When we touch I can feel we've got a chemistry
Can't get enough, watch out when you stand so close to me I've got you
Under my skin
(Sarah Connor — Under my skin)
Шипело, словно Василиск, шампанское в бокале. — Это волшебные пузырьки победы! Заряжайтесь сегодня, чтобы показать им завтра! — горлопанил Ли, откупоривая бутылки заклинаниями. Эти он освоил слишком давно, слишком рано. Пэнси, неустойчиво шагая на высоких каблуках, пробиралась по узкому коридору за портретом. Следом, держа кончики трех ее пальцев, шел, чуть пригнувшись, Драко. Света в гостиной Гриффиндора было почти так же мало, как и в туннеле, и глазам едва потребовалось привыкать: магические стробоскопы швыряли цветные блики во всех направлениях, заставая врасплох, словно внезапная вспышка фотокамеры, лица разной степени развращенности и опьянения. Черно-коричневая толпа бурлила на каждом метре паркетного пола. Орал бас, и стекла покрывались испариной. Столы были сдвинуты к центру, на них группами бокалы наполнялись напитками, чтобы затем быть унесенными вдаль в больших и маленьких, мужских и женских руках. Сидячие места по периметру быстро разобрали самые проворные любители понаблюдать за обтянутыми в неприличные, провезенные втайне в школу платья. Все лишнее было магией перемещено в Выручай-комнату, поэтому хватило места и для диджейского стола Дина, и для внушительного танцпола, на котором двигались представители трех факультетов: никто из Хаффлпаффа не был приглашен. Великодушный жест в сторону Кормака. По-хозяйски слизеринская пара осмотрела конвульсирующее пространство в поисках зачинщиков-близнецов и обнаружила их сидящими на самом козырном месте: низкий столик, уже вовсю заставленный бокалами, мисками со свежей черешней, клубникой и конфетами, был обнят со всех сторон мягкими пуффами. В клубах кальянного дыма вокруг него сидели вразвалку Фред и Кэти, Лаванда и Джордж, Оливер Вуд и Честер Дэвис. Пэнси, ухмыльнувшись на Фреда, по-кошачьи медленно моргавшего, перескакивая глазами с тела на тело, решительно двинулась к столу. Пробираясь сквозь вибрирующий гель отрывающихся под очередной хит старшекурсников, она случайно больно отдавила ноги шпильками Демельзе. — Привет! — чмокнула Паркинсон Фреда в щеку, перекрикивая музыку. Ее выпрямленные черные волосы приятно мазнули его по лицу. Драко по очереди протянул руку для пожатия парням, черная шелковая рубашка выгодно подчеркнула косые мышцы его живота, когда он склонился над столиком, чтобы дотянуться до Дэвиса. — Поставят же «Sexyback»? — начав пританцовывать под игравшую «Starboy», Пэнси искала глазами диджея. — Есть покурить? — Есть, — Фред вынул изо рта мундштук кальяна и протянул его Пэнси, сам потерявшись на мгновение в выпущенном дыме. В привычной для старшего Уизли стихии тьмы, сомнительной нравственности и полного контроля (либо качественной его проекции), время тянулось сладко-медленно. Парень облизнул чуть подсохшие губы, изучая, как подруга похорошела за лето. — Да не это, сигареты, Уизли — отмахнулась она весело. На слизеринке было обтягивающее опалового цвета платье, от которого Малфой не мог оторвать рук, как только закончились формальные приветствия. Но Драко все же пересилил себя, перехватив трубку у Фреда, и рухнул в свободный пуф, позволив спине, наконец, потерять вычурную вертикальность. — Пэнси, где твои манеры, — лениво протянул он, закусывая кончик и втягивая шоколадный дым. — А твои? — она шутливо уперла ручки в бока. — Это был последний свободный пуф. — Ты все еще так наивна, дитя. Я ничего не делаю случайно, — Драко похлопал рукой по своим коленям, и Пэнси села на них с каким-то невероятным изяществом. Чудо, как гармонично она превратилась в женщину, способную заворожить правильную жертву, словно элегантность выдавали вместе с совершеннолетием. Диета, которая принесла плоды, не собиралась быть потраченной на мешковатые черные балахоны из прошлого. Настороженные глаза проследовали во тьму образовавшегося треугольничка меж коленей и платья. Кэти слегка подала голову к Лаванде, весело трещавшей с Честером, и та склонилась, чтобы выслушать реплику на ухо. — И давно они так целуются? — услышала Браун недовольные ноты, пробившиеся даже сквозь какофонию звуков. — Ну… Примерно каждый раз? — ответила та ей на ухо, прикрывая рот рукой, чтобы хоть что-то той было слышно сквозь диджеинг. — Если Драко не волнует, то и тебя не должно. Кэти метнула еще один скептический взгляд на некстати образовавшуюся слизеринку. — Так что там насчет «Sexyback»? «I'm bringin' sexy back, Them other girls don't know how to act»! — напела Паркинсон наперекор льющейся из магических динамиков музыке. Пэнси взяла со стола черешню и опустила ее за веточку в густо покрытый помадой, казавшейся черной в такой темноте, рот. — Диджей Дин принимает заявки галлеонами, — Джордж щелкнул зубами. Его рука гладила колено Лаванды, которая сегодня была в плетеном сером платье, открывающем достаточно много тела. Будничность цвета наряда компенсировал яркий макияж. И — о, боги! — какие у нее были длинные ноги. В трех метрах от компании, у перил в спальни, уже целовались какие-то две черные неразличимые фигуры, бегая руками по формам друг друга. Фред взял из миски чупачупс и сорвал упаковку. Язык скользнул по сладкому сахару, втянул кругляшок поглубже. Ритм качал, тянуло пойти танцевать, оказаться зажатым в беснующейся толпе. Алкоголь приятно размягчил бытовые думы и смыл к чертям. Сердце вошло в резонанс с басами. Честер Дэвис поднялся, что-то неразборчиво пояснив криком, и скрылся из вида. Вуд, Джордж и Лаванда, активно жестикулируя и смеясь, увлеклись разговором, из которого близнец слышал лишь непонятные отрывки. Рука Кэти лежала на колене поверх черных джинс, Фред поднял кисть и провел по ней липким от сахара языком, от запястья до самых кончиков пальцев, прикусив под финал безымянный. И тут заметил, как что-то контрастное мелькнуло на вершинах женских лестниц в спальни в другом конце комнаты. Он отвлекся, сощурился, чтобы разобрать, чей стройный силуэт, обтянутый в платье из белой кожи, что сидело только на груди, остановился на мгновение, глядя на зал с высоты. Хитрая материя спускалась чуть ниже колен, но разрез шел так высоко от бедра до косточек таза, что было очевидно: белья под ней нет. Выпирающие ключицы, тонкая шея, раскосые черные стрелки… и высокий голубой хвост мелькнул в вспышке пролетевшего стробоскопа. — Подними челюсть, — упреждающе Вуд, что встал и направлялся за новой бутылкой, склонился к уху Фреда из-за спины. Куда она идет, мне интересно? У нее же и компании никакой нет. Спика спустилась и легкой походкой направилась к столу с выпивкой. Фред отвел глаза, возвращаясь в собственный круг. — Я нашел пару неплохих помещений для магазина, но Фред оба забраковал, — рассказывал Джордж. — Не разводи нюни, Джордж. В одном текла крыша, а во втором не было сортира, — Фред дерзко дернул губой, чтобы тут же вставить в нее мундштук и забыться новой порцией аромата. Пэнси оглядела зал, в котором сложно было различить отдельных людей, но пришла к заключению, что Холла все еще не появилась. — Джордж! — крикнула она через стол. — Ты точно позвал Холлу? — Сколько способов позвать на вечеринку, кроме «приходи на вечеринку», ты, блять, знаешь? Словно материализовавшись на возникший запрос, руша ложные выводы подруги, из толпы вырисовалась упомянутая рейвенклонка, размахивая руками, чтобы прогнать дым, от которого непривыкшим хотелось кашлять. — О, а вот и наша королева танцев на столе! — Джордж подал руку, Холла вложила свою, и он поцеловал ее. — Тебе нормально? — шикнула, снова вскинув брови, Кэти, глядя на это. — Я в нем не сомневаюсь, — пожала плечами Лаванда. Мидуокер кивнула всем за столом и поцеловалась с Пэнси. — Мне нужно сорвать с себя события недели, пошли танцевать! — крикнула она, махнув рукой на танцпол. — Холла, ты должна нам мастер-класс по столам! Цветок, ты идешь? — Джордж тут же заерзал в своем пуфе. — Разумеется! Без всяких сомнений, не оглянувшись на Кэти, Лаванда подскочила, увлекаемая Джорджем к столу с напитками. Холла тоже была подхвачена его властной рукой и побежала следом. — Я попозже! — крикнула им вслед Пэнси, но, само собой, ее никто не слышал. Достигнув сдвинутых столов, Джордж махнул палочкой, и все размещенные на них кубки разлетись в воздух, приземляясь в руки тех, кто еще ничего не держал. Радостный крик неожиданности поднялся и заглушил на мгновение музыку. Уизли вскочил на стол, затягивая наверх Лаванду и Холлу. Втроем они приковали к себе все взгляды, зайдясь в танце, вскидывая руки к далекому старому и не ожидавшему такого разгула потолку. Кто-то догадливый пальнул чару фиксации ножек стола. Холла бросила взгляд на толпу, что ждала зрелищ, искала ее глаз, и принялась двигаться, освободив себя уже привычно от пустых мыслей о чужом, ничего не значащем, на самом деле, осуждении. Трое красивых людей сливались в магии музыки, которая иной раз была способна затмить истинную, и каждый зритель втайне хотел быть ими — влюбленными, успешными, горячими и безгрешными. Джордж притягивал Лаванду, касаясь ее тела на виду всех так, как полагалось только в спальнях или хотя бы в клубе «Раздетый Хогвартс». Его ладони гладили ее талию, грудь, губы вписывались в шею, та хохотала, извиваясь, вжимаясь в парня. Их сексуальная энергия заражала всех окружающих, ее было через край, всегда было через край. Танец их был словно секс в присутствии счастливчиков, которым довелось получить заветное «приходи на вечеринку». Энергия струилась, словно из разверзнутой гидроэлектростанции. Фред снова вложил чупачупс в рот. Белое платье переместилось на танцпол, почему, блять, он туда смотрит? Алкоголь уже хорошо так помешал коктейльной ложечкой его мозги. Очень захотелось, чтобы Кэти сейчас кокетливо пригласила его уединиться в любом пустом помещении. Но Белл качала в такт головой, поглядывая на чету слизеринцев, что уже изучили все 32 зуба друг друга своими языками. Кто-то на танцполе начал тверкать. Рейвенклонка, разглядел Фред. Он знает: 6 минут, набор отточенных движений — и она лежала бы под ним. Черт, почему так хочется что-нибудь испортить. Алкоголь же качественный, Ли ручается, в Ли не приходится сомневаться. Хельквист осваивала танцпол, загипнотизированная, как и прочие. Она смотрела, как Уизли-младший превращается в живой огонь под музыкой, словно из него состояла его кожа. Ноты заставляли оживать его грубые, но изящные руки, язык, который, несомненно, наговаривал в ушко Лаванды только то, что он сделает с ней сегодня вечером, влажно цеплял раковину. И Спике вдруг неистово захотелось увидеть Фреда, чтобы понять, излучает ли он то же самое в этот момент? Где его знаменитая спесь? Но она не позволила себе повернуть голову туда, где, она предполагала, он находился. Конечно же, там, где самый громкий смех, самый густой шоколадный дым. Хельквист прикрыла глаза, копируя движения Лаванды, чтобы заразиться потоком. Нотт не был приглашен, и ей было некуда отдать свой заряд, который, видит Тор, копился с каждой секундой этой безумной пати. — Потанцуем? — возник из темноты незнакомый силуэт. Она подала руку, и некто прижал ее талию к себе с таким нажимом, что стало очевидно: он тоже заряжен. — Спика. — Честер. … Холла была частью Гриффиндора в тот момент. Каждый в зале знал ее. Через три минуты новые танцующие, те, что посмелее, запрыгнули на столы. Вуд, что уже сам захмелел и практически потерялся в толпе, обнаружил знакомое лицо и направился к нему. Оливер бросил руку на плечо Симуса, который не отходил от Ли, высматривая Холлу с удобной позиции главного бармена. — Ч-чего не п-пьешшшь, — выдавил из себя сдержанный обычно гриффиндорец. Нечасто можно было увидеть его в таком состоянии. — Пытаюсь не облажаться, — Финниган не моргал. — Т-ты же… д-да… не играешь завт-тра. — Я играю в свою игру, — парень смотрел, как из-под серебряного подола девушки на мгновение мелькнул пояс от чулок. Он выловит ее, когда она слезет. Попытается быть другим, новым, привлекательным. Днем репетировал перед зеркалом в душе поведение Стюарта. Слава богу, никто не вошел застать его в этом позоре, но уже все средства хороши против ебучего Маклаггена. Что он вообще знает о любви, когда просит не звать свою девушку на гриффиндорские вечеринки? Они больше не общались с тех пор, даже находясь в одной комнате, напряжение действительно сказалось на шакальей дружбе. И сегодня он применит свои наработки, черт, как паршиво и низко это звучит… Придется прикидываться тем, кто на самом деле ей нравится, чтобы хоть как-то повысить свои шансы. Белая рубашка была выглажена, парфюм — одолжен у Дина. Он был во всеоружии. На стол забрался Фред. Кэти осталась на пуфе в компании одних только Драко и Пэнси, которые никогда не чтили ее общество, но на стол она не полезет. Юбка слишком узка и обязательно треснет. Газировка тоже не способствовала разгульному настроению, да и как она могла позволить себе большего, когда завтра игра? Теперь по столешнице скакало человек восемь, жара нарастала так, что кто-то наколдовал вентилятор, другой распахнул окна в густую декабрьскую ночь. Холла не заметила, как оказалась около Фреда. Он возвышался на свои сто восемьдесят пять сантиметров, как скала, футболка задевала ее голые руки в танце, зеленые глаза его гуляли по рукоплещущему залу. Холла, словно в эпизоде сонного паралича, дернулась, учуяв близко пронесшийся, узнаваемый до боли запах: небольшую нотку парфюма поверх миндаля. Таков же был он в ту ночь, когда они впервые переспали, когда он держал ее волосы в кулаке, сгибая назад. Прошлое, которому не суждено было жить. И вдруг он повернулся. Качаясь в танце, он улыбнулся с высоты, чтобы снова направить взор поверх голов. Холла крутанулась под поворот ритма, продолжая танцевать, и оказалась к нему спиной. Его бедра вдруг коснулись ее, как будто случайно, в асинхронной качке под бит, но через несколько секунд пара человек добавилась на стол, и стало совсем тесно. Он прижался сзади, и теперь синхронно качались их соединенные тела под очередной куплет. У Холлы разом заболела голова, накалились все синапсы. Нос жадно, резко вдыхал в поисках знакомых нот, и они поступали. Она закрыла глаза. Две большие руки легли на косточки ее бедер. Пара двигалась, как одна волна в океане. Голова девушки словно сама откинулась назад, затылком ощутила накачанную грудь Фреда и осталась лежать на ней. Тьма, красные вспышки стробоскопов. Он не отпускал. Она не открывала глаз. Рука пошла чуть выше по талии. Стены дали трещину. В телах, что окружали со всех сторон, в сполохах веселья и непринужденности она стала прошлогодней Холлой и неслась в необратимость. Они были так теплы, упруги и тонки. Рейвенклонка снова повела носом чуть выше, в него проник аромат его средства для бритья, до подбородка оставалось сантиметров пять… Только не опускай голову. Сумасшествие, воронка конца света засасывала девушку. Еще минута, и она повернулась бы к нему, встала на цыпочки, и будь что будет с репутацией, жизнью, этой Кэти, мать ее, Белл. Ничего на земле не жалко потерять ради этих губ. Симус стоял внизу и смотрел. Ему никогда в жизни не получить эту девушку, она тает в руках того, с кем бесполезно соревноваться. В нем разлилась тоска, пока он глядел, как пальцы Фреда сжались, вдавив серебристую ткань платья в кожу. Внезапно кто-то резко схватил Фреда за плечо, тот повернулся. За ним стоял расплывающийся во вспышках света Джордж. — На пару слов, — сказал он кратко, каменно сжимая пальцы у шеи брата. Фред отшагнул, опуская девушку, которая, словно отойдя от летаргического сна, вдохнула порывисто воздух. Холла провожала глазами, как оба близнеца спрыгнули со стола и направились в сторону своих спален. — Какого хуя?! — Джордж захлопнул дверь и шагнул на Фреда. — Что? — Что?! «Что?» — ты, блять, шутишь? Какого хера ты делал рядом с Холлой?! — Мы просто танцевали. — Почему твои руки были на ней? — выпалил Джордж. Фред зашагал по комнате, но Джордж метнулся за ним, словно боялся, что тот сейчас выбежит в дверь или даже окно. — Да просто она оказалась рядом, — стоял на своем брат. — Не строй из меня идиота! — Джордж был вне себя, он подошел к Фреду на расстояние пяти сантиметров и едва удержался от того, чтобы не схватить его за грудки. — Ты клялся мне, что и пальцем ее не коснешься больше! Мудак! — Да ничего не было! — выкрикнул Фред. — Я тебя предупреждаю, — глаза и черты лица младшего были жестки как никогда. — Не знаю, о чем ты. — Ты так нихуя и не понял? — Джордж посмотрел на него со смесью презрения и жалости, отступив на шаг. Играть с любовью может только тот, кто не знает, что это такое. — Почему ты не с Кэти? — Она не полезла на стол просто! — всплеснул руками Фред. — И ты никого лучше из девяти человек рядом не нашел? Пиздец! Это было так просто. Не договариваться, не ждать снисхождения, не рыскать, а просто окунуться в понятное. Она всегда его примет, он знал. Проработка-шмотработка. Он еще только выпрямился впервые на столе, а она не сделала ни шага назад. Слишком смелая для той, что забыла. Ее энергетика, энергетика влюбленной, отличалась от всех прочих девушек, что желали его, так же, как отличается обезжиренное масло от настоящего. А он так захотел ощутить себя другим, когда, ступив на стол, окутался пленом этого знакомого эфира. Блять. Оно не стоило того, не стоило риска поругаться с Джорджем. Он знал, что тому ничего не стоит заехать ему по роже за эту девчонку, и это минимум. Надеюсь, никто не заметил. — Я тебе, блять, даю последнее Гриндевальдово предупреждение! Ты слышал? — Джордж стоял так близко, что Фред ощущал оттенки всего, что брат сегодня пил и курил. — Да ничего я ей не сделаю. Просто… — Что? — Да ничего. Забыли. — Поклянись, что ты ее не тронешь! — Клянусь. — Эй, вы тут в порядке? — в щели двери показалась голова Кэти. — Уже закончили, — сказал, уходя, Джордж, кидая последний взгляд, которым, словно тяжелым тупым предметом, можно было убить. — Еще раз ты хоть на метр… Дверь хлопнула, и комната снова стала синей от темноты. — Иди сюда, — сказал хрипло Фред. — Что? — не поняла Кэти. — Запри дверь. Я хочу тебя. — Я просто хотела позвать тебя вниз… — растерялась Кэти. — Завтра матч и меня там не будет. Это не моя пати. А мое — ты. Она подошла, и парень откинул волосы с ее плеч резким махом ладони. Сегодня никаких прелюдий. Максимум — поцелуй-подпись на ключице, и кофту — вон. Юбку едва не порвал, расстегивая. Кажется, ей не суждено было дожить до конца вечера в любом случае. — Стой, это кровать Джорджа, — сказала Кэти, когда он повел ее на покрывало. — Блять, точно. Я тут никого не трахал с прошлого года. — Можешь не посвящать меня, кого ты трахал до меня, — сказала она сухо. — Правильно, ты мне все равно не поверишь. Фред подхватил Белл и понес на свою кровать, залез сам и развернул девушку на живот. — Ты какой-то другой сегодня, — сказала Кэти, снимая с себя бюстгалтер. — Ты слишком много говоришь сегодня, — он скинул с себя футболку, отодвинул рукой ее розовое белье. Красивый бутон Кэти завел его, как и всегда. — Ты хочешь? — он коснулся пальцами заветной кожи. — Конечно, хочу, Фред, — ответила она, прогибаясь в спине. — Мы уже не спали целую неделю. — Тогда иди ко мне, — он подтянул ее бедра к себе и, помогая рукой, вошел в девушку одним толчком, ощутив знакомое тепло и сжатие, которые всегда помогали ему прожить сложные дни. — А-а! — выгнулась Кэти, закусив губу. Фред лег поверх нее, накрывая грудью спину. Она была компактной, мягкой, но при этом упругой, как настоящая спортсменка. Не размениваясь на ласки, на которые был неспособен ныне, Фред сосредоточился лишь на интенсивных движениях бедрами, врываясь в девушку. Ему было неинтересно, где ее руки, свои он просто поставил по бокам и поднялся на них. Ему бы побеспокоиться, что она обиделась на реплику про болтовню, что завтра будет смотреть своим тяжелым взглядом, но, кажется, она присмирела и действительно отдалась без сложности новому формату, извлекая даже из него положительный опыт. Стоны гриффиндорки заглушала подушка. Фред думал о неизвестной танцовщице на сегодняшнем танцполе. О Спике, что в белой коже лавировала сквозь черные тела, как призрак. О Холле, которая так его хотела, что боялась открыть глаза. И о Кэти. Единственной, кто был способен выносить настоящего его. — Я люблю тебя, Ф-Фредди, — выстонала она на выдохе в изголовье кровати. — Я тоже тебя, Кэти. Зарази меня своей любовью, до смерти, до тоски, до боли, до ощущения, что и умереть не жаль, потому что я жил. Фред стиснул зубы, снова накрывая ее собой. Он был почти на пике, готов кончить, но избавление не казалось близким. Разочарование заявило о себе на полных правах и нашло мишень: Это ты виновата! Захотелось продвинуть руку чуть дальше и утопить затылок ниже, чтобы она совсем задохнулась в этой подушке! Почему я такой урод. И он понял, что если кончит сейчас, пути назад уже не будет. Любой ценой прекратить это, сбежать. — Кэти… — Ч-то? — обернулось красное лицо. — Я думаю, нам лучше не доводить до конца перед матчем, знаешь, что говорят… энергия… Блять, я правда не нашел другого выхода? — Д-да, я тоже что-то такое читала, — Кэти встрепенулась, отползая, однако, разочарованно. — Сейчас, я только предупрежу Джорджа внизу, что ты останешься, и ляжем спать. Хорошо? Хорошо, девочка моя? — он погладил ее по волосам, всеми силами сдерживая тошноту от ее красиво обрамленного растрепанными прядками лица. — Давай…. Коридор, дверь, хлопок. Простите меня, святые угодники, но я разучился жить. Фред огляделся по сторонам и нырнул в кабинку пустой душевой. Удивительно, что никто из спонтанно сформированных за вечер пар студентов еще не ухватил удобную локацию для своих игрищ. Уизли расстегнул штаны, ему нужно было закончить, иначе он промучался бы всю ночь. Замелькал в голове калейдоскоп девчачьих лиц. Не то, все было не то… Там на секунду появилась даже идиотская Чанг, но быстро растворилась. А следующие двое — он даже в мозгу не зарегистрировал, что увидел их. И тут… Данбар. Вот оно. Фред представил в красках ее знакомое фигуристое тело, последний раз тщательно ощупанное в кабинете Филча, и его стояк налился за пару секунд. — Твою мать, — прошипел он, жмурясь и берясь покрепче за член, второй рукой упираясь в кафельную стену. Картины того, как Фэй откинула ногой трусики и запрыгнула на стол завхоза, были более реалистичными, чем его действительность. Удивительно, но ему редко попадались блондинки, все больше черноволосые… безотказные. — Фэй… — прошептал он одними губами, имитируя поступательными движениями руки внутренние стенки сокурсницы, которые были уже вдоволь увлажнены и принимали его внутрь в разыгравшемся воображении. —Мм! Уизли слизнул с губ ее мнимую помаду цвета сливы. Он знал, чем эти губы вот-вот займутся, чтобы он смог кончить и получить от этого хоть толику радости. Представляя всего несколько секунд ее открытый рот и темную окружность верных глаз, что смотрели снизу вверх, затененные берестяной ширмой сбоку от стола… — Шшшш… — он выплеснулся. Как это было легко. Вот бы все в жизни давалось так просто, как чары и бестолковые оргазмы от Данбар. С бьющимся все еще споро сердцем Фред выскользнул из душевых и пошел в спальню. Внутри раздирали друг друга удовольствие и ненависть к себе, и кто выигрывал, непонятно. Кэти уже спала. Не дождалась. Он заглянул через ее плечо, чтобы убедиться, что ему не показалось, и облегченно выдохнул. Теперь можно еще какое-то время не ложиться. Потом досплю. Завтра ведь суббота, хоть и матч. Он направился к кровати Ли и безошибочно нашел в его ящике пачку сигарет. Достав одну, Фред приоткрыл окно и зажег ее палочкой. В морозную ночь звезды сияли особенно хрустально, пялились на него, словно глаза бога. Она не виновата, что ты такое уебище. Не виновата ведь? Что сказала бы Парки? Он представил лицо подруги, ее привычную позу для размышлений: нога на ноге, а руки в замке обхватывают колено. Хорошо бы действительно с ней сейчас поговорить, а не рисовать воображаемые диалоги, как идиот, но было бы нечестно вырывать ее с вечеринки своим нытьем. Если он попытается, он точно воспроизведет, что сказала бы Паркинсон. Даже тон ее смоделировать в перепонках сможет. «Помнишь, что сказал Дамблдор: люди имеют свойство просить того, что для них всего губительнее. А что, если и наоборот работает? Вдруг то, что тебе сейчас не нравится, и окажется тем, что тебе нужно?» Кэти спала не шелохнувшись. Фред выкинул окурок, закрыл форточку и подошел к кровати, проведя печальным взглядом по бугру одеяла, коим являлось тело его девушки. Надо все же лечь спать. Теория звучала до омерзения отталкивающе, но Парки так редко ошибалась, что стоило попробовать. Он снял одежду и залез под одеяло, обнимая сзади Кэти за талию. Она приоткрыла слипшиеся глаза на миллиметр и сонно улыбнулась, заснув сразу после произнесенной фразы. — Так уютно, Фредди. *** «Спишь? Посидим в гостиной?» Она не могла сейчас быть одна и отправила записку Стюарту, который, вероятно, уже готовился ко сну. Он появился в гостиной через пару минут с пледом в руках, улыбаясь мягко. — Досрочный конец вечеринки? Холла забралась с ногами на широкий диван в уголке. — Давай просто полежим, поболтаем? — предложила она, и Экерли сел рядом. — Конечно. Пара легла на диван, накрывшись пледом. Рука Стюарта несмело легла на талию. Он держал ее почти что так же, как и Фред несколько минут назад. И снова вернулись эти сравнительные категории, так усердно выгоняемые усилием воли! Как и Фред. Никто не держит так, как Фред. Его не существует для тебя, Холла. Даже если он завтра придет сам в эту голубую гостиную и позовет к себе… Она была готова отдать все заработанные в магазине деньги, чтобы только никогда не оказаться в этой ситуации.