***
— Здарова, сосед, — в дверях общажной комнаты появился парень, который был чуть ниже самого Антона, но притом тоже довольно высокий. У него довольно крепкое телосложение и привлекательная внешность, — информатик? — Дизайнер, — поправляет его Антон, разглядывая незнакомца, который заносил в комнату вещи. Тот ненадолго затормозил, смотря на шатена. — Ты сломал стереотипы в моей голове, — усмехается тот, — сам поступил или помогли? — Сам, — по-прежнему немногословно отвечает Шастун, которого немного задели слова про стереотипы. Безусловно он знает, что на этом направлении всегда гораздо больше девушек, да и в художественной школе их в классе было всего три мальчика. Но парню плевать на какие-то стереотипы и мнения диванных критиков, поэтому он предпочитает промолчать. Однако несмотря на лёгкую неприязнь, которая была в начале, очень скоро юноши нашли общий язык. Им повезло, что в комнату больше не подселили никого, поэтому места на двоих им было достаточно. Новоиспеченного соседа зовут Женя, и он, как выяснил позже Шастун, заядлый тусовщик и разгильдяй. Поступив на платную форму при помощи родителей, он сильно не парился по поводу учебы, предпочитая тратить время не на неё, а на прогулки по Москве и столичным клубам. Антон не сильно разделял его страсти к гулянкам и такое отношение к учебе, однако нередко и сам с удовольствием выбирался с соседом на прогулки по ночному городу. До начала семестра обзавестись другими приятелями он не успел, однако его это и не сильно удручало. Шастун намерен добротно посвятить свои студенческие годы учёбе, и да, новые знакомства для него безусловно будут только в радость, но тратить на их активный поиск свободное время юноша не намерен. Вскоре начался и учебный год. Первые недели проходили очень сумбурно: путаницы в расписании и кабинетах, освоение в новой обстановке, привыкание к новым людям вокруг себя. Всё это тягостно, однако Шастун упорно боролся с неловкостью и сомнением, продолжая заниматься своим главным делом — учёбой. На парах юноша полностью вовлечён в процесс, показывая себя с самого начала прилежным студентом.***
— У нас с вами первая практическая пара, и я понятия не имею, что вы из себя представляете, поэтому ваше первое задание будет предельно простое, почти как на вступительных: показать свое умение работать с описанием человека. От вас жду грамотную и анатомически правильную работу с человеческим телом. Кто это будет, где и в чём — ваш выбор. Можете приступать, — Матвиенко коротко объяснил задачу, после чего принялся за документацию, пока студенты были заняты работой. Антон, услышав задание, буквально засветился, ведь работать с описанием общего плана и мелкими деталями лица и тела он любит особенно. В его альбомах, которые были заняты частично и его собственным, отделённым от учёбы в художественной школе творчеством, было много портретов, которые он писал либо по памяти, либо украдкой в процессе наблюдая за человеком, чтобы грамотно передать особенности черт его лица на бумагу. Это занятие часто расслабляло и заряжало мальчика, который особенно обожал рисовать глаза, посвящая их детальной прорисовке, наверное, большую часть времени работы над рисунком. «— Глаза — зеркало души, и на портрете должны также отчётливо видеться внутренние мир и красота любого, кого я нарисую!» — такой подход подростка поражал многих взрослых и вызывал уважение у преподавателей, ведь передать желаемый эффект у него действительно получалось, притом очень даже неплохо. Однако из раза в раз главная проблема, с которой сталкивается Шастун, так это образ. Кого ему писать? Оглядев аудиторию в поисках своей потенциальной натуры, парень не нашёл никого примечательного. Все студенты были слишком заняты заданием, к тому же сидели спиной к нему. Поразмыслив, шатен решил написать своего соседа по комнате. У Жени привлекательная внешность и хорошо развитая мускулатура, отчего рисовать его Антону вдвойне приятно. Он быстро находит на странице друга подходящую фотографию в полный рост, судя по официальной одежде, с выпускного, и приступает к её рисовке. Сергей Борисович дал студентам полную свободу выбора, ограничив работу лишь самим заданием, чему Шастун был рад вдвойне. Он предпочитает рисовку карандашом или ручкой нежели красками по холсту, что вызвало удивление у некоторых его одногруппников, не разделяющих такого подхода, однако странно смотреть в сторону парня особо возможности у них не было, ведь время не резиновое. Ближе к концу пары студенты стали сдавать свои работы, и одним из первых, кто сдал свою, был Антон. Он всё равно закончил на удивление быстро, сильно не заморачиваясь из-за внешности, ведь лицо было не столь «близко», а потратить свободное время, которое Матвиенко позволил им провести в своё удовольствие, он решает разумно, а именно за горячим чаем в столовой, где как раз пока что никого нет. Студенческая жизнь у парня в целом, как он считает, вполне задалась с самого начала. На парах преподаватели уже наблюдают за ним, очевидно возлагая на Антона дополнительные надежды. Однако даже на солнце есть пятна, поэтому без оплошностей не обошлось. — Шастун, останься, — окликнул в один день студента Сергей Борисович, что-то фиксируя в своих бумагах. Пока поток одногруппников Антона покидал аудиторию, намереваясь провезти большой перерыв в столовой, парень послушно остался и ждал преподавателя, сидя за первой партой и гадая причину, почему его задержали. — Я по поводу твоей работы, — мужчина потянулся к ящику у стола, выуживая оттуда стопку их работ, на самом верху которой уже лежала работа Антона. Очевидно, что тот её зачем-то заранее отложил от остальных, что уже несколько смутило студента, — у нас ведь не модное ателье здесь, объяснишь? — Матвиенко повернул работу к своему автору, словно тот её никогда прежде не видел. — Вы ведь дали задание: продемонстрировать работу с анатомией человека, — Антон нахмурился, не понимая, причём тут претензия к одежде, — мне ж не голым рисовать его, вот я и решил подойти к работе креативно. По сути, взял обычный костюм, как было на фото, с которого я перерисовывал образ, но добавил красок и пару деталей, которые сами туда просились. — Шастун, — притормозил парня преподаватель, — это всё, конечно, безумно интересно, но в следующий раз, прошу тебя, на парах подходи к заданию не столь, как ты говоришь, креативно. В твоей работе из-за слишком пышных деталей и неуместного для задания образа теряется фигура человека. По этой работе я, к сожалению, не могу оценить твоих умений и знаний о пропорциях, грамотном исполнении, понимаешь? — пояснил спокойно Матвиенко, желая донести идею, а не отчитать, — перебарщивать не стоит, ты меня понял? — Антон кивнул, — можешь быть свободен. Студент покинул аудиторию, а Матвиенко ещё раз пробежался взглядом по работе парня. Не признать, что получилось очень даже хорошо, трудно, собственно, отрицать преподаватель ничего и не собирался. Однако работу он не спешил откладывать обратно к стопке первокурсников, внезапно решая взять с собой. Есть у него один старый друг, которому он хочет продемонстрировать этот рисунок.***
— И где же мне ещё искать тебя, кроме как в мастерской, — хмыкает Матвиенко, проходя в комнату, которая была, по скромному мнению Сергея, преемником творческого хаоса и предшественником результата апокалипсиса: вокруг валялись тонны израсходованных бумаг вперемешку с горами использованной ткани, на столе валялись наброски вместе с пустыми чашками от кофе, а во главе всего этого буйства у доски, увешанной набросками новых костюмов, стоит тот самый друг, — когда я уходил позавчера, ты стоял точно также, у меня есть основания полагать, что и дома ты не был. — Мастерская давно стала моим домом, где я нужен куда больше. К тому же ты сам знаешь, что показ через четыре недели, а у меня нет жемчужины, которая собрала бы всё это воедино, — мужчина показывает на несколько образов, которые планирует представить на показе, — я перепробовал всё, но сочетать их по цветам и деталям слишком вульгарно и отталкивающе. У меня просто нет идей, — модельер устало выдыхает и присаживается с другом за стол, снимая очки и потирая переносицу. — Взгляни, — Матвиенко выуживает работу студента из принесенных бумаг и протягивает другу, — студент из перваков сделал. С заданием он не справился, но образ, как по мне, получился неплох. Может попробуешь? Мужчина с минуту без каких-либо эмоций разглядывает рисунок и что-то прокручивает в своей голове. Матвиенко всё это время внимательно следит за ним, пытаясь уловить хоть какую-то эмоцию, пока мужчина сам не изрекает, наконец, с шумным вздохом: — Работа простовата, видно, что автор не профессионал. Использует резкие и чуть примитивные сочетания, детали добавляет в местах, где они будут только усложнять образ визуально… — критически заявляет мужчина, но почти сразу добавляет, — хотя если эту деталь перенести сюда и заменить цвет костюма на один… нет, два тона темнее, то и детали заиграют, и образ получится солиднее. Интересно, — мужчина откладывает лист, берет чистый и чуть резкими движениями перечерчивает образ на свою бумагу, без особых стараний, которые сильно убьют время, но притом довольно качественно, что уже выдавало в нём профессионала. Брюнет добавляет нужные цвета и уже через несколько минут переставлял на доске образы в нужном порядке, куда новый эскиз вписался как влитой, — Серёж, ты мой спаситель! — мужчина улыбается и обнимает друга, похлопывая его по плечу. — Не меня благодари, а первака, который его создал, — усмехается Матвиенко, отвечая на объятия. — Можешь привезти этого студента как-нибудь ко мне? Хочу с ним кое-что обсудить…