милый, мы просто друзья

— что думаешь? — шотаро повторяет свой вопрос, замечая ступор сончана. он ладонью машет перед чужим лицом и склоняет голову в немом вопросе. ему непонятно, от чего младший так себя ведёт, но спрашивать не хочет. может, он удивлен, что за такой долгий срок у осаки, наконец, появится партнёр? точно, вероятно, милый кохай просто рад за него.  — если он тебе нравится, то почему нет? главное не пожалей потом, — безразлично кидает сончан, тут же принимаясь спешно натягивать на себя одежду. от чего-то только сейчас обнаженная фигура юноши начала смущать шотаро, чьи щеки в одно мгновение зарделись. он стыдливо отводит взгляд, молчаливо провожая друга, в спешке покидающего светлую квартиру.  «что это с ним такое?» — звучит в голове осаки, когда тот всё же находит в себе силы подняться с кровати. у него самого сегодня назначена встреча с чанёном, а приходить в ненадлежащем виде, ещё и опаздывая, было не в стиле японца. он не парился над выбором одежды — в его умелых руках даже самая странная вещь становилась стильной и удачно вписывающейся в образ, поэтому и сейчас он выглядел, словно модель прада, готовящаяся выйти на подиум. и вот, завершающим штрихом становится недовольный взгляд, брошенный в зеркало, а после хлопок двери, оповещающий о том, что все разошлись по своим делам.  в голове шотаро безостановочно кружатся мысли, в которых сончан меняется в лице и собирает вещи, в спешке покидая место, что ранее было для него вторым домом. его губы подрагивали, а кончики ушей с головой выдавали младшего, который чересчур бурно реагировал на новость о том, что шота имеет объект симпатии. «интересно, что же у него в голове?» — звучит еле слышно, эхом отражаясь от черепа и улетая в небытие.  — привет! — чанён радостно бежит навстречу шотаро и налетает на того с крепкими объятиями, — как дела? — тут же неловко отходит в сторону и смотрит в землю, краснея так, будто они встретились сегодня впервые.  — привет, милый, я в порядке, — осаки треплет кохая по волосам и оставляет звонкий чмок на чужой щеке, — нам нужно поговорить кое о чём. пойдём, выпьем кофе?  чанён согласно кивает, и чуть ли не вприпрыжку следует за шотаро. парень искрится счастьем, находясь рядом с хёном, которого ему так сильно нравилось называть «таро-кун», а после тыкать в плечо, пока тот не сдастся и не подарит невесомый поцелуй. ему очень нравилось обнимать шотаро и чувствовать, как сердце пускается в пляс. кажется, в нём зародилось щекочущее сердце чувство. несмотря на это, он не делал первый шаг, предполагая, что у хёна уже есть партнёр.  — и что ты хотел сказать? — чанён садится на скамейку и отпивает напиток, — я весь во внимании, — юноша нервно качает ногами и выжидающе глядит на хёна.  — как бы выразиться так, чтобы не вываливать на тебя всё сразу, — осаки замолкает на секунду, раздумывая над дальнейшими словами, — не хочешь стать моим парнем? — он улыбается, глядя на округлившиеся в удивлении глаза милого чанёна. секунду спустя его лицо становится предельно счастливым а сам он вновь крепко сжимает в объятиях полюбившегося хёна.  — я согласен! — ли чуть ли не в ладони хлопает от того, насколько он рад сейчас. но в одно мгновение юноша мрачнеет, — а как же.. с.. сончан? да, он самый. мне казалось, что вы с ним встречаетесь или что-то вроде того.  — нет, мы просто друзья. у него были привилегии, как и у меня, но с этого момента всё в прошлом.  — хорошо, таро-кун, — горячее касание в щеку пускает мурашки по спине, — давай дадим этим отношениям столько тепла, чтобы они жили долго-долго, — звёзды в его глазах загораются ярче в тысячи раз, желая ослепить и спалить всё вокруг. прекрасные туманности и скопления мерцающих точек скопились в крошечной радужной оболочке, что вмещала в себя целую вселенную. энтон влюблён.  — конечно, милый, — светлая улыбка скользит по нежным губам, изогнутых в нежной эмоции.  шотаро окрылён любовью, когда смотрит на довольное лицо чанёна, а после тяжело вздыхает, замечая, как черной тенью вдоль стены скользит сончан, мраком своей души топя весь свет вокруг. он больше не улыбается. совсем. уголки губ опущены, брови нахмурены, а губы плотно сжаты, будто он боится, что если разомкнет их, то из него польётся нескончаемый поток страшных слов, за которые он сиюминутно отправится в ад. шотаро смотрит на кохая, что прежде был самым любимым, а тот отводит взгляд и натягивает капюшон, ускоряя шаг, желая как можно скорее пропасть из поля зрения хёна.  сончан курит ментоловые сигареты и тяжело вздыхает, глядя на серое небо. учеба закончилась несколько часов назад, а он всё продолжает глупо сидеть на скамейке недалеко от кампуса, сверля взглядом ворота, ведущие на территорию университета. звонкий смех разрезает спокойную тишину, а у чона сердце сжимается: шотаро идёт за ручку с чанёном, а после целует того, воровато оглядываясь вокруг, надеясь, что никто их не заметит. но стоит ему сделать шаг в сторону и бросить не значащий ничего взгляд на светлое здание, как улыбка сходит с его лица, а черная фигурка в одно мгновение исчезает из поля зрения.  — хён, что такое? — энтон тянет осаки за рукав, — ты что-то увидел там?  — да, увидел. кажется, это был он, — японец кусает губы и быстрым шагом отправляется в противоположную сторону, не забывая утащить с собой младшего.  чанён согласно хмыкает и делает для себя выводы, а после уходит с их свидания чуть раньше, оправдавшись делами.  шотаро нехотя плетется домой, еле поднимая ноги. душу изнутри разъедает острое чувство тревоги, усиливающееся с каждой секундой, а пальцы мелко подрагивают, пока он пишет простое и краткое: «сончан-и, как ты?». ответа не следует. ни спустя десять минут, ни спустя час, ни спустя день. странное чувство закрадывается в его сердце, от которого мысли путаются, а в животе болезненно сводит. он переживает за кохая, что, как ему казалось, был в него влюблён. как он мог не заметить? теперь метаться поздно. в таких случаях люди обычно говорят — тот человек, не то время? как же это глупо, особенно, когда он уже в отношениях с тем, что любит его всем сердцем.  острое чувство неприязни к самому себе накрывает с каждым разом всё сильнее, и чанён не может этого не заметить. в один из особенно хмурых дней он берёт шотаро за руку и, усадив напротив себя, серьёзно говорит.  — что ты испытываешь к сончану? — а? — что ты испытываешь к сончану? — его голос тихий и спокойный, от чего на глазах осаки наворачиваются слёзы.  — н-ничего? — японец не просто нервничает, а его в жар бросает от того, насколько ему сейчас тяжело, страшно и плохо одновременно.  — не ври. ты думаешь я ничего не замечаю? взгляды, что ты на него бросаешь, как меняются твои эмоции, как только он появляется рядом, как ты пытаешься писать ему, но он оставляет твои сообщения непрочитанными. ты думаешь, это незаметно? — он роняет печальную улыбку и опускает взгляд, — ты просто дурак, если думал, что сможешь заменить его мной.  — но я не.. — не думай, что если тебе кажется, что по тебе ничего не видно, то так и есть на самом деле. ты как открытая книга, где на первой же странице всё написано, — юноша с нежностью поглаживает ладони старшего, пытаясь успокоить, — вероятно, то, что произошло между нами — ошибка. я вижу, что ты несчастлив со мной, а продолжать мучать я не хочу ни тебя, ни себя. так бывает, это нормально. вам стоит поговорить и решить эту проблему, пока не поздно. не стоит избегать друг друга и делать вид, что у вас всё прекрасно.  — чанён-а, прости меня, — шотаро роняет несколько крупных капель на колени и заключает кохая в объятия, — мне жаль, что так вышло. пожалуйста, будь в порядке.  — всё хорошо. в жизни редко бывает всё просто, — ли смотрит на белоснежный потолок, пытаясь заставить выступившие слёзы уйти обратно. он не может плакать сейчас, ведь весь этот диалог он начал сам, — всё в порядке. надеюсь, вы всё разрешите и сможете быть счастливы, — он отстраняется и уходит, оставляя хёна в одиночестве, надеясь, что тот разберётся в самом себе.  и он делает это. телефонные гудки тянутся бесконечно долго, и ему кажется, что проходит не пара секунд, а пара десятков минут.  «да, шотаро-хён. что-то случилось?» — с другой стороны звучит абсолютно безразличный голос, отдающий горькой хрипотцой.  — нам нужно встретиться. прямо сейчас, — голос осаки дрожит, предательски выдавая всю его нервозность.  «может, стоит в другой день? на выходных или завтра?».  — прямо сейчас. на нашем месте, — шотаро сбрасывает звонок и делает глубокий вдох. он чувствует себя самым последним дураком и понимает, что сончан может просто не прийти. кто захочет посреди ночи встречаться с человеком, что нагло игрался с твоими чувствами, а после беспардонно разбил тебе сердце? но мысленно шотаро надеется, что он придёт.  в туманной задумчивости он доходит до парка недалеко от своего дома и садится на скамейку, где они впервые встретились. тогда дождливый день хмурой печалью придавил чувствительных обитателей столицы к земле, что ссутулившись спешили по делам, не тратя ни секунды драгоценного времени на то, чтобы взглянуть на темное небо, где меж тяжелых туч изредка проглядывали тусклые огни далеких звезд. лавка находилась в отдаленной части небольшого зеленого островка, на ней сидел парень, закрыв лицо руками. кажется, он плакал? «родители выгнали меня из дома. мне некуда идти», — промямлил он на тихий вопрос о том, что же случилось. «можешь переночевать у меня, а завтра утром мы всё решим», — сказал шотаро, впуская не только в свой дом, но и в свою жизнь незнакомого человека, что в будущем станет самым главным.  — привет, — сончан стоит, сложив руки на груди и с недовольным выражением лица разглядывает осаки, будто видит его в первый раз, — так и зачем ты позвал меня на ночь глядя? нельзя было выбрать нормальное время для встречи?  — я хотел сказать тебе кое-что.  — валяй, — ему невыносимо хотелось добавить ядовитое: «о том, как тебе хорошо рядом с чанёном?», но он сдержался.  — я долго думал и пришел к выводу, что всё сделанное за последние несколько недель — ошибка. многое из содеянного не должно было произойти, а мне самому стоило быть более внимательным и не таким эгоистичным. мне очень жаль, надеюсь, ты сможешь простить меня, — шотаро наклоняется вперёд в почтительном поклоне.  — что ты имеешь ввиду? — до последнего момента сончан надеялся, что сможет держать себя в руках, но голос надламывается в самый ответственный момент.  — мы расстались с чанёном.  — поздравляю, — он хмыкает и складывает руки на груди, собираясь уйти, — это всё? — подожди, — шотаро вскакивает и хватает кохая за ворот, оставляя на его губах смазанный поцелуй.  — ты что творишь? — глаза сончана округляются, а сам он делает шаг назад, пошатнувшись.  — действиями показываю то, что чувствую на самом деле, — осаки крепче сжимает в ладонях грубую ткань, — всё это время я не любил тебя как друга, это было чем-то большим. зачем-то делал вид, что всё как всегда, а когда чувства усиливались, я отталкивал тебя.  — не ври. я всегда был для тебя просто другом, — сончан плотно сжимает челюсти, и выбирается из крепкой хватки, резко разворачиваясь на месте.  — ты думаешь, я бы стал целые речи выкатывать, если бы это было ложью? думаешь, я бы стал извиняться перед тобой, чуть ли не на коленях стоя? — шотаро повышает тон голоса, думая, что хоть это даст ему немного авторитета.  — не может быть такого. я не верю тебе, — он делает ещё один шаг в сторону от шотаро, а расстояние между ними всё продолжало расти.  — ну так послушай же меня! — японец злится на себя, на свои чувства, на то, что не может ясно выразить свои мысли, на всё вокруг, что мешает ему пустить поток мыслей в нужное русло, — я столько времени был рядом с тобой, я подарил тебе столько тепла и касаний, ты был моим первым, ты — огромная часть моей жизни, лишиться которой я не в силах. пожалуйста, не отталкивай меня… — парень роняет голову, чувствуя, как на обнаженный участок шеи падает пара крупных капель.  — ты причинил мне слишком много боли. как я могу снова поверить тебе? — чон мешкается, но шаг навстречу делает. один единственный, совсем крошечный, но самое главное, что вперёд.  — дай мне второй шанс, сончани, — он протягивает руку, — пожалуйста. никто из них двоих не ожидает, что чон кинется с объятиями на шотаро, сожмет его крепко в своих руках, а после поцелует, смешав на губах соль собственных слёз и горечь капель дождя. коснется с жаром, бормоча неразборчивые слова о прощении и глупой любви, что чуть не разрушила их дружбу.  — таро-хён, скорее, идём отсюда. дома договорим, — младший хватает осаки за рукав и тянет на себя. крупные холодные капли падают на лицо, прибивают волосы к голове, заползают в глаза и рот, отправляясь туда, куда лишь их нутро пожелает. они бегут, крепко держась за руки, игриво плюхаясь светлой подошвой в неглубокие лужицы, из которых тут же разлетался сноп ледяных искр, что на деле были обычными каплями, в которые попал свет одиноко стоящих уличных фонарей.  домой они попадают уже насквозь мокрые. одежда тут же летит куда-то на пол в ванной, а шотаро неловко кутается в махровое полотенце, в объятиях которого быстро обсыхает. пока сончан наводит порядки и развешивает влажное бельё, осаки внимательно рассматривает до боли знакомые стены, под чутким надзором которых за последнее время произошло слишком много.  — таро-хён, я хочу быть с тобой, — он берет его ладонь в свои, — позволишь мне?  — только если ты сам сделаешь то же самое для меня, — он улыбается и тянется за пачкой вишневых сигарет, — разреши мне стать хорошим воспоминанием, о котором ты будешь с улыбкой вспоминать вместе со вкусом этих сигарет, — с легкой улыбкой на губах он вытягивает одну трубочку, которую тут же перехватывают и разламывают на две половинки проворные пальцы.  — зачем же тебе так сразу становиться воспоминанием? ты рядом здесь и сейчас, так и продолжай быть, — сончан заключает в объятия крошечного хёна, — ты уже стал моим самым прекрасным воспоминанием.  таро-хён. ♡