Айеро 31

      Белый мраморный фасад собора походил на кружево, остроконечные шпили образовывали целый лес — и не сосчитаешь, сколько их там, изящные скульптуры традиционно представляли собой религиозные сценки.       — Собор Дуомо — место притяжения туристов в Милане, образец итальянской готики — пламенеющая готика, как ее еще называют — кандолийский мрамор и несколько веков скрупулезной работы, — объявил Джерард. — Не показать не мог, это один из итальянских символов. Он прекрасный и восхищает, но. Делай фотку и поехали покажу что-то еще, менее туристическое.       И Джерард подмигнул.       Фрэнк послушно сделал снимок и отправил маме.       «Как хорошо, что ты вышел развеяться!» — тут же ответила она.       Не то чтобы Фрэнк сам вышел, его потащил за собой один классный парень. Классный парень… и он, как девочка, которой старшеклассник понравился — за ним, как только попросил… Фрэнк захлопал глазами от этой мысли. Чушь. Уэй ему помог, а теперь город показывает. Это не обязывает с ним встречаться… или еще что делать ночью…       Блин, он приедет в Халл и позовет на свидание первую встречную, что это за каша в голове! Да, Джерард симпатичный. Ну с первого взгляда симпатичный.       Потом он начал думать, что нет ничего такого в том, что он считает парня симпатичным. Такер, например, очень симпатичный, и Тим, и Трэвис.       И Энтони.       Черт.       — Фрэнк!       — Ага! — Фрэнк встрепенулся и радостно побежал к Джерарду, ожидавшему его у такси.       — И где мы? — Фрэнк вертелся во вполне себе современном здании в арке рядом со стеклянными раздвижными дверями.       — На вокзале, — ответил Джерард.       — Ты меня увозишь? — прищурился Фрэнк. Блин, блин! Фрэнк, что ты творишь? Кокетничаешь?       — А ты хочешь?       И Джерард — что? Делает то же самое? Пытаясь скрыть предательски расползающуюся улыбку, Фрэнк отвернулся.       — Мы идем под землю, считай, что в музей — сказал доктор. Он уже было протянул руку, но тут же ее спрятал в карман. А Фрэнк-то был и не прочь схватить ладонь! Но пришлось просто отправиться следом.       Они спустились вниз по лестнице вслед за спешащими людьми. Фрэнк ступил на молочную плитку и огляделся.       — Это граффити? — посмотрел он на стены.       — Много-много граффити по всему коридору, — широко улыбнулся Джерард. — Я не знаю, был ли это специальный проект с приглашением художников, не читал специально, потому что мне нравится думать, что это произошло случайно. Один художник разрисовал кусочек стены, другие подтянулись… Пойдем скорее! Здесь есть такая уютная картинка, там домики на летающих островах, лесенки на землю…       Фрэнк спешил следом и оглядывался на стены. Встречались надписи на итальянском, житейские картинки, например, выходящие из вагона метро пассажиры, влюбленные в объятиях, портреты, странные абстрактные яркие вещи…       — В Милане немало таких экспозиций со стрит-артами, — рассказывал Джерард. — Есть даже целый жилой район, где разрисованы дома. По-моему, это здорово.       — Если так, то да, — согласился Фрэнк. — В Джерси иногда тупо портят здания своими автографами.       — Ужасно, но, возможно, ты видел один мой.       — Да ладно!       — Мне было четырнадцать, наверное, — Джерард остановился у одной из картин — Красная Шапочка гладит спящего волка. — Я потом хотел вернуться смыть или замазать, но смелости не хватило. Дурачок.       — Кто в четырнадцать не делает глупости.       — Да много кто на самом деле, — улыбнулся Джерард. Фрэнк засмотрелся на эту улыбку. Она притягивала.       — Куда дальше? — спросил он.       — Пообедаем в одном интересном месте.       Порта Нуова была одним из самых примечательных районов города. Дома-сады — некогда такие экологические проекты только рисовали энтузиасты. И сейчас Фрэнк сидел в лаунже ресторана на диванчике и водил пальцем по зеленым листикам натуральной «шторы». Перед ним стояла тарелка с потрясающими равиоли, а рядом сидел мужчина, который его сюда привел. Место для свидания, надо сказать, потрясающее. Удобно сидишь, пробуешь кухню, попиваешь напиток со льдом, слушаешь Джерарда… Фрэнк посмотрел в его сторону — тот через соломинку потягивал сок. И все бы хорошо, если бы не минувшие события.       — Послушай, — Фрэнк уставился в свою тарелку. — А как там… кхм… Энтони Грин?       — Исключительный Энтони, — произнес Джерард, и Фрэнк подумал, не ляпнул ли он по пьяни много чего интересного. — Фрэнк, футбол — игра на высоких скоростях. Даже считается, что американский футбол менее травмоопасен, хотя кажется жестче. Энтони профессионал, он понимает возможность получения травмы. Тем более они у него бывали и ранее. Сейчас ситуация посерьезнее, и из больницы Энтони выйдет на длительную реабилитацию.       Фрэнк выдохнул.       — Слушай, заяц, — ласково сказал Джерард, явно вспоминая уши, — ты не специально. И меня очень тронуло, что ты прямо на поле попросил прощения.       — Неспециально, но травмировал человека!       — Энтони вернется на поле, можешь мне поверить, и вы еще сыграете. Может, тогда ФК Дюнс наконец побьет Ливерпуль? Ой нет, это нереально.       — Чего? — возмутился Фрэнк. — Да я…       Зазвонил телефон. Это Такер.       — Алло? — произнес Фрэнк.       — Где, мать твою, тебя носит? — громко сказал Такер в трубку.       — Я обедаю, — тихо произнес Фрэнк.       — Где? Если ты в номере, почему не открываешь дверь?       — Я встретил друга, — Фрэнк покосился на Джерарда и повернулся в сторону в надежде, что так его не будет слышно. Не было ничего такого в том, чтобы сказать, с кем он в реальности, но Фрэнк чувствовал, будто это что-то его личное и интимное, будто он скрывает то, что… ну себе-то сказать можно? Нет… — Оказалось, что мой друг по колледжу тоже здесь, предложил встретиться. Мы тут недалеко.       — Фрэнк, ты в порядке?       — Более чем.       — Что ты ешь?       — Проверяешь, не придумываю ли я?       — Фрэнк!       — Равиоли.       — Ты придумал первое итальянское, что в голову пришло?       — Я сделаю тебе фотку.       — Жду.       Такер сбросил звонок, Фрэнк ругнулся про себя и посмотрел на одинокую равиолину в своей тарелке. Ну и ладно, сделал фото как есть, с размазанным соусом — будет он еще стараться инстаграмную красоту разводить! — и отправил Такеру. Потом подумал и снял вид лаунжа — это было прекрасное место, пусть завидует.       «ОК, — написал Такер. — Но потом сразу в отель».       Однако в отель Фрэнк не пошел. Он пошел за Джерардом.       Они катались на речном трамвайчике по одному из каналов Милана. Фрэнк считал это ужасно романтическим и думать забыл, что ему не положено такое чувствовать.       — Раньше в Милане было много каналов, — рассказывал Джерард.       — Как в Венеции? — поинтересовался Фрэнк.       — Поменьше. И это не природные реки, их рыли, чтобы было удобнее транспортировать товары по городу. Древесину, уголь, ткани, провизию, вино. Воду так же использовали для мельниц. Один из каналов, которые сейчас является кольцевой дорогой, и вовсе был оборонительным рвом. А сейчас мы проплываем переулок Прачек. Здесь раньше были прачечные, и район такой прикольный — каменный, узкие улочки, дома разных эпох… Бродил тут как-то.       — Тебе нравится Милан? Ты много о нем знаешь, — Фрэнк подпер кулаками щеки.       — Я здесь второй раз, — ответил Джерард. — Когда отправляюсь в какую-нибудь страну или город, я читаю о них. Не здоровенные талмуды или энциклопедии, а чаще туристические странички в Интернете. О, у меня целая коллекция туристических проспектов. Забыл сказать, что эти каналы вырыли аж в двенадцатом веке. Не знаю, как тебе, а мне трепетно быть в таких местах. Представить только, двенадцатый век…       — Знаешь о корабле Тесея?       — Это же что-то древнегреческое, нет?       — Неважно. Это парадокс. Корабль Тесея, на котором он вернулся с Крита в Афины, долго хранился горожанами, и со временем гнили доски. Их заменяли на новые, чтобы сохранить судно. Вопрос в том, когда заменят все доски, это все еще корабль Тесея?       — Я понимаю, ты хочешь мне сказать, что это уже не та вода, которая текла в двенадцатом веке, что набережные менялись, в чем, кстати, я не совсем уверен.       — На самом деле я просто вспомнил такую легенду, и всё, — решил замять свое умничанье Фрэнк. Выпендрился, блин — посмотри, какой я умный и разносторонний, вот, про корабль Тесея знаю! А может, Джерарду сейчас обидно?       — Нет, это к месту и дает пищу для размышления. Не знаю, можно ли применить данный парадокс к старым городам — все равно присутствует ощущение прикосновения к истории. Но круто! Знаешь еще какие-нибудь занятные штуки?       Фрэнк растерялся. Джерард смотрел на него, как ребенок в ожидании радостной сказки, а он не мог ничего вспомнить. Да и знал ли он вообще что-то еще? Джерард, например, помнил про Милан кучу информации. Один из психологических парадоксов, про которые он однажды делал доклад — чем больше мы стараемся впечатлить других, тем меньше впечатляем. Так и выходило в его случае.       — Я… я подготовлюсь лучше в следующий раз, — промямлил Фрэнк.       — Может, в следующий раз в Халле?       У Фрэнка внутри что-то затрепетало.       — Стопудово ты выучишь больше, чем знаю я. Если честно, я вообще мало интересовался…       — Так бывает, не думаю, что много ньюйоркцев посещает достопримечательности как туристы, а небоскребы их не так удивляют, как приезжих.       Фрэнк скупит и прочтет все книги про Халл, которые только найдутся в городе. Или у Тима. Вот у него точно есть запас знаний про Халл и музыкантов, которые там побывали. Возможно, он подиктует под запись, и Фрэнк тоже чем-то удивит гостя.       — Правда, что в Халле есть клуб, где выступали Green Day на заре своей карьеры?       Блин.       Фрэнк уже и забыл, что Такер ждет его. Возможно, с грозным видом сидит в холле отеля и гипнотизирует дверь. Он присылал сообщение, на что Фрэнк ответил, что обед затягивается, они с другом о многом говорят. Но сейчас уже наступало время ужина, он все еще был с Джерардом, и ему это нравилось.       Уэй привел его в какой-то клуб. Фрэнк не увидел здесь бара, только танцующих людей перед сценой, на которой играла живая музыка, а певица выводила что-то в стиле диско. Цветные прожекторы летали по залу и по танцующим.       — О, у них синтезатор! — воскликнул Джерард. — Постой тут, заяц.       И рванул к сцене. Фрэнк остался один и не знал, что делать. Он начал переступать с ноги на ноги, чтобы подумали, что он тоже танцует. Певица закончила песню, все остановились и зааплодировали. Джерард перекинулся парой слов с музыкантами и вдруг занял место пианиста.       — Ciao, — сказал он в микрофон. — Mi scusi, но я буду говорить по-английски, потому что мой запас итальянского исчерпан. Попробую попроще. Меня зовут Джерард, я приехал из Великобритании. Помимо того, что я изучаю историю города, в который приехал, я смотрю старые фильмы. Кто-нибудь знает «Золушку-80»? Как же… «Cenerentola-80».       Люди в зале зааплодировали, Фрэнк сделал пару непонимающих хлопков. А Джерард вдруг коснулся клавиш. Рассеянная электронная музыка раздалась из динамиков. Фрэнк этого не ожидал. Не ожидал, что доктор умеет играть на фортепиано, не ожидал, что он начнет петь, не ожидал, что при этом Джерард даже не смотрел на клавиши, а смотрел только на него одного.       — Во всех временах       Только ты лишь в моих мечтах.       Тобой живу и тобой дышу.       Будь со мною сейчас, прошу.       Со звезд льется свет.       Они знают один секрет.       Они знают, что я влюблен.        Будь со мной до конца времен.       Фрэнку казалось, что сейчас все прожекторы светят на него, что все люди вокруг на самом деле не танцуют, разбившись на пару или качаясь в одиночестве, а смотрят на него и все-все понимают. Всё понимают про него и его нестабильные эмоции, которые бурлят внутри. Они видят его потеющие ладони, слышат учащенный стук сердца, пронизывают насквозь и чувствуют каждый гормон радости и влечения, который поступает в кровь. Происходит ли сейчас то же самое в человеке на сцене? Или он просто поет песню из фильма?       Телефон в кармане завибрировал. Фрэнк вытащил его как спасение от всего этого.       — Тащи свою задницу в отель! — закричал Такер. — Где ты, почему музыка?       — Я… я… — Фрэнк сглотнул.       — Что-то случилось? — Такер напрягся. — Я приеду за тобой, где ты?       — Ты можешь вызвать мне такси? Я сейчас выйду и скажу название заведения, где я.       — Конечно, давай.       Фрэнк посмотрел на улыбающегося Джерарда на сцене, показал рукой на смартфон, состроил лицо человека, которому бы очень хотелось остаться, но надо бежать. Он заметил, что улыбка Джерарда пропала, но тот продолжил песню.       На самом деле Фрэнк был рад покинуть этот клуб, этот город. Уж слишком много всего тут случилось не очень хорошего и еще… непонятного для него самого. Сбежать бы прямо сейчас, но под громкие аплодисменты и крики «Браво» Джерард пробирался со сцены к нему. На них двоих бросали взгляды, улыбались и догадывались.       — Мне надо идти, — сказал Фрэнк, не смея смотреть в глаза Джерарду. Иначе он сразу все увидит и поймет.       Фрэнк, казалось, физически чувствовал его взгляд на себе. Ему никто никогда не пел песен, он надеялся, что на самом деле это не ему… но так же надеялся, что понял всё правильно.