Невинная любовь.

Есть такая у стран традиция собираться на недельку другую отдыхать у кого-нибудь. И это лето выпало на Россию. Место выбрали вблизи с Петербургом, чтобы гости могли поскорее добраться до своих мест. Курортные дачи были размещены в приятной глубинке, странно контрастировавшей с привычной природой русского северо-запада, и которая напоминала больше не Россию, а Европу, ну, или тёплый климат Кубани. Наверное, это было обусловлено каменными возвышениями, под которыми из недр таинственно лилась горячая вода. Недалеко находилось тёплое, серебристое слабосолённое озеро по форме из-за одного из возвышений напоминавшее месяц. Это чудесное место наверняка ныне заброшено и сильно изменилось. В конце мая всё ярко цвело и зеленело, воздух был мягкий и отдавал цветочным и травным ароматами. Курортные дачи располагались по квадратным секторам и разделялись прелестными, резными, деревянными заборами. На каждой территории располагался свой фруктовый сад и белые столики. Дома были двухэтажные с балконом, стены снаружи перекрашены в белый, внутри провели ремонт за пару месяцев, так, что комнаты расцвели новыми обоями и портьерами, мебель заменена на новую и свежую. Картины и статуэтки остались украшать жилища. В целом что внутри, что снаружи такой летний домик отдавал свежестью, радостью и умиротворением. РИ глядел на своего преемника – Республику. В последние несколько десятилетий Империя наблюдал, как развивались разные политические движения. Ему это не нравилось, ведь становление нового режима – это отставка. Однако всё познаётся в сравнении и либеральная, а местами даже консервативная Республика была куда лучше кровожадного леворадикального ужаса. Империя не знал, как это называть. Он видел, что пока монархия сильна, и волноваться не о чём. Кровожадное нечто предпочитало себя называть Союзом. Союз, по мнению РИ, всего странного и противозаконного был нацелен определённо против монархии и Царя, главных столпов нынешнего режима. В обычной жизни Империя был аккуратным, приятным мужчиной, порой инфантильным и весёлым. Любил фотографироваться и выпить, а также роскошь и развлечения. Республика отличался спокойным нравом, он был моложе, умел понравиться всем. Слушал и наблюдал за обстановкой в стране и в мире, поэтому за приветливой улыбкой молодого джентльмена скрывались серьёзные, иногда мрачные думы. Самым юным оказался Союз, бунтарский дух которого выводил Империю. Юноша легко находил общий язык с простыми людьми, но имел тяжёлый характер, поэтому нравился не всем. Мог делать всё, чтобы точить нервы старшего "семьи". Его поведение действительно тревожило Империю. На летний отдых и представительство Империя думал взять только Республику, ведь тот так просился, но вскрылась очередная агитационная деятельность, и встал вопрос о Союзе. Поговорить с юношей отозвался Республика, ну а монархия был только рад. Лишь бы не видеть агитатора. – Союз, почему бы тебе не отдохнуть с нами? – Республика подошёл с печеньем в руках и предложил Союзу, тот отказался. — Хах, с чего такая доброта от старика? Я думал, он терпеть не может меня. Вроде, Сибирью угрожал, а не курортом, – высокий мальчишка глядел в окно. Пальто на нём было не по размеру и не по погоде. – Ага. Но сейчас мы думаем, что лучше держать тебя рядом, чтобы ты делов не натворил. И вообще, не это не худшее, что могло с тобой случиться, – Республика откусил своё печенье в другой руке. У него был спокойный, ровный тон. – Да, побесить старикашку звучит весело, но я могу это сделать и удалённо. С чего бы мне с вами отсиживаться? — рука небрежно махнула. – Знаешь, как хочешь. Я иду, потому что там смогу поглядеть на другие страны, может быть, смогу увидеть составление какого-нибудь пакта, – Республика уловил, как напряглось всё тело у Союза. Он даже повернулся в сторону брата. – Другие страны, говоришь? – ярко-пламенные глаза всколыхнули, – Ладно, еду! – Да, только не надейся, что тебя представят. Ты ещё молод и не освоил этикет, – опустил на землю фантазии младшего РР. — Опять этот этикет, – парниша закатил глаза и прошёл пару шагов к стульчику, – Сколько можно. – Это международная встреча. Дипломатические отношения удивительно тонки. Один неверный взгляд, и нации ненавидят друг друга. Даже я не так уверен. Понимаешь? – Угум. Только чем отличается наш старикан? Он вообще ничего не умеет, – надменно выдал Союз. – Ты зря так. У него вековой опыт. И связи. Ещё твоё появление может испортить отношения с рядом стран, которые не согласны с твоим режимом, а также существенно повлиять на политический мир. Не в пользу нашего народа. — Да, да, да, я понял, всё. Когда собираться-то? – Послезавтра утром прокатишься в коляске до станции. Там до Петербурга. Тебя встретят и довезут до нужного места, – Республика удалился из комнаты, оставив Союза наедине. Багаж левака состоял из пары костюмов, мыла и щётки, а также полотенца, карты мира и книжек. Парнишке хотелось хоть немного вникать в темы разговоров разных стран. Он ожидал крупных дипломатических сделок и ходов, обсуждения остро-социальных тем и заигрывания интриг. В отличие от улицы рано утром станция была почти пустой. Союз имел пропуск в вагон первого класса, там его ждал диван-сиденье с панорамными окнами. Посреди вагона столик. Двадцать часов пути, и он в одиночестве. Сначала Союз отоспал свои часы, но затем сон пропал. Он изучал карту, гадал, какие страны там будут. Затем прочёс пару десятков страниц разных книг, соотнося с картой. Какая культура, как люди живут, какой климат, или история страны, взаимоотношения. В голове он представлял, как тоже учавствует в подобных мероприятиях, и все хотят с ним дружить, ведь он мощная сверхдержава. И, конечно, все принимают его идеи. О, Великий Союз! Вот гудки, колокола, Петербург и ночь. Юный дипломат выбрался из вагона. На станции его встретил среднего возраста мужчина в костюме. Далее они выехали из города. Луна освещала путь, верста мимолётно сверкали, кони мчались. Путь занял пару часов, которые для Союза казались вечностью. Воздух с моросящего и сырого мягко потеплел. Наконец лагерь. Строения не напоминали Версаль, но своей простотой были комфортны и приятны глазу. Везде были включены светильники. Вход в каждую территорию осуществлялся через высокую, аккуратную, деревянную калитку с надписями и с флагом страны. Союз быстро нашёл русскую дачу. Там уже ждали РР и РИ. – О, прибыл, – РИ в своём белоснежном костюме пил чай на террасе. – Будто не ждали меня, – Союз процедил про себя. Он уверенно направился в дом. Республика лишь качнул головой. Погода стояла хорошая. В доме Союз обсмотрел всё. На первом этаже находилась кухня, столовая, прихожая и гостевая. По лестнице вверх он добрался до второго этажа, где располагались спальные комнаты, рабочий кабинет и кладовая. Он выбрал самую большую комнату с огромной кроватью и плюхнулся на неё. Через пару минут в комнату зашёл Империя. – Ты что тут делаешь?! – возмутился тот. – Я тут сплю! – ответил Союз. – Нет, это моя комната! – Империя подбежал к кровати, – Твоя комната другая! Союз раздражённо глянул на "отца" и встал с кровати. Он взял свой саквояж и молча вышел. Комната, отведённая ему, была самая маленькая и скомненькая. Впрочем, Союзу она понравилась даже больше "императорской". Через неделю начали стекаться страны. Был уже июнь. В этой местности удивительно тёплый и мягкий июнь. Империя и Республика уезжали встречать гостей в Петербург, а Союз оставался один на даче. По флажкам, закреплённым у ворот, он понял, что гости будут преимущественно европейцами. Стекался на дачи также рабочий персонал, который должен был обслуживать собравшихся. В кладовке Союз нашёл мороженное и был запредельно этому рад. — Что это за продукт такой? Очень вкусный! – и парнишка лопал мороженное в обе щеки. Правда вечером на это обиделся очень сильно Империя. – Где мое мороженное?! – страна обыскивал судорожно кладовку. Империя в догадках о худшем зашёл в комнату Союза, и его мрачные предположения оправдались. Пару банок мороженного лежали пустыми на полу. Настроение испорчено до конца вечера, – Как же я его ненавижу! – процедил про себя РИ. – Союз, это ты съел мороженное? – раздражённо спросил Империя. – Да, – ответил левак. – Это было моё мороженное! – Нет. Там не было написано, что оно твоё. – Да катись ты к чёрту! – Империя ушел в свою обитовальню. К концу первой недели июня прибыли все государства. К удивлению и разочарованию Союза страны были заняты не обсуждением геополитичесуой системы, а лежанием у озера, купанием и выпивкой. Вместо заумных слов с их уст валились глупые, непонятные анекдоты. И даже так мальчика не подпускали к данному обществу. РИ представил некоторым государствам Республику, как своего преемника. Те были удивлены, но приняли РР. Страны могли петь песни, сидеть у костра и жарить шашлык. Отдыхали, как могли. Союзу же даже подойти было нельзя. Это выбивало малого, выводило из себя. Впервые он почувствовал себя таким одиноким и брошенным. Это пёстрое, яркое, самозабвенное общество, чуждое ему, далёкое и праздное, это общество гогота и хохота, не ведавшее о его существовании и потому равнодушное. Так одинокий мальчик стал выводить себя из скуки мелкими шалостями.