Вдали от тепла

Луч утреннего солнца проник сквозь окно и занавески, пытаясь доползти до ступни Тартальи, оставшейся не прикрытой. Юноша с трудом открыл глаза, замечая, что кто-то (он знает кто) укрыл его. Странно, что юноша от этого не проснулся. Он снова закрыл глаза (туман от выпитого накануне еще не развеялся) и произошедшее вчера… Вчера! Тарталья подорвался, – что было очень зря, – мышцы в мгновение напомнили о том, о чем раньше и мысли-то допустить было нельзя. Юноша упал обратно на подушку. Он лежал на тахте, возраст которой, вероятно, в несколько раз превышал его собственный. Запах его тела смешался с другим, древесно-мускусным. Сменявшиеся со скоростью света мысли вдруг резко затихли, уступив место вопросу: почему он здесь один? – Проснулся? Голос ввел юношу в панику и замешательство. Он потянул на себя плед, но затем самообладание вернулось к нему. – Шори-сенсей, Вы всегда бросаете так партнера ранним утром, заставляя его просыпаться в гордом одиночестве? Чжун Ли замешкался в дверях. Он держал в руке поднос с кружками. – Я сделал нам чай, – произнес он виновато-озадаченно. Это выражение лица, и голос, и вообще положение дел заставили Тарталью смутиться сильнее, чем ранее. – Чай… это замечательно. Несите его скорее сюда! Тарталья сел на тахте, освобождая место архонту (если сейчас он увидит на обивке какие-либо пятна, то это будет поражением века!). К Чжуну Ли вернулось расслабленно-доброжелательное расположение, и в тот момент юноша понял, что не он один чувствовал неловкость. Мужчина поставил поднос с зеленым чаем на прикроватную тумбу. Китайский сервиз, очевидно, был из той же коллекции древностей, что и остальной антиквариат. Тарталья очень живо представил, как архонт тщательно заваривает чай, думая о молодом предвестнике, который остался в его ложе. Мысли были слишком откровенными. Вряд ли архонт действительно думал о таком. Тарталья взял чашку с горячим напитком, исподлобья наблюдая за движениями Чжуна Ли, за выражением его лица, за жестами. Архонт тоже взял чашку и старался не смотреть на юношу. Это не могло ускользнуть от внимательных глаз предвестника. – И… так и будете молчать? Может быть, скажете, как Вам? Понравилось или?.. Юноша пожалел, что спросил об этом. Он не был готов услышать отрицательный ответ. Сердце гулко стучало. Кончики пальцев похолодели, несмотря на горячую чашку с чаем. – Настолько, что я готов повторить, – если существовал способ устоять под взглядом этих янтарных глаз, то Тарталья его не знал и отказался бы поверить в его существование.