***
— Нет, Тигнари, я просто не могу в это поверить! — отчаянно жаловался Кавех на ухо другу, оно дергалось, но стоически терпело. Тигнари казалось, что ещё пара повторений этой «ужасной» истории, свидетелем которой он между прочем стал, и у него задергается не только ухо, но и все тело. — Такой чертовски красивый человек просто не может иметь настолько поганый характер, такого не должно существовать в природе. Мне кажется его вывели из пробирки и не обучили основам социальных взаимодействий. — Кавех страдал, Кавех мучился, Кавех хотел нарисовать этого безкультурного человека любым способом, прибегая ко всем ухищрениям, которые только мог сгенерировать его мозг. — Ну тебя же не из пробирки вывели, тогда почему ты существуешь? — устало прикрыл глаза Тигнари и опустил уши, молясь всем богам, чтобы Сайно пришел как можно быстрее. В компании Сайно, стенания Кавеха не казались такими уж страшными. С Сайно вообще почему-то все казалось лучше, чем есть на самом деле, но Тигнари предпочитал об этом не задумываться. — Тигнари, где кнопка выключения твоего сарказма? — Кавех немного приободрился от колкости друга и ткнул того в нос. — Почему я не могу её найти? Неужели её нет, потому-что ты целиком и полностью состоишь из язвительности? — Кавех, когда-нибудь ты обнаружишь в своей тарелке ядовитые грибы, я тебе обещаю. — пытаясь выглядеть угрожающе, пообещал Тигнари, но трясущиеся губы так и норовившие растянуться в улыбке, выдавали его с головой. — Привет, чувачки, — словно из воздуха соткался Сайно и Кавеху захотелось исчезнуть с этой планеты и из этого мира желательно тоже. Какой нормальный человек будет обращаться к друзьям «чувачки» на полном серьёзе? Очевидно только Сайно, но нормальным его назвать не получалось, так что выходит никто. Никто в этом мире не использует «чувачки» в повседневной речи, никто. Поборов желание схватиться за голову, Кавех кинул страдальческий взгляд на Тигнари, ожидая, что у того на лице будет точно такое же отчаяние, как у него самого. Тигнари его надежд не оправдал, этот ушастый наоборот радостно встрепенулся и тепло улыбнулся их общему другу, теребя кончик хвоста. Кавех, если говорить совсем откровенно, давно все понял. По крайней мере, быстрее, чем эти переглядывющиеся болваны и, если честно, иногда ощущал себя тем самым третьим лишним в их компании. Влюбленные взгляды Тигнари мог не заметить только слепой, коим видимо и являлся Сайно, ну а топорные подкаты самого пустынника услышал кажется уже абсолютно весь университет, кроме, очевидно, самого ушастого Тигнари. По отдельности эта парочка была двумя совершенно нормальными, умными людьми, но стоило им только встретиться, как один закрывал глаза, а другой уши и так они и общались на какой-то своей, совершенно особенной и непонятной никому, волне. Прерывать идилию влюблённых идиотов, Кавеху не хотелось, но желание рассказать о вопиющем случае игнора пересилило все — Сайно, ты просто не поверишь что произошло! — Только не снова. — обречённо взвыл Тигнари, но попыток убить Кавеха не предпринял, это уже не могло не радовать.***
Кавех всю неделю чуть ли не по пятам ходил за Аль-Хайтамом, маячил у него за спиной, прожигал недовольным взглядом. Кавех пытался вызвать в этом истукане хоть каплю вины. Ничего не выходило, холодное лицо, застывшее кажется в одной эмоции скуки на вечно, ничуть не менялось. Тигнари только злорадно молчал и наблюдал за этим спектаклем со стороны, нашептывая все сплетни Сайно, вот и называй теперь этого ушастого лучшим другом. Аль-Хайтам стал первым человеком в жизни Кавеха, о котором тот думал постоянно, прерываясь только на сон. И как хорошо, что сны Кавеху снились редко и никогда не запоминались, иначе он бы и во снах видел эти зелёные холодные глаза, он был в этом уверен. — Аль-Хайтам, привет! — попытался состроить приветливо лицо, а в ответ снова молчание, но в этот раз его хотя-бы удостоили коротким приветственным кивком. — Ты что, немой? — мысль об этом пришла в голову Кавеха только что и взорвала мозг к чертям собачьим. А вдруг все это время он обижался на немого за то, что он ему не ответил? Ох, это было бы очень неловко. —Ты дурак? — Кавех почувствовал, как у него по спине прошёлся табун мурашек, голос у Аль-Хайтама был под стать лицу. Глубокий, немного хриплый, о боже. Этим голосом нужно запретить говорить на законодательном уровне, иначе бедный Кави просто умрёт. — Стоп! — к Кавеху пришло осознание, — Тогда почему ты меня проигнорил в тот раз? — Я… — Аль-Хайтам на секунду замешкался, но почти сразу продолжил, немного приподняв подбородок — был занят, очень некрасиво с твоей стороны было меня отвлекать. — То есть ты проигнорировал меня из-за книжки?! — тут же вспыхнул от обиды Кавех и злобно вперился глазами в неподвижное, безумно красивое лицо. — Именно так. — кивнул Аль-Хайтам и, обойдя Кавеха по небольшой дуге, продолжил свой путь.***
С этого самого момента жизнь Аль-Хайтама разделились на «до» и «после». Где «после» — это прилипший к нему Кавех, просящий только об одном, позволить себя нарисовать. Если же говорить совсем откровенно, его жизнь перевернулась с ног на голову в тот момент, когда его глаза разглядели в толпе студентов светловолосую макушку. Кавех словно сиял, озаряя светом все вокруг, Аль-Хайтам хотел наблюдать за этим вечность, хотел греться в его лучах. Любовь с первого взгляда? Возможно. Первая любовь в жизни Аль-Хайтам? Неоспоримый факт. Когда предмет его воздыханий первым к нему подошёл, мозг Аль-Хайтама врубил аварийную сирену и заставил лицо приобрести самое скучающее выражение лица, на которое оно только было способно. А потом пошло поехало и сейчас, в этот самый момент, Кавех сидел рядом с ним в библиотеке и прожигал мечтательным взглядом. Если бы Аль-Хайтам мог выражать лицом свои настоящии эмоции, он бы уже давно цветом напоминал спелый помидор, но к счастью этого не было и быть не могло. Каменное лицо не раз спасло Аль-Хайтама от неловких ситуаций, но спасти от Кавеха оно было не в состоянии. — Аль-Хайтам, — как-то очень радостно позвал Кавех, стараясь заглянуть в зелёные глаза. — Что? —