О да, мой отец Скамейщик

      «О да, мой отец — Скамейщик» — говорю я, когда меня спрашивают о моих родителях. И всё было бы хорошо, если бы это не пугало до чёртиков моих собеседников. Нет, конечно, бывали люди, которые наоборот говорили, мол: «Воу! Звучит бомбезно!», но большинство лишь хлопали от удивления глазками или беспокойно оборачивались назад, завидев рядом скамейку. Наверное, думали, что та сейчас оживёт и бросится на них.       Раньше я даже гордился тем, что вызываю страх у одноклассников при одном его имени и привлекаю к себе лишние тревожные взгляды окружающих, когда резко захожу в класс и извиняюсь за опоздание. Но сейчас меня это только раздражает. Большинство вбило себе в голову, что если я сын величайшего преступника, то обязательно должен быть точно таким же. Злобным, беспощадным, жестоким… При малейшем шорохе, который будет мне неугоден, я тут же сверну шею тому, кто его воспроизвёл. Хотя, думаю, каждый считает, что родители играют очень большую роль в формировании характера своего дитёнка. И я не спорю с этим. Но порой многие могут заблуждаться, считая, что дети всегда являются отражением своих родителей. Если ты скажешь, что ты — дочь злобной поварихи, то тебя будут считать маленькой копией злобной поварихи. Если ты скажешь, что ты — сын миллиардера, то тебя будут считать самым избалованным человеком на земле. Если ты скажешь, что ты — сын алкоголика, то для собеседника ты станешь дерзким хулиганом. Да что там! Если кто-то прознает, что ты — дочь Человека Подводного Слона, то тебя тут же облепит весь город, восхваляя как самую прекрасную дочь самого прекрасного героя мира.       Я, по такой логике — будущий преступник, что будет крошить и сжирать все города, как мягкий хлеб, и запивать сверху стаканом крови невинных жителей. Впрочем, в этом есть и плюс — моего отца ни разу ни одна учительница не позвала в школу. Как и на родительское собрание, ха-ха.       Моё обычное утро начинается… Нет, не с чашки кофе. Оно начинается с рэпа, который поставлен на звонок будильника и будит меня в семь утра. Автор этого произведения «Кот Леонард» — батя моей лучшей подруги Джимми. Мой отец сказал, что поставил такой звонок для того, чтобы я быстрее просыпался, хотя, мне кажется, что он просто пытается взрастить во мне ненависть к Леонарду, ведь он один из его врагов. Спасибо, пап…       Наконец, я встаю с кровати, всё ещё с презрением смотря на выключенный будильник. Потирая глаза, я сонно пытаюсь нащупать одежду, которую вчера оставил где-то на тумбочке. Сквозь пелену сна я гляжу на белую помятую рубашку с галстуком и чёрные, не менее мятые, брюки. Постепенно просыпаясь до конца, я застегиваю пуговицы на рубахе, завязываю галстук, натягиваю брюки и обуваю кеды, после чего, встав на ноги, открываю покрытую царапинами дверь. Ноги сами ведут меня по тёмным коридорам, освещённым неоновыми фонарями. Несколько раз свернув в сторону, я спускаюсь по крутой лестнице, хватаясь за железные перила и быстро стуча ногами по ступенькам, пока не подбегаю к выходу и не сталкиваюсь с какой-то фигурой. Шипя от раздражения, я отступаю, поднимаю голову и вижу перед собой Мистера Гнубса. Рядом с ним стоит его дружок Искажённый Селезень.       — Мистер Гнубс, Мистер Искажённый Селезень, ради Васаби, отойдите чуть в сторону, — ворчу я, поморщившись и потирая голову. — У меня сегодня контрольная, мне нужно спешить.       — Ну… Типо, — начинает говорить желтокожий приспешник Васаби.       — Типо, нам сказали передать тебе это. — заканчивает за своего другана уткомордый, бросая перед моими ногами пыльную сумку.       — Потому что нечего оставлять своё барахло где попало, — неожиданно раздаётся откуда-то знакомый, недовольный женский голос. Чуть покрутив головой, я, наконец, замечаю рыжеволосую фигуру. Два хвостика как всегда аккуратно закручены сзади, очки цвета бронзы надеты на нос, веснушки крупинками рассыпаны по лицу.        — Если ты думаешь, что вся эта территория — твоя собственность, спешу тебя огорчить, что это не так.       «Не твоя кстати тоже. Боже, у меня скоро мозг через уши вытечет из-за этой Саранчи» — разозлился я про себя, но на деле молча поднял сумку, полоснул Сару недовольным взглядом и направился к порталу. У меня нет времени на то, чтобы ругаться с ней. Сегодня я не опоздаю ни на один урок.       Подойдя к порталу, я почувствовал холод, исходящий от него. Шагнув внутрь, я услышал грохот молний в ушах, а через секунду оказался рядом со школой. На этот раз меня «выбросило» в пустой тоннель дома, поэтому я без приключений и криков окружающих направился к учебному зданию.       Зайдя внутрь, я снова встретился с угрожающим взглядом охранника, поднялся по лестнице, столкнулся с группкой каких-то девчонок, которые, как по команде, тут же стали обсуждать меня и мою одежду, искоса поглядывая. Добрался до нужного кабинета. Мне удалось беспрепятственно войти и оглядеть класс. До сих пор шла перемена, учительница куда-то благополучно смылась, одна часть одноклассников сидела за партами и что-то учила, другая — творила какую-то дичь.       Равнодушно проводя взглядами по носящимся и сидящим ребятам, я направился к третьей парте среднего ряда. Оттуда мне махала Джимми, пережёвывая какую-то еду. Я сел рядом с ней, и мне в нос ударил запах пирожка с капустой.       — Ого, Джекки Чан, сегодня ты даже не опоздал на первый урок. — пробурчала она, проглатывая свою еду. — Это на тебя не похоже. Ты, случаем, не замаскированный Скамейщик?       — Да-да, это я, — с равнодушием ответил я ей, копаясь в сумке. Услышал, как она рассмеялась, а краем глаза заметил беспокойное движение спереди. Мне удалось достать из сумки учебник с ручкой, но я понял, что тетради по физике у меня с собой нет.       — Кстати, ты готовился к контрольной по алгебре? Я вот, даже учебник не открывала, — спросила Джим, пока я, используя все ругательства, которые только знал, не достал какую-то тетрадь и выдернул из неё листок. Оставил Джимми без ответа.       — Итоговая контрольная, итоговая контрольная… Сейчас я найду ответы, не беспокойся.       Она стала рыться в телефоне, а я продолжал копаться в сумке, в надежде найти простой карандаш.       — Хм-м… Ты видел новости сегодня? Говорят, несколько людей снова бесследно пропали, и в этом подозревают Скамейщика. Походу поэтому на тебя сегодня смотрят так, будто ты задушил кого-то.       — На меня всегда так смотрят, — проинформировал я Джим, наконец, нормально усаживаясь на стул и потирая лицо.       — Выглядишь так, будто ты всю ночь гонялся за страусом. — Мартина нашла варианты контрольных и стала их листать. — Я, конечно, ни в чём не осуждаю тебя, но ты серьёзно будто гонялся за страусом. Он тебя видимо ещё в голову поклевал.       — Заткнись, пожалуйста, — попросил я, поправляя волосы.       Джимми пожала плечами.       — Как скажешь. Кстати, ты смотрел вчера тысячу четыреста восьмидесятую серию «Hospital 911»? Вообще бомба. А спецэффекты на моменте, где Хуанита превращается в Почковую королеву, вообще супер, да?       Она говорила что-то ещё, но я уже не слушал. Мои мысли были заняты тысячами раздумий, каждое из которых отличалось.       Напишу ли я итоговую контрольную? Будет ли опять Сара цепляться ко всем мелочам? Увижу ли я отца после школы? Спросит ли он как мои дела в этой самой школе? А вдруг, он решит взять меня на какое-то задание? А может, мы с Джимми как раз окажемся на месте преступления? Что скажут окружающие, когда я начну говорить с преступником, как с другом?       Я почувствовал, как меня дёргают за рубашку, и поднял голову.       — Эй, Джекки, щас урок начнётся, а ты дрыхнешь. Просыпайся давай.       Я нехотя потёр глаза и посмотрел на Джимми. Она как всегда выглядела бодрой, чего я никогда не понимал. Мартина была по жизни жаворонком, который засыпал рано и просыпался также рано. Ставлю все свои сбережения на то, что такой образ жизни она ведёт из-за родителей, не смотря на то, что её мать вообще не спит.       Каждое утро Джим просыпается, умывается, надевает красивую одежду, проверяет собранные вещи, завтракает, берёт с собой еду и выпрыгивает из дома. В отличии от меня. Я засыпаю поздно и просыпаюсь рано. На моей памяти есть люди, которые так же засыпают поздно и просыпаются рано, но при этом выглядят свежо. Но я не завидую их жизни. Наверное, они выпивают по три литра кофе каждое утро, чтобы проснуться.       Мой отец никогда не следил за мной и за тем, чтобы я надевал выглаженную одежду и выглядел просто безупречно. Нет, я был ему далеко не безразличен, но у него было слишком много дел, чтобы хвататься ещё и за меня, особенно после того, как он вернулся на пост преступника.       До сих пор помню, как я прибыл туда, в логово Лиги, и, плача от страха, смотрел на сотрудников Скамейщика и окружающую территорию. Правила были довольно строгими, но спустя какое-то время мне удалось подружиться со всеми. Почти со всеми.       Вчера ночью я прогуливался по территории и в один момент понял, что забыл сумку, когда решил осмотреть одну из машин и оставил её где-то рядом, за что сегодняшним утром получил нравоучения от Сары. Интересно, если бы на её месте был Скамейщик, что бы он мне сказал?       Заверещал звонок, и весь гам, до этого режущий слух, сменился на почти полную тишину, перебиваемую шёпотом. Затем в класс зашла учительница, и тишина настала окончательно.       Уроки прошли как всегда. Ничего интересного, кроме итоговой контрольной, из-за которой я так переживал, не случилось. Не знаю, написали ли мы с Джимми хотя бы на тройку, и были ли её ответы верными, но по крайней мере мы написали хоть что-то, в отличии от некоторых одноклассников. Остальные уроки и перемены прошли вполне хорошо, не считая подозрительных взглядов учителей, которые они как всегда бросали на меня. Возникало чувство, будто они вот-вот вызовут полицию и увезут меня в участок.       После уроков мы с Мартиной пошли прогуляться. По дороге она рассказывала о сериале «Hospital 911», о своих снах, о своей первой готовке еды, во время которой она чуть не спалила дом, об обрядах, которые постоянно проводят бабушка и дедушка Хо, и многое другое. Посмотрев на меня и, видимо увидев у меня отсутствие настроения, она вдруг прыгнула вперёд, встав передо мной, так что мне пришлось остановиться. Я удивлённо уставился на неё.       Что случилось?       У Джимми затряслись колени, она вся сжалась и испуганно уставилась на меня, после чего заговорила писклявым голосом, выпучив глаза:       — Д-Джекки, сколько невинных людей ты сегодня у-убил?       Я непонимающе уставился на неё, но потом до меня дошло, что она изображает того ботаника, который когда-то так же с ужасом задавал мне этот вопрос, и пытается развеселить. Я невольно улыбнулся от её писклявого голоса и движений и, решив подыграть, сделал грозный вид, не менее грозным голосом ответил:       — Сорок восемь человек. Я убивал их мучительно и долго!       Джимми сделала наигранное ужаснувшееся лицо и подошла на шаг ближе, трясясь всё сильнее и делая голос всё писклявее.       — А это п-правда, что в тебе живёт дьявол, который делает из тебя злодея?       Я фыркнул от смеха. На этот раз она изображала совсем молодую учительницу биологии, которая и по сей день шарахалась от меня, когда я проходил мимо.       — Конечно, мою душу отравляет дьявол и кусает меня за пятки каждый раз, когда я не ем детей.       Мартина подошла ещё ближе, изображая ещё больший испуг, но в её глазах плясали весёлые искорки, и она еле сдерживалась, чтобы не взорваться от хохота, что ещё больше смешило меня.       — А ты уже умеешь превращаться в скамейку?! — чуть ли не завизжала она, хватая меня за рубашку и галстук.       На этот вопрос я уже не смог ответить и рассмеялся, убирая её руки от моей одежды и вспоминая ту зазнайку-отличницу, что задала этот вопрос. Что ж, возможно этот день не так скучен, как обычно.       Мы смеялись, когда я вдруг заметил какую-то стоящую впереди фигуру. Обратив на неё взгляд, я застыл, и улыбка сползла с моих губ.       Это был отец Мартины.       Она, видимо, заметила перемену в моём взгляде, потому что тоже увидела своего отца и быстрым шагом направилась к нему. Я остался стоять на месте.       — Привет, пап! — весёлым голосом прокричала Джимми ему.       — Здравствуйте, Мистер Леонард, — негромко поздоровался я.       Он посмотрел на меня таким недоверчивым взглядом, что я отступил назад.       «Ну, конечно, я ведь пытался убить Вашу дочь, не так ли?».       — Привет, Джимми. Привет и тебе, Джек, — поздоровался отец Мартины. — Я так понял, вы гуляете?       Я удержался от желания сострить что-то в ответ и лишь прикусил язык.       — Дап, мы с Джекки тут гуляем, а ты куда идёшь? — поинтересовалась Джим.       — Я иду в магазин. Еда дома в холодильнике. И пригляди за мамой, когда вернёшься домой, ладно?       — Конечно, пап! Пока-а-а! —             Когда отец Джимми скрылся, она вернулась ко мне и воскликнула:       — Ох, ты не поверишь в то, что случилось вчера!       — Выкладывай.       — В общем, мама пошла гулять на кладбище со своими подружками Бьюти Клюквой и Флоридой Черри Бери, а через некоторое время пришла домой с вывихнутой ногой! Представляешь?! Она как-то неудачно оступилась и упала в чью-то вырытую могилу, вывернув ногу, и поэтому вернулась домой. Короче, мы забинтовали ей эту самую ногу, и теперь она сидит дома.       — Надеюсь, что она поправится, — только и смог выдавить я. А что мне ещё можно было ответить?       — Да всё хорошо будет. Сейчас погуляем, и я пойду домой. Кстати, может, ты хочешь зайти? У нас там недавно ремонт был, посмотришь, — с надеждой спросила Джимми, смотря мне в глаза.       От одного этого предложения у меня закружилась голова.       — Ты серьёзно? Хочешь, чтобы твои родители веником выпнули меня?       — О чём ты? — непонимающе посмотрела на меня Джим.       — Они ненавидят меня. Особенно твой отец.       — Джекки, — она вздохнула, — прояви хоть капельку уважения. Мой отец недоверчиво относится к тебе, потому что Скамейщик был и есть его враг. Моя мама вообще относится к тебе хорошо, она называет тебя «приличным и вежливым мальчиком». — Мартина прыснула со смеха. — Да и ты сам мог заметить, что папа относится к тебе уже намного спокойнее. До этого он тоже был довольно сдержан по отношению к тебе.       «А ещё он пытался убить меня и испытывал ко мне неимоверную ненависть с первого взгляда». — процедил я про себя.       Видимо, Джимми научилась подслушивать мои мысли.       — Ну, сначала ему пришлось привыкнуть к тебе, — призналась она, — но в итоге вы стали неплохо ладить, не так ли?       Я решил оставить её вопрос без внимания.       Мистер Леонард славился как добросердечный и гостеприимный комик, но в моём присутствии эти его качества будто испарялись. Он будто видел во мне только врага. Только угрозу Джимми. Только угрозу всем.       Только Скамейщика.       Эта мысль заставила меня вздрогнуть.       — Так ты пойдёшь со мной домой? — нетерпеливо спросила Джим.       Я покачал головой. Мисс Монстр относилась ко мне добрее и мягче, поэтому при ней я был не так зажат и более решителен, даже в школе. Но и при таком раскладе я бы никогда не захотел прийти к ней.       — Не думаю, что мне будут рады там. В особенности твой отец, когда он вернётся.       Мартина вздохнула и кивнула, понимая, что не сможет уговорить меня.       — Тогда завтра погуляем?       — Еге. До завтра, — кивнул я и, помахав ей рукой в воздухе, свернул в сторону, чтобы найти безопасное место для создания портала       Я добрался до небольшого переулка где не было людей и, сняв сумку, запустил руку в карман, чтобы достать пульт. Вскоре я нащупал шершавый пластик, взял пульт в руку, нажал кнопку, и передо мной появился портал. Меня тут же вновь обдало холодом и грохотом молний, будто по ту сторону гремела гроза, но я лишь сделал шаг вперёд и оказался в параллельном измерении.       Тёмное, нависающее над ним небо вновь встретило меня. Сквозь темноту были видны неоновые фонари, освещающие каменые дороги, тёмно-зелёную зелень, железные заборы и кирпичные здания. Где-то недалеко стояли новомодные белые машины, а где-то из глубины за́мка доносились голоса.       Положив пульт от портала обратно в сумку, я направился внутрь штаба, где обычно собирались все плохиши.       Повернув налево, я оказался в широком зале, посерёдке которого стоял длинный красный стол, за которым сидели все злодеи.       Подойти ли к ним? Может быть, мне не стоит присутствовать на этом собрании? Всё-таки меня не приглашали. Немного потоптавшись на месте, я всё же решительно подошёл ближе. Просочившись между Мистером Пиццей и Мистером Пончиком, я уставился на остальных собравшихся, прислушиваясь к разговору.       — … и ты считаешь, что это хороший план? — прохрипел Мистер Запеканка, смотря на Васаби.       — Я думаю, что это сработает, — прогремел голос из-под чёрной заячьей маски, от которого у меня каждый раз вставали волосы дыбом. — Нам нужно только дождаться времени и собрать больше информации… — неожиданно он повернул голову в мою сторону, и сверкающие белые глаза уставились на меня. Под этим взглядом мне стало не по себе. Я сглотнул и собрал всё своё мужество, чтобы не отвести взгляда и удержаться на подгибающихся ногах. — Добрый вечер Джек.       — Здравствуйте, Мистер Васаби. — Я почувствовал, как мой голос начал предательски дрожать.       Мистер Васаби, наконец, отвернулся, и я смог облегчённо выдохнуть.       Собрание объявили оконченным, и постепенно все разошлись. Мистер Гнубс и Искажённый Селезень ушли за своим боссом, а я быстрым шагом направился к лестнице, чтобы подняться до нужного этажа, на котором находилась моя комната.       Я преодолел лабиринт коридоров и оказался перед дверью в нужную комнату. Открыв её, я вошёл внутрь, поставил сумку на пол и плюхнулся на кровать, прислушиваясь к нагнетающей тишине, сквозь которую была слышна вибрация ламп, голоса, стук шагов по лестнице, хлопанье дверей и прочий шум.       Вот и вновь я один. Порой такое чувство, что я один в этой вселенной. Один в этом мире.       Я привык к одиночеству, но порой мне становится не по себе, от осознания того, что остальную часть дня я скорее всего проведу в одиночестве. Возможно мне и посчастливится перекинуться парочкой слов с кем-нибудь из «Лиги Зла», но скорее всего я даже не встречу этого кого-нибудь, если и буду выходить из комнаты.       Я прикрыл глаза, прислушиваясь к тишине и различая слова через глухие разговоры и голоса где-то снизу, но большинство из них были нечленораздельными или слишком тихими. Усилием воли я сел на кровати, чувствуя ноющую боль в ногах, но лишь стиснул зубы и взял в руки сумку. Открыв крышку, я пошарился там и вдруг нащупал целлофановый пакет с чем-то мягким внутри. Недоверчиво достав его, я рассмотрел содержимое: «чем-то мягким» оказался помятый пирожок с вытекшим вареньем. Я улыбнулся, не обращая внимания на урчащий желудок, в котором за весь день не побывало и маковой росинки. Джимми как всегда смогла ловко подложить мне еды, зная, что так будет. Она очень заботится обо мне, пусть и не признаёт этого. Чем я заслужил такую подругу?       Остальное время я провёл за уроками, переписываясь с Мартиной и жуя её подброшенный подарок. Иногда ко мне заходил отец, спрашивая о делах в школе и об уроках. Я отвечал, что всё хорошо. Вечером, где-то в полдесятого, Джимми пошла спать, а я, как всегда, до поздней ночи листал новости в телефоне, спускался вниз в столовую выпить чаю, в пол-уха слушая намерения мистера Васаби, и пытался справиться со своей бессонницей. Я старался вспомнить весёлые, давнишние моменты из детства, дни, проведённые с отцом, прогулки с Джимми и многое другое, чтобы попытаться хоть как-то заснуть, но все эти попытки не увенчались успехом, а когда мне, наконец, удавалось провалиться в небытие, я тут же видел перед глазами связанных пленников и пленниц, которых тащили к так называемой «тюрьме». Многие из них выглядели как детективы или полицейские, а кто-то был просто мирным гражданином, который, возможно, ещё вчера мирно посапывал в кровати и ходил на работу. Они извивались как могли, пытались кричать через кляп, но все их попытки были безуспешны. Их грубо кидали в клетки, со скрипом закрывали дверь и тут же запирали на замок. А затем, вдруг раздавался пронзительный крик, и среди многочисленных камер показывалась Джимми, вся зарёванная и беспомощная.       Такая же беспомощная как и я.       Я проснулся в холодном поту, вскакивая на кровати и быстро дыша. Господи, это всего лишь кошмар… Очередной кошмар. Кошмар, который повторяется каждую ночь как только я пытаюсь заснуть. Рефлекторно я схватил с тумбочки будильник, завёл его на завтра, положил на место и упал обратно на кровать.       Кажется, что этот кошмар и страх будет преследовать меня до конца жизни. Страх того, что в один день мне придётся выбирать между лигой и семьёй, в которых я вырос, и подругой детства…       Я проснулся вновь от непрекращаемых звуков сообщений, исходящих из моего телефона, лежащего на тумбе. Сонно взяв его в руку с третьей попытки, я посмотрел на экран. Писала Джимми, спамя однотипными сообщениями.       — «Эээй просыпайся скамейка»       — «Что случилось?»       — «Как бы уже урок идёт недотёпа :/»       — «Разве нам сегодня не ко второму? В четверг всегда по расписанию нет первого урока.»       — «Потому что надо смотреть замены тупица :р Нам первым уроком историю поставили так что пошевели хлебницами»       Твою ж скамейку!       Я быстро посмотрел на время. 8:23. Чёрт, уже почти пол-урока идёт.       Я вскочил с кровати, накинул и застегнул рубашку, натянул брюки, напялил ботинки и, схватив сумку, ринулся на улицу. Похоже, в этот раз Миссис Монстр точно убьёт меня, когда узнает о моём очередном опоздании. А вдруг, в этот раз она и отца вызовет в школу? Нет-нет-нет. Никто не знает его адреса, как и номера телефона. По крайней мере, я надеюсь на это.       Пробежав между Мистером Тако и Мисс Чикито Томато, стоящих у портала (после того, как агент Стив Джонсон и агент Джессика Мяу разузнали о том, как попасть в наше измерение, здесь постоянно тусуется охрана), я прыгнул в телепорт и через мгновение оказался недалеко от школы.       Задыхаясь, я вошёл в класс, извиняясь за опоздание. Когда мне разрешили пройти на своё место, я как всегда сел рядом с Джимми. Она хитро посмотрела на мои всклоченные рыже-жёлтые коричневатые волосы.       — Доброе утро, мальчик-одуванчик, — прошептала Мартина, продолжая глазеть на мой причесон, по-видимому очень похожий на цветок одуванчика. — Хм-м… На этот раз ты, похоже, летел в лапе птеродактиля. Страуса уже поймал?       Я гневно сверкнул на неё взглядом, вынимая из сумки нужные принадлежности.       Урок прошёл довольно гладко, если не считать того, что, когда меня спрашивали, я запинался на каждом слове. После истории мы с Джимми пошли в столовую, где сели за один из свободных столов напротив друг друга.       — Опять всю ночь гулял где-то, а? — спросила Мартина, качаясь на стуле.       — Ты же знаешь, что у меня бессонница и кошмары, — со вздохом ответил я, положив руки на стол.       — Да, но почему бы не выпить снотворного или чего-то от бессонницы? Я, конечно, знаю, что у тебя на них аллергия и все дела, но почему бы не найти какой-то альтернативный способ?       — Я… Не знаю, — рассеяно прошептал я, стуча ногтями по столу— Скажи, если бы твои родители взяли в плен твоего лучшего друга, ты бы освободила его, даже рискуя ценой собственной жизни?       Джимми вопросительно посмотрела на меня, немного помолчала, видимо, подбирая ответ, а затем вновь обратилась ко мне.       — К чему вопрос?       — Дело в том, что это и есть тот кошмар, который мучает меня каждую ночь. — я принялся нервно щёлкать пальцами, опустив взгляд и вздыхая. — Каждый раз, когда я засыпаю, вижу перед глазами заключённых, которых тащат мои «товарищи» в тюрьму. Детективы, полицейские, мирные граждане… И среди них ты. И я никак не могу тебе помочь. Мне приходится просто смотреть… — я поднял взгляд на Джимми, но та лишь смотрела задумчиво на стол, продолжая качаться на стуле. — Не знаю что мне делать, если это случится.       Около десяти секунд между нами висела тишина, не считая типичного шума в столовой и звона тарелок на фоне, пока Джимми не перевела взгляд на стакан с морсом, взяла его в руку и чуть потрясла.       — На твоём месте я бы просто сказала отцу, что это моя подруга, все дела, и что он должен её отпустить. Ну, или, если это не сработает, то помогла бы сбежать. Уверена, ключи ты достанешь откуда угодно.       — Не думаю, что получится объяснить отцу, чтобы он отпустил тебя. К тому же, мне скорее всего придётся просить об этом Васаби тоже, а ты представляешь, как я буду с ним говорить?!       — Ну, представляю. Ты говоришь, что я твоя подруга, и он отпускает меня, — прояснила Джим, отпивая морса из стакана.       — Да нет же! — воскликнул я, но тут же осёкся, заметив удивлённые взгляды, метнувшиеся в мою сторону. Я понизил голос до шёпота, приблизившись к Мартине. Не хватало ещё того, чтобы кто-то подслушивал. Хоть мы и взяли самый дальний столик и одно из самых шумных мест (столовую), люди с острым слухом могут и услышать. — Он никогда и ни за что не разрешит мне отпустить тебя, если это коснётся его планов. Поверь мне. Однажды он уже пытался украсть тебя и может попытаться сделать это снова. И в этот раз у него может это получиться.       Джимми вдруг посмотрела на меня взглядом, в котором отражался настоящий страх. Она медленно поставила стакан на стол и, перестав раскачиваться, подвинулась вперёд, склонив голову ближе ко мне и сложив руки на столе.       — Допустим, — прошептала она, — но не забывай про план побега. У нас могут быть шансы сбежать. — она с надеждой посмотрела на меня.       Я отвёл взгляд, сжав губы, но потом снова посмотрел на неё.       — Я очень хотел бы тебе помочь, но, боюсь, что это может быть невозможном.       — Почему? — непонимающе просмотрела на меня Мартина.       — Потому что сейчас везде охрана. Васаби собирает всё больше преступников, видимо, для реализации какого-то своего плана. И если ему удастся поймать тебя в плен, боюсь, мы не сможем сбежать незамеченными. А если кто-то из преступников заметит меня, то… — я тяжело вздохнул. — Боюсь, меня будут ждать большие неприятности…       — Но ведь ты сын Скамейщика. Они не смогут убить тебя. Ну, он не даст.       — О да, мой отец Скамейщик, — протянул я. — Но, думаю, он не даст меня убить до того момента, пока не узнает о моём предательстве.       — О чём ты? Я в жизни не поверю, что Скамейка позволит тронуть кому-то своего сыночка.       — После его отставки именно я стану наследником, «вторым Скамейщиком». Конечно он будет защищать меня. Но что будет, когда он узнает, что я не только предал Лигу, но и, по его мнению, перешёл на сторону детективов? Если и не убьёт меня, то задаст сполна и очень разочаруется во мне, а его разочарование — худшее, что я могу получить… Самое худшее.       — Значит, в будущем ты хочешь пойти по стопам своего отца? — склонив голову набок, прошептала Джимми.       — Я… — в моём сознании вихрем закрутились мысли. — Я… Думаю да. Тогда бы я не чувствовал себя таким беспомощным и смог бы помочь тебе, если бы такое случилось. Но сейчас… Сейчас всё намного сложнее. Именно это и мучает меня. Если тебя вдруг возьмут в плен, мне придётся выбирать между верностью своему отцу и Васаби и верностью своей лучшей подруге. Я не могу предать своих товарищей по Лиге, ведь меня интересует будущая карьера преступника, но и не могу предать тебя, ведь это может закончиться твоей смертью или развалом нашей дружбы. Я… Я не знаю, что мне делать.       Вновь настала мучительная тишина между нами. На этот раз она длилась дольше. Джимми была в растерянности, а я не мог вымолвить больше ни слова. Может быть, я зря решился рассказать ей о моём страхе?.. Мартина чуть выпрямилась и снова взяла стакан.       — Мне не совсем ясна твоя проблема, но я думаю, что в такой ситуации мы найдём способ выбраться. Может, ты знаешь о чём-то, что замышляет Васаби, и это как-то связано со мной?       — Нет, — честно прошептал я. — Но это не делает ситуацию лучше. Я слышал их разговоры и планы, но они и близко не связаны со мной. Отец ничего не говорит, да и на задания меня не берут, так как сейчас я учусь, и у меня почти нет времени, о чём они прекрасно знают.       — Значит, как начнутся каникулы, будешь творить грязные делишки?       Я неопределённо пожал плечами. Честно говоря, мне довольно странно понимать то, что я прожил большую часть своей жизни в Лиге, но при этом не знаю ни о планах, ни о заданиях. Наверное, это моя вина. Я жалуюсь, что не могу принимать решения, однако не стараюсь сделать с этим ничего. Просто забиваюсь в угол, избегая общения со своими соратниками, что ещё больше влияет на мою бессонницу.       Я взглянул на время. Через несколько минут начнётся урок.       — Думаю, нужно уже идти, — предложил я.       — Дап, идём, — кивнула Джим, и я заметил хмурую задумчивость на её лице. Она осталась с ней до конца учебного дня.       Уроки закончились, и многие ученики из школы торопились домой. Мы с Джимми брели по дороге в полном молчании, иногда огибая группы людей, также идущих по улице. Даже на остальных переменах она вела себя намного тише обычного, что было непривычно. Скорее всего, продолжала раздумывать над моими словами. Какого ей чувствовать то, что если она окажется в беде, то её лучший друг не сможет помочь ей из-за своей паранойи и страха сделать решающий шаг? На этот раз я был полностью уверен в том, что зря рассказал ей о переживаниях и сгорал от стыда.       — Прости, — выдавил я, понурив голову.       — О чём ты?       — Ну… Я зачем-то рассказал тебе о своих переживаниях, напомнив о той истории с твоим похищением и то, что в любой момент тебя могут похитить. Ко всему прочему теперь ты знаешь, что в любой момент я могу перейти на сторону зла, а когда ты будешь в опасности, то могу предать тебя. — я испустил тяжёлый вздох, отводя взгляд в сторону. — Я… Пойму, если ты решишь больше не общаться со мной. Мне и правда нет прощения, и я не заслуживаю такой подруги как т…       Вдруг я почувствовал удар в плечо, заставивший меня остановиться. Я ошарашенно обернулся и увидел перед собой Джимми, гневно смотрящую на меня.       — Не неси чепухи, Джекки Скамейски, — оборвала меня она. — Хватит загонять себя. Я и думать не буду о том, чтобы прекратить нашу дружбу только из-за твоих предположений и подозрений. Мы с тобой даже не знаем о том, затевают ли твои дружки что-то против меня или нет. А в том, что ты высказался мне о своих опасениях нет ничего странного, это наоборот отлично. Если меня и схватят, то мы оценим наше положение и вместе обдумаем план.       Я неуверенно посмотрел на Мартину, но она лишь твёрдо кивнула, и её взгляд смягчился.       — Доверься мне. Что бы не произошло, я никогда не брошу тебя в одиночестве. — вдруг она заключила меня в крепкие объятия, которые одновременно и ошарашили меня и успокоили. — Я понимаю насколько сильно ты должен доверять мне, чтобы рассказать всю эту историю. Обещаю, что не расскажу о ней никому и никогда не выдам тебя. Даже родителям.       Мне мучительно хотелось верить в её слова и обещания. Возможно, что девушка, известная как Мартина Ковровских-Мэнсон, станет единственной, кто избавит меня от одиночества и бессоницы. Я обнял Джимми в ответ, надеясь, что эти объятия станут не последними.