соврала Холла, кинувшись в тень боковой двери, что находилась в паре метров. Дышать, надо просто подышать в одиночестве. Холла захлопнула за собой дверь и села на ящик со старыми журналами о квиддиче. Она не могла определиться, что сейчас страшнее: в незнании стоять напротив покупателя или обнаружить уже пустой магазин, когда она выйдет отсюда. Холла обхватила голову руками, словно стабилизация позволила бы мыслям прекратить панические столкновения внутри. Думай. Думай. Ты же самая умная девчонка на факультете… Интересно, кузина такой же попугай внешне? Возможно, ей понравится что-то блестящее… Стоп. Попугай. Холла подняла глаза на жердь, которая располагалась прямо над головой. На ней, смиренный, сидел сделанный из золота и самоцветов ювелирный попугай. Девушка спрятала его здесь, потому что своими криками он вызывал у нее мигрень. — Ну, моя ты птичка… Может быть, настал твой час? — Холла встала и протянула руку, и попугай, глядя в нее изумрудами, так напоминающими Фредовы глаза, скакнул на палец. Когда она вышла, к ее облегчению, покупательница все еще стояла там же, где она ее оставила. — Посмотрите на это невероятное произведение! — напустила Холла на себя вымученный бравурный тон, растягивая рот в улыбке. Она протянула руку вперед, позволяя покупателю при ярком освещении полюбоваться искусно выточенными золотыми перышками, которые на макушке превращались в практически микроскопические. — Какая красота! — запричитала ведьма, обхватив по бокам свои массивные щеки. — Иди ко мне, малыш! Птица радостно прыгнула на плечо к новой владелице. — Теперь я хочу его себе, а не Берте! Сколько он стоит? Холла испытала очередной холодный душ. Язык во рту онемел и не хотел слушаться. Она не имела понятия, сколько может стоить такая вещь, учитывая материалы и историческую ценность. Десять процентов от продажи она все еще должна была отдавать отцу, и хотелось бы, чтобы он не убил ее, увидев кассовые ведомости. — А вот угадайте! — выпалила она. На слоистой шее незнакомки висела тяжелая золотая цепь. Женщина явно разбирается в таких вещах, судя по ее виду. Покупательница не отрывала глаз от переливающегося попугайчика, который изящно потягивал крыльями. — Такая прекрасная вещь стоит как минимум тысячу галлеонов! Холла сглотнула. Не придумай она эту игру, то отдала бы за триста. — Вы почти угадали, он стоит полторы! Что там отец трындел про птицу? Думай! Абиссинский попугай, абиссинское золото… — Шутите! — ощетинилась ведьма. — Это абиссинское золото, — выпалила Холла, обретя кроху уверенности. — Нет, вы точно разыгрываете меня! Абиссинский попугай стоил бы две с половиной, — раздулась женщина недоверчиво. Холла ощутила, как ноги становятся ватными. Что полторы тысячи, что две с половиной, — баснословные для студентки деньги. Несмотря на явную ценность экспоната (родители от иного нос воротили), совесть не позволяла ей требовать такую сумму с потолка. — Наша цена полторы тысячи, я выпишу вам сертификат о подлинности и отправлю совой, — решилась Холла. В конце концов, не ошибается тот, кто ничего не делает. Ведьма тяжело посмотрела Холле прямо в глаза и достала палочку. Небольшой росчерк, и чек на предъявителя в банк Гринготтс материализовался из воздуха. Легким танцем он закружил в воздухе и приземлился на руку рейвенклонки. «От: Мадам Карола Кларксон. Сумма: 2 500 (две тысячи пятьсот) галлеонов. Назначение платежа: оплата ювелирного изделия. Получатель: Косая Аллея 93». — Милочка, я вижу, вы очень юна! Не позволяйте другим давать вам меньше, чем заслуживаете! Пойдем, птичка! Ведьма, завершив фразу лицом, не приглашающим к продолжению разговора, развернулась, чтобы выйти из магазина. — Стойте, Мадам Кларксон! А как же подарок? — Холла схватила со стола небольшой коробок из резной слоновой кости. — Возьмите это бесплатно! — Не нужно, девочка. Скажусь больной, — хихикнула Карола, все еще играя пальцем с попугаем на плече, — все равно она меня не выносит! … — Значит так, — Холла повернулась лицом к Меллю, — работать будем следующим образом. Во-первых, повесь на дверь это. Она протянула ему пергамент, который несколькими секундами ранее зачаровала в рамку. Текст гласил: «Добро пожаловать в первый концептуальный антикварный магазин магического Лондона! Мы работаем с 8 до 19 каждый день и можем закрыться навсегда в любой момент. Оставьте в ящике внизу ваше имя и адрес, чтобы получать еженедельную сову с обзором на самые диковинные древности, которыми мы располагаем. Чтобы исследовать самостоятельно, смело толкайте дверь, и эльф Мелль проведет вас сквозь десятилетия искусной работы и мастерства лучших творцов планеты. Холла Мидуокер». Мелль пробежался по тексту и скептически поднял серые глаза. — Госпожа… Позвольте сказать… — Говори, разумеется, — приободрила Холла. — Никто не купит ничего в магазине, который обслуживает эльф. — Почему? — удивилась девушка. — Никто не будет вести себя с нами на равных, несмотря на то, что госпожа Грейнджер для нас сделала. — Еще чего, — фыркнула Холла, — будут как миленькие. Это концептуальный магазин, для тупых написано. — Но это не всё. Надо как-то посерьезнее закончить, не просто «Холла Мидуокер». Имя должно быть звучным! Госпожа распорядительница… великая путешественница… наследница короля антиквариата… Холла рассмеялась: — Ну да, ну да, все будут думать, я опочиваю на перине из павлиньих перьев на верхних этажах, поэтому ты работаешь за меня! — Это вполне могло бы быть правдой, — улыбнулся эльф. — Ладно, убедил. Холла подняла палочку и дописала перед именем «наследница короля антиквариата». А потом, немного подумав, добавила мелким шрифтом: «Внимание! В нашем магазине вас обслуживает эльф. Мы за добро и против дискриминации!» Мелль удрученно покачал головой. — Никто не придет. — Значит никакой разницы по сравнению с сегодняшним днем! — подмигнула девушка и отвернулась к столу, чтобы выписать эльфу чек на бытовые расходы на ближайшее полугодие. — Ну хорошо, давайте попробуем, — сдался Мелль, и его грудь колыхнулсь под силой вздоха.