Мы не ведаем, что творим

Спика выдохнула и высвободила запястье из манжеты рубашки. Черная атласная лента, которая выглядела почти похоронно, была обвязана вокруг неё. Подарок Мертон. Точнее, проект. Аделаида сказала, что это лучше карты: свисающие концы, словно намагниченные, будут тянуться в сторону того, что ты в данный момент ищешь, — будь то человек или помещение. Любопытно, как умная Кэти понятия не имела, что такое навигатор, а какая-то слизеринка чуть ли не на коленке заколдовала объект с направляющей функцией из чистого исследовательского интереса. Благодаря ему нордиш очень быстро после занятий и ужина во вторник нашла кабинет чар. Пришлось даже получить днем официальное разрешение от Флитвика, чтобы находиться тут после уроков и законно пользоваться телезеркалом. До встречи с друзьями оставалось буквально несколько минут. — Люкс Локус! — кабинет озарился светом настенных факелов. Скоро и уроки придется проводить при них: ноябрь отбирал по крупице продолжительность светового дня. Девушка прошла вглубь отдающего непривычным эхом кабинета к стене, полностью заставленной стеллажами. Прямоугольное телезеркало на ножке стояло именно там, где обещал профессор: в стеклянной полке со створками, закрытой на пароль. Спика прошептала его, и двери тихо щелкнули. Магический атрибут был поставлен на ближайшую парту под колотящееся сердце: осталось посмотреться в него и припорошить специальной пудрой, чтобы увидеть лица, по которым она до смерти успела соскучиться за эту бесконечно длинную неделю. Скрипнул стул, бледное, усталое от эмоционального напряжения вчерашней отработки лицо отразилось в старом, покрытом черными точками стекле. Мне и самой не помешала бы пудра. Спика пристально разглядела себя, взяв в руку мягкую подушечку. Скулы, ямочки под глазами и красноватый кончик носа явно нуждались в маскировке. Ни к чему было знать скандинавам, что она несчастлива. Да и уныние вот-вот обещало кончиться, ведь она наконец увидит его и они поговорят. Покрыв себя тонким слоем иллюзорной красоты, девушка приготовилась к встрече, успокоительно вдохнув, и ударила рукой по пудреной подушечке прямо над зеркалом, заставляя ту испустить ароматное облачко пыли. — Хэй , Спиквист! — раздался женский голос, а скоро вместо собственного отражения появилось и лицо подруги. — Тшэна ! — несколько мужских дополнили приветствие. Фрея сидела в центре, по плечам от нее расположились Йонель и Аксел, вглядываясь в тусклую пока что картинку. — Хэйсан! — расплылась в счастливой улыбке Спика. В душе заиграл оркестр эмоций. Родные лица с Мадженты в мгновение наполнили пустой, холодный кабинет душевным чувством единения. — Я предлагал тебе раньше позвонить, но Фрея хотела сначала отбелить зубы! — закатил глаза Йонель. Его белая косая челка достигала подбородка, поэтому виден был только один фиолетовый глаз. — Эй, это важно! — пихнула его Фрея. — Кто знает, насколько великолепны британцы? — Можешь быть спокойна, — рассмеялась Спика, с ее души словно камень спал, — они преимущественно скучны. — Ну, рассказывай! — Фрея в нетерпении похлопала ладонями по коленям. — Да что сказать, еда — дрянь. Уроки — половина на уровне нашего прошлого года, но вторая, зато, очень мощная. Плюс, уже успела поцапаться с местной элитой. Нашла и пару адекватных чуваков, но это, скорей, совсем свежие новости, и загадывать не хочу. Спика представила Нотта и Мертон там, лежащими рядом на шкурах у огня, и в груди колыхнулась нежность. — У тебя событий за неделю больше, чем у нас за все лето, — Аксел, худощавый парень с золотистой кожей и черными длинными волосами, положил подбородок на плечо Фрее. — Без тебя в спальне по-непривычному тоскливо, — сказала подруга-нордиш, погладив его по щеке рукой. Спика, глядя на ее жест, заскучала по привычной для скандинавов тактильности, когда можно было просто касаться дорогих людей, не рискуя навести на себя подозрения и смешки, инкриминирующие влюбленность. — Мне тоже без вас сложно, ребят. Я никак не думала, что есть школы, в которых всё вверх дном. А люди как будто не готовы принять вообще никаких сторонних вариантов существования. Не знаю, почему я ожидала от Британии шведской открытости, которая срослась уже с моей кожей. Это было наивно, полагаю. — Fan, это звучит очень тухло, — вздохнул Йонель. — Ребят, а за что я вообще вам нравлюсь? — задумавшись, спросила Спика. Она потеряла опору. Казалось, окружающий школьный мир вышиб из нее всю уверенность в собственной нормальности. — В смысле? Что за тупейший вопрос? Потому что ты охеренная, — Аксел вскинул брови. — Уверен ли ты в этом, Аксел, или просто привык? — Спика потеряла улыбку. — Он прав, ты что-то совсем расклеилась, — Фрея склонила голову, сочувствуя. — Я почему-то была уверена, что у тебя все замечательно, ведь ты так хотела в Хогвартс. — Я прибыла с самыми положительными ожиданиями, а потом, когда после череды неурядиц не было письма… А, кстати, когда подойдет Фрайдрих? — встрепенулась вдруг Спика, поняв, что прошло уже слишком много времени, чтобы списать это на опоздание. Воцарилась тишина. — Он не придет, — сказал Йонель, неуютно ерзая. — Что? Почему? — не поняла Спика. Все стали очень серьезными. Аксел едва заметно кивнул друзьям, и Фрея с Йонелем поднялись. — Лучше тебе поговорить с Акселем, Спиквист, — сказала Фрея, убирая волосы за ухо. — А мы напишем тебе следующей почтой, чтобы договориться на очередной созвон, хорошо? — Х-хорошо… — растерялась Спика от внезапной смены тона разговора. Фрея и Йонель послали по последнему воздушному поцелую и скрылись за пределами рамки. Аксел сел по центру на стул, на котором только что сидела Фрея. Если требовалось проводить разговор с лучшим другом, который знал о ней буквально всё на свете, наедине, значит, дело плохо. Это тяжелая артиллерия. Нордиш переплел пальцы рук и положил их на колени. Губы дернулись, но сомкнулись в сомнении. Он готовился сказать неприятную правду. — Выкладывай, — сглотнула Спика, придвинувшись ближе. — Я надеялся, что настроение у тебя сегодня будет получше, — вздохнул он. — Что произошло, говори же! — пульс Хельквист неумолимо набирал обороты. Что, он умер? Аксель смотрел тяжело. — Спиквист, знай, я всегда на твоей стороне. — Тор, произноси уже! — хлопнула она руками по столу в нетерпении. — Он теперь с Лирией, — выпалил Аксел и отвел глаза. Лучше бы он умер. — Что… — девушка осела, откинулась на спинку стула и потеряла силу в пальцах рук. Они безвольно повисли по бокам от тела. — Прости. — С Лирией? — Да. — С Лирией Брок? — повысила она голос. — Да. — Этого не может быть. — Я всегда на твоей стороне, Спик, — удрученно, но твердо повторил Аксел. — Докажи мне! — дошла до уровня крика Спика, чувствуя, как живот скрутило в мертвый узел, словно она никогда больше не сможет принимать пищу. Она думала, друг скажет что-то вроде «я их видел вместе входящими в столовую» или «он так сказал», но Аксел просто чуть отклонил зеркало, и Спика увидела за его спиной общую гостиную Ваттенфалля. Вдали на диване сидел высокий парень в униформе Ультрамарина, и его нельзя было спутать ни с кем на земле, а на его коленях, и не просто так, а верхом, сидела Лирия в форме факультета Шампань. Такая фривольность на глазах других по негласным студенческим правилам Ваттенфалля могла значить только одно: они уже спят вместе. Озабоченное лицо Акселя вернулось в обзор. Он жалел о том, что пришлось это раскрыть, каждой клеткой своего золотистого тела. Но а как иначе? Не врать же, что он просто застрял в библиотеке. Слезы, с таким трудом удерживаемые в каналах, снова прорвались и затопили лицо, нос и горло. — Почему? За что? — задавала словно сама себе бессмысленные вопросы девушка, глядя туда, где только что видела их слитые униформы. Она закрыла себе рот рукой, чтобы плачем не привлечь лишнего внимания из коридора, и слезы полились вниз уже по пальцам. — Потому что он мудак, Спика. — Все-таки со мной что-то не так, — разрыдалась она окончательно, легши головой на парту. — Прости, Аксел, я не должна была плакать, когда мы созваниваемся! — Я понимал сразу, что разговор сегодня свернет в эту сторону. Я не хотел тебе врать, — сказал он грустно. Что-то теплое накрыло плечи девушки. Заклинание объятий, которое Аксел наколдовал своей каучуковой палочкой. Спика ухватилась за края эфемерного одеяла, словно это на самом деле были руки друга. — Ты все правильно сделал. Я должна знать. Спасибо, Аксел. Я люблю тебя, мне так тебя не хватает, — Спика шмыгнула, заставляя себя силой успокоиться, но внутри что-то бескрайне ломалось, словно ребенок летел вниз по лестнице небоскреба. — Боюсь, что это у него окончательно. Я просто хотел бы, чтобы ты не тратила время зря на ожидания. — Думаешь, это началось еще при мне? — девушка подняла лицо, осознавая масштаб потенциального предательства. — Какая разница? Он же говорил тебе… — Да, именно. — Что еще ждать от Ультрамарина… — Не говори так. — Ты как всегда, — покачал головой Аксель, — ищешь причину где-то в себе, даешь другому шанс не оказаться паскудой. Поэтому тебя и не взяли в Ультрамарин, как бы ты ни хотела. Они там из другого теста, Спиквист. А у тебя душа Маджента. Будь Маджентой. Найди себе нового парня и не оглядывайся назад. … Голова раскалывалась. Чары растворились, и плечам снова стало неуютно. Спика потушила огни в кабинете и осталась сидеть у погасшего телезеркала. Пиздец. Что там по любовной части паззла, закрыли? Проебали всё, от и до. Привычка винить себя упорно отбирала эфир, не давая думать разумные мысли. Сколько еще дней нужно плакать в темноте? Она легла на парту лбом и протянула руки вперед, пытаясь подавить тошноту, что вот-вот была готова вывернуть желудок наизнанку. Семи дней хватило Фрайдриху, чтобы сойтись со своей «просто подругой». Локи знает, может быть, прямо сейчас он выходит из гостиной с ней за руку в сторону спален. Как же сильно я ненавижу вас сейчас! Слезы иссякли. Кажется, она слишком мало сегодня пила. Коридор за дверью давно затих, за окном завыли волки или, возможно, оборотни. Казалось, вселенная наконец остановила рост и начала сжиматься. И он даже не осмелился просто ей сказать. Ну да, еще бы осмелился, она бы выпотрошила «просто подругу» на его глазах, как курицу на обеденный суп. Он мудак, говорит Аксел. Конечно, мудак. Разве может не-мудак поменять девушку за неделю после ее отъезда? Если бы только она не была такой порядочной и верила в лучшее, а смотрела бы трезво на то, как ее красивый популярный парень помогает с домашкой глупышке с Шампаня, всегда стабильно по ее запросам и именно по пятничным вечерам. Это же всего лишь лекция по защите от вампиров! Это ведь всего лишь доклад по единорогам, всего лишь репетиция важного зелья перед зачетом. А ты, тьфу, на поле, в ветер, рвать кольца врага забитыми в тренировке очками, сама уже сдавшая и зельеварение, и доклад, вдыхала воздух, насыщенный озоном, сидя на метле из плексигласа в двадцати метрах над землей. Верила. Он просто добрый и общительный. А ведь уже тогда Йонель как-то намекал быть поаккуратнее. Но влюбленные глаза не видят ничего, кроме собственной катаракты. Пошел. Ты. Нахуй! Кончики ленты на запястье поднялись в сторону двери. Спика вернула зеркало в стеллаж и уверенным шагом направилась по зову сердца, туда, куда указывал лентобраслет. … — Привет, — сказала она просто, глядя в его удивленные глаза. Он совершенно не ожидал увидеть ее на своем пороге в такой час. «Ты — тоже особенная. Так и веди себя, как заблагорассудится, наплевав на чужое мнение». — Не занят? — Даже если и был бы… — улыбнулся парень в пол. — Заходи, у нас пусто. Гостиная была уныла, лишь три девушки шептались о чем-то у столов вдали, но пара не собиралась здесь задерживаться. Как сговорившись, они молча проследовали по коридору к винтовым лестницам. Бесшумно открылась дверь. Ковер за проемом заглушил шаги. Урезанная спальня в конце флигеля вмещала только двоих вместо стандартных четверых парней, а сосед ушел на ночную хулиганскую вылазку по кладовым, стояла тишина. Комната лежала практически во мраке, все черные предметы окаймляли светло-серые бликующие грани, позволявшие не наткнуться на них по случайности, и лишь тонкий желтый луч из коридора подсветил ярче богатое убранство, которому посчастливилось находиться на прямой его пролегания. Спика сделала пару шагов внутрь и развернулась, чтобы сказать очевидное — зачем пришла — но неожиданно уткнулась носом в лицо спутника. Руки Тео легли на талию и притянули, он нежно обвел своим носом ее. — Рад, что ты здесь… Она не могла. А теперь может. Потому что особенность мутировала за какие-то сутки под неведомыми силами в дар из проклятия. И терять совершенно окончательно стало нечего, ведь оказалось, что самое важное уже давно потеряно, да и не стоило и в лучшие времена и гроша. Тео захлопнул ногой дверь позади себя и, сделав лишний шаг в сторону, прижал Спику спиной к стене. Его правая рука проскользила вверх и сжала стан Хельквист, хрустнула рубашка. Он уперся носом в тонкую шею и шумно вдохнул. Аромат от его воротничка напоминал ей ветер, костры, Вальпургиеву ночь. Все, что дарит умиротворение и при этом страсть. И не нужно было даже никакого лёдоджина, чтобы его кисть, нащупавшая уже и край рубашки и скользнувшая через мгновение по гладкой закаленной северной коже, пустила по спине нитку мурашек. Комната без света из двери стала еще чернее. Спике хотелось, чтобы Нотт ворвался в ее ауру и раскромсал там все, что касалось Ультрамарина, Шампань и их слияния. Он должен был наполнить душу собой, шоколадом голоса, теплом торса, тяжело давящего на ее спортивный стан. Она расстегнула две пуговицы его рубашки у горла и поцеловала ключицу, прикрыв глаза. Его кожа была такой же шелковистой, как и голос. — Пойдем туда, — шепнул Тео, кивнув на свою кровать, застеленную изумрудной парчой. — Я хочу здесь, — Спика прижалась бедром к его паху. Нотт рыкнул от возбуждения в ее ухо и начал расстегивать брюки. Справившись, он обхватил ягодицы Хельквист, впечатывая их в стену и подаваясь вперед. Она завела одну ногу за него, обхватывая его торс. Тео впился в холодные пока еще губы, нащупывая руками ниже пояса ее белье, чтобы сдвинуть. Теплая на ощупь кожа под ним едва не свела парня с ума. Он приблизился еще немного и вошел в девушку со сладким выдохом. Спика смотрела в его горящие впервые так вызывающе глаза, Тео облизнул и без того влажные от поцелуя губы, чтобы собрать крохи вкуса завершенного поцелуя. Порывистые выдохи вздымали ее грудь, когда Нотт начал двигаться, придерживая поднятую выше и отведенную ногу. Девушка обхватила руками шею и повисла на его широких плечах, их лбы соприкоснулись, тяжелое дыхание перемещалось практически изо рта в рот. — О, Салазар, ты великолепна, — выдавил Тео. — Мм! — лишь ответила Спика, наслаждаясь его плотью внутри себя. Этот быстрый спонтанный секс, без привязок, долгих ожиданий, страхов, сомнений и глубоких чувств — лечил. И хер бы с ним, что тут в Британии считается нормальным, но совсем не обязательно клясться предварительно в любви, если вам обоим просто этого хочется. Кольца волос мелькали между ее пальцев на его затылке. Тео быстро приближался к финалу. — Только не исчезай, не сбегай так быстро! — сказал он, сжимая все жестче ее ягодицы. Спика откинула голову назад в наслаждении, открывая обзор на длинную шею, переходящую в декольте, с обеих сторон которого было приколото по гербу: Гриффиндор и Маджента. Этот трогательный розовый единорог на округлой форме в голубом бюстгальтере под рубашкой, лишь намекающей на глубину ущелья. — Д-да! — Тео затрясся, заканчивая. Его глаза лежали на этой чернеющей ложбинке на уровне третьей перламутровой пуговицы. В порыве страсти он полностью подхватил легкую Спику, и она сцепила в кольцо ноги за его бедрами, создавая еще более тесный контакт между ними. Тактильность, столь нужная. Несколькими волнами Нотт прожил пики ощущений, и пара через несколько мгновений отстранилась друг от друга, чтобы поправить одежду. — Я серьезно, не сбегай, — повторил Теодор, застегивая рубашку и предупреждающе глядя на девушку. — Уже почти ночь, а завтра уроки, — Спика отошла от стены и надела слетевшую в процессе белую кроссовку. — Я никуда не денусь, мы увидимся на днях. Передавай привет Мертон. Девушка открыла дверь и обернулась на Нотта. Тот покачал головой: — Я и запамятовал уже, что ты с Гриффиндора. Что ты вообще там забыла? — Каждый день задаю себе тот же самый вопрос. Коротко улыбнувшись, Хельквист закрыла за собой дверь.