Влюби меня

      Акаганэ указательным пальцем нажала на кнопку звонка, другой рукой печатая сообщение отцу на беленьком «Нокиа», купленном в начале старшей школы. Дверь не открывалась ни через десять секунд, ни через двадцать. В квартире было тихо.       Девушка слегка растерялась и проверила число в календаре, может, каким-то образом днём недели ошиблась, но нет — всё правильно. Сегодня занятие с Баджи.       На дорогу сюда она потратила около двадцати минут пешком — время было бы потрачено впустую, а оно не бесконечное. Ода скептично повела плечом и осторожно прислонилась к стене на лестничной клетке.       Обычно она может позволить себе подождать ученика десять минут — ни больше, ни меньше, ибо, где уважение? В этом, к слову, заключаются сложности того, что школьница сама ходит по домам, а не принимает у себя. Мама немало беспокоится, но согласна с тем, что не хочется видеть в своём доме кого попало.       «Мало того, что прогулял тест на прошлой неделе, так ещё и опаздывает... — рыжая удержалась от закатывания электрических глаз. — Значит, сегодня будет работать интенсивнее. Распоясался. Об этом говорила его мать?».       Четыре минуты спустя Акаганэ вздохнула и вытащила из сумки книжку в мягком переплёте: осталось всего шесть глав до конца. Ещё через несколько минут, когда от нити повествования её отвлёк громкий хлопок двери в подъезде, девушка поняла, что зашла в здание аж шестнадцать минут назад. Задержалась, а вместе с тем мысленно называла ученика идиотом и собралась идти домой. Не хватало ей только за учениками бегать начать, как за младшеклассниками.       Едва рыжая встала на вторую ступеньку, как в тот же момент перед ней появился запыхавшийся Баджи. Краткое замешательство в его бронзовых глазах сменилось на недовольство и он спешно прикрыл что-то на чёрной ткани рукава.       — О, ты ещё здесь, — отметил парень, звеня ключами в свободной руке. — Сорян, что ждать пришлось.       — Я уже ухожу, — строго сказала Ода, поджимая уголки губ. Ни привет, ни пока. Ну, хоть извинился. В своей, конечно, манере.       — Да бля, я забыл, что сегодня понедельник.       Кейске пошире распахнул дверь и повернулся к репетитору, с намёком во взгляде кивая головой в сторону квартиры. Мать если раньше с работы придёт и увидит, что сынишка-то бездельничает, и вставить может. В глазах было что-то между раздражением и тревогой.       «Скорее, первое».       — Заходи, — поторопил он девушку и внимательно оглядел лестничную площадку. За час до начала собрания соседи устроили ужасный шум, но, вроде, всё закончилось. Ругались, что ли. Постоянно делают это, жаловаться устали.       Парень обернулся к своей репетиторше и на секунду впал в ступор — она уже самовольно прошла на кухню и раскладывала учебники на столе.       Ода отвлеклась на минутку и аккуратно проверила целостность тоненькой резинки на густых кудрях, ведь одна уже порвалась этим утром. Повторения не хотелось, но на этот случай в кармане сумки лежала ещё парочка. Девушка села на своё место спиной к окну и негромко подвинула стул к столу.       Хозяин квартиры зашёл на кухню сразу после щелчка двери и остался в проходе:       — Подожди две минуты, ладно? Я сейчас приду.       Кейске, когда поднимался на свой этаж, совершенно забыл о том, что там его ждёт Акаганэ. Как и забыл о том, что, по сути-то, вальяжно появится у неё на глазах в форме янки. Но она, вроде, не успела прочитать золотые надписи на его чёрной куртке, сделанные такими же золотыми руками Мицуи. Лишним проблем ему не хватало — ага, секунду, только место для них освободит.       Вернулся к рыжей парень уже в приличной домашней одежде.       — Сегодня займёмся японским языком, — спокойно заявила Ода, намекая, что углубляться в литературу больше не придётся.       Она раскрыла учебник где-то в его второй половине. Тема, которую Кейске надо не повторить, а, скорее всего, выучить с нуля, была странице на сто сороковой-сто пятидесятой.       Парень лениво кивнул: ему всё равно, какими словами и какую тетрадь сегодня предстоит замарать. Ничем они в его мыслях не отличаются. Проблема только — до сих пор взбудоражен после кипиша на собрании и «котелок» совсем «не варит».       Акаганэ, вооружившись найденным в пенале графитным карандашом, стала объяснять трижды проклятую её учениками грамматику, но Баджи практически не слушал, поглощённый своими мыслями.       Он безжизненно водил глазами вслед за женской рукой над учебником, концентрировался только на том, как умело её длинные пальцы прокручивают карандаш. Шиничиро делал так раньше, когда решал с ним и Манджиро домашку. Сам парень этому так и не научился.       Ода периодически прерывалась, дабы самой вчитаться в напечатанное на белых страницах и объяснить попроще, а вместе с тем и спрашивала, всё ли понятно. Брюнет послушно кивал и надеялся, что хорошо изображает умственную деятельность, но в душе очень хотел лечь в кровать и проспать до завтрашнего вечера. Он безумно устал, но, к счастью, больше физически, нежели морально.       Мысли Кейске ушли в письмо от Казуторы, которое он предусмотрительно убрал поглубже в стол, дабы мама случайно не увидела. Если Рёко узнает, что её Кейске всё ещё поддерживает связь с убийцей — коим по случайности он сам едва не стал, — будет плакать.       Ханемия писал редко, но метко. Его письма приходили раз в три-четыре месяца, если не раз в полгода, но конвертик содержал в себе не меньше пяти рукописных страниц.       Баджи определённо радовало то, что сейчас заключённый адекватно писал. Его послания всегда можно понять — никакой путаницы в словах или предложениях.       Когда брюнет читал самое первое — было чертовски больно. По содержанию текста, да и внешнему виду письма сразу стало ясно, что Казутора едва справляется.       Это было похоже на записки сумасшедшего.       Все письма лежат у него. Все восемь писем за почти три года в колонии лежат на полке, вложенные в книги и мангу. Сердечко сжималось — хотелось, чтобы девятое стало последним.       Кейске поглубже вдохнул, несколько раз сжал и разжал кулак. Большим пальцем левой руки подпёр подбородок, одновременно прикрывая губы сжатой ладонью.       Акаганэ обратила внимание на то, что дыхание парня стало очень тяжёлым. Она перестала приводить пример применения правила и просто замолчала. Немного подумав, потянулась к сумке и наощупь достала записную книгу.       Не слушал ведь. Так зачем ей тратить здесь свои силы и время? Несчастные пятьсот йен за час с лишним бесполезной работы счастливее Оду не сделают.       — В прошлую пятницу Вы прогуляли контрольную по литературе, — отчеканила девушка в попытке вырвать ученика из мыслей.       Она стала писать что-то в самом начале страницы в толстом блокноте. Умолчала о том, что занятие по литературе попросила провести его мать: мало ли, какая её будет ждать реакция. Парень-то и так выглядит не самым уравновешенным человеком.       — Можете назвать мне причину?       — А? — хмуро переспросил янки. — Сорян, задумался о том, как... правильно пишется этот иероглиф, — он наугад устало ткнул пальцем в учебник.       Рыжая повела плечом и опять поджала губы, строго повторяя:       — Прогул контрольной по японской литературе. Причина.       Кейске закатил свои желтющие глаза и едва не цокнул языком:       — Да не боись, я помню, про что мы писали. Зато время провёл с пользой. На лавке там портрет твой из семечек выложил.       Девушка медленно сжала автоматическую ручку, прекращая записи в блокноте, и стала немигающе смотреть на темноволосого. Он делал это в ответ.       Манджиро выглядит более устрашающе, когда зол, а равнодушный, на деле-то, взгляд какой-то странной левой девчонки на Баджи не подействует. Ему откровенно плевать, будет она ходить сюда или нет.       Неведомая парню эмоция заставила кровь в его венах вскипеть.       — Тебе вообще какая разница, писал я ту контрошу или нет? — огрызнулся он. — Это моё дело.       — Я отвечаю за твои оценки по этому предмету, — твёрдо ответила Ода и повела плечом. Ругаться собрался? Ну пусть, у неё иммунитет к ссорам.       — Да ни за что ты, сука, не отвечаешь! — зло посмотрел Кейске и откинул учебник подальше. Акаганэ с иронией щёлкнула языком — как же он бесит.       Баджи это цокание добило, похоже, окончательно, и во взгляде его вспыхнул огонь бешеного зверя.       Сердце внутри сжалось и пропустило удар, и рыжая медленно, с сомнениями сощурила электрически синие глаза.       Ударит или нет?       Рука девушки, сжимающая ручку, не дрогнула, когда взрослый ученик поднялся из-за стола и, громыхнув стулом, вышел из кухни.       Ситуации на занятиях разные бывают, и людей Ода видала с самыми разными наклонностями и особенностями.       Парень не сказал больше ни слова, но, шурша белым бомбером, захлопнул дверь в квартиру. С обратной стороны.       Акаганэ удивлённо похлопала ресницами и встала на ноги, заглядывая в коридор.       — Ушёл? — громко выронила она, чуть-чуть наклонив голову. Однажды пубертатная девочка лет двенадцати попыталась выгнать саму репетиторшу, но чтобы вот так?       Рыжая посмотрела на время и выглянула в окно, пытаясь понять, что делать дальше. Баджи не было видно. Похоже, действительно ушёл. Она торопливо собрала свои книги в сумку и постаралась спокойно вдохнуть.        Чертовщина.       Акаганэ медленными шагами вышла из кухни и осторожно пошла по коридору. Две закрытые двери, одна открытая и арка в гостиную комнату. Окна были наглухо зашторены, потому в гостиной девушка бы ничего не увидела.       Светло было только в открытой комнате, но кто Ода такая, чтобы расхаживать по чужой квартире?       Глазами рыжая нашла свою обувь, намереваясь уйти. Не будет же она сидеть здесь до тех пор, пока не вернётся кто-то из этой семейки? Это глупо, так же как и уйти посреди занятия из своего же дома, оставив там чужого человека.       Кейске Баджи вообще знает, кто такие грабители?       Девушка резко надавила на дверную ручку, опуская её вниз. Из открытой комнаты вдруг раздался негромкий глухой удар. Будто кто-то прыгнул на ламинат с небольшой высоты.       Раздалось мяукание кота — Акаганэ немного нахмурилась, ведь до сих пор животных здесь не видела, но слепая паника нарастала быстрее.       Рыжая уверена, что шумел человек.       Едва разжав пальцы на тускло блестящей дверной ручке, девушка бесшумно вылетела на лестничную клетку, но уже там звонко захлопнула дверь в квартиру и начала спускаться по лестнице.       Было неспокойно, однако только Ода закрыла тяжёлую дверь в подъезд, сердце стало биться тише.       Баджи — идиот.       «Кто бы там ни был, — судила синеглазая, — это не мои проблемы».       Она сделала глубокий вдох, осмотрелась вокруг и прогнала в голове всё с самого начала. Девушка закрыла за собой дверь — и плевать, есть у кого-то из семьи Баджи ключи с собой или нет, — а вот окон она не открывала, и то, что сама осталась в квартире — не её заслуга лично.       «Нужно идти домой, — приведя себя в порядок, повела Акаганэ плечом и обыденно сжала лямку от сумки в руках. — Сколько сейчас времени?».       Девушка написала своей матери сообщение о том, что уже возвращается, и попросила отправить список нужных продуктов, добавив, что зайдёт в магазин по пути.       Стало не то скучно, не то грустно. Девушка задумалась, сделала ли она домашнее задание на завтра, пока выбирала между пакетиком леденцов с лимоном и с яблоком. Рука с упаковкой зелёных конфет дрогнула из-за чертовски громкого смеха где-то позади, с отдела выпечки.       Рыжая недовольно обернулась через плечо, уткнувшись взглядом в двух парней. Одинаково светлые волосы, тёмные глаза — братья, наверное. Только в росте разница ужасная.       Ода едва свела брови на переносице и вспомнила, что видела их несколько раз. Сначала возле своей школы, а потом совсем недавно, когда ходила в старшую школу в соседнем квартале.       Девушка безразлично хмыкнула и повернулась обратно, закинув две пачки леденцов в свою корзинку к буханке хлеба и бутылке вишнёвого сока.       «Завтра ехать в Синагаву... — вспомнила она, проходя сквозь ряды с полупустыми полками. — К половине четвёртого на рейс туда успею, и домой тогда с семнадцати сорока поеду, примерно. Полтора часа на занятие хватит».       Очередь на кассе была совсем маленькой, и пока женщина средних лет расплачивалась за свои покупки, рыжая принялась ожидающе перебирать между пальцев незамысловатую серёжку в ухе.       «Нужно будет подыскать нового ученика, место сегодня освободилось. В следующем месяце займусь, — раздумывала Ода. — И привлеку к поиску Такаминэ-сенсей. У неё ведь брат работает в средней школе?».       Солнце за высокими окнами идти к горизонту, видимо, ещё не собиралось. Небо было по-весеннему голубым и чистым. После прошедшего дождя на тротуарах в больших уличных кашпо расцветали гортензии — голубые, розовые, белые. В воздухе не пахло даже травой. Ветер гнал лишь запахи выхлопных газов и уличной еды.       Ода равнодушно проводила взглядом проезжую часть с чередой мелькающих красными огнями машинами.       Похоже, очередной нудный день закончится именно так.