Невинная любовь.

— Тупой РИ, тупой РР! — сколько бы левак не травил жизнь монархиста, он не мог смириться с тем, что власть у Империи. Он завидовал. Вечер. Союз наблюдал из мягкой зелени, как Германия и Австро-Венгрия уже возвращались после купания к себе на дачу. Парнише было стыдно, ведь он с трудом различал флаги и страны. Как он мог допустить такое? РИ и РР знали помимо русского французский и немецкий языки, а он — никакой. Союз уже покидал пару блинчиков в розовое от заката озеро. Водная гладь сморщилась от потревоживших её камней. Парнише нельзя было попасться на глаза иностранцам. По немощёной дороге двигалась чистая тележка. Она направлялась обратно в город за пропитанием и другими вещами, которые могли быть нужны для отдыха. «Если я оденусь, как персонал, в форму, никто меня не заприметит» — Здрасте! — он догнал ямщика, плотного загоревшего мужика. Кое где у того выступила седина. — А, што де надо? — Как звать тебя? — спросил Союз. — Василий Якубович, — ямщик замедлил ход и остановился, — Барин? — Да. Достанешь мне одежду? Как у Ваньки. — На что де, барин, надо? — ямщик глядел хитро. — За тройку рублей, сдачу на водку, — в руках левака засверкали монетки. — Буде, завтра буде, — ямщик ухмыльнулся «барскому капризу». Союз подал деньги, внимательно оглядев ямщика. Тот поехал. Кое где запевал соловей, трава и листья качались от вечернего бриза. Ванька подавал кушанья и алкоголь. Он был в белой рубашке, в чёрных штанах и жилетке, вылизанный и с новыми ботинками. Иногда с белым фартуком. Вот что знал Союз. Рано, следующим утром, когда лучи солнца едва прорезали небо, вернулся ямщик. Через прислугу в русском доме Союз получил в коробке форму. Правда, он не указал свой размер, и форма села странно. Рубашка была большевата, как и штаны, а жилет наоборот –впритык. Фартук тоже большой и длинный. Про обувь и говорить нечего, она была огромная. — Чёрт, — он досадовал своему упущению, — Маша! — вошла девушка, которая и принесла посылку, — ты ведь знаешь, как ушивать? Помоги мне, пожалуйста. — Хорошо, — девушка принесла принадлежности. Она думала, что шить придётся ей самой, но Союз выхватил нитки. Они пропустили завтрак, пока ушивали. Иногда приходилось перешивать, так как результат был неровным. Союз взглянул на себя в зеркале. Если не считать втягивающий за талию жилет, форма сидела неплохо. Левак поблагодарил девушку и дал ей денег. Взгляд вновь упал на отражение. Обычно Союз одевал что-нибудь большое и даже мешковатое, чтобы казаться больше, крупнее, но этот костюм показывал лёгкость и незрелость фигуры. Плечи и грудь были не такие широкие, мышечная масса не набиралась, относительно высокий рост совсем не придавал мужественности. «Ладно, не заметят так хоть. Да я перевёртыш!» — Блин, завтрак пропустил, — живот заурчал, и Союз в поисках еды вышел на ещё пустую улицу. Там была маленькая лавка с мороженым. «Мороженное, так мороженное»— он купил у удивлённого Ваньки пачку мороженого и пошёл уплетать в теньке. Конечно, такое лакомство дорого стоило, да и какой-то незнакомый прислуга, обувь другая. Небесная синева радовала глаза. Ярко-зелённые листочки шелестели от тёплого ветерка. Душа взлетала. Союз бродил по улочкам, не привлекая внимание. Он оглядел все дачные дома, не смотрел в лицо странам, но пару раз даже поднёс напитки и выполнил несколько мелких поручений. — Ice. Принеси нам льда, — Британия гулял с Бельгией. Оба были в прелестных полосатых мешковатых рубашках и совсем не стыдились этого. Пахло чем-то дерзким, с нотками древесных благовоний. Союз принёс им протресканный лёд в ведёрке и отошёл. Он наблюдал издалека. Близился вечер. Конечно, было не так муторно, как раньше, но всё равно скучно. Небо плотно затянулось облаками. Подул ветерок посильнее. Всё потемнело, посерело. Редко можно было почувствовать мелкие капли дождя. Улицы опустели. Лишь Союзу не хотелось возвращаться домой. Хотелось гулять под тёплым летним дождём. Подставной прислуга бродил под усиливающийся дождь, прихватив керосиновую лампу. Одежда уже промокла насквозь. За парой участков находилась дача русских, где Империя и Республика в уюте читали газеты и обсуждали завтрашний день, им не было дела до младшего. Ноги тоже намокли. Глинистая грязь на дороге уже запачкала обувь и штаны. В окнах домов зажёгся свет, когда в конец потемнело, а дождь ослабел. Союз уселся на толстое бревно под деревом и зажёг лампу. Он глядел в окна, откуда также горел свет. Откуда-то доносилась игра на фортепиано, где-то весело болтали. Весь персонал поскорее отработал и разбежался. А парнишка сидел и наблюдал за происходящим. Ночью дождь совсем утих, и свет во всех домах погас, кроме одного. Свет в окне со второго этажа одного из домов горел так долго и настойчиво, что Союзу стало интересно, кому не спится. После долгих раздумий он кое как залез на высокий забор и пытался разглядеть оттуда, но тщетно. Вдруг окно открылось на распашку. — Я тебя вижу, don't hide, — мягкий акцент, тон был не раздражённым, — Who are you? — голос приятный, чуть бархатистый и спокойный. — Я персонал, — Союз интуитивно понял вопрос и ответил, но ему вдруг стало стыдно. Он подглядывал, это не хорошо, его заметили, это ещё хуже. — Waitress? Okay, come in, — кто-то подозвал внутрь и спустился. Лжеофицианту пришлось слезть с забора и подойти к даче. Дождь окончательно кончился, облака начали рассеиваться, и на небе показалась громадная, жёлтая луна. У двери был повешен флаг с множеством белых звёзд на синей квадрате, с красными и белыми полосками. Дверь открыл мужчина ростом выше среднего, с широковатыми плечами, в новом восточном халате и в мягких тапочках, от него веяло корицей и пряниками. «Очень приятный и хороший человек, кажется» — подумал Союз, как-то смутившись. Он уже не знал, что делать. В прихожей загорелась маленькая лампочка. — Close the door, please, — рукой хозяин дома указал на дверь. Союз закрыл, — And, please, make me coffee, — он указал на помещение рядом и направился к лестнице. Поднимаясь, он вновь обратился, — Add sugar and milk, — Союз не понимал, — Кофе. Сахар. Молоко, — американец уточнил. В маленькой кухне Союз, чуть полазив по полкам, нашёл сахар, молоко и кофе. Он заварил воду, и, как засвистел чайник, он сделал в большой кружке кофе. Левак вспоминал, к какой стране относился флаг, и понял, что имеет дело с США. Ему было тревожно. Опять он вляпался в неприятности. Хотя, ещё повезло, американец оказался не таким уж и злым. Это радовало. » Что же будет потом? Если это повлияет на судьбу моего народа, что произойдёт? США не выглядит плохим, может, не всё так ужасно? Не хочу думать. Надо выкрутиться как-нибудь». Он поднялся с кружкой на второй этаж и постучался. — Come in, — американец сидел за письменным столом прямо у окна. Неужели США мог все это время наблюдать за Союзом? Как неловко, — Close the door, — дверь закрыта, ну а Союз стоял, словно тень, боясь, что-либо больше сделать. Американец встал из-за стола и повернулся к Союзу, — Coffee, — маленький «официант» подошёл к стране и подал кружку, тот её аккуратно взял за края, прикоснувшись чуть к руке русского, — You're not waitress, are you spying? — американец смотрел прямо в глаза, но Союз не понимал, волновался и чуть дрожал, ведь одежда на нём была мокрая. Рубашка прилипала к коже, — Кто ты? — Я работаю, — тихо молвил младший и опустил глаза. — No, ты не слуга, — США отпил чуть. Он видел некоторую детскую глупость и беззащитность в ночном госте, — Сколько тебе год? — опять этот мягкий акцент. — Шестнадцать… — потеряно ответил Союз. — Oh, you're just teen! — добродушно ответил американец. Уловив непонятливый взгляд мелкого, он добавил, — Ты просто подросток, — это смутило Союза, — Well, кто ты? I… Я никому не сказать, — США улыбнулся, — Сегодня. Ночь. Наш секрет. Хорошо? — Да. Хорошо. Я Союз. Я как страна тоже, — подросток доверился. Этот ответ очень удивил Штаты, но он не подал виду. — It's great! Я рад за тебя, — США сел на кровать и предложил сесть рядом Союзу, — Союз is Union, I... Я the USA— мальчик послушно сел, — I'm interested in you. Ты не знать английский? — кивок, — Not bad, я могу учить тебя, — на это у мальчишки заблестели глаза, — You — ты, can — можешь, come — приходить, here — сюда. — Окей, — Союз оживился. — Very good. Union, you're wet, — США дёрнул мокрую ткань рубашки. — Всё нормально! — щёки малого загорелись, — Оке, Оке, итс окей! — No, you'll be weak, — США заботливо похлопал по плечу, — I have clothes, — Он отошёл к шкафу, Союз встал за ним, ему было неловко. Штаты достал хлопчатую пижаму в постельно-абрикосовую клетку и подал её, – Wear it.       США отошёл в сторону, чтобы не смущать мальчика. Союз переоделся. Пижама американца висела на русском, но была коротковата. – Спасибо, – он был удивлён подобной заботе. Никогда к нему так не относились. Это смущало. США указал на балкон, и мальчик повесил одежду сушиться там.       Дальше они весело болтали. Союз учил английский и завёл первое знакомство. Довольно приятно. Пока ему не захотелось спать. США показал ему соседнюю комнату, где гость и переночевал. На утро одежда уже высохла. Союз проснулся, когда уже зашло солнце. Позднее обычного, потому что он поздно лёг спать. – Thank you, Mr USA, – Союз взял свою форму. Он был воодушевлён. – You're always welcome. And you can come here as much as you want, – вновь приветливая улыбка американца. Никогда Союз не видел такой красивой улыбки. – Mr USA, please, don't talk to anyone about me. – Okey. I swear.