***
— Вы что, вчера поругались? Ты так внезапно пропала, а Фен’Харел остаток вечера был подавлен. — Тарен встретила её сразу у элювиана со стороны Убежища. Шла массовая подготовка к походу и те, кто смогли протрезветь со вчерашнего вечера, собирали снаряжение, кормили галл, точили оружие. Разведчица контролировала сборы, но всё бросила, когда увидела уверенно идущую по направлению к Храму белокурую эльфийку, выглядевшей очень изможденной, но непривычно решительной. — Где он? — Гилан’найн не смотрела на девушку, бегая глазами по элвенам перед ней, стараясь найти его лицо. — Он у себя... Да в чём дело-то? — Тарен недовольно нахмурилась и преградила дорогу эванурис, выставляя ладонь вперёд. Галла шумно выдохнула носом и опустила ладони на плечи разведчице, серьёзно вглядываясь в её зелёные глаза. — Я, надеюсь, ты не идёшь в этот поход? — Н-нет, из меня воин такой себе… — Тарен удивлённо смотрела в ответ, ни разу она ещё не видела Гилан’найн в таком состоянии. — Не пускай Ренана. Титаны опасные существа. Лучше уговори его остаться здесь, с нами. — Шутишь что ли? Да он спал и видел, как отправиться за силой, что спасёт свободных элвенов. Ты опять что ли включила свою шарманку относительно того, что «не надо никого убивать»? — Тарен нахмурилась, убирая от себя руки девушки. — Я уже как-то говорила тебе, что без силы нельзя защитить то, что дорого. Печально, что должен погибнуть подземный гигант, но если это наш шанс на спасение… — Пойми, мы не знаем, какая цена этого решения! — Гилан’найн обречённо свела брови, разглядывая непробиваемое лицо мятежницы. Как она может переубедить Соласа, раз не может этого же сделать с ней. — Он рассказывал тебе про свой план? Что он будет делать с силой Титана? В чём его задумка? Как он хочет освободить наш народ? — Так, стоп! — Тарен глубоко вздохнула, потирая между пальцами переносицу, сильно жмурясь. — Если ты продолжишь, я могу ненароком решить, что ты считаешь Фен’Харела нашим врагом. Я ему верю. Если он говорит, что это сделает нас свободными - пусть. — Мятежница вздохнула, убирая руку от лица и обессилено посмотрела на обречённое лицо эванурис. — Ты просто не понимаешь, как сильно мы устали. Каждый из нас. Мы устали хоронить близких в безумной войне. Разве мы недостаточно отдали ради свободы? Каждый, и я, в том числе, готовы пожертвовать всем, чтобы всё это, наконец, закончилось. Чтобы будущее поколение не знало рабства и смерти. — Разведчица покачала головой. — Ты большую часть жизни была свободна и не жила так, как жили мы. Ты не понимаешь и не сможешь понять нас. Даже Фен’Харела. Мы не просим тебя сражаться и убивать. Сделай то, что в твоих силах - не мешай. Гилан’найн хотела было что-то возразить, но Тарен резким движением руки не дала ей ничего сказать и бросив разочарованный взгляд, поспешила обратно к своим обязанностям, громогласно требуя элвенов пошевеливаться. Эванурис проводила её печальным взглядом. Её решимость переубедить Волка, ушла вслед за разведчицей. Она не понимала эванурисов в их жажде власти и силы. Не понимала мятежников, готовых пожертвовать всем, чем угодно, ради свободы. Ни одни, ни другие не считали её «своей». А она всё что-то пытается сделать… Юная Галла поспешила в Святилище и сразу же направилась в сторону спальни. У Соласа не было своего какого-то рабочего места, поэтому, как она и ожидала, поднявшись по винтовой лестнице, застала его в спальне, мирно стоящего возле окна, с заложенными за спиной руками и глубокими, печальными глазами, что смотрели куда-то вдаль. Волк даже не повёл бровью от её появления, да и Гилан’найн не знала, как начать разговор и закрыв за собой дверь, она прошла мимо него к комоду, доставая аккуратно сложенную одежду разведчицы. Девушка всё ещё находилась в платье, которое теперь, похоже, пойдёт на выброс, после её нелёгкой ночи и лежания на земле. — Я не хотел делать тебе больно, Гилан’найн, прости меня. — Фен'Харел продолжил стоять в своей позе, не сводя с горизонта глаз. Галла, вслед за его словами, посмотрела на свою синюшную руку и на выдохе села на кровать, складывая одежду на свои колени. — Это была меньшая боль, что я тогда ощутила. Солас, наконец, моргнул, отрывая взгляд от окна и плавно перевёл его на девушку. В голубом платье, её кожа казалась темнее, чем была на самом деле, но всё равно, достаточно светлой, чтобы первой мыслью была «она как фарфоровая». Гилан’найн была для него самым чистым духом, выбравший для своего существования соответствующий, хрупкий, на вид, сосуд. Всю жизнь его окружали сильные и властные женщины, рядом с которым нужно было становиться хлеще и мощнее. Даже если не говорить о Первородцах, а об обычных женщинах. Они все менялись под ужасами тяжелой жизни и если когда-то, их дух был чист и прекрасен, с прожитыми годами, он менял себя, не оставляя и капли невинной доброты. Юна Галла стала первой и единственной, что сквозь тьму времени и боли, трепетно хранила в себе чистоту и хрупкость. Даже если многие смеются над ней, называют слабой, не понимают её. Она всё ещё верна себе и всячески оберегает свой свет. Он этим восхищался, завидовал и любил. От этого ему было и горестно, и радостно, что она не понимает и не поддерживает его, в столь сложном, для него же, решении. Свет никогда не сможет понять глубокую тьму. Поджав губу, Фен'Харел нерешительно отошёл от окна и присел на одно колено перед ней. Он боялся дотронуться до её печального лица. Боялся запачкать её свет сильнее, чем он уже это сделал. Ещё больше боялся того, что этот свет отвергнет его. Если солнце может существовать без тени, то наоборот - это невозможно, и он понимал, как будет выглядеть жалко, корчась перед ней, умоляя, крича, упрашивая. Он растеряет всю свою гордость и достоинство, в попытках вернуть этот свет. Закапывая себя всё больше и больше. Ведь эта юная, чистейшая девушка, стала его самой главной слабостью, через которую ему нужно перешагнуть, дабы осуществить задуманное и подарить мир всему народу Элвенан. — Ты выглядишь очень уставшей. Тебе стоит отдохнуть. — Солас всё же протянул руку, аккуратно касаясь ладонями её мягкой щеки. Уголки губ едва заметно дрогнули, когда девушка не оттолкнула его ладонь, а лишь отрицательно покачала головой. — Ты ставишь меня в очень тяжёлое положение. Я не знаю, что мне делать. — Наконец, она подняла на него свои голубые глаза. В очередной раз Волк забывает, как дышать, когда их взгляды пересекаются и он начинает тонуть в их глубине. — Я не могу поддержать твоё решение. Не могу переубедить тебя. А если просто проигнорирую, то буду винить во всём себя. Что мне делать, Солас? Мужчина тяжело вздохнул носом, поджимая губы в себя. Он понимал, как несправедливо с ней поступает. Раз за разом он тянет её за собой, погружая в реалии, которых она, возможно, и не хотела никогда знать. Может, её устраивало жить в своё удовольствие и не думать о войне? Может она не хотела знать правду про Андруил и других эванурисов? Действительно ли Галла хотела сражаться за свободных элвенов и применять на себя его образ. Спрашивал ли он хотя бы когда-нибудь, чего она хочет? Сделал ли он что-нибудь для неё, а не для себя? В другой жизни он бы преподнёс к её ногам всё, чего бы она не пожелала. Вся его жизнь была бы сосредоточена в её изящных пальцах. В другом мире… — Я хотел быть достойным тебя. Хотел многому научиться, надеялся, что это сможет отбелить мою чёрную душу. Я подвёл тебя, моё сердце, и в очередной раз, принёс тебе лишь боль. — Опустив глаза, Фен'Харел стал плавно убирать руку с её щеки, но она тут же накрыла его ладонь сверху своей, прижимая сильнее к щеке. — Солас. — Никто не произносил его имя так мягко и нежно, как Гилан'найн. Звук её голоса пробежался мурашками по всему телу, от ушей до самых пят. Когда мужчина не отозвался на её зов, она вытянула руку и подцепив пальцами его подбородок, плавно подняла голову, заставляя взгляд Волка вновь устремится в её глаза. — Прошу, не уходи. Останься со мной. Фен'Харел поднял в безнадёжности брови и хотел было что-то сказать, как Гилан’найн, видимо осознав, что получит лишь отказ, резко бросилась на его шею, скрепляя их уста в поцелуе. Последняя попытка, последний рывок удержать его возле себя. Всё своё тело, всю себя, она отдаст ему, лишь бы он засомневался, задержался, задумался. Мужчина, от резкого движения, повалился на пол, обхватывая ладонями её бёдра. Он не сопротивлялся, когда Галла, не разрывая их поцелуй, начала расстёгивать завязки на его тунике. Солас видел и понимал, зачем она делает это, зачем её горячие поцелуи ласкают его шею и уши. Почему её пальцы дрожат, стягивая тунику с его тела. Какой-то частью души он хотел остановить её, объяснить бессмысленность этого действия. А другой… он так хотел, чтобы это сработало, чтобы он бросил все свои годы борьбы, всю свою вину от гибели Митал. Плюнуть на этот мир и уйти с ней в другой, чистый, незапятнанный. Быть с ней столько, сколько им будет отведено. Ах, как было бы это прекрасно. Но ему жаль, очень жаль… Гилан’найн рывком сбрасывает с себя лёгкое платье, тут же оголяя хрупкое, фигуристое тело, что при взгляде снизу вверх, выглядело ещё более сексуальным. Это отогнало остатки посторонних мыслей, оставляя лишь одно желание. Опустив обе ладони на её упругую грудь, он нетерпеливо двинул бёдрами на сидевшую сверху девушку, упираясь возбуждённым пахом сквозь ткань своих штанов и, единственному, что осталось на Галле из одежды, её трусов. Он помутнённым от возбуждения взгляда наблюдал, как младшая эванурис начала двигать бёдрами на нём в разные стороны, потираясь об изнывающую плоть. Воздуха не хватало, поэтому он тяжело задышал через приоткрытый рот, опуская глаза на свои руки, что сжимали её грудь, пропуская соски сквозь пальцы. На её нежной, светлой коже, его руки казались такими огромными и грубыми, но это заводило ещё сильнее. Он большой и сильный. Она маленькая и слабая. Подразнив Волка ещё немного, она всё же склонилась к нему, жадно обхватывая его пересохшие от дыхания губы. Тем временем, мягкие ладони пробежались по широкой, подкаченной груди вниз, сквозь выпирающие от напряжения кубики пресса, к паховой зоне. Бёдра соскользнули ниже, чтобы ничего не мешало пальцам быстро расстёгивать его штаны и приспускать их ниже, довольно постанывая, когда Фен'Харел сам освободил себя от облегающих штанин. Его руки нетерпеливо соскользнули с груди вниз, по узкой талии и подцепили пальцами тонкие лямки трусов, с треском срывая их с её бёдер, не оставляя между ними больше никаких преград. Во второй раз всё было менее болезненно, а благодаря самой позе, Гилан'найн сразу же взяла под свой контроль и скорость толчков, и глубину проникновения. Она обеими ладонями упиралась в его живот, сдавливая между локтями грудь и с каждым толчком, старалась ускорить темп движения бёдер, закатывая глаза он приятных ощущений, что вибрацией проходили по всему телу. Солас не давал ей вести этот раунд. Согнув ноги в коленях, он на каждый толчок приподнимался бёдрами, изгибаясь так же в спине, влезая в контроль девушки над движениями. С каждым проникновением его глаза блаженно закатывались, и как только бёдра оттягивались вниз, он приподнимал голову, охватывая взглядом всё её тело и протяжным стоном вновь падал головой на пол, закатывая глаза. Его пальцы крепко обхватывали ягодицы девушки, натягивая её на себя с каждым разом всё быстрее и сильнее. Галла, жалобно постанывая от его вмешательства, но совершенно была этому не против. Фен'Харел действительно был очень внимательным любовников, хорошо за долгие годы, изучивший женское тело и то, как стоит с ним обращаться. Упираясь коленями об пол, она жарко выдыхала с каждым толчком, ощущая, как внутри неё пульсирует его горячий член, но ей было его мало. Её жалобный взгляд просил больше, сильнее, ненасытнее. Вскоре, скорость толчков была слишком неудобной для этой позы, и они оба поспешили её сменить, перебираясь на кровать. Несколько часов они находились в страстных объятиях друг друга, ужасно уставшие физически, но совершенно ненасытные сексуально. Каждый из них боялся остановиться по-своему. Каждый желал, чтобы время остановилось, а солнце перестало закатываться за горизонт. Гилан’найн крепко обхватывала его плечи, не сдерживая, размазывающиеся по лицу, от поцелуев Соласа, слёзы. Ей было и безумно хорошо, и ужасающе грустно от того, что время идёт, что день переходит в вечер, что он всё равно уйдёт. Фен'Харел, крепко придерживал её под согнутые колени, грубо вгоняя член в мокрое, от смазки и недавнего семяизвержения, лона девушки. Он хотел слизать каждую слезинку на её лице, ловить губами громкие стоны, наполнить её не только своим семенем, но и любовью, что громким взмахом бабочек кочевали из его живота в грудную клетку и обратно. Но их силы заканчивались и время, отведённое на этот маленький обман, тоже подходило к концу. — Я люблю тебя, Солас… люблю тебя очень сильно… — Причитала она в его губы слова признания, срываясь на слабый крик от очередных завершающих, размашистых толчков. — Ты моя единственная любовь, Гилан’найн… моё сердце... моя любовь … — Его голос звучал так же надрывно, захлёбываясь на каждой гласной. Она могла, не открывая глаз, сказать, что он так же плачет. Потому что не может остаться. Потому что пути назад нет. Потому что он всё равно уйдёт. И он ушёл, оставляя её изнеможденную, уставшую, усыплённую небольшим заклинанием, под заботливо укрывающим одеялом. Наполненную и в тоже время, полностью опустошённую. Удовлетворённую и полную печали одновременно.***
Гилан’найн проснулась только под утро. Вредное солнце, вновь стало пробиваться сквозь шторы, играясь лучами на её лице, но в этот раз - тепло лишь претило ей, и она повернулась к нему спиной, не желая подниматься с кровати. Галла всё ещё чувствовала его запах на подушке. Ощущала касание горячих губ на лице. Силу и в тоже время мягкость его рук на своём теле. Всё было с ней, кроме него самого. Она пролежала бы до самого вечера в кровати, если бы ближе к обеду, Тарен не стала неловко звать её по имени через открытое окно. Гилан’найн долго не отзывалась, не желая покидать место, так сильно пропитанное им. Но разведчица была упорна и через десять минут непрерывного зова, эванурис все же поднялась с кровати и придерживая одеяло на груди, выглянула в окно, недовольно глядя на мятежницу, рядом с которой стояли галлы и пародируя её задранную голову, так же неотрывно смотрели в окно. А когда в нём показалась Гилан’найн, они радостно стали подпрыгивать, помахивая своими небольшими хвостиками. — Ну что? — Что-что, хватит дуться и спускайся. — Тарен замахала рукой, прикрывая один глаз от яркого солнца. — Я без тебя есть не буду, так что, если не спустишься, моя смерть от голода будет на твоих руках! Гилан’найн закатила глаза и закрыв окно, упала обратно на кровать, тяжело выдыхая. Конечно, она сейчас спустится. Бессмысленно было лежать и страдать. Юная Галла сделала всё, что могла от себя в этот момент, осталось дождаться возвращения Соласа с отрядом. Там видно будет. Пролежав так ещё пару минут, она всё же нехотя поднялась, заправляя постель. Одевшись в чистый комплект и по новой заплетая растрепавшуюся причёску, девушка спустилась вниз, где её всё это время, перекатываясь с носка на пятку, ждала Тарен. — Они ушли? — Гилан’найн знала ответ сразу и даже не поняла, зачем именно задала этот вопрос. — Да, ещё вчера. — Тарен неловко отвела взгляд, она не знала, как они по итогу с Фен’Харелом разошлись, поэтому не хотела продолжать эту тему. Ушли и ушли. Встрепенувшись, разведчица подхватила девушку под локоть и повела за собой, всем уже давно раздали сытную похлёбку, но благодаря тому, что много воинов покинуло убежище, им двоим еды осталось более чем предостаточно.***
— Ты, кстати, не думай, что будешь расслабляться всё это время. — С забитым ртом проговорила мятежница, откусывая от хлеба огромный кусок. — Фен’Харел нам… точнее тебе, оставил небольшое задание. Просьбу. — И какую же? — Гилан’найн наоборот кусок в горло не лез, хотя для виду, она иногда зачерпывала из тарелки похлёбку и долго смаковала её во рту. Тарен выставила палец перед собой и прожевав хлеб, громко проглотила его, выдыхая после этого. Кусок был настолько огромный, что она переживала, вдруг тот встанет у неё поперёк горла. — Нужно фресками перекрыть несколько проходов. — Хрипловатым голосом проговорила разведчица, кивая на выход из убежища, из которого видна одна из башен. — Я подробнее про каждую чуть позже расскажу. — Хорошо, сделаю. — Эванурис вздохнула и оставила от себя почти нетронутую тарелку, глядя на мост, ведущий к элювиану. — А ты не знаешь, они надолго ушли вообще? — Фен’Харел сказал, что не больше недели. — Тарен, ни разу не растерявшись, перелила себе в миску то, что осталось в тарелке у Гилан’найн и чуть ли не хрюкнув от удовольствия, начала уплетать за обе щеки, прерываясь на дополнительную информацию. — Он давно уже нашёл подземного гиганта, но его защищает слишком много детей камня. Так что пару дней на спуск, пару дней на битву, пару дней обратно. Галла опустила руку на свою шею, немного размяв ноющие мышцы и перевела взгляд на жующую подругу, недовольно качая головой от её неуёмного аппетита. — Ты вообще не переживаешь? — А чего мне переживать? — Удивлённо ответила Тарен, почти доев вторую порцию похлёбки. — Пошли наши лучшие воины, да и Фен’Харел, так-то, сильный маг. Не удивлюсь, если они вернутся намного раньше.***
Дни протекали ужасно медленно и Гилан’найн никак не могла отделаться от ощущения, что происходит что-то нехорошее. То ей кажется, что галлы как-то странно себя ведут, мельтешат, выискивают что-то глазами, нервные. То до неё доносится странный неразборчивый шёпот. Какое-то время она пыталась отследить его, но вскоре поняла, что голоса доносятся из-под земли и это пугало ещё больше. Да и в принципе воздух стал странно наэлектризован, тяжёл. Даже неунывающая Тарен начала говорить, что надвигается какая-то буря. Все это чувствовали, но никто не мог ничего понять. Прошло уже пять дней, как Фен'Харел покинул убежище и по прогнозам Тарен, через пару дней они уже должны были вернуться, так что пора было браться за задачу, что оставил ей мужчина. Гилан’найн решила сделать эти фрески в виде послания, описывающие историю того, что сделал Ужасный Волк и все его мятежники, отдавая дань их борьбе. Вряд-ли это пропадёт из памяти элвенов, но она хотела, чтобы где-то это можно было увидеть, почувствовать. Первая фреска находилась в убежище, под статуей Фен’Харела, там хранилась потайная оружейная и элювиан, который нужно было перекрыть. Если на Убежище нападут и нужно будет срочно бежать, попасть можно будет как раз через эту комнату. Здесь она быстро придумала сюжет для мозаики. На самом верху, как и на всех последующих фресках, в круге, как бы наблюдая за всем сверху, была волчья голова. Ниже находилось лицо эльфа, половина которого была покрыта валласлином, а вторая нет. Осмотрев мозаику сверху вниз, девушка кивнула и приложив руку к центру мозаики, тяжело вдохнула, наполняя её магией. Ей хотелось, чтобы те, кто стали читать это «письмо», почувствовали, решимость всех свободных элвенов, готовых биться за лучший мир. В само послание она вложила образы - бывшие рабы рядом с Фен’Харелом, вооруженные и сильные. Их лица чисты, на них больше нет валласлина. И слова, которые не столько слышатся, сколько ощущаются: «Мы стираем клеймо эванурисов с лица, чтобы все знали, что мы против их жестокости. Здесь никто не раб. Здесь мы защищаем всех. Каждый может сражаться, если захочет.» Следующую фреску нужно было сделать в башне, в которой находился элювиан. Его также нужно было скрыть от посторонних глаз в случае нападения. В отличии от первой фрески, эту, скорее всего, кто-нибудь прочитает, поэтому она решила сделать её как приветствие. Саму мозаику Гилан’найн вложила в виде растущего, крепкого дерева, Венадаля, а над ним, возвышающегося, смеренного волка. Когда она была закончена, она напитала мозаику магией, передающей радость тем, кто будет её читать и что они будут в безопасности. В приветствие она также вложила образ: эльфы-рабы, бежав, находят прибежище в этом месте; вот их встречают собратья; вот им обрабатывают раны. Слова, что проникали бы в голову, она написала такими: «Фен’Харел приветствует вас. Отдыхайте и знайте, что Ужасный Волк защищает вас, а его бойцы защищают долину. Здесь вы свободны. И если доверитесь нам, то уже никогда не станете вновь рабами.» Сделав пару шагов назад, она довольно посмотрела на запечатанный ход, в надежде, что когда-нибудь, свободные элвены будут приходить к этим фрескам и почитать память Фен’Харел и всех, кто бился за их свободу. Выкладывание мозаики отнимало много сил и требовало большой концентрации, неудивительно, что когда она её закончила, то чувствовала себя выжатой и измождённой. За день, только две фрески и успела сделать, а оставалось ещё две. Хорошо, что она вовремя с ними спохватилась и поэтому, позволила себе на сегодня закончить. Уже на следующий день она вернулась в Безмолвную башню, где нужно было доделать две последние мозаики: спрятать и запечатать волчий ключ, что, открывал проход к мосту и сам вход в башню. Поэтому первым делом она спустилась вниз и вышла прямо на необходимую комнату. По центру стояла статуя растущего сверху вниз дерева. Его кроны почти касались пьедестала, на котором стояла фигура воющего волка. Солас поставил ловушку на этот пьедестал и любой, кто попробует забрать статуэтку, без особой магии, столкнётся с нападением Духов-Теней. Гилан’найн не стала заходить внутрь, а лишь задумчиво посмотрела на свободный проём. Это послание, вряд-ли кто-то прочитает, поэтому нужно было прописать что-то такое… Например - про ложь эванурисов. Пока девушка думала над текстом, она стала выкладывать голову волка, плавно перетекающее в крупное эльфийское тело. Положив руку по центру мозаики, она вновь задумалась над текстом, добавляя чувство надежды, но вместе с тем, она случайно вложила немного своей боли, за всю пережитую ею ложь и обман. В само письмо она вложила образы: мужчина в волчьей шкуре рядом с освобожденными рабами; вот он пожимает кому-то руку в знак дружбы. И снова, ощущение слов: «Наши эванурисы объявили себя богами, но они суть смертные, искусные в магии, и они могут умереть, как вы. Здесь мы раскрываем их ложь, дабы просветить тех, кто пришел.» Когда она покинула башню, чтобы приступить к последней фреске, уже стало смеркаться и небо озарилось необычайно красным закатом. Гилан’найн затаив дыхание смотрела на этот необычный цвет, что воодушевлял и, в тоже время, вызывал какую-то тревогу. Алый закат, как кровь. Мотнув головой, чтобы отогнать неприятные мысли, она приступила к последней мозаике. На ней Галла аккуратно выложила круг, внутри которого, четыре свободных от валласлина элвена, под взглядом волка, что возвышался над ними. Она хотела поскорее вернуться в убежище, поэтому в это послание вложила ровно тоже самое, что и в предыдущей фреске, те же эмоции, лишь изменила сами слова обещания: «Фен’Харела по ошибке сочли богом, но он такой же смертный, как вы. Он не претендует на божественность и просит не поклоняться ему. Он ведет за собой лишь тех, кто сам готов помочь. Пускай тот, кто остаётся - останется по собственному выбору.» На этом её "работа" была закончена, и она спешно отправилась к ближайшему элювиану. Шагнув в него, Гилан’найн оказалась на мосту перед убежищем и потирая ноющие, после кропотливой работы руки, удивленно подняла голову, услышав громкий плач, доносившийся из Святилища. Из-за того, что мост был опущен, она могла увидеть, как перед самым входом стояла толпа элвенов, но, почему-то, не заходила внутрь. Что происходит? Забыв в момент об усталости, Галла поспешила к толпе, ускоряя свой шаг, вновь услышав тяжёлый и очень болезненный женский вой. — Простите… извините… пропустите. — Элвены, что преграждали путь, плотной толпой стояли друг к другу, Гилан’найн пришлось силой их расталкивать, чтобы они пустили её. — Что здесь…? — Она осеклась, когда увидела несколько раненных эльфов, вокруг них крутились лекари, перебинтовывая тяжёлые раны, делая целебные припарки, накладывали жгуты на оторванные конечности, а по центру, на полу, сидела Тарен, она обнимала что-то в своих руках и громко, надрывно плакала. Вокруг неё было несколько разведчиков, что в тихих слезах держали руки на её спине, плечах. Так они пытались её поддержать. Мы здесь. Мы рядом. Мы разделяем твою боль. Гилан’найн ничего не понимала. Что это за раненные? Почему их так много? Что происходит? Она нерешительно подошла к Тарен. Разведчики, что окружали её, коротко подняли на эванурис взгляд и тихо всхлипывая, разошлись в разные стороны, оставляя их наедине. Подойдя ближе, она присела на колено и посмотрела на щит, что обнимала в слезах её подруга. Она сразу же признала в нём щит клана Лэвиан. На нём было изображено дерево, ветви которого уходили в высь, имитируя рога галл. — Тарен…? — Галла ошарашенно опустила ладонь на её плечо и тут же, неосознанно, впустила в себя её боль. Сердце сжалось от ужасной тоски, глаза моментально наполнились слезами. Ей хотелось кричать, разрушать всё вокруг, рвать кожу на груди. Вырвать, раздавить сердце, лишь бы не чувствовать этой боли. Гилан’найн всё поняла. Всё её тело дрожало от печали, что она разделяла вместе с Тарен, но не имея возможности ничем помочь и это самое ужасное. Всё, что младшая эванурис могла, аккуратно обнять разведчицу за голову и прижать к своей груди, мягко поглаживая по волосам, от чего та, сильнее вжалась в неё и разразилась новым приступом истерических слёз. Ей не хватало воздуха, не хватало сил, но она выплакивала всё из себя, потому что по-другому сделать больше ничего не могла. Гилан’найн вскоре почувствовала на себе пристальный взгляд. Она знала, что это Солас. Она чувствовала, что он стоит на лестнице и наблюдает за ней. Он ждёт. Её эмоций. Её слов. Её действий. Девушка нехотя подняла взгляд на его молчаливый зов. Волк стоял в своей позолоченной броне, весь в саже и копоти. Часть его волос сгорела до основания, оголяя лысую голову. Разбитая в кровь губа и взгляд, полный сожаления и боли. Опустив глаза ниже, Гилан’найн заметила в его руках странную, круглую сферу, что потрескивала зелёными молниями. Значит, он добился того, чего хотел. Солас, заметив её взгляд, увёл руку с сферой за себя, пряча от её внимательных глаз и когда Гилан’найн вновь подняла взгляд на мужчину, он умоляюще посмотрел на неё в ответ. Всем своим видом Фен'Харел просил её поддержки. Просил не отворачиваться, понять его, принять, но сейчас, она не могла внять его просьбе. Она держала в своих объятиях ту, которой нужна была больше, ведь Тарен не знала, на что шла, в отличии от него. Эванурис с горечью отвела от мужчины взгляд, опуская щёку на макушку разведчицы. Солас закрыл глаза, всем телом ощущая её отказ, и обречённо опустил голову, попутно качая ей из стороны в сторону. Поднеся к лицу сферу, Волк вновь открыл глаза, наблюдая за танцующими искрами силы, что отражались в его зрачках. Решительно нахмурив брови, он сильнее сжал сферу в руке и отвернулся от скопившегося у входа в убежище народа, зашагав в сторону завесного огня. — Ты обещал, что больше никто не умрет. — Не поднимая взгляда проговорила Гилан’найн, достаточно громко, чтобы её слова, эхом отталкивались от стен убежища и достигли Соласа. Он остановился на секунду, чуть поворачивая голову назад, но ничего не сказав, скрылся за проходом в спальню.***
Остаток вечера и ночи, Гилан’найн не отходила от Тарен ни на шаг. Спустя несколько часов, разведчица перестала терзать себя тяжёлыми криками, да и похоже, все слёзы, что она копила долгие годы, покинули её тело, оставляя за собой только пустоту. Как бы эванурис не пыталась вывести её на разговор или хотя бы заставить поесть, Тарен не отзывалась. Её пальцы не отпускали щит Ренана, а взгляд, не отражающий ничего, просто устремлялся куда-то вперёд. По-хорошему, её нужно было оставить одну, обдумать, пережить, но Гилан’найн не могла себе этого позволить. Когда Тарен будет готова поговорить, она должна быть рядом. С помощью неравнодушных мятежников, Галла смогла отодвинуть одну кровать подальше от остальных коек и уложив на неё разведчицу, что всё так же обнимая щит, тут же повернулась спиной к ней, с тяжёлым вздохом легла рядом, аккуратно обхватывая руками девушку со спины. — Почему я тебя не послушала? — Тарен тихо зашептала, мягко скребя пальцами по щиту. — Какая я наивная дура… — Тссс… — Прошептала в ответ Гилан’найн и мягко погладила девушку по голове. — Не говори так. — Ты пыталась остановить его. Пыталась остановить меня. А я даже не слушала и теперь… Ренан… — Она сильнее прижала к себе щит и склонила голову, уткнувшись лбом в него. — Никто не мог предвидеть… такого исхода. Не кори себя… — Ты не понимаешь. — Голос Тарен звучал всё тише и тише. — Я думала, что готова была пожертвовать всем, ради свободы. Но когда пришло время платить… зачем мне она теперь нужна, Гилан’найн? Больше Галла не могла вытянуть из неё и слова, Тарен вновь закрылась от неё, погружаясь в свои размышления, в которые не готова была пускать больше никого. Всю ночь Гилан’найн не спала, надеясь, что сможет ещё как-то помочь подруге и не выдержав, уснула уже ближе к утру. А днём, когда её разбудил один из разведчиков, Тарен уже не было. Последний раз её видели уходящей за элювиан и обратно она не возвращалась. Эванурис тяжело вздохнула от этой новости и провела ладонями по лицу, собирая остатки переживаний разведчицы, что сидели в ней, и на тяжёлом вздохе, она выпустила их из себя. Преследовать её не было смысла, мятежница не вернётся. Как минимум не сейчас, но и одну оставлять её было неразумно. — Можете организовать её поиск? Когда найдёте, ничего не предпринимайте, просто следите за ней. — Разведчик, отдал ей честь и поспешил смешаться с толпой, чтобы выполнить данный приказ. Гилан’найн устало выдохнула. Тяжёлые эмоции Тарен. Ночное бдение. Мрачные мысли. Она была высосана до капли, но не было возможности просто взять и всё бросить, как бы не хотелось этого. Развернувшись на пятках, она быстро, даже шустрее, чем Галла сама от себя ожидала, поднялась в спальню. Фен'Харел сидел на кровати напротив зеркала, что стояло в пол, и держа в руках острый нож, срезал под корень остатки своих волос. Он быстро перевёл взгляд через зеркало на вошедшую девушку и продолжил то, на чём остановился, добривая небольшой кусок возле виска. — Тарен ушла. — Гилан’найн прижалась спиной к двери, закрывая её за собой и посмотрела на длинные, светло-каштановые волосы, что тонкими прутиками лежали у ног мужчины. — Я знаю. — Голос Соласа звучал безэмоционально, сухо и очень тихо. Когда последняя прядь упала к его ногам, он провёл пятернёй по всей облысевшей голове, проверяя, что нигде лишнего ничего не осталось. — Я никого не держу возле себя. Каждый волен уйти в любой момент. — Это всё, что ты можешь сказать? Солас медленно перевёл взгляд на Гилан’найн, что всё так же смотрела ему под ноги и устало вздохнул, опуская локти на свои колени. Взгляд печальных, серых глаз, так же перешли на остатки волос, разбросанных на полу, что мужчина, небрежно, откинул от себя носком ботинок. — Мне жаль. Ты это хочешь услышать? — Волк прокрутил в руке нож и обхватив пальцами рукоять, резким движением от запястья, швырнул его в пол, от чего кончик уткнулся между деревяшками, плотно вонзаясь в него. — Я не хотел, чтобы кто-то умирал в этом походе, но это было неизбежно. И я никого не заставлял идти за мной. Я предупреждал, как опасны титаны и их дети. Это не моя вина. — И как, это успокаивает твою совесть? — Гилан’найн проследила за ещё качающимся по инерции ножом, а когда он, наконец, успокоился, нерешительно подняла взгляд на Фен'Харела, встречаясь с его пристальным, нахмуренным взглядом. — Мою совесть? А за что мне должно быть совестно? А, Гилан’найн? Элвены гибли и до этого, пока ты жила в своём прекрасном, искусственном мирке. Не нужно делать из меня чудовище. Я совершил много ошибок, и я пытаюсь их исправить. Это… — Солас достал из нагрудного кармана сферу, что повисла на его ладони, начиная изнутри светиться зеленоватым сиянием. — Это решение проблем всех рабов, всего несвободного мира, что на грани разрушения эванурисами. Я готов к презрению. Готов к порицанию. Готов отдавать чужие жизни, ради свободы миллионов ещё нерождённых детей, но это не значит, что мне их не жаль. Это вынужденная мера и на себе я буду нести их жизни. На себе буду ощущать их кровь. Ты не можешь сказать чего-то, чего я не сказал себе сам. Поэтому… — Нахмуренные брови Волка разгладились, и он быстро отвёл взгляд, пряча вновь сферу в нагрудный карман. — Я не держу тебя, Гилан’найн, как не держу никого возле себя. Если для тебя это слишком - я пойму. Юная Галла внимательно осмотрела мужчину с ног до головы. Непривычная для неё лысая голова, придавала Соласу некого смирения. Он враз стал выглядеть старше и куда более мудрее, чем выглядел до этого. А также более… беззащитным, что ли. Гилан’найн не знала, как объяснить самой себе это резкое изменение настроения, но она решила попробовать снова, в последний раз, поговорить с Ужасным Волком. Галла оттолкнулась от двери и медленно подошла к магу, что продолжал смотреть в одну точку, пока руки эльфийки мягко касаются его плеча и опускаются по рукам до колен, вслед за тем, как она присаживается на корточки перед ними. Только тогда Фен'Харел фокусируется на её обеспокоенном взгляде, не меняясь в лице, даже когда её розоватые, столь нежные губы, изгибаются в натянутой улыбке. — Я останусь, если ты позволишь мне быть равной рядом с тобой. — Гилан’найн сжала пальцы на его острых коленях, с полной надеждой во взгляде рассматривая его смиренное лицо. — Я ведь не чужая для тебя. Ты можешь довериться мне, не нести все эти невзгоды только на себе. Я могу… хочу помочь. Поэтому… расскажи про свой план. Что ты собираешься делать с этой сферой? Откройся мне, Солас. Прошу... Волк закрыл глаза и тяжело вздохнул, давая своему имени протечь через всё тело, наполниться её голосом, её прикосновениями, её любовью. Он эгоист и отдавал себе отчёт в этом пороке, но от этого, как не странно, ни разу не легче. На тяжелом выдохе, он вновь открыл глаза и мягко коснулся обеими руками щёк Гилан’найн, начиная пальцами слегка ощупывать и поглаживать её лицо. Он хотел запомнить его, не только глазами, но и тактильным ощущением, чтобы у него всегда была возможность воспроизвести её лик, в рисунке, в скульптуре, да где угодно. Лишь бы пески времени не смыли её из памяти мужчины. — Гилан’найн, — Её имя прозвучало куда печальнее, чем Солас того хотел, и он попытался исправить это грустной улыбкой, хотя и понимал, что это бессмысленно. Чего бы он ей не сказал, она уже будет знать правду и понимать, к чему всё это приведёт. — Я никогда не считал тебя равной себе, потому что ты всегда была лучше меня. Это было бы оскорблением, если бы я посмел поставить себя на твой уровень, но я старался, моё сердце. Я старался стать достойным твоих чувств, твоей любви, даже того, что просто касаться твоего лица. И мне грустно и мерзко от того, что я делаю сейчас, будто пачкаю тебя… — Как Фен'Харел и предполагал, Галла уже все понимала. Она начала чаще моргать, чтобы сдержать подступающие слёзы, а дрожащая нижняя губа, была прижата верхним рядом зубов. Он не хотел мучать её и себя. Нужно было поставить точку, и он уже занёс для этого перо. — Ты слишком чистая, моё сердце. Слишком, для этого насквозь прогнившего мира. Поэтому я не могу поделиться с тобой своим планом. Ты захочешь меня остановить. — Большим пальцем он очертил её острый подбородок и плавно убрал руки с лица бросая их как плети вдоль своего тела. Его взгляд с каждой секундой становился всё решительнее, потому что он хотел, чтобы она увидела, что ей больше не нужно пытаться его переубедить. Что всё кончено. — Я не могу всё бросить. Уже не могу. Слишком я близко к своей цели и слишком много жизней ушло на то, чтобы я оказался в этой точке, здесь, с этой силой. И я больше не могу себе позволить сомнения, Гилан’найн, не могу. Да и, боюсь, у нашего мира этого времени больше нет. — На тяжелом вдохе, мужчина опустил свои ладони на её руки и мягко, но решительно, оторвал их от своих колен, скрепляя её пальцы между собой в замок, сжимая сверху своими ладонями. — Я не могу изменить себя. Я трус. И эгоист. Я предпочту, чтобы ты разочаровалась во мне потом, когда эльфийский народ обретёт долгожданную свободу, чем сейчас, глядя прямо в мои глаза. Я всё это начал, Гилан’найн, и должен это закончить, даже если это будет означать, что я потеряю тебя. Смерть Митал, Ренана и многих других элвенов, не должны пропасть даром. — Солас, наконец, отвёл взгляд от её лица и мягко надавил на руки, прижимая их к её груди. — У тебя есть твой народ, когда все закончится, он сможет больше не бояться и жить свободно. — Мужчина убрал ладони, сжимающие её руки и поджал губы, опуская взгляд на колени, давая понять, что на этом разговор закончен. Гилан’найн уже не сдерживала бегущие по щекам слёзы. Даже руки, сомкнутые в молитве, подрагивали от её неровного дыхания. Она не хотела оставлять его одного, не хотела давать ему одному нести это бремя ответственности, но он сам запрещал ей быть рядом, сам ставил стену, сам поставил точку. Она знала, что если попробует его обнять, поцеловать, удержать, он оттолкнёт её, накричит и сделает всё, чтобы она ушла в полном разочаровании. Этого она ему не даст совершить. Шмыгнув носом, Галла опустила голову и разомкнув руки, быстро стёрла с лица слёзы. Хватит уже плакать. Это не поможет. Делает лишь больнее. Если такой путь он выбрал, она не будет ему препятствовать и смириться с последствиями, что ожидают, после его решения. На тяжёлом вздохе, она поднялась и пробежалась глазами по его спальне. Как много времени прошло с дня, как юная эванурис впервые здесь оказалась, целая жизнь прошла. И будто, именно здесь, и заканчивается. Опустив взгляд вниз, она всё же не удержалась и опустила тёплые ладони на уши Соласа, немного приподнимая его голову и склонившись, мягко коснулась губами его макушки. Она была благодарна, что он позволил это сделать. Гилан'найн вложила в этот поцелуй всю свою любовь к нему, надежду, на лучшее будущее и что его страдания, они будут не напрасны, а она… может когда-нибудь сможет принять его выбор. Ведь Матерь Галл никогда не отвернётся от Ужасного Волка, она всегда будет оставлять ему шанс на возвращение. В тот же день она покинула его Убежище, провожаемая растерянными взглядами свободных элвенов, не понимающих, почему ушла Тарен, а теперь уходит Галла, но никто не пытался остановить, никто не пытался задавать вопросов. Все молча проводили девушку до элювиана и сложили кулаки на груди, отдавая честь эванурис, прошедшей с ними долгий путь. Надежда была в их сердцах, мечта, что всё это приведёт к лучшему будущему и Гилан'найн, так же прижимая кулак к сердцу, со слабой улыбкой вторила их эмоциям, веря в лучшее будущее. Галла вернулась в своё Святилище, готовая сообщить её народу, что скоро, они будут свободны и эту свободу им принесёт Фен’Харел.***
Несколько дней прошло с их последнего разговора. Как Гилан'найн и предполагала, Солас больше не пытался выйти с ней на контакт и это позволило ей полностью погрузиться в заботу о Святилище. Её народ был рад присутствию Матери Галл, но они не просили у неё какой-то помощи. За долгое время, они самостоятельно научились справляться со многими задачами и трудностями, не моля мнимых Богов о помощи в решении своих проблем, поэтому всё, что ей оставалось, лишь облагораживать святилище, засаживая новыми деревьями и, конечно, создавая новых существ. В долине, внутри небольшой скалы, она развернула свою лабораторию. Старые тэйги, всё равно давным-давно оккупировала Андруил. Гилан'найн оставалось надеется, что Охотница не сможет разобраться в её наработках, посвящённым генной инженерии. Хотя, если план Фен'Харела сработает, то и этой проблемы можно будет совсем не бояться. Не раз она порывалась выйти в существующий мир, чтобы узнать, есть ли какие перемены, но подходя к элювиану, она каждый раз себя останавливала. Галла боялась узнать, что цена за спасение эльфийского народа - это жизнь Соласа. Войти в мир, где его не существовало, причиняло её сердцу тяжёлую боль. В чем-то, Ужасный Волк был прав, неведение давало надежду и спокойствие в самообмане, чем грубая, тяжёлая реальность. В очередной раз, подавляя в себе желание пройти сквозь элювиан, Гилан’найн отвернулась от зеркала, оглядывая лестницу, по обе стороны от которой, стояли её статуи в виде крепких оленей с толстыми, устрашающими рогами. Она взяла идею Митал и установила между этими статуями барьер. Все, кто захочет пройти сквозь них, желая причинить Святилищу и его обитателям вред, будет уничтожен сильнейшей магией, что она, в своём состоянии, смогла сотворить. Только хотела она подняться по ступенькам, как до её слуха донёсся звук активировавшегося элювиана, из которого, шустро вскочил элвен, одетый в рясу разведчиков Фен’Харела. Не удерживаясь на ногах, он кубарем прокатился по земле, чуть ли не докатываясь до удивлённой Матери Галл. Шипя от боли, мужчина приподнялся на коленях и во все глаза вытаращился на неё, хватая тяжело губами воздух. Здесь не нужно было ничего спрашивать, что-то произошло. Что-то нехорошее. — Докладывай. — Гилан’найн присела на корточки перед ним и направив энергию на кончики своих пальцев, стала быстро осматривать на наличие травм захлёбывавшегося, от недостатка воздуха, разведчика. — Тарен… она… — Мужчина закашлялся, но быстро продолжил, чтобы не создавалось ложного впечатления. — Эванурисы… они схватили её и потребовали Фен’Харела… Они хотят поставить… поставить точку в их вражде… и если он не явится… они убьют её и… начнут истреблять свободных элвенов… — Это просто уловки. — Галла свела брови, нерешительно качая головой от собственных слов. — Они не знают, где находится Убежище … — Знают! — Безнадёжно вскрикнул мятежник. — Ворон… большой ворон прилетел в Убежище и сообщил это всем нам… не знаю, как он пролетел через элювиан, но они… они знают… — Где пройдёт эта встреча? — Гилан’найн старалась говорить спокойно и решительно. Несколько месяцев в образе Ужасного Волка многому её научили, в том числе, как не впадать в панику, а думать незамедлительно и здраво. — Фен’Харел… он сразу же направился туда и запретил нам покидать Убежище… но он будет один… против всех эванурисов… — Разведчик в ужасе раскрыл глаза, хватаясь перепачканными в грязи пальцами за руки девушки, с мольбой заглядывая в её голубые глаза. — Гилан’найн, прошу Вас! — Веди меня. — Она обхватила руки разведчика и подняла вслед за собой, кивая в сторону ещё открытого элювиана. Мужчина благодарно стиснул её пальцы и повёл вслед за собой, вскакивая в сияющее зеркало. Они долго бежали вдоль пространства, утыканного элювианами. Разведчик подбегал к зеркалам, что выбирал по одному ему известному качеству, останавливался, шёпотом повторяя одну и ту же ключ-фразу, но каждый раз, зеркало оставалось нетронутым и ругаясь на себя, он тянул её за руку дальше, высматривая определённый элювиан. Гилан’найн сдерживала себя, чтобы не начать подгонять мятежника, ведь понимала, что и он делает всё возможное, но время тянулось ужасно медленно. Её прошибал холодный пот от картинок, что рисовало её воображение. Почему он пошёл один? Что будет с его планом, если сейчас он погибнет? От повальных мыслей её отвлекло голубое сияние элювиана, наконец засветившееся от шёпота разведчика. Мужчина ликующе закричал и хотел было вбежать в зеркало, но Гилан’найн удержала его на этой стороне. — Я пойду одна. — Прежде, чем элвен успел возразить, она продолжила говорить, смотря в его глаза, проверяя, точно ли он усвоит всё, что Галла ему скажет. — Ты возвращайся в Убежище и готовь свободных эльфов к битве. Надеюсь, до этого не дойдёт, но вы должны быть готовы защищать свою свободу. Понял меня? Разведчик вначале бегал глазами по её лицу, только после собственных обдумываний, он решительно кивнул и обхватил обеими руками руку Гилан’найн, сжимая в крепких пальцах. — Мы будем молиться за Ваше возвращение. Младшая эванурис слабо улыбнулась и как только мятежник отпустил её руку, она призвала свой посох и уверенно вбежала в элювиан, который тотчас за ней закрылся, оставляя запыхавшегося мужчину по другую сторону.***
— Проклятье! Фен’Харел, ты сразу же нарушаешь условия? Гилан’найн приземлилась на твёрдую, скальную пароду и едва удержалась на ногах, не ожидая столь сильного потока ветра. Она стояла на высоком каменном шпиле, что резко обрывался, суля долгое падение и невесёлое приземление о подводные скалы. Прямо на краю уступа и стоял элювиан, из которого она вышла. Уперевшись посохом в камень, чтобы не быть скинутой сильным ветром, Галла, едва приоткрывая глаза от потока ветра, тяжело огляделась. Спиной к ней, под защитным куполом стоял Солас, он удивлённо выгнул брови от вошедшей девушки и тут же, схватив её за руку, притянул к себе под купол. Эванурис тяжело упала на колени, от внезапной тишины и отсутствия завывающего ветра. — Гилан’найн! Что ты здесь делаешь? — Голос Соласа звучал раздражённо, но в тоже время, она ощущала, как тот был рад её видеть. — Не нужно делать вид, что ты не знал о её появлении, Фен’Харел. Тебя предупредили, чтобы ты приходил один. — Галла подняла взгляд и увидела, стоящих поодаль эванурисов, облаченных в свои доспехи. Эльгарнан, Фалон’Дин, Диртамен, Силейз, Джун и, конечно, Андруил. Они все пришли сразиться с Фен’Харелом за право выбрать путь для существующего мира. Джун и Андруил, держали, как собаку на привязи, Тарен. Она была изуродована до неузнаваемости: выбитые зубы, из которых всё ещё лилась кровь, наполняя рот девушки и так же, выливаясь за её пределы, по подбородку, пока окончательно не падали массивными каплями на её колени. Нос был искривлён в неестественном положении и, что хуже, сразу же залечен. Теперь, чтобы вернуть перегородку в правильное положение, ей придётся снова сломать нос. Под глазами набухали ужасные, опухшие, фиолетовые синяки, по которой бежала алая кровь из рассечённой брови. Девушка тяжело дышала ртом, иногда булькая от переполняющей крови в её рту. — Тарен! — Младшая эванурис в ужасе позвала её, и подруга, сразу же узнав её голос, вскинула голову. Но всё, что она могла сделать, лишь хрипло простонать. Гилан’найн тяжело задышала, от аккумулирующей в ней злобы и поднялась на ноги, выставляя перед собой посох, бегая глазами от Джун до Андруил. — Отпустите её, немедленно! — Какая она у тебя прелесть, Андруил… ещё и приказывает. — Белокурая Силейз звонко засмеялась, прикрывая свой небольшой рот тонкой, изящной ладошкой. — Мы обещали не трогать пленницу, если Фен’Харел придёт один, но он привёл тебя с собой, что нарушает наш договор. — Эльгарнан говорил медленно, но в тоже время чётко и угрожающе. Его взгляд Галле было выдерживать тяжелее всего. — Я пришла сюда не за Фен’Харелом, а за Тарен. И если это, по-твоему, «не тронуть пленницу», Всеотец, то у нас разные понятия о чести слова! — Гилан’найн не ожидала от себя, что начнёт огрызаться на одного из сильнейших эванурисов, но окружающая обстановка взаимной ненависти, подпитывала ещё больше её гнев за боль, причинённый Тарен. Джун, не ожидавший такой реакции, негромко захихикал, но тут же осёкся, когда поймал косой взгляд Эльгарнана в его сторону. — Эта девчонка напала на меня. Я пожалел её только для того, чтобы мы, наконец, поставили точку в этой идиотской борьбе друг с другом. Я излечил её раны и пальцем больше не тронул, как и остальные эванурисы. — Хмуря седые брови проговорил мужчина. — И я готов поставить эту точку, Эльгарнан. — Солас вышел вперёд, преграждая путь Гилан’найн посохом. — Я не звал с собой Мать Галл, и ты знаешь, что я говорю правду. Она пришла сюда по собственной воле и не будет вмешиваться в наши дела. Готов ли ты к этой точке? — Да как ты смеешь так разговаривать, чёртова псина! — Зашипела Андруил, скрипя зубами глядя на Волка, который без уважения обращался к Всеотцу. Тот совершенно не обращал на неё внимания, вглядываясь в глаза Эльгарнана. — Пусть так. — Мужчина поднял руку в сторону Андруил, приказывая Охотнице замолчать. — Я устал от твоего бессмысленного сопротивления и если ты готов встретить судьбу, как полагается эванурису, то сделаем это немедля. — Эльгарнан кинул взгляд в сторону Тарен, и Джун с Андруил, нехотя, отпустили верёвки, которые тут же превратились в шипящих змей, что окутывали разведчицу, но тут же поспешили сползти с её тела, уползая подальше от стоящих эльфов. Стоило им покинуть защитный купол, как они полетели камнем вниз встречным потоком ветра. Тарен, почувствовав свободу, тяжело упёрлась руками в землю, откашливая скопившуюся кровь. Гилан’найн хотела было уже поспешить за ней, но Фен'Харел дёрнул посохом, приказывая ей не двигаться. — Я предлагаю тебе, и всем эванурисам, согласным поставить точку здесь и сейчас, отправиться со мной в Арлатан. — Вслед за своими словами, мужчина махнул рукой и за ним тут же вспыхнул элювиан, открывая проход. — Моя разведчица и Матерь Галл останутся здесь, а мы с вами, закончим всё там. Даёте ли вы своё слово? — Дай слово, Фен’Харел, что ты не сбежишь и мы действительно всё там закончим. — Эльгарнан внимательно смотрел на Ужасного Волка, что мог выдерживать его взгляд и не падал ниц от его могущества. Жалкая букашка, которую он мог бы растоптать прямо здесь, ставит условия, считает себя выше эванурисов и горделиво вскидывает свой длинный нос. — Я даю слово. — Хорошо, будь по-твоему. — Эльгарнан кивнул и медленно, не сводя взгляда с Волка, направился в сторону элювиана. За ним следом, принимая условия Фен’Харела, последовали и остальные эванурисы. Солас стал медленно обходить их по другому краю обрыва, рукой указывая Гилан’найн следовать за ним. Хоть они и скрепили свои слова нерушимым обещанием, никто никому не доверял и это чувствовалось физически. Поэтому Галла старалась идти медленно, не провоцируя никого из эванурисов сделать хоть малейшее предположение, что они будут нападать. Она позволила себе сорваться с места, только тогда, когда они полностью поменялись местами и Тарен была в паре метров от неё. — Глупая… что же ты наделала, Тарен… что же ты наделала… — Зашептала Гилан’найн, обхватывая подругу за плечи и тут же, начала излечивать магией её раны. Ярость сменилась на сожаление и хоть она стала не любить свои слёзы, девушка не могла сдержать их поток, полившийся при виде ослабленной мятежницы, что ничего не могла говорить, лишь хрипло дышала через сломанный нос. — Фен’Харел, у тебя есть не более пяти минут и, если ты не явишься за этот срок, мы сочтём, что ты нарушил договор. — Эльгарнан кивнул головой, приказывая остальным эванурисам пройти через элювиан. Солас кивнул, принимая подаренное ему время и стоял в защитной позе, пока последний эванурис, не скрылся за зеркалом. Гилан’найн повернула в этот момент голову, встречаясь взглядом с Андруил и ей показалось, что взгляд Охотницы печально осмотрел её лицо, прежде чем полностью скрыться за зеркалом. — Я рад, что мой разведчик успел отыскать и привести тебя. Я боялся, что ты не успеешь. — Волк тяжело вздохнул и повернулся лицом к ним, опираясь на посох. — Привести меня? Я сама решила прийти, он лишь… — От осознания, что Фен'Харел это все спланировал самостоятельно, у неё даже перехватило дыхание. Она подняла на него изумлённый взгляд. — Я не мог нарушить данное слово, но найти лазейку, чтобы ты пришла сюда за Тарен, было не очень сложно. — Он спокойно встретил её взгляд и слабо кивнул. — Позаботься о ней. — Перекинув посох в правую руку, Волк уверенно развернулся и поспешил в сторону элювиана. — Солас! — Гилан’найн крикнула намного громче, чем рассчитывала и таким приказным тоном, что мужчина невольно остановился, не поворачиваясь к ней лицом. Понимая, что у них мало времени, она прошептала Тарен, чтобы та подождала её и подскочив, быстро нагнала мага, смотрящего в пол, избегая её взгляда. Она обошла и встала перед ним, заглядывая в опечаленное лицо. — Ты и правда пойдёшь туда? Шесть против одного! — У меня есть план, помнишь? — Спокойно отозвался Волк, не поднимая на неё взгляд. — И всё? Ты просто уйдёшь? — Её голос надломился, она сама не знала, что хочет услышать от него или что хочет, чтобы он сделал. Галла хотела зацепиться за что-то, за взгляд, за слово, за что-нибудь, что дало бы ей уверенность, что это их не последняя встреча. — Мы уже все обсудили с тобой, Гилан’найн. — Фен'Харел был холоден в своих словах. — Не стой на моём пути. — Он обошёл девушку, пристукивая посохом на каждый свой шаг, всё ближе подходя к элювиану. Он был прав. Они всё обсудили. Они оба всё для себя решили, но почему она не может замолчать? Почему она не может остаться на месте и дать ему уйти? — Солас… я… — Эванурис пошла вслед за ним, как мужчина, резко повернулся и сделав шаг к ней, на тяжелом вдохе впился губами в её губы, свободную руку опуская на затылок, притягивая девушку ближе к себе. Она знала, что их время на исходе, но не смогла устоять, чтобы не обнять его за шею, углубляя их поцелуй до стука зубами о зубы. Последний раз она хотела наполнить его собой, своими мыслями, своими воспоминаниями. Об их встрече, будто в другой жизни, когда она, будучи рабыней, приняла его за обычного волка и впервые обняла. О его надоедливых, издевательских поцелуях, в которые он не вкладывал ничего, кроме желания позлить Андруил. О том, как он открыл ей правду. Как доверил ей своё убежище. Свободных элвенов. Об их первом, неловком поцелуе, там, на балконе, когда они взаимно полностью открылись друг другу. О его приставаниях, во время бала у Митал. Об их первой ночи. И столько… столько всего она ещё хотела ему вложить, столько передать со своей любовью, но время заканчивалось и их поцелуй тоже. Солас медленно отстранился от её губ и надавив пальцами на её подбородок, приподнял его, мягко касаясь губами её лба. — Ты всегда будешь в моём сердце, Гилан’найн. — Шёпотом проговорил мужчина и быстро отвернулся, в несколько шагов запрыгивая в элювиан, закрывая его за собой. Галла стояла, какое-то время обнимая призрачную тень мага, прокручивая в голове его последнюю фразу, стараясь запомнить тихий, обжигающий шёпот. Грусть в интонации. И тепло во взгляде. Запомнить прикосновение губ. Вкус поцелуя. Запах кожи. Всё, что ассоциировалось у неё с ним. Прерывисто вздохнув, она взглянула на потускневший элювиан и поджав губы, отвернулась, вновь подбежав к Тарен, что всё ещё сидела на коленях, едва дыша от боли. — Прости, что задержалась. Потерпи ещё немного… сейчас я приглушу боль. — Гилан’найн быстро вытерла остатки слёз с щёк и приобняв одной рукой девушку за плечо, опустила ладонь второй руки аккуратно на лицо разведчицы. Сконцентрировав магию на кончиках пальцев, её глаза ярко засияли в голубой дымке, и она начала пальцами плавно двигать по лицу Тарен, будто что-то вытягивая из её тела. Через какое-то время, девушка перестала кряхтеть и уже спокойнее задышала. Эванурис, всем телом ощущала, как боль притуплялась в теле мятежницы, а регенерация клеток ускорилась, заживляя незначительные раны. — Ты потеряла много крови. Нужно отнести тебя к Хранительнице. — Она плавно убрала руку от эльфийки, возвращая глаза в естественное состояние. — Прости… меня… Гилан… найн. — Едва шевеля языком прошепелявила разведчица. Припухлость немного спала с её лица, и она могла, хоть и через небольшую щёлочку, видеть эванурис. — Я… так...кая дура… — Ты действительно полная дура. — Горько усмехнулась девушка, вглядываясь в прорези её глаз. — Куда ты пошла без меня? Вот тебе и надрали зад. — Ты… бы не спа…сла меня, девчон…ка-эван…урис… — Тихо засмеялась Тарен, пуская слёзы из своих глаз. Из-за выбитых зубов, было сложно разобрать, что именно говорит разведчица, но общий посыл она понимала. Галла грустно улыбнулась и мягко провела пальцами по её щеке, стирая влажные дорожки, наблюдая как остатки её маги заставляют вытекающую кровь, вновь заструится обратно в рану, закупоривая напоследок разрыв кожи. — Я бы обязательно спасла тебя. Ты очень дорога мне, Тарен. Я считаю тебя своей подругой. — Я… тоже… — Губы разведчицы вытянулись в не самую приятную улыбку, но это было от всего сердца, поэтому Гилан’найн не смогла не улыбнуться в ответ. — Ладно, у нас ещё будет время наболтаться. — Она уверенно кивнула и придерживая девушку за плечо, аккуратно поднялась с ней на ноги, жалея о том, что она физически очень слабая и не может нормально взять Тарен на руки. — Здесь камень, боюсь, что из него мне не получится сотворить галлу, что поможет донести тебя. Поэтому, до элювиана нужно пройтись со мной, а там, нам помогут. Пока они шли до зеркала, Гилан’найн обратилась мыслями ко всем Хранительницам, что имели с ней связь через валласлин и коротко рассказала о том, что произошло, прося прислать помощь к элювиану. Она говорила коротко и чётко, не все Хранительницы имели достаточную магическую силу, дабы выдержать её голос в их головах. Но кто-то, да запомнит часть и пришлёт помощь. Так и вышло, когда девушки, наконец, переступили порог элювиана, на стороне Святилища уже собирались лекари, под переживающим контролем Хранительниц, среди которых, конечно, была и Нен. Стоило им только сделать шаг на мягкую землю, как Тарен резко, но мягко изъяли из её рук, укладывая на землю, начиная разрывать её одежду, чтобы лучше осмотреть всю степень повреждения. — Что происходит? — Хранительница Лэвиан подошла к Гилан’найн, обеспокоенно разглядывая её. — Я чувствую, как воздух вокруг нас электризуется. Животные в панике. Элвены в тревоге. Что эта за сила, что высасывает энергию земли? — Я не знаю. — Галла слишком тревожилась за Тарен, поэтому не замечала этого до момента, пока Хранительница об этом не заговорила. Она действительно ощущала неприятное покалывание по коже, а эмоции, что ярко струились от тела каждого эльфа, то истончались, то наоборот, активно давили на неё. От этих перепадов её начало мутить и она тяжело опустилась на колени, сжимая свою голову в ладони. — Гилан’найн! — Обеспокоенно вскрикнула Старейшина, опускаясь рядом с ней, тут же начиная ощупывать её голову и усиленно передавая ей свою силу. — Я никогда такого не ощущала… — Фен’Харел… он сейчас с эванурисами. Может… вступает в действие его план? — Что за план? — Я не знаю… — Лишь последнее слово сорвалось с её губ, как по небу пробежалась зелёная молния, ослепляя всех вокруг. Крики и страх окутали пространство перед элювианом. Не видящие эльфы, судорожно водили перед собой руками и звали друг друга по имени, обхватывая сцепляясь руками. — Что происходит? Я ничего не вижу! Я не слышу! Все живы? Что это было? — Кричали вокруг них эльфы. Гилан’найн, помимо всеобщего гула, слышала странный шум в своей голове: крики животных, завывание духов, обрывки чьих-то воспоминаний, кричащий шёпот, чужая боль. Всё это отражалось в её голове и одновременно с этим, она не слышала ничего. Это состояние очень напомнило ей то странное пространство перед Хижиной, куда они с Соласом отправились после бала Митал. — Гилан’найн! Вы целы? Я… я не чувствую Вас! — Глаза от яркого света начали отходить, и она едва могла разглядеть рядом с собой Хранительницу, что судорожно трясла головой с широко раскрытыми глазами. — Я рядом, Нен, я здесь. — В отличии от остальных, к ней зрение вернулось намного быстрее, поэтому она обхватила Хранительницу за плечи и подняла голову в небо, изумлённо наблюдая, как зеленоватый, полупрозрачный купол стал покрывать небо, вытягивая вслед за собой сгустки энергии. Эта зеленоватая завеса плавно приближалась к ним, и девушка тут же начала пятиться, уводя всё ещё не пришедшую Хранительницу за собой. — Нам нужно уходить! Эта штука приближается! — Какая? Кто это говорит? Куда бежать? Помоги, Гилан’найн! — Эльфы ещё больше запаниковали, слепо натыкаясь друг на друга. Лекари, что были возле Тарен, усиленно прикрывали девушку руками, чтобы её не затоптали в панике. Бежать было некуда, Завеса быстро приближалась. — Всем, сесть на пол и приготовиться! — Скомандовала Галла, закрывая Хранительницу своим телом. Когда Завеса стала проходить сквозь её тело, она ощутила, будто чувствует каждое живое существо на земле. Она слышала их мысли. Говорила их устами. Ощущала их кожей. Эти эмоции переполняли её, разрывая изнутри. Но всё это длилось ровно столько, сколько завеса касалась её тела, стоило ей пройти сквозь неё, как внезапно, всё затихло. В её голове была пугающая, непривычная тишина. Она ощущала себя, как единственно целое и больше ничего. — Гилан’найн…? — Нерешительно подала голос Хранительница, что ещё стояла за её спиной. Звук её голоса, резким ударом прокатился по её коже. Он звучал неестественно громко и очень чётко, не сопровождая вместе с собой поток эмоций, что по обычаю впитывался её кожей. Галла убедилась в том, что что-то не так, когда развернулась лицом к Хранительнице. Она была пуста. Визуально с ней ничего не изменилось, но она не чувствовала её. Будто рядом с ней неживой камень, что не мыслит, не испытывает эмоций, не живёт. Она была замкнута в своём теле. Это сбивало с толку настолько, что Гилан’найн отошла от неё, моргая глазами, надеясь, что этот дурман скоро пройдёт. — Вы… чувствуете это? — Девушка обернулась и в шоке стала осознавать, что она никого не ощущает, все элвены, что стали так же оглядываться вокруг, были для неё будто мертвы. — Эй! — Она крикнула громче, и все удивлённо перевели на неё взгляд, будто видя её впервые. — Наша связь… пропала. — Хранительница осмотрела свои руки, поворачивая то ладонями вверх, то вниз. — Я не чувствую внутри себя магию, ни Ваше присутствие, Гилан’найн. Это… план Фен’Харела? — Я не знаю… — Вновь повторила эванурис. Вытянув вперёд руку, он запустила небольшой танец огней на своей ладони, убеждаясь, что магия струится в её теле. Сжав кулак, схлопывая огни, она обернулась на обеспокоенную Старейшину. — Моя магия при мне, но она… будто истончилась. Я больше не чувствую Вашу силу… — Гилан’найн медленно пошла в сторону Тарен. Даже движения были для неё не такими, как раньше. Она не чувствовала поток энергии, что окружал её, лишь ветер и тишина. Подойдя ближе к лежавшей на земле разведчице, она аккуратно коснулась её плеча, надеясь, что почувствует хоть что-то, но, как и было до этого, лишь молчание и взгляд непонимания со стороны подруги. — Мы… что… погибли? — Шёпотом спросила мятежница. — Я так не думаю, но с нами определённо что-то произошло… наша связь пропала… Я... я знаю, где могу узнать ответ… — Гилан’найн стала подниматься, но Тарен схватила её за рукав, тяжело приподнимая голову с земли. — Куда… ты собралась? — Если Фен’Харел выжил… я знаю, где он может прятаться. Я заберу его и приведу сюда. — Галла осознавала, что должна ощущать какие-то эмоции, силу, протекающую сквозь её тело, но этого не происходило. Это сводило с ума. Пустота и отчуждённость, а прикосновение Тарен, вызвало в ней приступ дрожи и неприятного, пустого холода. Не обращая внимание на её руку, эванурис поднялась и пошла в сторону элювиана, доставая из-под футболки волчью челюсть. Девушка по обычаю наполнила его магией и захотела пройти, но проход не открылся. Она удивлённо попробовала ещё раз и ещё, но снова тишина. — Что за бред? — Она из последних сил направила магию в челюсть, сжимая её в пальцах и, наконец, элювиан загорелся слабым, то и дело пропадающим сиянием. — Гилан’найн, Вы уверены, что это хорошая идея? — Хранительница подошла ближе, всё ещё потирая руки друг о друга от недостатка магии и сил. — Сейчас Вы нужны нам, как никогда раньше. — Я вернусь. — Быстро ответила девушка, продолжая сосредоточено подавать магию в ключ, стабилизируя элювиан. — Позаботьтесь о Тарен, пока меня не будет. — Не дожидаясь ответа Хранительницы, она вступила в зеркало и вышла уже в знакомом ей лесу. Гилан’найн обессиленно упала на траву. Раньше, открыть элювиан было так же легко, как и сделать вздох, но сейчас, она потратила почти всю свою силу, чтобы удерживать его открытым достаточно долго, чтобы он не разделил её на две части. Хотя волосы он всё же подрезал. Подняв голову, Галла удивленно заметила, что лес всё такой же изменчивый, как в прошлый раз, но только она ощущает своё присутствие и не скачет по пространству. — Это связанно с тем странным зелёным сиянием, что дотронулось до меня или дело в чём-то ещё? — Вслух спросила Гилан’найн, медленно поднимаясь и разглядывая взлетающие в небо деревья, пошла в сторону хижины. Это место было наполнено звуками, но она слышала их будто сквозь какую-то пелену. Девушка даже попыталась прочистить уши, но звуки оставались такими же приглушёнными. Почти дойдя до хижины, эванурис услышала за своей спиной довольно отчётливый треск, что оглушающе звучал в этом месте. Галла в надежде обернулась, рассчитывая увидеть Фен'Харел, но лишь в ужасе наблюдала за зеленоватой Завесой, что двигалась за ней со стороны элювиана. В отличии от реального мира, здесь, после Завесы не было ничего. Земля испещрялась, деревья пропадали во тьме и звуки больше не доносились с тьмы, что следовала за сиянием. Когда Завеса поглотила элювиан, Гилан’найн осознала, что если сейчас не побежит, то точно так же исчезнет. Но куда бежать? Этот барьер двигался слишком быстро и рано или поздно, всё равно захватит её. Единственным, что пришло ей в голову, это спрятаться в Хижине и надеется, что раз эту постройку создал Солас, значит, она не связана с этим местом, то у неё есть шанс… не исчезнуть. Призрачный. Но других вариантов не было. Что есть духу она бросилась в сторону деревянного домика, не вызывавший никакой надежды на спасение, но был единственным вариантом на данный момент. Со всей силы влетев в незакрытую дверь, она упала на пол, проезжаясь по деревяшкам спиной. Даже боль от падения ощущалась намного ярче и менее естественнее, чем раньше, но времени об этом подумать, у неё не оставалось. Завеса, что начала проходить сквозь дом, испещряла магию, защищавшую его, из-за чего хижина стала ходить ходуном, создавая настолько невыносимое давление, что Гилан’найн казалось, что её просто раздавит между стенами. Она не могла создать никакой барьер, чтобы хоть как-то защититься от этого перепада. Её тело разрывало на кусочки, разделяя и снова соединяя воедино. Невыносимая боль, что криком выходила из её рта, тонула в бесконечной пустоте пожирающего её небытия. Она перестала осознавать себя. Лишь боль окутала её сознание, пока наконец не наступила манящая тишина.***
Через тысячелетия, в одном лесу, откуда ни возьмись, появится старая, обветшалая избушка, что с годами станет обрастать деревьями, кустами и мхом. И так она будет стоять ещё несколько десятков веков, пока однажды, любопытные разведчики Долийского клана, неожиданно наткнуться на обветшалое поросшее здание, не решат заглянуть за его порог, с удивлением обнаруживая на земле спящую эльфийку, одетую в странный доспех. Её лицо было чисто от татуировок, а белые волосы плотно срослись с цветущими вокруг цветами. А когда Древний Бог Уртемиэль, из-за Архитектора заражается скверной и превращается в Архидемона, начиная Пятый Мор, спящая дева, наконец, открывает глаза, в новом для неё мире.