Фотография искусства

Правду говорят,что судьба расставляет всё на свои места. Хёнджин снова ожидает крошку-Феликса у себя. Прошлая встреча была настолько уютной,что Хён отходит от неё почти две недели. Какое-то время после этого Хёнджин и Феликс виделись в кафе, часто переписывались и пересекались на улице. Это были короткие встречи. Быстрые настолько, что голова даже не успевала проснуться и рассмотреть новую веснушку на лице, как Ликс исчезает из поля зрения. Феликс занят работой по книге, ему нужно написать свою новую главу и отправить на просмотр, поэтому долгая разлука в пятнадцать дней дала Хёнджину сильное истощение. За этот период он понимает, как привязался к его глазам, что похожи на лебединое озеро, как нуждается в его разговорах. Поэтому, не сумев ждать больше и дня, Хван берёт телефон и открывает переписку с Ликсом. Хёнджин Привет! Не хочешь сегодня зайти к нам с Кками в гости? Ответ следует не сразу. Видимо, занят. Хван не донимает Феликса допросами. Придерживает своё желание написать что-то ещё на коротком поводке. Выдохнув как можно тяжелее, он старается вернуться к работе, но не к мыслям, которые навязчиво пытаются остаться в голове. Сегодня он на кассе, своей любимой и родной (кто бы мог подумать, но даже такое место как кафе Хён смог полюбить за особые места, мы ведь понимаем, почему особенные:). Посетителей немного, видимо, все сидят по домам в такой холодный день. Месяц октябрь на носу, также как и простуда. Через неделю и несколько дней наступит продирающий до нервов костей холодный ноябрь. Так быстро летит время, что даже Хван не замечает, как раны в его душе затягиваются и перестают кровоточить. Сегодня птицы на небе лениво летят куда-то в сторону, а листья на деревьях опали от слова совсем. Теперь весь пейзаж состоит из серых зданий, деревьев с голыми ветками, и уныло проходящих людей куда-то вперёд. Никто не открывает дверь кафе, и Хён присаживается на стул, попутно наливая себе в пластиковый стакан воды и отпивая достаточно большой глоток. В кармане прозвенело уведомление, а телефон начинает вибрировать. От радость Джинни думает водой подавится прямо на глазах нескольких посетителей. Быстро вынимая из кармана брюк телефон, Хван открывает переписку с Феликсом. Хёнджин Привет! Не хочешь сегодня зайти к нам с кками в гости? Феликс Привет, с радостью, во сколько? Как и обещал, я нашел картину в которой вижу тебя. Ещё книгу принесу, думаю, тебе понравится!;) Хёнджин Здорово! Буду ждать! Сможешь к 16:30? Феликс В принципе да, я не сильно далеко от твоего жилого комплекса. До встречи! Хёнджин До встречи! Как только на экране высвечивается «был(а) в сети в 13:21», Хёнджин убирает телефон обратно в карман чёрных брюк. Выкидывает стаканчик, всё это время бывший в руке, и встаёт на кассу. Посетители так и не приходили за все эти злосчастные двадцать минут. Нахумрившись, взгляд как-то сам зацепился за узор на плитке пола. В голове уже выстраивается план дня: Феликс снова будет дома у Хёнджина,а это значило, что в очередной раз нужно подтягивать свои таланты в приготовлении еды. Сделав "счастливое" лицо при мысли о еде, Хван поворачивается назад, всё также задумчиво продолжая оставаться где-то далеко. За пределами кафе точно. — О святые боги! Бан Чан! — испуганно Хёнджин отпрыгивает в сторону, как маленький пушистый кролик в зелёной траве. Бан Чан, который испугался не меньше, протягивает руки к нему и дотрагивается его плеча. Испуганно осматривает его. — Ты в порядке? Хёнджин, я думал, ты услышал меня. Чего так пугаешься? Не ударился, я надеюсь? — его глаза по-отцовски бегают из стороны в сторону. Он гладит по плечу Хёна раз так сто точно, в надежде, что не покалечил его своим присутствием. — Всё хорошо. Ты, похоже, летаешь по кафе, как так тихо ходить можно. Боже... — сердце всё ещё быстро стучит в груди. Чтобы хоть как-то успокоиться, Хван кладёт руку на грудь. Серебренное кольцо на указательном пальце отсвечивает свет лампы и мимолётно поблескивает. Сердце в пятки не просто ушло, а упало, испуская последний дух. — Тихо-тихо, извини я тебя здорово напугал. Как ты отпрыгнул! Надо было на видео заснять, Минхо точно бы припоминал это тебе, ха-ха, — Чан хохочет с этой ситуации. Хёнджин выдаёт из себя лишь нервный смешок и скорченное выражение лица. — Да всё нормально. Я не слышал тебя, — что правда, то правда. Мысли Джинни — тёмная дыра, из которой ты выберешься совершенно другим человеком. Чан жмурит глаза и поднимает уголки губ хитро вверх. — Наверняка о Феликсе задумался. Я его видел вчера. Такой общительный, мы немного постояли на улице. — Он говорил что-то про меня? — не успевая даже подумать, Хван задаёт вопрос, стреляя своими глазками в образ Чана. — Нет, но когда я упомянул твоё имя, его щёки покраснели, а взгляд то и делал, что бегал. Мне кажется, он тоже неровно дышит в твою сторону. Ёрзал как-то на месте, взглядом увильнуть пытался в сторону. Может, тебе стоит признаться ему в ближайшее время? — мило строя рожицы, Бан Чан улыбался ему. Легко говорить о таком. Вот так взять и напрямую заявить о своих чувствах. Это тоже самое, что подписать себе смертный приговор. Хёнджин ощущает новую порцию жара, подступающего к лицу, что незамедлительно окрашивает его в багровый цвет. Бан чан локтем толкает Хёнджина, дразнит и ликует одновременно. Ему бы в руки банан, и тогда точно будет похож на счастливую обезьянку. Съеживаясь заявлению Чана, Хёнджин смотрит на него с недоумением. Кончики ушей неистово горели пламенем. — У-у-у, да ты сразу такой милашка, как я упоминаю Фе-ли-кса! — он растягивает его имя, как только может сделать это своим австралийским акцентом. Хёнджин смущённо и, в то же время, с досадой колотит его по плечу. Тот смеется и радуется за друга и его отношения больше, чем за свои собственные. — Тебе словно нравится видеть меня с красным лицом! Вот же..! — заявляет Джинни, складывая крепко друг на дружке руки, надувает щёчки и поджимает пухлые губы в недовольную линию. — Мне нравится видеть тебя счастливым. За все эти три года ты впервые улыбаешься по-настоящему. Феликс явно твой человек. Не бойся сделать первый шаг, если представится возможность. Мне кажется, у вас всё получится, он не глупый парень, точно заметит такого как ты. — Уже заметил, что я не глупый... — смущённо отвечает Хван. Язык опять говорит много лишнего. Сделав глаза по пять копеек, он словно ото сна просыпается и выходит из страны мечтаний. — Так, ну всё! Ты остаешься на смене, я заказы раздавать, людей мало, э-э-э... ты тут... работай, короче, пока, — как может, он проговаривает все слова, пытаясь скрыть свою потребность перед Чаном. Смешно переминаясь с ноги на ногу, прикрывает своё лицо руками, дабы скрыть все признаки влюбленности, он убегает куда подальше. Бан Чан точно лопнет в ближайшее время со смеху от такого зрелища. Даже в его нынешних отношениях намного меньше неловкости и стыда. Именно по этой причине его умилению нет предела. — Как Феликсу повезло. Этот весёлый дурачок попал в те руки, — произносит Бан Чан, поворачиваясь на кассу, как только позади него слышится звук закрывающейся двери. — Добрый день, что бы вы хотели заказать?

16:21

Хёнджин приходит домой. Со скоростью света переодевается в светлые джинсы и футболку на размеров так пять больше его самого. Убирает посуду, оставшуюся после завтрака, из раковины. В холодильнике толком ничего съедобного не находится, кроме салатов из магазина, вчерашней поджаренной картошки и мяса с овощами. Жалко посмотрев на эту картину, Хван понимает, как стыдно сейчас выглядит. Пригласить — пригласил, а накормить забыл. — Еб твою мать... как я питаюсь? — драматично закрывая холодильник, Джинни выбегает в прихожую. Накидывая пальто, он даже не удосужился застегнуть пуговицы. Не обращая на эти мелочи внимания, он берёт свой телефон и быстро печатает сообщение. Хёнджин Я скоро буду дома, заходи пока без меня и поднимайся на пятый этаж. Код от моей квартиры 374625 Феликс Хорошо, я тоже по всей видимости опоздаю к тебе. Но не надолго, я почти приехал. Ты же не против, что я зайду в твою квартиру без тебя? Хёнджин Нет, если захочешь пить графин на столе;) Закинув телефон в сумку, Хён думает, что такого можно купить, чтобы гость не почувствовал себя неудобно. «Куплю какие-нибудь сладости на вечер и возьму рамён на обед. Может, что-то получше? Хотя, рамён — эта еда всей Кореи. Как можно от него отказаться?» Рамён — еда для романтиков, серьёзных разговоров, перекус для одиночек и, вообще, пища для всех случаев жизни. Магазин неподалёку сразу зацепил Хёнджина, издалека он заприметил пачку его обожаемого рамёна, не думая и секунды. Хван направляется именно в этот магазин. Внутри была девушка с очень уставшим выражением лица. Как только Хён смотрит на неё, здоровается и идёт дальше, девушка странно повеселела. Видимо, её поразила красота Хёнджина. Хотя, может, её привлекло расстегнутое пальто, из-под которого виднелись ключицы Джинни. Не обращая на неё внимания, Хён берёт рамён, пару банокгазировки, не забывает прихватить и пару упаковок с чипсами. «Так, тортик тут явно будет лишним», — думает Хён и собирается уже уходить, но ноги стоят на месте, — «А если он будет также допоздна, как в прошлый раз? Блин, ладно, лишним не будет!» Указательный палец с трудом выдерживает тяжёлую верёвку. Набрав всего необходимо для встречи, Хёнджин походкой пингвина идёт на кассу. — Здравствуйте, можете ещё дать пакет? — смущённо говорит Хён, складывая немного неуклюже продукты на кассу. — Здравствуйте, конечно, — девушка начинает пробивать и складывать продукты в пакет. Изредка посматривает на него, ведь считает свой взгляд незаметным. Хёнджин видит её странное поведение, усмехается. — С вас 11 тысяч вон. Хван оплачивает еду, выходит из магазина, тихонько посмеиваясь. Девушка сильно покраснела, как только Джинни посмотрел на неё взглядом модели Хван Хёнджина. Хёну очень приятно, когда люди видят его красоту, и это много значило для него. Человек, которого ненавидели и унижали в далёком прошлом, лекарством является взрослая жизнь. Никто не знает тебя, и это даёт возможность узнать тебя настоящего. Вздохнув прохладного воздуха, Хёнджин бежит в дом. Прохладный ветер морозит кончики ушей и носа. Мысленно Хван ругает себя за расстегнутое пальто. В подъезде его дома тепло, эта разница температуры ощутима всегда. В подъезде меняют цвет стен, из-за чего внутри пахнет ядовитой краской. Стараясь не вдыхать этого запаха, парень ждёт прибытие лифта. Он, как на зло, не хочет ехать быстрее. — Ну давай... — нервно постукивая ногой по полу, он переводит взгляд на циферблат. 10...9...8...7...6...5...4...3...2...1 — Да неужели! Пулей залетая в кабину, Хёнджин нажимает на пятый этаж. Руки немного трясутся, может, в этом виноват его бег, а может и нет. Кто знает. Нервно дыша, Хван заходит в квартиру. На входе стоит чья-то обувь. Феликс. Захлопнув дверь и стряхнув быстро кроссовки так, что те отлетают к шкафу, Хёнджин в радостном ожидании бежит на кухню. На стуле сидит Феликс с прямой спиной и поглаживает Кками. Он весь радостный, извивается, как червяк в руках Ликса. Они улыбаются друг другу, а сердце Хёнджина только сильнее бьется в груди от такой картины. — Привет, извини, что опоздал. Будешь рамён? — с отдышкой Хёнджин ставит пакет на стол и снимает пальто. Большая футболка не рассчитана на тело Хёнджина, широкий разрез на ней зацепился о пуговицу, находящуюся внутри пальто, из-за чего она слегка оголяет ключицы и правое плечо. Феликс пристально смотрит явно куда ниже, чем глаза Хёна. Рука, гладящая Кками, останавливается. Умиротворённо оседает на туловище маленького друга. Феликса переполняют эмоции, он знает, что с ним что-то творится. Они оба понимали. Оба знали, но молчали. Хёнджин, не замечая этого, просто вешает пальто, поправляя футболку на себе. — Приветики, ты за рамёном бегал? — сглотнув ком, Ликс быстро отвечает ему. Оголяет свои белоснежные зубы в прекрасной улыбке и посылает её Джинни. Ямочки выступают на его щёчках, по-детски мило. Хёнджин дар речи сразу теряет. — А, ну, это... в холодильнике мышь повесилась, поэтому побежал в магазин. Ты не против рамёна? Извини, больше не было идей, что можно купить. — Ты шутишь? Рамена — моя любимая еда. Если я откажусь от неё, то знай: меня подменили, — Ликс смеется вместе с Хёнджином. Джинни ставит чайник с водой, готовит тарелки под рамён. Очень быстро и торопливо думая, что проявляет неуважение к гостю: мало того, опоздал, так ещё и голодным оставил. Руки всё ещё немного трясутся, а в горле ужасно колет. — Как у тебя с редакцией? Расскажешь, что будет в твоей новой книги? — О! Точно, я взял свою книгу для тебя. Сейчас принесу, — вспомнив о своей работе, Феликс быстро бежит в прихожую. Хёнджин улыбается этому. «Такой милый, прям ребёнок» Ли бежит обратно, держа в руках свою книгу. Точнее, роман. Первый том, в котором он пережил всё, что может пережить человек. Хёнджин выворачивается в его сторону, ставя на стол лапшу. Приготовил кружки под газировку и положил пачку чипсов на стол, рядом со всей едой. Они уселись за стол. Запах рамёна ударил в нос, попутно путаясь со сладкой газировкой в воздухе. Хён сложил ноги на стул в позу бабочки, положил руки сверху и, расслабив всё тело, приготовился слушать дорогого ему Ликса. — Итак, — он утроился поудобней на стуле. Выпрямил спину. — Это моя первая работа. Здесь я взял главного героя Ким Су О и описал его историю. Его жизни, желания, возможности. Он по характеру похож на меня. Я сначала не заметил, как начал описывать, образно говоря, самого же себя. Там есть что-то от меня и моего характера, а что-то я добавил в героя, так как хотел этого с самого начала. Перечитывая этот том, мне вроде и нравится, и я доволен работой прошлых лет. Но смотря на неё сейчас, я понимаю, что мне нравится лишь идея. — У твоего героя есть такая же любовь к готовке, как у тебя. Это было в третьей главе, где Су О случайно нашёл письма. Ещё я думаю, ты и твой герой — это отражение твоего внутреннего мира. Просто ты сделал его чем-то большим. — Да, я согласен с тобой. Ты даже главы запомнил, да ты невероятный Джинни. Мне нравится сцена, когда Су О и Ён Су целуются в их, буквально, третью встречу. Это произошло так, как я мечтал в подростковом возрасте. Тогда я влюбился в свою одноклассницу, но она отказала мне, сказала: я страшный и толстый. Сейчас она работает в магазине кассиром, и, когда я случайно встретил её, она была крайне удивлена. Такая вот жизнь. Никогда не знаешь, что может быть. Я не держу на неё обиды, это ведь было в пятом классе. — Что?! Тебе отказали? Она явно была слепая, — ругается Хёнджин, не замечая того, как мышцы на теле напряглись, а руки готовы сжаться в кулак. «Чёрт! Я проговорился почти! А-а-а-а нет, нет, нет! Феликс, только не надумай, пожалуйста, не надумай ничего такого...» — Это было так давно. Раньше я считал это трагедией, из которой не выйти, а сейчас просто смеюсь с этой ситуации. С кем не бывает? Хахаха, — Феликс смеется. Его глазки заблестели, и это расслабило Хёнджина. Оказалось, всё это время, как только он узнал, что его отвергли, мышцы Хвана были готовы сломать всё к чертям собачьим. Хён тихо выдыхает и продолжает разговор, украдкой стараясь скрыть свою реакцию. Феликс смотрел ему в глаза, и Хёну казалось, он ничего не замечает. Феликс берёт палочки для еды и, как ни в чём не бывало, открывает крышку с лапшой, накручивает её на палочки и дует, складывая свои губы в трубочку. Умиротворенность от этой встречи удивляет Хёнджина. Сегодня он чувствует себя спокойней, словно полностью привык к Ликсу. Но стук его влюбленного сердца пробивает до дрожжи в коленях. Всё-таки, такое скрыть трудно, особенно если этот человек заставляет внутри подниматься желание жить всё сильнее и сильнее. Ещё никогда не было такого, чтобы Хёнджин ходил печатать фотографии за столь долгое время, и тем более, приглашал кого-то в дом. Приятней всего то, что Кками принимает Феликса. Идёт играть к нему, не рычит. Это уже хороших знак. Проглатывая порцию лапши, Джинни убирает на стол палочки и посматривает на Ликса. Прядь его белых волос нагло выбивалась из хвоста. Чёлка закрыла глаза и частично прикрыла веснушки. Только сейчас, когда Феликс мило поедает рамён, Хён может рассмотреть его. Чёрная водолазка плотно прилегала к телу и обхватывала его тонкую талию. «Интересно, каковы его ключицы. Наверное, как стебель розы...красивые выпирающие костяшки точно есть», — сглотнув слюну, Джинни опомнился. Непозволительно долго он рассматривал его крохотные пальчики и тонкую талию. Ругать себя уже нет смысла, всё равно глаза остановить нельзя, также как и чувства, что бушуют у тебя внутри. — Ликс... — тот поднимает на него свои глаза. С рамёном почти было покончено. Хёнджин улыбнулся. — В какой картине ты видишь меня? — Фраза ударила в голову Ликса, словно ждавший всю жизни эти слова, он улыбается по истине детской улыбкой с ровными зубками. — Я ждал, когда спросишь! Зайдя в интернет, я начал искать разных художников: Ван Гог, Клод Моне, Пикассо и много других. Но в их картинах я не видел что-то похожее на тебя. Тогда на глаза мне попался художник Уильям Тёрнер с картиной «Moonlight, a Study at Millbank». — О-о-о, этот художник до сих пор остается для меня загадкой! В каждой из его работ я не вижу повторяющихся деталей, к примеру, как у Ван Гога. Но его картины поистине прекрасны. Не думал, что ты дойдёшь до него, — он выдохнул, улыбаясь до ушей. Ямочки на его щеках мило появились и спрятались. — Но почему именно картина «Moonlight, a Study at Millbank»? — Картина в тёмных оттенках, и лишь луна освещает это темное место. Ты также, как и этот пейзаж, стараешься быть тёмным и мрачным в глазах других людей. Несмотря на свое желание показаться холодным, мрачным и обычным то, что даёт тебе глоток воздуха, восходит на небо, как луна, и озаряет собой всё вокруг. Не замечая этого, ты сам не понимаешь, как начинаешь светиться. Ты пытаешься слиться со всеми в единый круг жизни, прячешь свой талант в глубокие воды, — Феликс посмотрел на него. Хёнджин внимательно слушал. — Тебе не нужно ждать ночи, чтобы светиться. Поверь мне, твой талант заслуживает намного больше уважения, чем моя похвала. — Ликс... — Хёнджин как язык проглотил, сидит молча. Теперь Хван для Ли как открытая книга. Все его страхи, мечты, слабые места покоятся в руках этого солнечного мальчика. И об этом Джинни не сожалеет. Облизнув сухие губы и опустив ноги, Хёнджин склонил голову вбок. — Я правда сейчас в большом шоке, не думал, что ты так серьёзно подойдёшь к делу. — Ха-ха, это мелочь. Это задание помогло мне намного лучше разбираться в картинах и художниках. Заметь, я даже художника запомнил, — своим трудом Феликс гордится по самое не хочу. Поднимает голову вверх и смешным голосом произносит все фразы. Как будто актёр в экране телевизора. Хёнджин смеётся своим звонким голосом. Рамён, газировка, чипсы, как и предполагал Хёнджин ушли в обед, а вот тортик пригодится точно на вечер, ведь их разговор словно сыр в масле: идёт плавно, но быстро. Сейчас было около семи вечера. Солнце давно село, но в доме Хвана всё ещё продолжает ярко светить своё солнышко. Бурно рассказывая историю из своей жизни, Ликс не замечает, как разводит руками, а Джинни, как умирающая чайка, смеялся до боли в животе, до слез, подступающих в глазах. Гирлянда в его комнате излучала жёлтый свет, чайник заваривался в двадцатый раз, так как заварки просто не хватило для дальнейшего разговора. Кками уснул на коленях Феликса, видимо, треки популярной корейской группы успокаивали его. Немного уставшая от разговоров челюсть готова была скрипеть по бокам и вскоре просто-напросто отвалится. В своей жизни Хёнджин разговаривал с Бан Чаном по нескольку часов, но с Феликсом после часа общения будет болеть живот от смеха и глаза останутся на мокром месте. Хёнджин отошёл за чашкой травяного чая с фруктами на кухню. Сейчас он как школьник, стоит и улыбался, посмеивается такому событию. Готов на месте прыгать от счастья. «Боже, боже! Как бы не поцеловать, я с каждой новой встречей хочу больше и больше целовать его. Миндалёк, почему ты такой... манящий. Что же я сделал в прошлой жизни, что сейчас я сдерживаю себя от того, чтобы не поцеловать тебя, Ликс?» Опираясь о стол и опустив голову, он закрывает глаза. Мысли путаются всё сильнее. Как хочется перейти черту, обнять, поцеловать и сказать заветные три слова. В сердце всё вверх дном, а на лице лишь глупая улыбка. Феликс — вот что сделает щёки Хёнджина красными, ноги ватными, а слова — простым набором букв, не связанных между собой по смыслу. — Джинни? Ты ещё долго? Кками пронулся и к тебе побежал. Испугавшись, Хван открывает глаза и мгновенно меняет позу. Поспешно наливает чай. Нарезает яблоко, аккуратно складывает дольки на тарелку, расписанную каким-то узором, в середине которого изображены зеленые листья. Рядом ещё добавляет апельсин и ежевику, для разнообразия. Всё словно сладкий сон. Осознание всегда приходит к человеку, рано или поздно. Вот и Хёнджин осознает всё происходящие всегда к концу их замечательной встречи. — Иду! — Хёнджин входит в освещённую гирляндой комнату. Её свет заполняет территорию у окна ярким жёлтым светом, дальше он тускнеет, и так до конца. Сказать, что здесь сильно темно нельзя, ведь Хёнджин отчётливо видит хрупкую спину, сидящую на краю кровати и очарованно рассматривающую рисунки в альбоме. — Вот фрукты и чай. — Благодарю. О! Ежевика, обожаю её, — детскими пальчиками Ли берёт ягоду и подносит к своим губам, всё также неотрывно продолжая глядеть на рисунки. — Как тебе идея устроить выставку твоих картин? — Хёнджин впал в ступор. — Выставка? — Да, как ты к этому относишься? — Эм, как сказать... одно дело, когда я хожу и смотрю на творчество других людей, но чтобы люди смотрели на моё... даже не знаю — Ох, я понимаю. Прости, если сую нос, куда не нужно. Мне просто показалось... — Ты сможешь устроить её для меня? — Феликс смотрит сверху вниз на Хёна. Тот стоит и улыбается ему. Кажется, Джинни не против. — Погоди, ты серьёзно сейчас согласился? Но ты точно хочешь? Не иди против своих желаний, если не хочешь этого. — Я согласен, — Феликс подскакивает с места и хватает Джинни за талию, притягивая его к себе. Спёртое дыхание застряло где-то по пути в лёгкие. Это действие... сильно интимное... личное... Сейчас Ликс непозволительно близко. Очень близко. — О боги! Ликс, ты задушишь меня! — смущение е в голосе выдаёт его. При свете гирлянды (слава богу) нельзя разглядеть покрасневшие лицо. — Ха-ха, прости, прости. Я очень рад за тебя! Обещаю тебе, твоё искусство люди запомнят также, как запомнили картины Ван Гога. Ты будешь в истории, — скрещенные руки на талии Хёнджина, пристальный взгляд блестящих глаз и тёплое дыхание, врезающееся прямо в лицо. Одурманенный этим, Хён стоит и не двигается. Лишь после секундных раздумий он робко опускает руки на его талию. Разница в росте была небольшая, но почему-то именно сейчас Феликс казался ему малышом. Плейлист Хёнджина явно знал, когда нужно включать нужные треки, так песня «Lana Del Rey — Diet Mountain Dew» заиграла на моменте, когда они были в объятьях друг друга на словах: Do you think we'll be in love forever? Do you think we'll be in love?