«Скажи мне, кто ходит утром на четырёх ногах, днём — на двух, а вечером — на трёх? Никто из всех существ, живущих на земле, не изменяется так, как он. Когда ходит он на четырёх ногах, тогда меньше у него сил и медленнее двигается он, чем в другое время».
— Всех, кто не смог правильно ответить на загадку – Сфинкс съедала заживо. Единственный, кто сумел разгадать хитрость ужасного создания – Эдип. Хосок, особо не смотревший впереди себя, только под ноги, вдруг врезался в кого-то и чуть ли нос себе не сломал, не то что очки, тут же упавшие к его ногам. — Айщ, чё встал как истукан? Статуй тебе мало, что ли? — пробубнил он, наклоняясь, поднял свои очки, подул на них и на голову надел, убрав со спотевшего лба чёлку, что неприятно липла. — А какой правильный ответ? — спросил тот, в кого врезался Чон. — А вот это уже мне скажете вы, если отгадайте, но в конце нашей сегодняшней экскурсии. Все хором замычали. Хосок понял, что Джин снова загадки задал всем и тому, кто первым разгадает в конце дня, будет подан ужин в номер отеля. Оплаченный самим Кимом — это значит, что еда будет вкусной и не дешёвой точно. Хосок пробовал и знает это, но на этот раз его как-то не тянуло на разгадки всяких там загадок. Он вообще между строк слушал, так что не ответил бы на него, да не очень-то и надо. — По легенде, Сфинкс не смогла поверить, что простой смертный смог разгадать загадку, ответ на которую знали далеко не все боги. От ужаса, чудовище сбросилось в пропасть и погибло, а Эдип был признан царем Фив, за свой подвиг. — Некоторые охнули, услышав его безустанный рассказ. — Позднее историю со Сфинксом у греков переняли римляне. Только у них Сфинкс вернул себе мужской облик, и обладал уже не красивым женским лицом, а стандартным римским мужским профилем. — Получается, кто-то у кого-то воровал историю и по-своему уже рассказывал, так? — донёсся вопрос из толпы. — Легенда сама по себе ничем недоказанная вещь, you know? — ответил вопросом на вопрос рядом с ним стоящий человек, добавив от себя парочку английских слов, тем самым сделав вопрос риторическим. И показал того глупым, раз тот не знал очевидного. — Так-так! Тихо и без ссор! Мы почти пришли, смотрите! — Джин отвлёк всех, показав рукой на пирамиды впереди себя. И действительно. Они сами не успели понять, как дошли пешком. Но людей как было видно издалека много, так много и осталось. А пока все устраивались в очередь, Ким решил продолжить свой рассказ, сложив лист А4 пополам, читая нижнюю половину, так как верхнюю уже прочёл. — Очень немногий процент людей знает, что Сфинкс присутствует и в индийской мифологии. Пурушамрига – вот одно из существ, с телом льва и головой человека. Однако, в каждом из направлений индуизма присутствуют подобные существа. — Всё равно не понимаю, откуда у них Сфинкс... — пробубнил тот непонимающий человек. — Да молча слушай уже, а! — не удержался рядом с ним стоящий, ударив его по плечу, уронил свою ручку, которой записывал всё, что говорил гид, и только наклонился, дабы поднять её, как получил ответ в виде пинка под зад. — Хочу и спрашиваю! Тебе какое дело? Ей-богу, можно подумать, что им всем не под тридцать, а все десять лет. Он был из тех, кто постоянно задаёт вопросы. И ладно бы, это значило, что ему интересно, и что он слушает, но не в его случае. Сонёль же задаёт вопросы к месту и без, так ещё и глупые настолько, что закатывают глаза не только его коллеги, но и сам Джин, решивший не отвечать ничего на его бубнёжку. — Нриса... ой, тьфу ты!.. Нраси.. да ёб!.. Что за названия у них?! — начинал вскипать Сокджин, у которого не получалось прочесть. И после пяти попыток, читая в мыслях, продолжил: — Нрисимхадевы – вот, как именовались эти существа... Надо же было их так назвать... Правда, в отличие от той же греческой мифологии, такие существа считались воплощением Вишну... Ой, что-то вишни захотелось... Ах, да, где я там остановился? Воплощением Вишну, верховного бога Индийской мифологии. Считалось, что он, в этом образе, помогает преодолеть внешние и внутренние препятствия на духовном пути... Кто б нам сейчас помог преодолеть эту очередь, эх... Он великодушно помогает изгонять из сердца все оскорбления, воплощенные в образе демона Херня... Упс! Хираньякашипу, - тьфу ты! - которого он уничтожил. Он уничтожает демонов в сердце — таких, как вожделение, гнев, жадность, зависть, иллюзия и безумие... И пока Сокджин продолжал что-то там ещё говорить про индийскую мифологию или о чём он там говорил, они мало по малу уже дошли до самых пирамид, которых почему-то все проходили мимо, фотографируя со всех сторон и под разными ракурсами. Некоторые останавливались на пару мгновений, дабы сделать снимок на его фоне, когда проходили ту сторону, на которую свет солнца хорошо падал. Хосок иногда поглядывал вокруг себя, помечая какие-то вещи у себя в голове, запоминал что-то, что мог написать в будущей статье и дальше шёл за всеми. Как оказалось, внутри пирамиды зайти нельзя, только по кругу пройтись, поглядеть всего да и всё на этом, поэтому следующим пунктом оказался сам Сфинкс. Именно в этот момент менеджер продолжил своё чтение, поворачивая листок, где с обратной стороны был сплошной текст. — В отличие от мифологий других народов, о египетском Сфинксе, как о персонаже историй практически не имеется сведений. — Это нормально вообще? Сфинкс находится в Египте, но о нём сведений как таковых нет... — начал было снова бубнеть Сонёль. — Тш-ш! — зашипел позади него Пёль, его брат-близнец, который в отличие от него был тем ещё молчуном. — Что касается статуи Большого Сфинкса, то значение её изменяется в зависимости от трактовки её происхождения... — Кого? Чего? Я не понял, что сказал Джин-щи? — звонким голосом произнёс Сонёль. Терпение у всех кончалось с каждой секундой. Не хватало того, что жара на улице, так ещё и этот парень доконает. — Да заткнись ты уже! — Пёль сорвал голос, крикнув на своего непутёвого брата и ударил его по спине, пытаясь заодно наступить на обувь, но не получилось. Все вокруг вдруг притихли и остановились на месте. Сзади, не ожидавшие резкой остановки и не предупреждённые о ней наступали на ступни, не понимая, в чём дело. Это был первый раз, когда Пёль, молчун среди всех журналистов-коллег, накричал и показал себя с другой стороны. Даже Хосок, не имеющий никакого интереса, взглянул, потянувшись на носочках, попытался узнать, что там такого произошло. Один Джин продолжал идти и читать со своего уже достаточно скомканного листка, изредка поглядывая на спину впереди шедшему человеку, дабы не сойти с дороги туристов. — И вот тут действительно всплывает всё самое интересное, ибо чем больше времени проходят, тем больше загадочных и удивительных теорий выдвигают учёные, касающиеся происхождения Сфинкса и его значения... Следом он оглашал его высоту, длину, глядя на него самого и только тогда понял, что за ним нет его команды журналистов. Подозвав их рукой, Ким подождал немного, пока те приблизятся к нему и остановятся прямо перед статуей, кивнул довольно, снова уткнувшись в лист, находя глазами, быстро бегающими по тексту то, что подойдёт или будет более менее интересным. Хосок тоже проявил интерес, поняв, что ему больше нечего делать, как стоять и слушать чтение Сокджина, что стал для них гидом. В телефоне сидеть было не вариантом, так как зарядка быстро закончилась бы, а надо ещё сделать снимки для статьи, сделав так, чтобы из-за жары батарея не села быстро, как у него бывало раньше. — Официальная версия гласит, что статуя изображала силу власти фараона, так как издавна считалось, что лев – это воплощение силы бога солнца. До сих пор в гробницах находят изображения фараонов в виде льва, истребляющего своих врагов. — Ой, а мы туда пойдём? — произнёс кто-то. — Да погоди ты! — ответил ему некогда молчун Пёль, с интересом слушающий Джина. — Люди верили, что Сфинкс должен охранять покой в долине фараонов Египта, покой пирамид. Считалось, что в своём каменном обличии он просто спит, и просыпается всякий раз, как кто-то нарушает покой гробниц фараонов. Вот это Хосок услышал хорошо и запомнил, в голове заметку оставляя. И как он только умудряется запомнить всё? — Долгое время скульптура была посвящена именно богу Ра, однако впоследствии, её стали отождествлять с Хераманом, ой... то есть, с Хоремахетом. Дико извиняюсь, у них такие имена, ужас просто, — кашлянув пару раз, сказал Ким, продолжая читать: — Впоследствии, Аменхотеп II посвятил Сфинксу особый храм, находящийся недалеко от комплекса пирамид... О, мы его прошли уже, хех! — воодушевлённо произнёс, повернувшись, прищурился, пытаясь найти храм. — Ну, ничего. Что там дальше? Ага... Сфинкс – это греческое слово, означающее в переводе душительницу. Как на самом деле звали загадочное существо всё ещё неизвестно, ибо до сих пор мы не знаем, как на самом деле звучал древнеегипетский язык. — А?.. — не успевает Сонёль задать вопрос, как его уже начинает душить брат, у которого в глазах словно огонь зажёгся. Некоторые с охами и воплями наблюдают за этим, а двое других решают разнять их, крича другим. — В тебя что, дух душительницы вселился? Ты что творишь вообще?! — словно озверевший, стал разнимать большой мускулистый друг Пёля. В эту же секунду Джин позвал всех пойти за ним. С широко раскрытыми глазами они рассматривали всё вокруг. — Между лапами Сфинкса находится гранитная стела, рассказывающая интересную историю. Известно, что от полного разрушения Сфинкса спасли только пески, засыпавшие его. И стела гласит, что фараону Тутмосу VI, когда он ещё только был царевичем, во время охоты приснился сон. В нём божество сообщило ему о нахождении своего тела, скрытое под песками пустыни, и попросило его откопать... Хосок слушал с интересом только до этих его слов, после он оглянулся и неожиданно для себя вспомнил один фрагмент текста, прочитанный когда-то на просторах интернета. В нём было написано про Египет, а именно что-то связанное со Сфинксом. Напрягая свои извилины, Чон попытался вспомнить, про что же там говорилось. Он точно помнил, что это было что-то интересное и... вспомнил! Кажется, в телефоне ещё во вкладках остался сайт, где он читал подробно обо всём. Спустя пару минут поисков среди всего остального, что связано с его работой, Хосок нашёл, бегло читая, отошёл от остальных, чтобы не мешали и не поняли ничего, что он может предпринять.“Тайный зал под лапой статуи.
Если вы увлекаетесь мистикой, предсказаниями и паранормальными явлениями, то наверняка вам знакомо имя Эдгара Кейси, знаменитого провидца из США. Много сбылось его предсказаний, однако одно из них до сих пор остаётся загадкой, и касается оно именно Великого Сфинкса. Кейси утверждал, что под передней лапой сфинкса скрыта библиотека, в которой хранятся данные выходцев из Атлантиды.”
Пролистав чуть ниже, он нашёл ещё немного того, что искал:“По словам Кейси Сфинкс был построен в 10500 году до нашей эры именно атлантами. И, если верить его видениям из будущего, то найденные архивы атлантов навсегда изменят человеческий мир и наше представление о нём. Если же верить легенде, то в нём собраны эзотерические знания и полная история с начала времен, рассказанная спасшимися атлантами.”
В голове заработали шестерёнки, сна не осталось ни в одном глазу, руки так и чесались, скорее желая найти это самое место, о котором он читал. О коллегах он благополучно забыл. Те и сами о нём не вспоминали, уходя уже в другую сторону за следующим местом. У Хосока же место было куда интереснее других, в этом он был уверен на все сто, если не двести. Вернувшись к месту, где они стояли командой и смотрели на Сфинкса, это было прямо по середине, меж двух его лап, Хосок оглянулся по сторонам, чтобы понять, сколько людей поблизости, увидел, что у левой лапы слишком много. А вот с правой как раз нет никого, так как после просмотра стелы, люди уходили в обратную сторону, проходя со стороны левой лапы. Возможно, это было предусмотрено, раз Чону нужно взглянуть под лапу, то вероятнее всего это правая. Недолго думая, он рванулся к ней и сидя на коленях, стал руками сгребать песок, кидая куда-то в сторону и назад. Телефон его лежал в кармане и при резких движениях намеревался выскользнуть, а вот очки уже на пятой секунде упали куда-то с головы. Впрочем на них ему было плевать, сейчас важно другое. После минуты поисков, уже сидя по колено в песке, Хосок начал чувствовать, как под руками песок становится всё твёрже. Нет, это не земля, не камень или что-то вроде такого. Это было похоже на доску, заслоняющую путь к чему-то тайному. Ускоряясь как только хватало сил, Чон уже кончиками пальцев касался этой самой древесины, как издалека послышались крики. Его заметили. А как тут не заметить очудившегося молодого человека, который копался в песке под самой лапой Сфинкса, в то время, как другие, нормальные люди, прогуливаются, фоткаются и ведут себя как обычные туристы. — Hey, stop it! — услышал крик, что звучал довольно далековато от него. Или это песок вокруг и безумие в нём самом застилало всё остальное? Его уже ничего не могло остановить, кроме местной полиции, которые были по кругу расставлены для таких случаев, как это. Хотя нет, этот случай явно претендовал на роль особенного случая, который ранее не случался! Он, получается, первооткрывателем стал, да? Или просто обезумел, сидя в этих ваших интернетах... Хосок шёл напролом, руками пытаясь отодрать эту доску, ногами топча, со звериным желанием сломать её к чертям собачьим, но сделать это как можно быстрее, иначе его возьмут на месте и потом... А что потом? Посадят? Неужели всё так и закончится? — Go away! Now! — крик, уже доносился почти что рядом с ним. Он сглупил, потратив секунды на то, чтобы взглянуть и понять, насколько близко к нему подбегают полицейские, и вот рука, тянувшаяся к нему, прикаснулась было к его футболке, настолько помятой и наполовину в песке из-за него самого, но так и не дотронулась... Чон Хосок рухнул вниз, видимо доска сломалась под ним, сильно ударился копчиком, взвыл от боли и, подняв голову, увидел как там, наверху, на него смотрели несколько пар удивлённых глаз. Песок сверху продолжал падать и попадал в глаза. Ему пришлось опустить взгляд, но судя по тому, что он увидел секундами ранее, упал он как будто бы в пустую (размером семь на четыре метра) яму, однако, кажется, это то, о чём говорилось в интернете. Это место под самой лапой Сфинкса. В длину, над головой было около четырёх или пяти метров, возможно больше, либо меньше — точно сказать нельзя, так как довольно темновато, не считая света сверху, откуда на него смотрели пара злющих глаз полицейских. Они ещё что-то говорили на английском — Хосок не слушал. Он с трудом поднялся на ноющие ноги, достал из кармана телефон, экран которого, как ни странно, успешно был разбит. Быстро включил его(благо он мог включаться, несмотря на падение), воспользовался только фонариком, ибо другого у него не было, и стал рассматривать всё, что мог, пока его отсюда не достали каким-либо путём. А случилось так, что и смотреть было нечего. Чон бродил по кругу, трогая стены, будто умалишённый, не было никаких надписей на стенах, ни на полу... Нигде. Ничего. Не было. — Как же так? Что же это? Враньё? — начинал спрашивать у самого себя, продолжая бродить по кругу в поисках хотя бы малейшей зацепки или хотя бы чего-то одно, что могло бы говорить о том, что всё это не зря. — Или... или тут было что-то, что давно нашли и уже спрятали до меня? Я опоздал? — неверяще говорил уже тише, после чего так взбесился, что ударил ногой позади себя стену, стоя спиной к ней. Под ногами всё затряслось. Хосок подумал, что это от падения голова кружится, но как бы не так. Над ним постепенно начал сыпаться песок, который в итоге стал заполнять эту яму. Спустя каких-то пару минут Чон уже прощался со всеми в мыслях, прося прощения у Господа Бога. Не молил себя спасти! Как будто знал, что умрёт, закрыл глаза, ощущая песок, обнимающий его всего. Крики сверху с каждой секундой угасали. Последним гаснул свет, который сквозь веки пытался пробраться к его закрытым глазам. Повисла гробовая тишина, не было слышно никого и ничего. Даже стука сердца не было. Прозвинел то ли свист, то ли звон. «Кажется, это моя остановочка», — пронеслась мысль, а воображение само нарисовало сердце, будто оно сказало такое. Кто же знал, что для Хосока это будет последнее путешествие, ведущее его к смерти...🕊️🕊️🕊️
Не осмелившись открыть глаза, Чон думал о том, как попрощался с мамой, как до этого написал папе, что улетает по работе, как сохранил деньги, накопившиеся за последние месяцы, а то и годы работы в журналистике, и которые остались дома у родителей. Он бы мог хотя бы сказать им пороль, чтобы они могли воспользоваться ими, ведь его больше нет на том свете. Может, догадаются, набрав год его рождения? Или... Да откуда же он знал, что всё так будет?! А его, если так подумать, целая жизнь впереди ждала. Счастливая и беззаботная наверняка! Он ведь столько заработал, сколько не мечтал. А мечтал совсем о другом. Хотел жить долго, счастливо, всегда при деньгах быть, чтобы родители были рядом тоже как можно дольше, чтобы были такими же счастливыми, каким был бы он сам. И семью, может быть, тоже хотел? Об этом он как-то не думал, не то, что не мечтал. Да и второй половинки не было. Может, оно и к лучшему, меньше людей будет плакать по нему, раз его больше нет. Любви настоящей, увы, он так и не познал, пока был жив. Просто голова была занята одной лишь работой... А сейчас... Что сейчас? Он хоть в рай или ад попал? Судя по тому, что Хосок не почувствовал комфорта (и откуда ему взяться, когда тут такое?), он в аду? По ощущениям — да. Вокруг на него давит жара, дышать будто нечем, ещё и пахнет чем-то неприятным. И всё же открыть глаза боится. Боится увидеть то, про что говорится в интернете. Ад — ужасное место, где везде огонь, пламя, лава и всё плохое. Одни картинки вызывали у него страх попасть туда. Люди, умершие, что попали сюда, каждую секунду проживают в невероятной пытке, ощущая на себе ту боль, о которой даже не могли представить себе, когда были живыми. Такая боль, в многократном размере, никак не перестающая испытывать того, кто умер и попал сюда по своей ошибке. Потому, как много грешил. Разве Хосок много грешил? Он всегда был примерным парнем, который слушался родителей, делал своё дело и не лез в чужие. Который после получения зарплаты, откладывал пять процентов от суммы и отдавал их на благотворительность, на помощь нуждающимся, на приют для собак и много другое. Каждый месяц куда-то в благие дела, в хорошие руки и только на лучшее, что мог сделать. Разве он заслужил ад? Хосок, что был солнышком для своих родителей и родных, а его сестра луной. Они были прелестными созданиями, для которых было бы несправедливостью после смерти быть отправленными в ад. В это поверить сложно. В это верить нельзя. Однако... Однако же ни запаха копоти, чего-то сожжённого, ничего ужасного он не ощущал. Да, что-то неприятное в нос било, но это не было чем-то похожим на то, о чём он думал. И жара вовсе не дотошная, а вполне себе терпимая. И боли, кроме головной, которую он в жизни чувствовал почти постоянно, больше никакой другой не ощущалось. Не было ни пытки, ни огня, что окружало бы его со всех сторон... Ни-че-го. Это было странно. Очень странно! Это навевало надежду, будто он всё ещё жив, но разве это так? Открыть глаза всё также страшно. Хосок помнил, как над ним сыпался песок, а потом... Потом его всего посыпало им, не так ли? А тут он не чувствует, будто не может двинуться. Осторожно двинув ногой, затем рукой и чуть корпусом, Чон не понимает, что с ним. Чей-то шершавый язык прошёлся по его лицу, заставляя Хосока зажмуриться сильнее. Это что, щенок? После что-то не совсем тяжёлое вогрузилось на грудь и по ощущениям, точно лапками, начинало делать массаж? Стоп, что? Открыв глаза, он не ожидал увидеть перед своим лицом морду чёрного кота. Вскрикнув, Хосок несильно оттолкнул с груди это маленькое создание, приняв сидячее положение. Сам кот, не ожидавший такой подставы со стороны человека, которому лицо вылизывал и мурчал с удовольствием, потому что на его груди было удобно, с удивлением покосился на него, сузив глаза. — Чего ты на меня так смотришь? — спросил он и тут же оглянулся, а кот только шикнул на него и стал облизывать свою лапку, грозно смотря на своего обидчика. Увидев, что сам находился не там, где был перед смертью и вовсе не там, где думал, что будет находиться после, он сначала облегчённо выдохнул, после не понял, отчего вокруг него, сидящего на песке, повсюду ходят кто куда люди, одетые не в обычную одежду, а в какие-то тряпки из чего-то. Где он, чёрт возьми, находится? Ещё раз просмотрев, удостоверился в том, что это просто песок. Сев на колени, взглянул на то, что позади него. Похоже, он в пустыне. Египет? Но какой-то не такой... Хосок что, каким-то образом попал в Древний Египет? Иначе не объяснишь то, почему перед ним Сфинкс один, но с задней стороны его, а пирамиды только строят эти самые люди, что ходят туда-сюда. — Что это ты у нас такое на песке нарисовал? — послышался голос где-то слева. Причём голос был знакомый. — Солнышко? Красиво. А это? Котёнок? Когда дорисуешь домик, обведи, наконец, труп, Хосок. Обомлевший Хосок, увидел того, кого точно не ожидал увидеть. Это же Джин! Сокджин, его менеджер и гид во время их экскурсии по Египту! У него на голове что-то по типу тюрбана, одет не понятно во что, кстати сам Чон почти в то же самое одет, одни ноги босые. «Обувь, что ли, потерял?» — промелькнула мысль, когда Хосок посмотрел на него всего. — Что, прости? — Чон глянул на место, где лежал и не понял, о чём ему говорил Джин. Или это шутка такая была? В любом случае, не смешно вышло. Он же не мёртвый лежал, чтобы его трупом называть. — Ты, я погляжу, головой сильно ударился? Или на солнце перегрелся? Чего лежишь как труп всё это время? Вставай и марш за работу! Нет, ну поглядите на него, опять трупом обзывает, это ж надо так! Хосок на волоске от смерти был! Или он и так мёртв? Но жив же, не? Говорить может, видеть — тоже. Двигался нормально. Но что же это тогда такое? И как это называется? — Я тебя сейчас к Джину отправлю, сам с ним будешь говорить, раз таким ленивым стал и не слушаешься! Хосок нахмурил брови и посмотрел на своего менеджера как на дурака. Что он сказал? К кому отправит? Джин походу сам перегрелся или чего похуже. — Так Вы же передо мной стоите, — произнёс Чон что ни на есть чистейшую правду, какую только знал. Недаром перед ним стоял Ким. Видать, не все дома тут у всех. — Точно с головой проблемы. Перед тобой, оболтус, стоит Джан. — Глаза закатив, вздохнул так, будто устал от него. — Я - человек тихий и скромный. Обидишь - тихо закопаю и скромно отпраздную. — Что-о? — кажется, у Хосока челюсть отвалилась. Мало того, что человек перед ним - он точная копия Джина! - уверял его в том, что он — Джан какой-то, так ещё и продолжал покушаться на его жизнь, причём всевозможными шутками. Эдакий юморист хренов. — Ты у меня сейчас получишь! А вот это уже угроза в чистом виде. Хосок резко поднялся с места и отбежал от него на метра три. Джин... Ой, то есть, Джан смотрел на него с укором и явной ненавистью. Наверное, хотел ударить его рукой или, поди ещё хуже, ногой, а ему такого не надо, спасибо. У него копчик не перестал болеть от прошлого раза. — Я сказал: марш работать! Бездельником стал, а работал ведь лучше остальных. Любимчиком Господина стал, так значит, работать больше не надо? Ишь, чё удумал! Я щас тебя как!.. Остальное Хосок не услышал, убежав подальше, но был уверен, что ничего хорошего тот не говорил. Он обошёл Сфинкса сзади, чтобы уйти как можно далеко от сумасшедшего Кима и найти кого-нибудь нормального, кто сможет ему помочь, а то этот Джин, усердно говорящий, что он Джан, вряд ли сможет ему помочь, ему бы самому помощь не помешала, а то раздвоение личности — это вам не хухры-мухры. Как минимум психолог, как максимум — психиатра надо. Дойдя до переда Сфинкса, прямо к его правой лапе, где он помнил себя в последний раз, Хосок внимательно просмотрел это место, но не нашёл ничего, как будто оно и не было тронутым. «Что-то тут не так...» — подумал он, почесав затылок. Вдруг кто-то толкнул его по спине, отчего он чуть не впечатался в лапу всем телом. Повернувшись, Чон увидел здорового друга Пёля, который разнимал его, когда он с братом ругался. Впереди него как раз-таки шли Сонёль и Пёль, несущие на спинах огромные куски чего-то тяжёлого. А сзади другие, также знакомые Хосоку. Делали они то же самое. Шли к недостроенной пирамиде, неся тяжёлый груз на спине. Разве они не были журналистами? Когда они успели стать рабами? — Эй, чего стоишь, работай давай! Отстаёшь сильно, есть не будешь тогда! — крикнул ему кто-то из той толпы работяг. Хосок только открыл рот, чтобы спросить хоть что-то, но не знал, что сказать хотел. В голове было столько вопросов, а смысла их задавать как будто бы не было. Он посмотрел на лапу, что перед ним, затем на другую и поднял глаза наверх, тут же окаменев. Вместо привычной головы с чьим-то лицом и разбитым носом, Чон увидел ту же голову, но совершенно другое лицо. Оно было знакомым. Он совсем недавно убежал от человека с таким же лицом. — Джин? — Ты ещё спрашиваешь?! — откуда невозьмись появляется снова он. А рядом с ним бродит тот самый чёрный кот, что облизывал лицо Хосока не так давно. Вспомнишь солнышко, вот и лучик. — Недоумок! Стоит тут, вместо того, чтобы работать! Беги, чтобы глаза мои тебя не видели, иначе станешь кормом для него! — Так это же ты! — будто сам не веря в свои слова, произнёс Хосок, глядя на то время запомнившего в голове как обычного Сфинкса, теперь же с лицом Джина, то на него самого. — Я Джан! Говорю тебе, Джан! А это Джин! Как же ты не понимаешь? Он мой брат-близнец, а для всех нас он Бог! Понял? А теперь шуруй отсюдова! Заколебал ты меня, голова трещит уже из-за тебя! Да сколько можно, а?.. — мученически под конец промямлил, садясь на корточки, стал гладить мохнатого, а тот не ластился под его ладонью, но принимал ласку как должное. Хосок еле унёс оттуда ноги. Подбежав к своим недо-коллегам, те сразу глянули на него так недружелюбно, но ничего такого не сказали, лишь объяснили ему, что нужно делать, куда чего таскать и вместе стали работать. Чон время от времени спрашивал у них то, о чём хотел узнать, а ему отвечали, подумав, что он просто перегрелся на солнце, вот и подзабыл всё. Так они работали до самого вечера. Хосок под конец дня так устал, что ноги его с трудом тащили к месту, где их должны были покормить. Каждый, получив свою порцию какой-то непонятно из чего сделанной каши, садился прямо на песок и ел, никак не возникая насчёт еды. Она, еда эта, была отвратительной, но не есть он не мог, так как ничего другого у них не было, а они все были рабами Бога Кима, чьё лицо было на статуе Сфинкса, во что до сих пор верилось с трудом. Хосок ещё не до конца понял, как он тут оказался. Может быть, он реально погиб тогда под песком, или же это место, которое он нашёл, было тайным местом для телепортации? Его отправили во времена Древнего Египта. Подумать только, что за ситуация вышла такая или это надо называть ещё одном шансом? А что ему нужно делать, раз ему такой шанс дали? Быть дальше рабом? У него до этого момента прекрасная жизнь была, родители рядом, хорошая работа с отличной зарплатой, особенной летом, деньги, капающие на карту с каждым месяцем всё больше и больше — и всё это рухнуло, как и он сам?.. «Может, снова выкопать под лапой и так я смогу вернуться назад? Такое вообще возможно?» — стал подумывать, перестав кушать. Есть перехотелось. Вернуться всё ещё хочется. — Слушай, ты сегодня какой-то сам не свой. Не боишься, что за тобой Анубис придёт? Или чего хуже Бог Джин заберёт? — С чего бы им меня трогать? — Хосок, откровенно говоря, забоялся. Он тут пытался как-то вернуться или хотя бы какой-то выход найти из сложившейся ситуации, а ему о новых начал говорить рядом сидящий человек. — Ты и про это забыл? Каждый месяц кто-то по одному пропадает. Говорят, — он замолк, наклонился и прошептал, — ночью Джин ловит их и задаёт загадку, если ему отвечают неправильно, то Он убивает раба. Или съедает?.. Но сути это не меняет. Хосок никак всерьёз слова своего приятеля не принял, всё продолжая думать о другом. С Чона продолжали капать капли пота. После проделанной работы ему хотелось помыться, желательно под душем прохладным. Или в ванной тёплой поваляться... Однако реальность напоминала ему о том, что он этого сделать не сможет. Вообще никак.🏜️🐈❔
Настала ночь. Почти все ушли к себе в свои маленькие домики, но не Хосок. Он, увидев, что никого нет, снова попытался откопать то место под лапой статуи. Но его всё же заметили, когда у него хотя бы немного не удалось выкопать. Тогда, оказавшись в руках у здоровенных парней, на головах которых была маска, похожая на те, что он видел на картинках в интернете... Чон подумал, что ему конец. Его привели к Сфинксу, толком ничего не объяснив, сказали только, что его позвал Джан. «Опять этот сумасшедший... Наверняка делами забросает или изобьёт на месте за то, что сделал. А я так устал, мне вот сейчас ну совсем не до него... Домой хочется», — в мыслях крутил недовольство, так как сказать вслух не мог, вдруг с ним что-то сделают. Остановившись к какой-то из комнат внутри статуи Сфинкса, его отпустили и ушли. Впереди, словно тень, появился знакомый силуэт. Это был... Джан или Джин? Кто их вообще различает? Биополярка, она и в Африке, ой, Египте тоже биополярка. По углам комнаты были увешаны факела, благодаря которым можно было нормально видеть, а не стоять в темноте. Ким стоял посреди комнаты, а рядом с ним, над построенным песком в форме прямоугольника был... Это что, гроб? «Ну, всё. Точно очередная, моя вторая смерть скоро настанет», — пронеслась мысль, казавшаяся ему последней. — Готовься, — сказал он и пошёл в сторону выхода. И это всё? Никакой смерти не будет? Или именно к ней и надо готовиться? Что он имел в виду, говоря это? «Чё за?..» — а, нет, всё же не последней оказалась. — Если ты разозлился из-за того, что я тебя Джином назвал, то ты это, прости, не держи зла, а? Я ж головой ударился или на солнышке перегрелся. Пойми меня, ну? Джан! — а того уже нет, он ушёл, оставив его (одного ли?). — Я могу ещё поработать, если хочешь. Или ты злишься, потому что я с песочком игрался под лапой Сфинкса? Я больше не буду, обещаю. Не убивай меня, пожалуйста... Я жить хочу. — И облокотившись о крышку гроба, готов был рухнуть вниз. — Но больше всего мне хочется... Не успел он договорить, как крышка отодвинулась и, мяукнув, изнутри грациозным движение выбрался кот. Тот самый, чёрный, вылизавший его лицо, после чего Хосок открыл глаза. Он осторожно прыгнул вниз, к ногам Чона, прошёлся немного, будто он спал всё это время в гробу, а сейчас его покой нарушили и он проснулся, вот и решил уйти, но не ушёл. Остановившись в метре от ничего не понимающего человека, кот медленно приближался, после стал ластиться к его ногам, мурлыча, а тот замертво стоял, наблюдая за ним. Кот, понимая, что не дождётся ласки в ответ, нетерпеливо замахал хвостом, подвигал ушами и ушёл в противоположную сторону. Хосок потянулся на носочки, дабы глянуть, зачем он ушёл, увидел тёмную тень, причём большую, а самого кота не заметил. — Кис-кис, — позвал он, думая, что та побежит к нему снова, но не тут-то было. Тень стала больше, она поднималась верх до тех пор, пока Хосок не понял, что это не тень вовсе. Это был человек, вставший в полный рост и отчего-то мурлыкнувший. Это был мужчина. Мужчина лет тридцати, чёрные волосы, рост примерно одинаковый, одетый в кожаную одежду, вместо замков были нити, переплетающиеся сквозь дырочки вдоль и поперёк, словно одежду сделали из кусочков кожи. И хотя казалось это чем-то не похожим на нормальную одежду, выглядело на нём потрясающе, будто для него одного создано. — Но больше всего тебе хочется... — Он, не торопясь, очевидно, дразня, неохотно, но с охотой в глазах, приближался к Хосоку. — Меня? Чон гулко сглотнул и впервые за сегодняшний день почувствовал себя живым, слыша, как бешено стучит его сердце. Казалось, по всей комнате разносится стук один за другим, и слышно это не только им двоим. Он явно слышит это отчётливее, и Ему это как будто бы (хотя почему как будто?) нравится — об этом говорит его только появившаяся на лице улыбка. — Дай угадаю, милый, ты ведь так молил... — мужчина в чёрном уже был в паре шагов от него. — Просил не убивать... так отчаянно и нежно, чтобы я — твой Господин. — Остался буквально шаг. — Пожалел тебя и позволил тебе ещё раз познать то, каким могу быть милосердным по отношению к тебе? Чужая ладонь, такая тёплая и приятная, легла на хосокову щеку и плавно провела её вниз, остановившись на подбородке, ловко приподняла её, заставляя посмотреть в глаза Хозяину. — Ч-что, простите?.. — воздух в лёгких кончился, как только он произнёс эти два слова. И только в этот момент, опустевшая его голова, подумала о том, что перед ним тот самый кот: чёрный, вальяжно гуляющий и просящий обратить на себя внимание своим мурлыканьем. — Что? Неужели подзабыл эти чувства? — брови приподняв, голову чуть поднял, смотря на Хосока с вожделением, а он, смотря в ответ, только сейчас заметил ошейник на его шее. Невероятно. Как чёрный кот мог стать человеком? Так ещё и за секунду превратился. Невероятно... красивый кот. — Тебе напомнить эти ощущения? — спросил, говоря шёпотом, так как приблизился ещё ближе, оставив между ними какие-то чёртовы сантимерты, кажущиеся миллиметрами. Ещё чуть-чуть и они соприкоснутся губами... Хосок думал, что тогда он растворится на месте. И, может быть, окажется дома? Но об этом он уже не думал. Не хотелось как-то. Ему вдруг перехотелось возвращаться к прежней жизни (и не важно, возможно ли это было или нет). Хосока на данный момент смущало лишь его сердцебиение, которое ничуть не смущало человека (кота?) напротив, наоборот, он как будто слушал и млел на месте, вот поэтому и молчал между тем, чтобы что-то сказать. Ах, и ещё... какое-то чувство, ранее незнакомое ему. Такое, что заставляло его желать что-то... Точнее, кого-то? А этот кто-то - Он - случайно не мужчина в чёрной кожаной одежде перед ним? Который уже минуту или два пожирал его глазами, своими такими безумными, голодными, красивыми... Не Он случайно в ошейнике (тоже из кожи)? Кажется, у него даже ушки на голове, вместо обычных человеческих ушей. Хосок, достоверности ради, потянулся рукой и - о боже! - правда, кошачьи ушки. Такие мягкие, гладкие, нежные... Это не Он сейчас сильнее заулыбался, показывая свои зубы и... что это? Клыки? По телу Чона побежали мурашки. Ему вдруг резко стало холодно и спустя секунду — слишком жарко. Щёки горели. Рука опустилась, чувствуя фантомное, приятное прикосновение ушей, из-за чего Господин, как он выразился, вернул хосокову руку на свою голову, позволяя трогать Его ушки. Видимо Ему нравится такое. — Вспомнил? Или всё же напомнить, м? — настаивал Он, чуть наклонив голову набок. Кажется, они были знакомы раньше, просто Хосок этого не знал, так как только очутился в этом мире после своей смерти. Не значит ли это, что они были... возлюблёнными? — Напомните, — попросил он тихо-тихо, словно их кто-то мог услышать. Хосок обезумел. Он сам преодолел эти чёртовы сантиметры или миллиметры, фиг их знает, и утянул Его в поцелуй, обжигаясь губами, сливался в страстном поцелуе, чувствуя язычком Его клыки. Переминал то верхнюю, то нижнюю губу. Тот целовал его в ответ не менее трепетно. Второй рукой притянул за ошейник, тут же услышав шик с Его стороны, сразу успокаивающими (возбуждающими до предела) движениями погладил милое ушко и услышал мурчание — это было знаком того, что он может продолжать (и ни в коем случае не останавливаться на этом). И они продолжили. Как не переставая целоваться, Он руками блуждал по телу Хосока, прижавшись к нему вплотную. Тёрся давно вставшим членом о его пах, пока тот, понимая и принимая это - дикое, необузданное ранее, но такое желанной сейчас, - чувство, взаимностью отдавал всего себя. Играясь с то с одним, то с другим ушком, молил сквозь поцелуй сделать уже хоть что-нибудь, иначе задушит, крепче взявшись за ошейник рукой. — Господин, пожалуйста... И его услышали. Резко повернули спиной к себе, сдёрнули с него ткань нижней одежды, наклонили его лицо к крышке гроба (Хосок уже забыл, что посреди комнаты лежал гроб, что его ранее сильно тревожило. О скорой смерти, что его, якобы, ждала, он тоже благополучно забыл) и сильнее прижались к его заднице пахом. — Быстрее, прошу... — молил он, шепча дрожащим голосом. По искусанным губам языком проходился, вспоминая приятный вкус чужих губ и острые клыки, почти что ранящие его язычок, что блуждал в Его рту в процессе поцелуя. Его желания должны были исполниться хотя бы сейчас. Эти желания, о которых он раньше даже не думал, но наверняка представлял себе такое с любимым человеком, которого у него не было в помине. А сейчас?.. Сейчас ему кажется, что его любят, и он любит в ответ. Это так странно-хорошо ощущается... Хосок, как бы он сильно не хотел (не хотел точно) не мог двинуться с места. Он уже чувствовал, как что-то твёрдое и длинное трётся о его половинки, как из этого что-то сочится смазка. А после испытал на себе невероятное ощущение, когда Его ладонь, предварительно смазанная Его же смазкой, обхватила головку хосокова члена. Как провела по ней, головке члена, чуть сжимая, терзая урерту кончиком большого пальца, словно это был коготь, заставила его простонать так сладко, готовым упасть в негу наслаждения, которую он получал с первых секунд прикосновения с Ним. Как сам двигал тазом, потираясь о Его член, которым Он двигал пока только верх и вниз, издеваюче, играюче, специально. И слава Богу (или богам, тут уж как посмотреть) длилось это не вечность, иначе Хосок просто на просто не выдержал бы такой пытки и спереди, и сзади. Его ноги чуть развели в стороны, и Чон почувствовал, как член Господина касается его члена прямо меж своих ног. Как Он строго и томно прошептал на ухо: — Сожми и будь паинькой, милый... И он свёл ножки вместе, став самым что ни на есть милым паинькой, как его назвали и каким он хотел быть для него одного, и как выстанывал от сорванной души и бешено бьющегося сердца, чувствуя, как с каждой секундой темп становился быстрее. Как член тёрся о его... как сочилась естественная смазка... как он сам потянулся рукой к своему члену и, не чувствуя своей ладони, пытался некоторое время дрочить себе, пока Он этого не заметил... Послышался оглушающий шлепок, звоном пронесённый через уши, следом второй и следующий после него. Хосок не додумался убрать руку, пока этого не сделал Он. — Разве ты послушался меня? — очередной шлепок по половинке, которая покраснела и сохранила на себе след Его ладони, и не слишком заметную, но заметно ощутимую царапину от когтей(ногти таких бы не оставили на коже). — Я разрешал тебе себя трогать? — Его голос эхом отозвался по комнате. Хосок не мог найти в себе силы, чтобы ответить вслух, поэтому только замотал отрицательно головой, получая ещё пару ударов в наказание. А после Он ускорился. У Хосока кружилась голова, всё также прижатая к крышке гроба. У него самого крышу сносило не по-детски. У него голос срывался на стоны, которые безумно нравились Ему. У него ноги подкашивались, и он, очевидно, еле стоял бы, если бы не сильная рука Господина, что его придерживала. У него руки были прикованы к верху головы, прижатые к крышке второй рукой Господина, чтобы больше не смел себя трогать, а только получал удовольствие, которое он, не стоило бы Ему сомневаться, получал сполна! У него сил не осталось, и он кончил вместе с Ним в один момент, ловя звезды перед глазами, о которых только читал, но не знал, что такое может быть в реальности. А потом, когда Он отстранился, почувствовал пустоту и лёгкий холодный ветер между трясущихся после получившего оргазма ног. Хосок, еле нацепив ткань талии, повернулся медленно, в надежде увидеть Его и обнять, но перед ним уже никого не было... Посмотрев вниз, заметил силуэт кота. Тот направлялся к выходу. Чон последовал за ним, взяв один из факелов из угла, вскоре вышел на улицу. Небо было чистым, одна Луна освещала пустоту над головой. Ветер бил в лицо с песком, заставляя хмуриться и закрывать глаза. Хосок потерял след кота. Он ведь даже не спросил его имени... — Господин! Вдруг земля под ногами начала содрогаться. Похоже, это было землетрясение. Сфинкс с лицом Джина начал оживать. Он потихоньку стал обретать больше красок, становясь реалистичным, настоящим, живым. Чон попятился назад и чуть не упал, так как движение под ногами не стихало. Сфинкс поднял правую лапу, ту, под которой он копался в песке, и опустил прямо перед ним, грозно взглянув на своего раба. Заговорил чудовищно грозным и громким голосом со страшным рёвом льва, наполовину которым являлся: — Как ты посмел нарушить мой покой, раб мой никчёмный? Что ты делал в моих покоях, куда никто ранее не решался ходить и трогать мой гроб? Хосок был ошеломлён происходящим. Он ещё не отошёл от того, что с ним недавно произошло, а тут такое... на тебе! Снова смерть? А ведь ему только начало нравиться здесь быть... Он только ощутил вкус жизни, вкус любви... — Джин!.. Ой, пардоньте, Бог! Можете не убивать, пожалуйста! Я грешный, да! Каюсь, прошу извинить! Простить и помиловать! — он сел на колени и соединил ладони, прося прощения так искренне, что сам от себя в шоке был. Хосок никогда бы не подумал, что будет умолять не убивать его перед живым недо-Джином-недо-Сфинксом. Если бы ему кто-то сказал об этом, ну, скажем, день назад или раньше, он бы от души посмеялся и, махнув рукой, добавил бы: «Чтобы я? Перед ним? Да лучше б я в гробу лежал, в гробнице этой! И в ней бы перевернулся, услышав этот бред снова...» — Я задам тебе загадку, коль отгадаешь ты её, будешь свободен, обещаю тебе, — сказал он, ухмыляясь хитро. Видно был подвох в загадке, либо ему просто показалось. Это всё будто была одна сплошная чушь. Хосок не хотел в это верить, но вспомнил слова своего приятеля:«— Слушай, ты сегодня какой-то сам не свой. Не боишься, что за тобой Анубис придёт? Или чего хуже Бог Джин заберёт?
— С чего бы им меня трогать?
— Ты и про это забыл? Каждый месяц кто-то по одному пропадает. Говорят, — он замолк, наклонился и прошептал, — ночью Джин ловит их и задаёт загадку, если ему отвечают неправильно, то Он убивает раба. Или съедает?.. Но сути это не меняет.»
Послушаться его тогда надо было, но разве это сейчас важно? — Итак, Хосок, скажи мне, кто ходит утром на четырёх ногах, днём — на двух, а вечером — на трёх? — он произносил это не слишком быстро, но и не медленно, чтобы не думал, что ему тут всё на блюдце выдадут. Однако начало это показалось ему знакомым, будто он где-то уже слышал его. — Никто из всех существ, живущих на земле, не изменяется так, как он. — Слышал ведь, так? Но когда и где? — Когда ходит он на четырёх ногах, тогда меньше у него сил и медленнее двигается он, чем в другое время. Хосок почесал затылок и долго (на самом деле - нет) думал, точнее, вспоминал, где мог услышать эту загадку, но не понимал ничего, потому что вспомнить не удавалось. В голове то и дело всплывала картина лица того самого мужчины с чёрными волосами, который был котом, и который его... — Не знаешь? — вырвал его из изощрённых мыслей Джин. — Тогда я тебя!.. — Знаю! Вспомнил! Он вспомнил, что эту загадку загадывал Джин ещё тогда, когда он был живым в том мире! Только вот он совсем не слышал или слушал часть, а ещё и ответ не знал и не мог знать. — Так если знаешь, чего молчишь-то? Убью тебя, не буду ждать! — Сфинкс поднял лапу прямо над головой Хосока, готовый в любую следующую секунду её опустить и убить тем самым. — Нет, стой! Я скажу! — возразил, кривнув, что есть мочи. Скажет он, ага. В другой жизни, наверно, да, скажет, но не в этой, потому что нихрена он не знает ответ! Чего тянет рыбу за хвост? Снова умрёт и опять же по своей ошибке. — Ты испытываешь моё терпение, Хосок. Или ты ответишь, или я!.. — вновь налетает на него с новой, всё той же угрозой. — Человек! — выпалил он, не раздумавшись. — Это человек. В младенческом возрасте он ползает, в расцвете сил он ходит на двух ногах, а в старости — опирается на трость! И откуда он только это мог знать? Не знал же, но отчего-то в голове появился лишь такой ответ и он, судя по шокированному лицу Сфинкса, правильный? — Не может быть... — слабо сказал он, и ухмылка с его лица исчезла. Под самим Сфинксом стала появляться дыра, таких же огромных размеров, как и он сам, в которую благополучно тонул с каждой секундой. И когда он в ней исчез, сама дыра никуда не делась, она почему-то продолжала проглатывать всё на своём пути, как и самого Хосока, кричащего от страха, не понимающего, где здесь справедливость, когда он смог правильно ответить, а его за статуей убирают в неизвестность. «Походу смерть неизбежна...» — подумал он, закрыв глаза, смирился с тем, что ничего хорошего по итогу не вышло. И вот он опять: забывший, утонувший, умерший в пучине проблем и всего плохого, что заслужил, хотя до сих пор в это не мог поверить.🕊️🕊️🕊️
— Не может быть... Глазам своим не верю! Проснулся! — громко и восторженно кричал чей-то знакомый голос, заставивший открыть глаза. Хосок увидел перед собой Джина, сидящего на стуле перед его койкой. Кажется, он в больнице? Кажется, он жив?.. — Ты испытываешь моё терпение, Хосок! Или ты ответишь, или я!.. И кажется, он это уже слышал... от того же Джина, только в другом мире. В Древнем Египте... Это что, был страшный сон? Резкий удар по плечу дал о себе знать. — Вы ударили меня? — не поверил сам себе, однако перед ним был один Джин и больше никого. Кто же ещё мог его ударить? — Я же сказал тебе: или ты ответишь, или я ударю тебя! А предупреждён — значит, вооружён! Но в случае Хосока это не так работало. Он этих слов Джина не слышал, и уж тем более не был вооружён, чтобы дать отпор. Он вообще тело своё еле чувствовал. Чувствовал... Он живой, твою ж дивизию, живой!!! — Я был в коме? — спросил у Джина Хосок, решивший, что всё это было похоже только на кому. И был он в реанимации, судя по всему. Ким же посмотрел на него как на больного, покрутив указательным пальцем у виска. —...вот я и говорил ему, что больной тогда пошёл на поправку. Но не дошел... — послышался чей-то голос, когда дверь палаты открылась, и кто-то вошёл. Стойте, о каком больном он говорил? Не о Хосоке ли случайно? Такие вот шутки сейчас ну совсем несмешные, вы уж простите. Чон уже настрадался вдоволь. Он многое пережил, несколько раз умирал, возрождался, через многое прошёл... ...и даже любовь успел почувствовать... — Ой, доктор, гляньте! Проснулся! Говорит! Двигается, вроде как... Мозги на месте, если не ошибаюсь... Только вот вопросы странные задаёт. Это пройдёт? — стал посыпать вопросами врача, только что вошедшего. Тот оглядел своего смирно лежащего на койке под капельницей питания бедного пациента, за которым следит последние сутки. Включил фонарик и, не успел Хосок посмотреть на своего спасателя, благодаря которому вернулся к жизни, как глаза ослепил свет. — Зрачки в норме, — сказал он тем временем и выключил фонарик. Хосок сразу обомлел и забыл как дышать. — Да, пройдёт. Оу, резкий скачок давления... И ударов в минуту что-то больше обычного. Чего это он? Вы ему что-то давали? Сказали что-то? Джин качал головой из стороны в сторону, отодвинулся вместе со стулом назад на метр и боялся приблизиться к Хосоку, который дар речи потерял, пока врач пытался понять, в чём причина резкой перемены, ведь всё же было хорошо. — Вы слышите меня? Хосок?! — после услышанного своего имени голосом врача, сердце Чона пропустило гулкий удар. — Моргните два раза, если да! — и он послушался, моргнув пару раз, всё с таким же удивлением смотря на своего доктора. — Так... Глубоко дышим... Давайте вместе... Вдо-ох... затем плавно вы-ыдох... Хорошо? Давайте ещё раз... Вдо-ох... и вы-ыдох... Отлично. Они вместе проделали это ещё несколько раз, после чего всё вернулось в норму. Врач выдохнул с облегчением, всё ещё не понимая, в чём было дело паники, потому что не знал, что он и был причиной паники Хосока. Он был тем самым котом и мужчиной из Древнего Египта. Хосок пытался разглядеть имя на бейджике, но глаза расплывались, поэтому он не смог придумать ничего лучше, как спросить напрямую, пока врач продолжал что-то там проверять, иногда поглядывая на листы в своих руках. — Как Вас зовут, Господин? Называть его так, наверное, было ошибкой, но по взгляду напротив было ясно, что не такая уж эта и ошибка. Словно это его второе имя и можно так называть хоть постоянно. Хосок был готов постоянно называть его именно так. — Юнги. Мин Юнги, но можешь звать меня Господином, Хосок. — Красивое, красивое имя... — прошептал Чон, прежде чем закрыть глаза и погрузиться в сон. Видимо ему не хватило того, что он спал последние сутки после своего спасения.✍️✍️✍️
На следующее утро, проснувшись с первым лучиком солнца, пробивающимся в окно его палаты, светящийся прямо в глаза, Хосок не двигался - а так хотелось рвать всё вокруг и метать абсолютно любую вещь, что попадётся под руку! - и ждал, когда же к нему придёт его врач. Его (пока не его, но всё же, кто бы запретил ему мечтать снова, когда он может, ведь он живой) Мин Юнги. И вот, спустя пару часов ожидания, мучительного и убивающего с каждой минутой терпения, к нему наконец заходит... кто же это? — Ты не представляешь, что произошло! — врываясь в палату, огласил Джин, вырвав заодно и терпеливую душу Хосока, ждавшего вовсе не его. — Что же? — без какого-либо интереса спросил он чисто ради того, чтобы его не ударили вновь, как в тот раз, вчерашним днём. Или то было вечером... Не в этом суть! Хосок просто не хотел быть избитым вновь. — Как только тебя достали из кучи песка и отвезли в скорую, кстати, где как раз на пару месяцев прилетел мой друг, и врач по совместительству, Юнги, который спас тебя, дурака такого! Но умного дурака! С мозгами, которые ещё понадобятся нам и руки — тоже, несомненно, очень даже нужны! — Стоп, что Вы сказали? Друг?.. Мин Юнги Ваш друг? — спросил Хосок, подумав вдруг, что ему послышалось, но хотел, чтобы это было правдой. Но Джин как будто не слышал и уж тем более не слушал его, продолжая говорить: — Так вот, вернёмся к тому, когда тебя вытащили, я сразу тогда заподозрил тебя в том, что это было неспроста! Ты же не глупый, чтобы просто так рыть яму в песке под лапой статуи самого Сфинкса! И попасться в руки полицейским, которых было полно... Хосок и сам это понимал. Но не понимал, к чему вёл Джин. Но, если так подумать, он же хотел найти то, о чём говорилось в интернете. — Ну и вчера весь день, пока ты лежал тут, они копали, как думали, что яму, а оказалось, что это было тайное место атлантов! — Я так и знал! — закричал Хосок, обрадовавшись такой новостью от Джина. — Я знал! Это я! — Да-да. И там нашли много информации насчёт того, что будет в будущем, короче, штуку ты полезную сделал. Тебя по телевизору показывают и прославляют. Говорят, что были те, кто тоже искал её, но видимо не там искали, а тут ты такой весь из себя... ну, нет слов! Одни эмоции, Хосок! Хосок проронил слезу, Джин тоже растрогался и стёр платочком скатившуюся слезу с щеки Чона, сказав ему, что его ждут большие деньги за вклад в историю и проделанную работу отдельно от компании тоже немалые деньги. Ещё добавил, что последнюю работу можно не делать, но Хосок не сможет не сделать её, пройдя через такое, увидев столько, сколько никто не видел и не проходил, а это значит, что плюсом ко всему ему ещё денег дадут за статью, которую он обязательно напишет и опубликует, как только руки дойдут, а пока... — Ну, ладно уж, поговорили и хватит. Пойду я, надо посмотреть за остальными своими детьми. Их почти двадцать, а я один! — Джин, скорее всего, имеет в виду других журналистов – коллег Чона. — А ты лежи-лежи, отдыха-ай, выздора-авливай, понял? — под конец аж кулаком пригрозил вытягивая гласные. Хосок активно закивал, тогда он ушёл с беспокойной душой за остальных. И почти сразу после его ухода дверь открылась. На этот раз точно был врач. — Что ж, милый вы наш больной. Как себя чувствуете? — спросил он, глядя на показатели на экране, держа в руке листы бумаги А4. — Мне вроде хорошо, но в то же время так плохо, что хочется остаться тут ещё на какое-то время. «Как можно дольше... Рядом с Вами», — договаривался в мыслях. — Правда? — не поверил Юнги, рукой дотронулся лба пациента, проверяя температуру. Хосок прикрыл глаза и невольно стал тереться лбом о приятную руку врача. Ладонь плавно перешла вниз, проходя по щеке, дошла до шеи. Теперь измеряли пульс. Чон чуть наклонили голову, пытаясь сжать его руку, задержав подольше между подбороком и плечом, и услышал цоканье сверху. — Что ж Вы так себя ведёте, а? Непослушный какой пациент мне выдался. А ведь последние дни работы тут, ох... не дело это. — И резко стянул с него одеяло, глянув на то, что ниже пупка торчало под тканью одежды. — Вам снова помочь? Ручкой или?.. — Что?!