Прости...

      Район будто мёртвый. В нём нет ни намёка на жизнь, и от этого становится тревожно. Тишина окутывает, захватывает в свой плен и тащит на дно. Чуя тормозит мотоцикл у главного входа в отель, где поселились Ода и старшая Дазай. Ни в одном окне не горит свет, автоматические двери не работают, и лишь на верхних этажах горит свет в единственном номере, что само по себе очень странно. Будто что-то или кто-то пригашает зайти. Накахара готов подняться, однако рука Осаму, ложащаяся на его плечо, останавливает. Рыжеволосый эспер с некоторым недоверием смотрит на своего нежелательного напарника из-за плеча. Он что-то знает, но ответ на вопрос можно не ждать, как обычно.       Туман непроходимый, в нём совсем ничего не видно, и лишь тот свет из окна кое-как пробивается, будто является намёком, будто говорит: «Зайди же. У меня есть кое-что для тебя». Ни связи, ни электричества, и лишь рассеянный свет луны немного освещает город. Зато её хотя бы видно теперь. Грохот где-то на верхних этажах привлекает внимание, и же в этот момент оба из дуэта Двойной чёрный понимают: надо выяснить в чём дело.       И только Чуя намеревается зайти в здание отеля с главного входа, как рука Осаму на его плече сжимается. В этот момент даже сложно поверить, что он слабак, каким кажется внешне. Уже на этом моменте становится понятно: с главного хода им не зайти; нет никакой гарантии, что что-то или кто-то не атакует их, едва те переступят порог. Придётся идти в обход. — Я тебе не ездовая лошадь! — Ворчит Накахара, удерживая шатена на своей спине. Тот ещё, как назло, подрос за это время, поэтому держать его очень неудобно. А вот Осаму ничего совсем не смущает, он даже умудряется глумиться над своим напарником. И если бы не тот факт, что Мизуки будет не рада, рыжеволосый эспер давно бы сбросил с себя юного мафиози, позволив ему лететь вниз головой с высоты в несколько этажей.       Они поднимаются по вертикали здания отеля, оставляя после себя лунки от ботинок Накахары, пока не останавливаются на этаже, где шум громче всего. Выбив окно, оба попадают в один из номеров в отеле. Слышится детский плач, взывания к родителям и просьбы не оставлять их одних. В отеле есть ещё кто-то, и когда среди тишины и детского плача слышен знакомый голос, дуэт Двойной чёрный вздыхает с облегчением. Сакуноске в здании, и эта самая хорошая новость за прошедший час.       Ода прячет двоих детей в ванной, усаживая на столешницу рядом с раковиной. Те совсем не понимают в чём дело, где их родители и как так вообще оказалось, что они в этом номере совсем одни. С горем пополам молодому мужчине удаётся наконец угомонить мальчишку и девочку, сидящую рядом с ним. Их потерянные взгляды кое-что напоминают Сакуноске, и от этого где-то внутри его прогнившего от насилия сердце неприятно щемит.       Потерянный взгляд, непонимание происходящего и будто бы вполне зрелое понимание того, что родных, скорее всего, не вернуть — это то, что Одасаку видел в глазах младшего Дазай всякий раз, когда его сестра оказывалась в опасности. В такие моменты он не был гением, которого боялись все, в том числе и некоторые люди в Портовой мафии. Это был юнец, который не хотел ничего больше, чем понимание, что единственный человек, на кого он мог бы полагаться, жив, цел и здоров. Осаму в такие моменты ничего больше не нужно было, кроме понимания, что Мизуки будет в порядке. Ведь если она не справится, то и ему жить больше незачем.       Младший Дазай налетает на Одасаку, едва тот выходит из ванной. С детей молодой мужчина берёт обещание сидеть тихо и не высовываться пока всё не закончится. Те нехотя соглашаются на такие условия — у них всё равно нет иного выбора. Увидеть Оду в такое непростое время — лекарство для души. И лишь один Накахара стоит у окна, наблюдая за тем, что происходит снаружи; крайне глупо — из-за тумана ничего не видно. — Ну и денёк, Одасаку! — Начинает жаловаться Дазай, попутно высматривая что-то. По крайней мере, так кажется Сакуноске, который смотрит на него не особо пристально и будто сквозь него. Шатен не прекращает говорить, будто бы пытаясь сгладить углы, отвлечь внимание. И, когда, казалось бы, внимание отвлечено, раздаётся вопрос, который Сакуноске меньше всего хочет слышать в такой-то момент: — Слушай, Одасаку, а где Ми-тян?       Воздух в номере отеля кажется таким же густым, как туман под ними. Тишина, образовавшаяся вокруг, давит на плечи всем присутствующим, даже Накахаре становится некомфортно. Ода искренне старается сохранить профессионализм, старается взять контроль над языком тела и не выдать даже мимолётным жестом, который любой другой человек не сочтёт каким-то уж очень важным, что он потерял Мизуки, не имеет ни малейшего понятия, где она сейчас и жива ли вовсе.       Старается, вот только результатов это не приносит. Ореховые глаза Осаму раскрываются настолько, что кажется сейчас вывалятся. Он не знает, что чувствует в этот момент. Юный мафиози доверил своему близкому другу самое ценное, что есть в его жизни, и… он подводит его. Это просто в голове не укладывается.       Пальцы младшего Дазая дрожат, когда он тянет руки к воротнику рубашки Оды, чтобы схватить с такой невиданной силой, что молодому мужчине самому становится страшно. Они смотрят друг на друга глаза в глаза, и лишь Одасаку может уловить, что шатен на грани отчаяния. Он держится за остатки своего рассудка, старается дышать ровно и спокойно, когда с его губ снова срывается вопрос: — Где Ми-тян, Одасаку? — И звучит это крайне угрожающе, рычаще, будто озлобленный зверь, который старается защититься. Взгляд Сакуноске блуждающий, сердце впервые бьётся быстрее обычного, и он не знает, как сказать Осаму, что Мизуки пропала прямо у него из-под носа, что он ничего уже не понимает, не понимает, как такое вообще возможно. — Я спрашиваю ещё раз: где она?! Как ты мог не уследить за ней? Дыхание Осаму частое, неглубокое. Он боится, его разум, холодный расчёт, сдаются, не зная, как поступать. Если ранее ему казалось, что всё под контролем, то сейчас, когда местоположение старшей сестры неизвестно, как и вероятность её гибели, он не знает, что ему делать.       Чуя наблюдает за сценой, открывающейся его глазам, и пытается придумать хоть что-то, чтобы угомонить «суицидального психа», пока тот не натворил дел. И на ум не приходит ничего более гениального, чем применить управление гравитацией, чтобы отбросить Дазая в сторону. Это работает — шатен улетает в диван и переворачивает его. Благо, приземляется на мягкую спинку. — Не об этом думать сейчас надо, полудурок, соберись! А то складывается впечатление, что ты без старшей сестры ничего сделать не можешь! Этого она хочет для тебя сейчас; чтобы ты тут сопли до колен распускал? — Рявкает разъярённый Чуя, готовый наступить на горло своему напарнику, который не находит в себе сил, чтобы подняться. — Вставай, гад, я не так уж сильно тебя швырнул, не ломай комедию!       Младшему Дазаю не хочется этого признавать, но Накахара в этой ситуации прав. Он прав, что кинул его в диван, прав, что сейчас кричит на него, называя ничтожеством. Одна только мысль о том, что этот рыжий коротышка в чём-то прав, уже выводит из себя. Чёрта с два Осаму признает это! И только когда рыжеволосый мафиози подбирается к дивану, чтобы взглянуть на шатена, в него прилетает одна из декоративных подушек. Юный анти-эспер поднимается со своего места и делает вид, что стряхивает с себя пыль. Ореховые глаза смотрят в сторону Накахары с таким презрением, что его бы хватило, чтобы придавить к земле Акутагаву. К слову, где это ничтожество?       Акутагава направляется до Азамино пешком, потому что верит в слова своего учителя. Дазай не лжёт ему, он просто не может ему лгать! И если он говорит, что это поможет ему стать лучше, он готов бежать, даже если придётся выплёвывать собственные лёгкие по кускам. Страшнее всего для молодого мафиози — невыполнение приказа его учителя. Хотя… какой он ему учитель?..       Все вокруг только и твердят, что Осаму Дазай натурально издевается над своим подопечным, не считая его за человека вовсе. Инструмент, орудие в руках мафии, которое нужно отладить, чтобы ни при каких обстоятельствах не давало осечки. И неважно, что для этого придётся сделать: будь то бесчеловечная муштра или истязание до кровавых ран, пока не упадёт. Осаму слишком суров с Рюноске, это все понимают, но никак не могут взять в толк почему. Кто-то осмеливался предполагать, что в этом виновата его старшая сестра. Никто в Портовой мафии не знает какой она может быть за закрытыми дверьми. Все привыкли видеть её в качестве карателя, рука которого не дрогнет убить даже своих в назидание другим. Однако доля мягкости в ней, всё же, есть. Не нужно быть гением, чтобы понимать, что стало с теми, кто осмеливался вслух озвучивать свои мысли насчёт старшей Дазай.       Расёмон по-прежнему не слушается своего мастера, и Акутагаве приходится несладко, пока он держит путь до Азамино. Одной концентрации мало, чтобы удерживать способность в узде и не давать ей поглотить своего обладателя, а вкупе с проблемами по здоровью это превращается почти в пытку. Но Осаму не примет такое оправдание за опоздание. Акутагаве выдвинули ограничение во времени на перемещение, и у него нет никакого права задерживаться где-то по пути.       А меж тем счёт идёт на минуты, но ни у кого из трио нет даже малейшего предположения, откуда начать поиски и какие подсказки оставила Мизуки. В одном все трое убеждены: она знает куда больше, чем кажется. Осаму ломает голову, вновь и вновь перечитывая сообщения, которые она писала ему, а паника и нервозность его всё не покидают. Сидя на опрокинутом диване, шатен нервно постукивает пальцами по обитому войлоком корпусу мебели, и это уже начинает действовать Чуе на нервы. — Она что-то писала на листке возле телефона в номере. — Внезапно отзывается Одасаку, будто вспоминая. И это привлекает внимание «Двойного Чёрного». Нет ничего сложного в том, чтобы просто подняться на нужный этаж, но только на словах. Никто из присутствующих мафиози не может гарантировать, что внезапная атака не задержит их на пути к пункту назначения. Никто не подвергает сомнению необходимость вернуться обратно.       Проверив состояние детишек, которые сидят в ванной комнате, Сакуноске даёт им обещание, что заберёт их, как только всё закончится, а до этого момента они должны сидеть тихо. Перепуганные от непонимания происходящего дети только и могут, что кивать и давать такое простое обещание. На этом пути их с мафиози расходятся.       Осаму из принципа отказывается подниматься наверх пешком, несмотря на то что ему в компанию готов выступить Одасаку, ведь какой тогда толк от «рыжего коротышки». Огрызаться, хоть и хочется, но нет времени, поэтому Чуя, тяжело вздыхая, хватает Дазая за шиворот и тащит за собой, прямиком к выбитому окну. Группа разделяется только для того, чтобы не задерживать друг друга.       Путь до верхних этажей, на удивление, проходит без приключений, если не считать трёхцветного кота на одной из кроватей в номере, где остановились Мизуки и Ода. Кот смотрит на троицу, будто бы полностью понимая ситуацию. Осаму приободряется, узнавая в животном того самого Профессора, которого частенько видит в «Люпине». — Профессор! Что ты тут делаешь и как ты тут вообще оказался? — Осаму больше похож на ребёнка, когда подбирается к коту, который смотрит на него крайне неодобрительно, будто пытаясь сказать, что не очень-то рад, когда к нему протягивают руки, однако со своего насиженного места не поднимается. Кот недовольно щурится, когда его берут под передние лапы и поднимают вверх, резко и часто машет хвостом и начинает урчать. — Ладно, ладно тебе, не ворчи. И всё же, ты какой-то странный, будто в самом деле понимаешь намного больше, чем кажется.       Односторонний диалог прерывается, когда Оде наконец удаётся узнать, что же писала Мизуки до своего исчезновения. Всё-таки, это и правда было нужной информацией, и теперь же, когда листок в руках мафиози, им не составит труда отыскать старшую Дазай. Туман лишь способность, которую обнулить не удастся, однако даже у него есть направление. Лёгкий поток воздуха указывает на то место, куда троице нужно идти, и потому те незамедлительно следуют, когда выбираются из пустого отеля, где нет ни души.       Азамино становится всё более и более мрачным. В какой-то момент Оде начинает казаться, что в особенно густых облаках тумана есть кто-то, кто-то наблюдает. Опасения оправдываются, когда на трио сквозь густой туман вылетает нечто чёрное, почти бесформенное. Чуя успевает среагировать и отскочить, а вот Осаму везёт немного меньше — его припечатывает к ближайшей стене. — Это мне что-то напоминает, — усмехается он, однако сильно хмурится, хватая это бесформенное нечто за что попадётся, и тянет на себя для удара. Это нечто издаёт болезненное сдавленное кряхтение и падает на асфальт, приобретая более очеловеченные черты. — А ты, я погляжу, не особо торопился, бесполезный кусок дерьма. И почему Мори вообще тебя в мафию взял?..       За этим следует удар с ноги по лицу, и нечто становится распознаваемым. Акутагава, охваченный Расёмоном, потерял контроль, пока спешил в Азамино по приказу, и способность атаковала первого попавшегося неугодного, которым оказывается «учитель» молодого мафиози. Впрочем, Дазай бегло меняет гнев на милость, смотрит на Рюноске даже с притворной жалостью, за которой кто угодно уловит простой посыл: «Тебе сегодня везёт».       У Акутагавы простая задача в районе: расчищать путь до ближайшего высотного здания, поток воздуха от которого сильнее, чем в остальной части Азамино. Никаких уточнений как; сказано — значит выполнять. И черноволосый юнец рвётся в бой, рискуя собственной жизнью, надеясь, что его похвалят за его труды, как только всё кончится. Одасаку остаётся прикрывать сомнительный дуэт, когда они почти рывком врываются на последний этаж — спасибо способности к управлению гравитацией.       В помещении, в котором, кажется, ничего нет, кроме витражной беседки, практически нет освещения. Единственный источник света — беседка, вернее, исходящий из неё свет, который расходится в разные стороны и тонут в неестественном мраке вокруг, не достигая ни единой ближайшей стены, будто их и нет вовсе. А в центре этой беседки сидит молодой мужчина с белыми волосами, бледный, как смерть, с поникшим взглядом, равнодушным ко всему. Он не смотрит на нарушителей его спокойствия, будто тех и нет вовсе. Перед ним горит небольшой огонь, в который он бросает камешки, и те превращаются в пыль, будто расколотое и раздробленное ступкой в крошку стекло.       Наконец молодой мужчина поднимает взгляд алых глаз на сомнительный дуэт, и на долю секунды может даже показаться, что он улыбается. Он будто ждал этой встречи. И едва ли глаза привыкают к неестественному полумраку, как оба юных мафиози цепенеют. Чуть поодаль от незнакомца лежат две фигуры, предположительно, девушки, в одной из которых Накахара узнаёт кое-кого, и оцепенение сменяется яростью. Да такой, что его собственная способность выходит из-под контроля, превращая его в то самое чудовище, над которым насмехался Дазай год назад в лаборатории.       Поодаль от беловласого лежит Мизуки Дазай.