***
Вино из кувшинок она берет на себя. Сбрасывает в чан цветки, добавляет рубленых корневищ и становится туда босыми ногами: технику в Глиммербруке не жалуют. Представляет рожу Гарнера и давит ее, давит, пока перед глазами не мельтешат черные точки. — Всё хорошо? — как сквозь толстое одеяло доносится голос Габби. — Давай я. Мисси хочет выбраться — и падает в чан. Кисло-сладкая вонь заползает в нос, наполняет рот. Мисси едва успевает перегнуться через край, как из нее хлещет рвота. — Заболела? — ахает Габби. — Или?.. Ответ Мисси изрыгает в ведро. Похоже, что «или». — Может, из-за этого тебе плохо? — показывает Габби на чан. — Уверена, что оно мне поможет? — Слушай, косичка. — Мисси выпрямляется. — До Эверетта я жила с чудовищем и делала всё, чтобы от него не рожать. То сама устрою выкидыш, то он подсобит — вообрази, что от женского здоровья потом осталось. И вот! Снова склоняется над ведром. — Вижу, — опускает глаза Габби. Вина переполняет Мисси. Ее новая беременность — будто насмешка над Габби. Той Сепитус все мозги проел: вынь да положь внука, наследника Тёмного Дара. — Не ной, — улыбается Мисси, вытерев рот. — Родится твой малыш. — Спасибо, — со слезами отвечает Габби и кидается на шею. Мисси похлопывает ее по спине, но мыслями далеко в прошлом.***
Мисси стучит с черного хода. Так стучат только к Сепитусу — вот и он, рожа похоронная. — Ты прекрасен, как недельный труп, — не может удержаться Мисси. — А ты благоухаешь, как утопленница по весне, — не остается тот в долгу. — Зачем пришла? Мы же в расчете. — Да вот, детали заинтересовали, — облокачивается она на перила. — Что ты добавлял в мое вино из кувшинок? Цветы на такое не способны. Сепитус морщит и без того ссохшееся лицо. Мотает головой: — Заказчику состав не раскрываем. — Заказчик не я. Одна девочка, — кивает Мисси на второй этаж, — которая наизнанку выворачивается, чтобы свекру родить наследника. — А кто сказал, — обнажает Сепитус желтые зубы, — что мне нужен наследник от нее? Мало того, что смертная, еще и хилая такая. Помрет — и добро, найду Сабру нормальную. — Дерьмо ты гномье! — сплевывает Мисси. — С врагами так не обращаются, как ты со своей семьей. — Шагай, шагай, святоша, — доносится в спину. — Без тебя разберемся. Не оглядываясь она проходит всю деревню. Поросль сбоку сменяется кованой оградой, и чем чаще мелькают надгробья, тем сильнее решимость Мисси. Она всегда боялась мертвых. Даже гроб Гарнера закидала цветами, лишь бы не видеть эту безмятежную жуть. В болоте ждет зрелище в разы гаже, но Мисси туда не любоваться идет. Болотница так и валяется среди кувшинок, пялясь в небо ржавыми глазами. Мисси притягивает ее заклинанием и укладывает на садовую тачку, забросав соломой. Дома скидывает труп в ванну, споласкивает из душа и надевает перчатки. Серо-зеленая кожа хрустит под ножом, под другим чавкает плоть. Мисси сбрасывает ее в чан с кувшинковой мезгой и тоже давит. Вот теперь у этой жижи винный цвет. — Жизнь выходит из воды, Что увяло — дай плоды. Мисси представляет Габби с ребенком на руках. Его кожа отливает серебром, как у всей семьи Шэдоусоул, и кудряшки их же черные, а глаза от матери — карие. Себя Мисси в этой картине не видит: пусть лучше Сабр заберет Габби в привычный ей людской город. Туда, где ее не придется спасать. Мисси обводит чан палочкой и заканчивает: — Пусть здоровым будет плод, Да и мать без бед живет! И уходит зачаровывать дрожжи.