***
Когда ему стучится звонок с неизвестного номера, Арлан недоуменно пялится в экран монитора секунд двадцать. Этот номер только для личного пользования членами Отдела Безопасности и высшего руководства. Как глава Отдела Безопасности Арлан точно знал, что новичков не принимали, да и зачем звонить именно сюда, если есть общедоступный аккаунт соцсети «Асталависта». Но, нутром чуя подвох, он осторожно нажимает на кнопку. — … На заднем фоне слышится редкий плеск воды, эхом отскакивающий от стен какого-то закрытого помещения. Он вслушивается в почти тишину несколько десятков секунд, пока не слышит тихий вздох. — Хм… Собеседник молчит, лишь иногда выдает звуки своего присутствия плеском воды или поколачиванием пальца о что-то твердое. — Оу… — внезапно шепчет женский голос удивленно. — Поднял трубку. А я и не заметила, хи-хи, — посмеивается «она», и плеск воды становится сильнее. Видимо, «она» сменила положение. Подождите… Она… в ванной? Арлан сглатывает комок нервов и наклоняется к монитору, вслушиваясь, хотя как ему это поможет, если он в наушниках? — Вы… — говорить тяжело, потому что раз фантазия подкинула такую пикантную картинку, от неё просто так не отделаешься. Он пока не уверен, но иначе что это ещё может быть? Ошиблись номером? — Кто вы? Он слышит легкий вздорный смешок. Этот голос воистину вызывает по всему телу толпу мурашек. — Не так важно, кто я, милый, важно то, чем мы сейчас с тобой займемся, м-м-м? Теперь к мурашкам присоединились и волосы на голове, и, будучи, молодым парнем которого всего ничего отделяет от взрослой жизни, Арлан вцепился в подлокотники кресла, стараясь сохранить нейтральный тон голоса. — Позвольте спросить, откуда у вас этот номер? Вы сотрудник станции «Герта»? — Я? Вовсе нет. Я сейчас очень далеко от тебя, но, знаешь, — она подвигает микрофон наушников ближе с своему рту и шепчет прямо в него, — я бы хотела быть ближе… Ах… намного ближе к тебе, Арлан. Кожаные подлокотники трещат под пальцами, Арлан ощущает, что в кабинете становится нестерпимо жарко, он воровато оглядывается, но все равно понимает, что как бы не хотелось продолжить этот разговор, это скорее всего обычный розыгрыш. — Вы меня разыгрываете? — И да и нет, — отвечает она, — Как бы сказать… Я хочу поиграть с тобой, — она ненадолго замолкает, а потом снова томно шепчет в микрофон. — Во взрослые игры. Арлан морщится и откидывается на спинку кресла, тяжело вздыхая. Ну что за день такой? Теперь ещё и стояк мешается. И кому только смелости хватило так шутить? — О, вот так, милый. Я хочу услышать твой голос. Поднеси микрофон поближе к губам. Ты так приятно вздохнул. Арлан широко распахивает глаза. Да что же это такое?! — Послушайте, я не знаю, кто дал мой номер, или ты работаешь в моем отделе, но шуточки такие оставь! Я отключаюсь! И, уже занеся руку к экрану и собираясь нажать на завершение вызова, он слышит в наушниках: «Послушай меня…» И леденеет. Неведомая сила не дает нажать на кнопку, а внутри просыпается дикое желание слушать. Он шумно сглатывает и размыкает губы. — Скажи, тебе нравится мой голос? — Д-д-да, — хрипит он, сжимая пальцы занесенной руки в кулак. Вся кровь резко устремляется вниз, кажется, в мозгу её совсем не осталось, иначе почему он поступает совершенно нерационально. — Не волнуйся, я правда не работаю с тобой. На самом деле я нахожусь очень далеко от тебя, даже не в этой гравитационной системе. Нас никто не услышит. Я просто хочу поиграть, а потом ты даже не вспомнишь об этом. Ну как? Хочешь? Это простое «хочешь» настолько сильно въедается в разум, что Арлан хочет закричать изо всех сил, но из охрипшего горла выходит скупое. — Хочу. — Отлично, — довольно говорит «она», и Арлан снова слышит всплеск воды. — Итак… Мы будем слушать друг друга. Только не молчи. Я хочу запомнить каждый твой вздох, хрип и стон, каждый шорох ткани под пальцами и не только ткани, знаешь, мне так это нравится. — Эоны… — шепчет Арлан, роняя голову и кусая губы. На кожаных подлокотниках наверняка останутся следы от его ногтей. — Я не эон, но, знаешь кто для человека сравним с эоном? У тебя есть любимая? Женщина которая тебе нравится. Есть? Арлан, подразумевая её слова, крепко жмурится. От предвкушения сносит крышу, он нестерпимо хочет разорвать сковывающую его ширинку, но почему-то не может сдвинуться с места. Этот голос вводит в гипнотический транс, и если бы он мог сейчас связно мыслить, то понял бы, кому он принадлежит. Он, скрепя сердцем, отвечает ей: «Есть». Он никому и никогда не говорил, нигде не писал, ни единого намека не оставил, потому что она вне зоны досягаемости, она выше его во всём. — Отлично, — говорит «она». — Скажи, мой голос похож на неё? — Нет. Твой… совсем другой. Кафка разочарованно хмыкает. — Вот так всегда. Но это ничего, — она меняет тон и шепчет так, что волосы на затылке шевелятся. — Арлан, милый, послушай меня. У него внутри всё переворачивается. — Ты должен думать о ней. Только о ней. Ничто не сможет тебя отвлечь. Запомнил? — Д-да… В горле сухо, он снова оглядывается, вспоминает, что дверь не закрыта, трясущейся рукой щелкает на кнопку блокировки кабинета. Ничто не может ему помешать. Думать. Об. Асте. Кафка удовлетворенно выдыхает, и снова слышится плеск. — Милый, представь, что это она вместо меня сейчас лежит в белой мраморной ванне. Вокруг меня свечи освещают комнату тусклым светом. На моей коже пляшут тени от танца огня. Капли тёплой воды стекают по моей шее к груди… Никогда еще в жизни Арлан не видел настолько сильные грезы. Он будто сам присутствует в этой комнате, видит стройную девушку с рыжими волосами, покрытую водой. Влажная кожа отражает огненные всполохи, она сама будто вся горит от желания, но он стоит перед ней, не в силах пошевелиться, а она будто его и вовсе не замечает. — Ты видишь меня? — Д-да… — Нравится? — Очень, — выдыхает Арлан и едва слышно досадно всхлипывает. — Какой сладкий у тебя голос, — говорит Кафка довольно. — Не сдерживайся. Что ты хочешь со мной сделать? — Я хочу… — честно говоря, он не знает чего хотеть. Всего и сразу как бывает обычно у людей. У него нет опыта. — Тебя… — последнее слово звучит почти надрывно. Кафка некоторое время молчит, а затем делает то, от чего у Арлана метафорически закладывает уши. Она тихонько стонет прямо в микрофон. — Т-ты сейчас… — фразу он не договаривает, потому что она делает это снова. Он замирает с широко открытыми глазами. Что она делает? Что. Она. Делает. В горле окончательно пересыхает. Арлан знает, что она делает. — Такой голос, м-м-м… Ты видишь меня, Арлан? Смотри на меня. Он это видит. Девушка перед ним опускает руку под воду. Вода не дает рассмотреть всё детально, но ему и не нужно это, чтобы почти взвыть. — Аста! — вырывается из груди с диким желанием накинуться на неё, но она не замечает его. Кафка улыбается. Представление идет по написанному сценарию, каждый актер умело отыгрывает свою роль, она закусывает губы и шепчет: — Арлан, я так хочу тебя. — Пусти меня! — едва не кричит он. Так и сидит, вцепившись в подлокотники, дрожа от желания, не имея возможности прикоснуться к себе. — Ещё рано, — говорит она. Звучит как приговор. Ему приходится сидеть на кресле, словно прикованному, при этом видеть, как Аста, раскинувшись в ванной, движениями руки волнует воду всё сильнее и сильнее под тихие довольные стоны Кафки. Та тоже его слышит. Слышит, как он закусывает губы, как шумно возбужденно дышит, иногда на её особо громких стонах тихо постанывает сам. Такой милый мальчик. Громкий, отзывчивый. Асте повезет, когда он станет чуть постарше. — Арлан… — А-аста… — хрипит он, в воображении находясь вместе с ней в одной комнате. — Позволь мне… Пожалуйста. Кафка внезапно меняет тон. — Заходи! Я знаю, что ты давно там стоишь. Кафка говорит это, не снимая наушников. Просто она задержалась достаточно долго, а Блейд как надрессированный пес знает, чем она обычно занимается в такие моменты. Он проходит в ванную неспешно, окидывает её хмурым взглядом и спрашивает. — Сколько раз ты уже успела кончить? Кафка смеётся. — Ни разу. Я ждала тебя, Арлан. Арлан, сидящий в кресле вздрагивает, широко распахивая глаза, но все равно видит перед собой Асту. В его воображении голос Блейда — его голос, голос Кафки — Асты. — Арлан… — хмурится Блейд. Ему на самом деле плевать, какую роль играть в этот раз. — Что мне делать? Кафка довольно жмурится, слыша на том конце связи тишину ожидания. — Расстегни штаны. В кодовом «расстегни штаны» Блейд слышит «раздевайся». Он быстро снимает пиджак, швыряет не глядя на пол, вместе с рубашкой, открывая взору затянувшиеся раны, которые приобрел на задании только вчера. Он терпеть не может этот костюм, считая, что тот напичкан множеством мелких лишних деталей, но раз Кафке нравится, Кафка выбирала, можно и потерпеть. Но в силу характера он показывает свое отвращение к этому куску тряпки при любом удобном случае. Вслед за ними на пол падают штаны, а в наушниках Кафки слышится сдавленный вздох, а потом и стон. — Не спеши, — говорит Кафка-Аста. Блейд понимает, что это адресовано не ему. Теперь у него своя задача — трахать Кафку, пока ей не надоест. Он подходит к ванной, окидывает холодным взглядом голые длинные ноги, торчащие из воды ступни, разводит их ещё шире руками. — Арлан, тебе нравятся мои ноги? — Да… — сдавленно говорят в наушниках. — Проведи пальцами по моим ступням выше, к голеням, коленям. Блейд подчиняется, нависая над Кафкой. Его руки погружаются в воду, исследуя всё ниже и ниже. Он гладит её бедра нежно, что ему совершенно не свойственно. — Залезай. Слышится плеск воды, Арлан ощущает её вокруг себя, чувствует мягкость кожи, ведёт по бедрам выше. — Можно? — спрашивает он прекрасным в понимании Кафки голосом. Дрожащим от желания — то, на что она подсела давным давно. Она — наркоман звуков, её возбуждает жажда в словах. Она коллекционер страсти, и неважно, кому принадлежит голос и насколько он хорош. Главное — чтобы он был на грани страдания. Арлану в этом качестве Кафка присвоила бы 98 баллов из ста. — Да, — выдыхает Кафка, и Блейд просовывает в неё пальцы. — М-м… Ты знаешь как мне нравится, ам-м! — вскрикивает Кафка, когда Блейд умело надавливает в нужном месте. — Да, вот так, ещё… Арлан на проводе шумно дышит, держа себя, но не смея двигаться, лишь гладит подушечками пальцев, но этого, разумеется, мало. — Аста… — шепчет он уже на все сто баллов, и это именно то, чего Кафка так хотела. Чего так ждала. — Арлан, что ты хочешь ещё? Смелее, — говорит она сладко полушепотом. — Скажи мне. Что ты хочешь со мной сделать? Он с десяток секунд молчит. Блейд не смеет начать без разрешения, Кафка уже на грани, он замедляется, не позволяет ей кончить. Она любит кончать одновременно, ей нужно слышать. — Я хочу поцеловать тебя. Кафка в восторге прижимает Блейда к себе, целуя глубоко, все звуки поцелуя влажные, пошлые, всё передается на другой конец связи. Арлан не двигается, но в его воображении он вместо Блейда лежит в ванной, полной воды, она выплескивается через края, девушка под ним жарко целует его, обнимает ногами, тело прижимается к телу, становится невыносимо жарко, со лба стекает капля пота. Ему нестерпимо хочется начать, но пока он не попросит, ничего не произойдет. — Можно? — снова робко спрашивает он, слыша влажные причмокивания губами, и звук тут же прекращается. — Давай, милый, трогай себя, — просит Кафка в забытье. — сделай это. — И Блейд рывком поднимает её из воды за бедра, становится на колени, и мощным толчком входит. Кафка громко стонет. Блейд никогда не церемонится, и именно это Кафке в нём особенно нравится. Нравится его сильное жилистое тело, нравится его холодный бесстрастный взгляд, нравится то, что он молчит, иногда издавая хрип, но в пиковый момент все-таки несдержанно рычит над самым ухом, прижимая её к себе до хруста костей. После того как она позволила, её слова для него не имеют никакого значения, он просто её не слышит. Она ставит спектакль ровно до этой сцены, дальше правит бал Блейд. И чем дольше, тем громче, наслаждение накатывает волнами пропорционально хрипам над ухом и стонам в наушниках. Арлан вживается в роль как лучший актёр, ему превосходно подходит роль нежного любящего любовника. Блейду достается животная безэмоциональная страсть. Под аккомпанемент этих звуков Кафка приказывает Арлану: «Кончай», и парень вскрикивает, с именем «Аста» на губах. Кафке именно это и нужно — настоящая любовь в голосе. Она наркоман звуков до дрожи в коленях, её музыка — вальс страдания и блаженства — не терпит полутонов, она выжимает из них максимум. Блейд в отличие от Арлана не останавливается. Он не дает Кафке отдышаться, продолжая вбиваться мощными толчками. Конечно, она может ему приказать, но это будут крайние меры. Её пока что всё устраивает. Она ещё не насладилась Арланом сполна. В наушниках Арлан тяжело дышит, приходя в себя, вслушивается в стоны женщины и шумное дыхание мужчины, картинка не выходит из его головы, и вскоре он подключается к ним ещё раз, возобновляя музыкальное сопровождение. Блейд не церемонится. Когда колени начинают болеть от твердого пола ванной, он поднимает её на руки, вытаскивает из воды и прижимает к стене, покрытой холодной плиткой, грудью. Арлан отчетливо слышит громкие влажные шлепки двух соприкасающихся тел. Пошлые звуки не кажутся таковыми сейчас, когда он сжимает мокрый от первой порции спермы член и видит под закрытыми веками голую Асту. Он ощущает её на себе, каждый шорох, каждый стон сейчас принадлежит им двоим. Воображение старательно зарисовывает белые пятна красками. Магия гипноза проста. Остальное человек делает самостоятельно, мозг жертвы работает против него самого. Арлан не так много видел, лично не пробовал, но сейчас ему кажется, что всё настолько детально и красочно, что он не замечает подвоха.***
Когда до Серебрянного Волка снова доносятся громкие стоны Кафки, она раздраженно потирает складку между бровями и тянет «Опять, а-р-р». Эти кролики трахаются в лучшем случае раз в неделю, но всегда делают это так громко и грязно, что потом приходится чинить мебель и собирать воду под ногами. Блейд сумасшедший, и ему плевать на уборку дома, он может хоть в яме с дерьмом спать, а Кафка любит комфорт, но важен он ей лишь в рамках собственной комнаты, в которую Блейду входить не разрешается под страхом смерти. Сэм вообще киборг. Остается только одна Волк - более-менее адекватная к чистоте личность. И очень часто они это делают когда Волк спит. А спит Волк когда вздумается — после многочасовых чемпионатов онлайн или взлома сложных кодов — она падает там, где находилась — на время ей плевать. На Панклорде вообще было искусственное небо и вечный день. А ведь она предупреждала, чтобы в ванной этого больше не делали, ибо акустика там усиливается настолько, что голоса пышущих страстью людей слышатся, будто из мощных колонок басом. Она быстро взламывает телефон Кафки, отслеживает исходящий звонок, и присоединяется невидимым зрителем к представлению. — Ахаха… Ха-ха! Так, Аста… Хах… Это же… Аха-ха, ой, не могу… ГЛАВНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬ! Пара нажатий на экран, несколько мысленных команд, и в «чат» присоединяется ещё один невидимый зритель.***
Асте редко кто делает видеозвонки, но если это сам Арлан, то, видимо, что-то срочное. Она отхлебывает из чашечки кофе, прокашливается, кидает взгляд в зеркало, проверяя состояние прически и макияжа, задумывается — а не странно ли это — в последнее время перед встречей с Арланом так постоянно делать, отгоняет очевидные, но такие неудобные мысли, и принимает звонок. Вместо лица Арлана она видит его кабинет с камеры наблюдения. Обычно доступ к камере кабинета главы Отдела Безопасности имеет исключительно глава Отдела Безопасности, но сегодня что-то пошло не так. Аста сразу нахмуривается, а затем замечает движение и звук. Прибавив громкости в колонках, она тут же её убавляет, потому что Арлан внезапно громко стонет и говорит «Аста… " Глаза девушки лезут на лоб. Мгновенно нажав кнопку блокировки двери кабинета, она переключается на наушники и увеличивает на камере зум. — Обалдеть… — ладошкой прикрывает рот. Прямо сейчас Арлан… делал это с её именем на губах! Камера снимала со спины, но мерные движения плечом выдавали занятие весьма однозначно. Сам факт того, что она обьект этого действа вызвал восторг, так ещё и всё сопровождалось звуковыми эффектами. — Аста… Ах… Аста… Он звал её. То, что это явный взлом системы безопасности, из головы вылетело с той же скоростью как и влетело. Не мог же он сам ей такое отправить! Она вслушивалась в его голос, сверля взглядом его спину на экране, и не могла поверить, что ей это безумно нравится. Он нравится. И это явно взаимно. Дрочить на то, как любимый человек дрочит на тебя? Почему бы и нет? Её рука потянулась вниз.***
— Аха-ха-ха! Ну придурки! Боже мой! Волк заливисто смеялась до икоты.***
Когда Арлан кончил в третий раз вместе с Кафкой, она решила, что на сегодня хватит. — Блейди, послушай… Он резко замирает на месте. Рука на её шее расслабляется, вторая, до боли сжимающая ягодицу тоже. — Закончи сам, если тебе это нужно. Он заторможенно кивает и идёт к ванной, садится в ещё теплую воду и продолжает. Видимо, нужно. Кафка довольно потягивается, опираясь на стену, вслушивается в тяжелое дыхание Арлана, запоминает в последний раз. — Милый, ты в своем кабинете. Приди в себя. Фраза ставит Арлана в тупик. Его взор немного проясняется, и он снова замечает перед собой экран монитора. В приглушенном от бездействия экране отражается его бешеный взгляд. — Это… — Послушай, — снова говорит Кафка, и он замирает. — Ты забудешь этот разговор, ты сотрешь его из базы и со всех записей. Хорошо, милый? Арлан кивает, а затем понимает, что его не могут увидеть, говорит: «Хорошо». — Такой милый мальчик. Я никогда не забуду тебя. Было приятно познакомиться. Она отключается и как есть — голышом — идёт через весь дом в свою комнату, пока Блейд в одиночестве доводит себя до пика. Натыкается на хитрый взгляд Волка, но лишь улыбается сыто. — А ты не хочешь? Блейду всё равно кого трахать. Он ещё не кончил. Успеешь. Волк на такие фразы как обычно реагирует лютой злостью. — С этим психом? Хочешь, чтобы он меня задушил?! — она косится на красные следы на шее. Кафка усмехается. — А мне нравится, — вскидывает голову. — Хранишь себя для моего сынишки, м? И уходит в свои покои. Где-то в ванной слышится довольное рычание. — Сумасшедшие!!! — кричит Волк от злости. Кто бы мог подумать, но она действительно сталкер Келуса.***
Как он оказался мокрым с расстегнутой ширинкой, Арлан, хоть убейте, не помнит. Казалось, ничего совершенно не произошло, работал как обычно, и внезапно он обнаруживает себя в таком неподобающем виде на рабочем месте. Да он в принципе таким очень редко занимался, а чтобы приперло прям на работе — невероятно. Но факт оставался фактом. Кое-как достав из ящика салфетки и вытерев склизкую руку с пахом, Арлан застегнул штаны и направился быстрым шагом в туалет. Неужели у него случился приступ лунатизма? Но одно дело, если бы он пахал как проклятый, так он и не уставал настолько сильно, чтобы засыпать. Минув один коридор, затем другой, он почти вышел к нужному, как на повороте наткнулся на Асту. Она застыла с широко раскрытыми глазами, полными вселенского ужаса, и попятилась назад. Арлан недоуменно оглядел её, а потом понял, что, если он и не помнит процесса своего рукоблудия, объектом сего всегда фигурировала именно Аста. Стало крайне неловко. Да и руки нужно было помыть. — Эм… Привет, — вырвалось у него, хотя сегодня они уже виделись. Аста сильнее выпучила свои прекрасные небесные глаза и сделала ещё шаг назад. Посмотрела не его руки. Арлан держал салфетку. У Асты в руке тоже была салфетка. Они оба шли в туалет. Конечно, Арлан ничего не понял. Но Аста, воспоминания которой остались, не знала, что вообще сказать. — Т-т-ты… Черт. А что она спросит? Не отправлял ли он ей сейчас что-либо? Не звонил ли он ей? Если она так скажет, он поймет, что Аста всё видела. И на следующий день Асте придется вынимать его из петли. Какая сволочь могла так подшутить? С кем теперь Асте решать вопрос о безопасности камер видеонаблюдения в кабинетах руководства как не с главой Отдела Безопасности? Она смяла в руках салфетку, отвернулась и понеслась в свой кабинет, предоставив ему первому помыть руки. И не важно, что на станции существовало аж 7 туалетов для разных биологических видов и существующих у них полов. Арлан грустно посмотрел ей вслед, почесал затылок, вспомнил о зажатой в кулаке салфетке, и пристыдился снова. Арлан ничего не понял, а Аста так и не нашла взломщика, но обращаться с этой проблемой к кому-либо отказалась под страхом смерти. Зато убрала камеру из своего кабинета. Навсегда.