Прости...

      Чувство чего-то грядущего не покидает Оду. Впрочем, оно давно уже кажется чем-то привычным. В работе на мафию чувство опасности и приближения угрозы — самое базовое, что должно быть выработано у любого бойца, будь то человек группы захвата в подразделении наёмных убийц или простой офисный служащий. По этой причине у всех в Портовой мафии есть оружие под рукой или электрошоковый пистолет на случай, если человек с оружием не ладит.       Глядя на Мизуки, Сакуноске старается понять, что творится в её голове. Порой ему тяжко понимать её и её младшего брата. В мафии многие считают их опасными людьми, с которыми лучше лишний раз не связываться и не иметь никаких дел во избежание больших проблем. В них обоих столько схожего, что очень тяжело представлять одного без другого. Однако при всей схожести, у них есть черты, дополняющие друг друга. По крайней мере, старшая хотя бы умеет готовить. Одно только не даёт Оде покоя: спокойствие девушки-мафиози. Она слишком спокойна, будто знает наверняка, что будет впереди, и теперь лишь выжидающе наблюдает. Мафиози напрягается, глядя на это привычно-безмятежное выражение лица, ещё никогда оно не казалось настолько нагнетающим.       Сакуноске и старшая Дазай располагаются в одном номере на две кровати, что, в общем-то, никого не смущает. Они коллеги, у них есть один человек, которым они дорожат каждый по-своему, а больше их ничего не объединяет, им даже поговорить толком не о чем. — Будь начеку, Ода, и не позволяй себя ранить. — То, что слышит он, пока девушка проверяет что-то в своём телефоне. И лишь когда Сакуноске решает из некоторого интереса заглянуть в экран, он понимает, что она пишет сообщение. Получателей двое: Осаму и Чуя. Однако из того, что она им пишет, молодому мужчине совершенно ничего не понятно. Будто только они трое в курсе всего, а он знать об этом не должен. Даже нечестно как-то получается.       Но странное чувство, которое преследует, становится просто невыносимым. Оно почти дышит в затылок, обхватывает своими бесчисленными конечностями и утаскивает в омут размышлений. И ведь Мизуки может ему рассказать, поделиться своими размышлениями, но девушка отчего-то предпочитает взять на себя роль мудрого и хитрого Сфинкса, который задаёт каверзный вопрос путникам, убивая, если они ответят неверно.       Темноволосая мафиози вырывает листок из блокнота возле стационарного телефона, по которому можно вызвать персонал или помощь, и быстро на нём что-то пишет. Она будто всё знает заранее, и потому Ода, всматриваясь в её жестикуляцию, язык тела и движения, приходит к выводу: старшая Дазай чего-то опасается.       Они долгое время опрашивают свидетелей, осматривают места, где люди находили тела погибших эсперов, и с каждой такой остановкой лицо Мизуки мрачнеет только сильнее. Кажется, она начинает понимать в чём дело, и Сакуноске, улавливая общую тенденцию, делает несколько выводов: все эсперы между собой никак не связаны, поэтому теория с массовым самоубийством в акт протеста чему-либо отметается сама по себе. На убийство это тоже не похоже. По показаниям свидетелей, тела погибших были во власти их же способностей.       Будто бы дар эспера взбунтовался против своего владельца.       И лишь в этот момент выражение лица старшей Дазай, которое кажется нагнетающим, становится по-настоящему жутким. Прямо как у её младшего брата, когда тот предвкушает что-то, что, как он выражается сам, заставляет его чувствовать себя вновь живым, хоть и не на долгий срок. Всё-таки Осаму очень зависим от своей сестры и её благополучия. Это понимает любой, кто хоть немного за ними наблюдал на протяжении некоторого промежутка времени. Нет никаких сомнений, что юный мафиози, который с каждым днём становится всё более и более беспощадным, никому не уступит место любимого брата… или просто любимого, но об этом Сакуноске даже думать не хочет, хоть буквально всё указывает на то, что отношения младшего брата и старшей сестры выходят немного за рамки привычных и правильных. — Вот значит как… — Бубнит себе под нос девушка и как-то загадочно улыбается, что явно не сулит ничего хорошего. Она внимательно осматривает тело очередного погибшего, будто бы что-то изучает. Потом она обращается к Оде, даже не взглянув на того: — Ода, нужно сообщить Мори о найденных трупах. Нам нужно больше сведений о личностях погибших.       И лишь в этот момент, замечая то, как Дазай двигается, молодой мужчина понимает простую истину: она чего-то боится. В самом деле чего-то боится, что крайне несвойственно ей, как тому, кто без тени сомнения и с твёрдой рукой отправляет по первому приказу начальства на тот свет всех тех, кто мафии неугоден. Что она, что Осаму — оба погрязли в насилии по самую макушку, однако если девушка это делала и делает из светлых побуждений, желая обеспечить своего младшего брата всем, что ему необходимо, то юный мафиози был в это втянут по собственной глупости и из любопытства узнать, чем же сестра зарабатывает им обоим на жизнь. Одно их объединяет во всём этом — им обоим теперь никак от рук мафии не сбежать, и они это отлично понимают.       Разговор с Огаем по телефону короткий. Мизуки с ним не разговаривает, потому как не горит особым желанием слушать его насмешки, даже если он ничего за ними не подразумевает. С Мори разговаривает Одасаку, который и сообщает лидеру Портовой мафии всё, что им удалось узнать на начальном этапе. Сведений не так много, следов на местах преступлений тоже. Будто бы эспер, занимаясь обычными делами, потерял в какой-то момент контроль над своим даром.       Информация по личным делам погибших высылается достаточно скоро, и потому Дазай принимается внимательно изучать. Трое женщин и двое мужчин. Никогда не пересекались друг с другом, живут в разных районах, работают офисными служащими, в архивах и местных комбини, две женщины замужем и обеих по двое детей. К уголовной ответственности никто из пятерых не привлекался. Типичная, спокойная жизнь. Однако это в очередной раз подтверждает, что это не массовое самоубийство эсперов по предварительному сговору, а ничто иное, как дар, вышедший из-под контроля. Но разве такое бывает? Увы, но Мизуки не может дать себе ответ на этот вопрос, как и не может сказать Одасаку.       Ближе к вечеру район Азамино вновь окутывает странный туман, который кажется неестественным. Он больше похож на туман, какой стелется над полями за городом в глухих деревнях, и такого тумана — белого и густого, как молоко — в городе не бывает. Но это меньшее из зол. Весь город будто вымирает. Не горят вывески, нет света в окнах, будто жизнь в районе полностью останавливается, словно её никогда не было, а люди, которых Ода и старшая Дазай видели днём на улице, не более, чем их иллюзия и плод расшалившегося воображения, не более того. Неестественность туману добавляет ещё и чувство чего-то зловещего. И если Сакуноске ещё как-то отвлекается от этого, то вот темноволосая девушка-мафиози не отрывает взгляда от вида за окном, будто ждёт чего-то. Она будто полностью игнорирует, а, может, не слышит то, как её окликает её напарник. — Они не приедут, — внезапно отзывается Мизуки и прикрывает глаза. Группа доверенных бойцов старшей Дазай не приедут к ним на помощь, она это чувствует, она будто это знает наперёд. Это не первый год, когда Одасаку и Дазай работают сообща, однако он всё никак не может привыкнуть к тому, как она порой себя ведёт. Никогда ничего не говорит прямо, ходит вокруг да около. И если бы не тот факт, что брат её точно такой же, и они считаются едва ли не гениями Портовой мафии, — про младшего точно так говорят, — молодой мужчина бы принял темноволосую за чокнутую, которая плюёт на предписания и правила, вытворяя то, что ей вздумается.       Однако даже в её хаотичности есть определённый паттерн, который очень сложно уловить, но это не значит, что это невозможно. И виной хаотичности Мизуки Дазай является ее развитая интуиция. Она подталкивает девушку порой срываться в одночасье с места, никому ничего не объясняя и не прося подмоги. И всё же для Сакуноске это непривычно, видимо, он никогда и не привыкнет.       Вечером, когда группа старшей Дазай уже должна явиться, никто не отвечает по внутреннему каналу связи, будто этих людей никогда и не было. Впрочем, спустя почти с десяток попыток связаться с группой захвата, становится понятно: сигнала в принципе нет. А за окном темнеет, небо почти чёрное, хотя часы показывают около четверти восьмого вечера. За окном темно, как за городом поздней ночью. И ни намёка на тучи или сияние звёзд. Небо… просто пустое. — Дазай, что думаешь об этом? — Наконец решает нарушить тишину Одасаку, поднимая взгляд от досье погибших. Он осматривает номер, в котором они остановились, и понимает: в нём нет никого, кроме него самого. Молодой мужчина внимательно осматривает номер, заглядывает в ванную, но Мизуки нигде нет. Ни следа её присутствия, даже телефон на месте, и, что ещё хуже, её оружие тоже на месте, аккуратным рядом сложено на кровати с краю. Зная, какая вокруг царит обстановка, она бы ни за что не ушла без, хотя бы, ножа, спрятав его в голенище, но всё её снаряжение прямо перед глазами Сакуноске.       Попытка дозвониться до девушки тоже успехом не увенчивается. Едва только мафиози собирается набрать номер Дазай, как на глаза попадаются пустые деления мобильного соединения. Будто бы мобильная сеть отрезана от мира в целом. Звонок со стационарного телефона на ресепшн тоже результатов не приносит — никто с той стороны не отвечает. Ода впервые за всю работу в Портовой мафии не знает, как ему быть, как ему объяснять Осаму, если тот заявится, где его старшая сестра.       Кажется, свет горит только в номере, где остановились Ода и старшая Дазай. Во мраке коридоров царит зловещая тишина, которая не предвещает ничего хорошего. Ни лифты, ни аварийная система электроэнергии не работают. Ещё никогда прежде спуск по лестнице не казался Сакуноске таким долгим, что крайне странно, ведь растущая тревога и пробужденный ото сна адреналин должны ускорять его движения, но пока что Сакуноске кажется, что движется он по лестничным пролётам слишком медленно, будто в замедленной съёмке. Способность вражеского эспера?       Оду осеняет в самый последний момент. Мизуки писала же что-то на вырванном листке возле стационарного телефона. Там же было что-то! Может, даже адресованное ему, как подсказка. Но… Молодой мужчина смотрит на отметку этажа, стоя между этажами, и понимает: над ним, как минимум, десять этажей, и подъём будет более затяжным по времени, чем спуск. Но изнутри грызёт чувство, что Мизуки оставила ему подсказку, иначе для чего все эти приготовления были? Сообщение Чуе и Осаму, черкание на вырванном листке блокнота. Если это не знак, что она точно что-то понимала, то тогда все эти действия просто не имеют никакого смысла! Но бежать наверх в данный момент — плохая идея по ряду причин. Если старшая Дазай в беде, то у него мало времени, если оно вообще есть. «Ты в ладах со своей способностью?» — Вопрос, который звучит в ушах Одасаку, не прекращая. Эта темноволосая бестия точно что-то знала!       И понимание этого подкрепляется внезапным видением способности. Выстрелы чем-то, что напоминает иглы. Молодой мужчина в последний момент успевает отскочить в сторону. Как он и видел — в самом деле что-то, похожее на иглы для иглоукалывания. Дело приобретает максимально скверный оборот. Ода осматривается по сторонам, пытаясь разглядеть нападающего, но… он совсем один, а перед глазами мелькает видение. Опять. И в этот раз шквал воды с верхних этажей. Вроде бы ничего необычного, если не брать в расчёт, что он также видит искры, будто от проводов под напряжением. Вода, особенно если солёная, хороший проводник тока. Курс приходится менять, но Ода надеется, что Мизуки не особо обидится, если он немного задержится.       А меж тем тишина, которая царит не только в отеле, в котором остановились эти двое, давит на нервы, заставляя терять всякое терпение. Особенно это сказывается на Чуе, который уже битые несколько минут пытается то дозвониться до старшей Дазай, то выпытать у её младшего брата информацию. «Потеряна в тумане, не смей меня искать», — звучит, как начало какой-то жуткой детской песни, которую дети напевают, чтобы после рассказать городскую страшилку, которую либо где-то прочитали, либо придумали по ходу дела, игнорируя в упор несостыковки в повествовании. Главное, чтоб страшно было.       Следовать туману. Это единственная подсказка, которую даёт последнее сообщение Дазай, но никак не отвечает на вопрос Накахары. Что такого знают брат и сестра Дазай, чего он один понять не может. Но больше его злит понимание, что, возможно, у Мизуки проблемы, она может быть в опасности, и единственное желание, которое терзает сознание — найти виновника и позволить ему познать ад на земле. Впрочем, судя по мрачному выражению лица Осаму, их желания схожи. Вот только если Чуя закипает от гнева и едва держит себя в руках, то шатен всё ещё хватается за остатки холодного расчёта в своей голове. Этого бы сейчас хотела от него Ми-тян, и он не имеет права её подвести.       Машину никто из них водить не умеет. По крайней мере так же, как это делал некогда Альбатрос. Его не хватает больше всего сейчас. Как и электричества. Вся транспортная система находится под охраной, которую никак не открыть без ключ-карт, которые в нынешних условиях не работают.       Весь штаб Портовой мафии пуст. Кажется, вся Йокогама погружается во мрак непроглядной ночи. Одно только радует — луна начинает проглядываться из мрака, давая хоть какое освещение. Огромная стеклянная высотка, которая с несколькими такими же рядом торчит, как шпили, кажется безумно жуткой, каждый шаг отражается от пола, прокатывается вдоль пустых коридоров по стенам и обрушивается с потолка на головы. Всё здание обесточено, аварийное питание тоже не работает, и потому с последних этажей приходится спускаться пешком.       Каждый из созданного дуэта, который носит достаточно загадочное название «Двойной чёрный», молчит, думая о своём. Дазай обдумывает, как добраться до Азамино как можно скорее, ведь это, по сути, другой конец города, и без транспортного средства они не доберутся даже к рассвету, а время поджимает, оно буквально дышит в затылок, наступая на пятки. Никто из них не знает где Мизуки, никто не знает жива ли она вовсе, и потому нервы, что и без того напряжены, почти сдают. Дазай, не знающий иного способа борьбы с напряжением, готов снова крушить всё на своём пути, но это делу не поможет. Он смотрит на Чую, которого тоже немного потряхивает, хоть он и держится изо всех сил. — У нас есть способ добраться до Азамино быстро. — Внезапно заявляет Накахара, когда они почти достигают первых этажей. Он нашаривает в своих карманах ключи. Брелок дебильный довольно, хрюкающая корова, у которой глаза в разные стороны, но это память об Альбатросе, поэтому избавляться от брелока он не намеревается, и это ввергает Осаму в состояние почти истерического смеха, когда сжатая до этого корова внезапно, набирая воздух, издаёт протяжное хрюканье, а глаза, кажется, вот-вот вывалятся из «орбит». — Эй, не смей ржать!       Чуе несмешно. Ситуация и правда тяжёлая, и им обоим не стоит терять время, ведь никто не знает наверняка, что будет, если они задержатся ещё хотя б ненадолго. Но зато это помогает Накахаре осознать одну важную вещь: оказывается даже такому суицидальному психу, как Осаму, не чужды человеческие переживания. Будет повод поглумиться над ним потом, как только всё закончится.       О том, какая молва про младшего Дазая в Портовой мафии ходит, рыжеволосый эспер уже успел наслушаться, прихватив ещё и парочку слухов, один из которых гласит, якобы Осаму и Мизуки спят. Вот только Чуя воспринимает эти слова, как шутку, думая, что будет забавно выдать очередную колкость из разряда: «Шестнадцать лет, а ты всё ещё спишь со своей сестрой». Разум Чуи напрочь отказывается верить, что отношения между двумя Дазай могут быть настолько тесными.       И как бы сильно Накахара ни противился, он понимает, что ему придётся прихватить с собой шатена, который никогда не ездил ранее на мотоциклах, и коляски у него нет. Мотоцикл Альбатроса почти кислотно-розового цвета, на что младший Дазай смеётся, как не в себя, стараясь сказать остроумный комментарий на эту тему, однако получается только нечленораздельное гоготание, будто у немного подавившейся чайки. Какая, впрочем, разница какого цвета мотоцикл, если это единственный способ этих двоих добраться до района Азамино?       Около часа требуется, чтобы из Минатомирай добраться до нужного места. К счастью, из-за отсутствующего транспортного трафика и регулировки движения можно не опасаться, что придётся торчать в пробках. Однако Чуе приходится едва ли не запрыгивать на некоторые автомобили, которые совсем не оставляют места для манёвра. Впрочем, какая уже разница.       Азамино выглядит жутко. И если в Минатомирай туман не такой густой, то в районе, куда были направлены Ода и старшая Дазай, он непроглядный, но… нет никакой типичной сырости, какая бывает при образовании тумана. И это наталкивает Осаму на мысль.       Туман — ничто иное, как способность эспера.       Но вот вопрос: куда же приведёт этот туман, где же он берёт своё начало?