Распахнутым очам открывался прекрасный вид на спящего парня. Острые черты лица освещали жёлтые огни, забытые в отключке этой ночью. Тонкие, тёмные брови выделялись на бледной фарфоровой коже. Аккуратный, ровный носик был зарыт в чужой груди, а тонкие губы слегка приоткрыты, что и поспособствовало пробуждению Михаила. Противное ощущение мокрой, липнущей к телу ткани в области груди — служили первым ощущениям, после качественного сна. Тонкий ручеёк слюны стекавший с уст Романова прямо на футболку мужчины. «Какая прелесть.» — подумал блондин, слегка скривившись, ощущение были далеки от приятных.
Дотянувшись до мобильного устройства, профессор выяснил который час, поскольку уличный свет был спрятан за плотными шторами. Пробудился Миша поздно, по своим меркам, начало девятого, а он до сих пор спит. Ускользнуть из-под юноши желание присутствовало, но плана как провернуть эти действия аккуратно, не было. Решив скоротать время за просмотром какого либо контента, Московский попытался дотянуться до пульта от телевизора, но к сожалению он был слишком далеко от его рук, поэтому пришлось тешиться экраном смартфона. Взяв снова телефон, мужчина начал читать все возможные политические новости. Листая телеграмм, на глаза попался чат с Данилом. «Я подарок ещё не купил, а они скоро приедут. И чего ему дарить? У него всё есть. Чем сейчас вообще молодь интересуется?» — вбив в поисковую строку Яндекса «Что подарить мальчику на 15 лет?», ответы были банальными. Хороший парфюм у подростка был, брендовых вещей хватало, как и техники, механические часы мальчик не любил, перстни и цепочки надевались редко, поэтому смысла в них не было. Московский долго рассматривал вариант, как качественный, кожаным бумажником, но ему казалось, что его сынок ещё не дорос до понимания подобной вещи, и не сможет оценить подарок полностью. За поиском достойного презента от деда Мороза, прошло достаточное количество времени для пробуждения Александра.
Открыв глаза, юноша смотрел в одну точку около минуты в попытках выбраться из царства сна, а после только осознал откуда производиться звук удара, не с головы, а из поверхности, где находится его голова. Упёршись руками об грудь Миши, он привстал, начав всматриваться в тело. Проанализировав ночь, а так же распознав светлый волос, парень резко отстранился и пересел на бёдра мужчины.
— И тебе добрый день.— приподнявшись, поприветствовал Михаил.
— День? — переспросил хозяин квартиры.
— Да, уже начало двенадцатого.— бросив взгляд на экран телефона, ответил блондин.
После услышанного юноша начал дёргаться, пробуя сбросить с себя одеяло. Одной рукой он начал касаться ко всему, что было рядом. Попытка встать с дивана, не обвенчалась успехом, парень не удачно встал на ногу, и упал, потянув за с собой одеяло. Сидеть долго он не стал, а начал ползать руками по полу.
— Бля, Саш, ты чё? — наблюдать за этим процессом было жутко, что подметил Михаил. Казалось, что в парня вселилась какая-то нечисть.
— Где мои очки?! — повернувшись на звук, спросил Александр.
Приняв сидящие положение на диване, Московский потянулся к столу, где и лежали очки. Встав со вздохом, мужчина подошёл к Романову и одел на него их.
— Всё настолько плохо? — ответ историку был и так ясен, но нужно было спросить.
— Нет, всё отлично. Я же вижу, правда плохо.
— Очень плохо.— дополнил профессор.
Поднявшись, кудрявый осмотрел гостя и ихнее спальное место, осознание того, что он спал на своём преподавателе достигло его только сейчас.
— Почему вы меня не разбудили? Было же неудобно вам, — опустив взгляд на валяющие брюки, петербуржец прошёл к ним и поднял их, — давайте я поищу спортивные штаны? — далее взгляд оказался на груди гостя, где красовался подаренный им галстук.— Вижу вам понравился мой подарок.
Позабавившись, как младший быстро меняет темы и вопросы от неправильности всей ситуации, и своего же конфуза в виде опьянения.
— Да, спасибо ещё раз.— одарив благодарной улыбкой сероглазого, историк снял галстук и сложил его в карман брюк, пока их держал младший, —Давай мне штаны, а по поводу сна, так нормально мне было. Ты конечно по началу был холодный, как из морга, а потом нагрелся и мне вообще шикарно было, так ещё и помыл меня чутка.— забрав штаны, мужчина вытянул из кармана банковскую карточку, положив её на стол.
Немного подождав, Романов принёс спортивки. Штаны были маловаты на блондина, но терпимо. Всё внимание юноши было сосредоточено на футболке гостя.
— Боже, я хоть не храпел? — неловкий взгляд был устремлён на пятно, сделанное им.
— Не-е, — протянул блондин, — только обслюнявил.
— Давайте я сейчас верну вам вашу, потерпите немного.— после этих слов кудрявый ушёл в ванную, а Михаил вернулся на диван.
Александр вернулся с упаковкой таблеток и серой футболкой, отдав вещь её владельцу. Стоящий стакан с водой на столе, наконец-то был опустошен, как и бластер.
— Я припас ещё упаковку, если мучает головная боль, то могу дать.— сообщил юноша.
— Нет, я есть хочу.
— Доешь оливье, а то ему придётся ждать Лёшу.— захватив с собой стакан на кухню, говорил парень, вслед за ним шёл и Миша, прихватив свой телефон.
Оценив беспорядок, что царил на кухне со вчерашней ночи, Романов принялся наводить минимальный порядок. Изначально достал завтрак для Михаила, дальше собрал в урну весь мусор, подмыл немного посуды, поставил чайник и подготовил чашки для чая: «я решил, что ты желаешь зелёный.», сказал парень насыпная заварку в ёмкости. Пока Московский клал ложки новогоднего блюда себе в рот, парень набрал в лейку воды и полил цветы на подоконнике. Купаться в солнечных лучах растениям было не суждено, густые тучи покрывали небо, а зелёные листья казались серыми и вялыми.
Александр недолго наблюдал в окно, вид выходил на детскую площадку, что была присыпана снегом, а дети уже играли во всю. Налюбовавшись этим моментом, парень повернулся к окну спиной, приподняв очки он начал массировать себе глаза.
— Чё тебе снилось, ты ночью рассказывал про ирис.— эта тишина наскучила старшему, поэтому решил разбавить её беседой ни о чём.
— Я ещё и говорил во сне…позор.— глаза округлись, но на вопрос сероглазый не спешил отвечать.
— Да прям позор, просто забавно. Я ни раз спихивал Камалию с кровати, на утро потом выслушивал какой я ирод, — лёгкая улыбка царила на лице, спокойный голос просвещал Романова в некоторые моменты своей жизни, а мысли о работе и делах не докучали.
— Прям ирод? — усмехнулся младший, —Как же меня не постигла такова участь?
— Она рядом была, а ты на мне.— салат кончался, а голод всё ещё был.
Чайник щёлкнул, оповещая о готовности кипятка, темноволосый залил чашки и покинул комнату. Долго его ждать не пришлось, но вернулся он с свитшотом. Парень подошёл к столу, где сидел гость и отдал элемент гардероба, но забирая со стола свой телефон.
— Чёрт.— выругался младший.
— Не упоминай нечисть.— из-за этой ругани мужчина покосился на фигуру перед ним.
— Ты с утра разбрасываешься бранью, так что, прошу, не учи.— набирая что-то в экране, огрызался младший.
Раздался телефонный звонок. Сжав губы, младший присел на стул напротив гостя, и ответил на звонок:
— Доброе утро! — улыбку шатена отчётливо было слышно в голосе, но была она нервной, как и голос, — .....Лёша, перестань ругаться, — закусив губу просил кудрявый друга, в то время как Михаил пытался подавить смешки, — я забыл… я не дитё, сколько тебе повторять…Вот что со мной могло произойти?
— Повредил бы глаз.— шепотом подсказывал мужчина, за что получил недовольный взгляд в свою сторону.
— Не говори глупостей, я много чего делал и жив же.....— вертя свою прядь волос на указательном пальце, успокаивал Алексея студент, — Здоровье не может быть у меня в априори.....— было долгое молчание, эта фраза и напрягла самого историка, — Алексей, тише-тише я же сейчас могу практически всё…ну, есть конечно над чем работать, но всё же. Лёш, мне очень приятно твоё волнения, но ты не за того думаешь..... Думай о брате.....прекрати, я не желаю даже слышать, сделал бы и сделал, но не сделал. Всё, достаточно.
Я тебе отзвонился, тогда хорошо отдохнуть.— сбросив трубку, юноша столкнулся с вопросительным взглядом напротив.— Не бери в голову.
— Чего не завтракаешь? — решив пока что не спрашивать о разговоре, Михаил начал действовать из далека.
— Я не ем по утрам.— ответ был кратким, а Саша пытался успокоиться, переставив чашки на стол.
— И по вечерам? Ты за счёт чего живёшь? — без злобного умысла расспрашивал профессор.
— Тебя это так волнует? — вопросы были не по душе оппоненту, поэтому гость начал искать другие варианты для беседы.
— Лёша с тобой, как с ребёнком, ей Богу.
— Тебя никто не просил лезть, куда не просят.— с каждым словом Александр становился всё агрессивнее.
«Сука, и нахуя я тут ищу тему. Ему всё не так, веду себя как тряпка. Заебал!» — подумал Миша, прекратив подбирать слова для разговора.
— А как по другому? Если ты раз, и сдох от СПИДа. Или в приходе пальцы в розетку засунешь.
— Ах, ясно, ты тоже строишь из себя кого-то, хоть и нихуя не знаешь. Я бы на твоём месте молчал. Человек который говорит, что я хуёво живу, как же у него получается общаться с таким животным, как я, которое в двое меньше его, а то и в трое, верно же? — парень стоял на грани крика, а руки его тряслись от злобы.
— Без дозы не можешь уже нормально говорить? Похоже уже совсем гордости никакой, поэтому ходишь с палками, как бомж. А, блять, тебе ещё не далеко до них.— такое отношения в его сторону выводило Московского ещё сильнее.
— А тебе самому недолго осталось. Кому нужна такая негодная вещь, что элементарно не может показать свой характер. Вот почему ты сейчас и сидишь с наркоманом, гордись собой.— едкая улыбка была на лице юноши, а голова немного задрана. Торчащие, непослушные волосы придавали ему неряшливости, что соответствовало его словам.
— Ебучку свою прихлопни. Ты, блять, не знаешь, что такое мучение. Твои ахуеть какие ужасные ломки ничто. И ты смеешь меня называть вещью? Да ты на себя посмотри, если бы не твои родители, ты бы жил не тут, а в какой-то общаге или наркопритоне, что тебе больше подойдёт.— было чувство опустошённости. Миша себя корил в голове, ведь зачем же он рассказал. Зачем что-то такое доверил ему? Было немного больно слышать это от Саши, хоть этот «человек» был никем для мужчины. Оставаться в помещении было противно, желание покинуть эту квартиру росло, хотелось забыть о её месте нахождения так же, как и забыть об существовании Романова.
— Ненавижу пиздоболов, как ты. И как же я так…— произнося последние слова, парень покинул помещение, но ненадолго. Вернулся он за брюками, которые полетели в мужчину. — Иди отсюда, а то тоже СПИДом заболеешь!
Остался на этой кухне лишь гость. Долго не размышляя, он переодевает штаны и уходит. Обувшись, положив в карман куртки телефон, он вышел из дома. Ненависть к особе с кем он пил, росла в геометрической прогрессии, а злость собиралась в руках. Желание сломать, разбить, ударить что-то росло, а выместилось на зеркале, что выставили у подъезда. Шаги были быстрыми и нервными. В голове лились оскорбления в свою сторону, какой он придурок, если решил что-то такое рассказать, а уж тем более наркоману. Идти домой блондин не собирался, ещё сломает там что-то, поэтому он забрёл в район, где современные здания сменились на тоскливые брежневки. «Далеко я зашёл…который час?» — взглянув на экран телефона и узнав, что сейчас начало первого мужчина понял, что остыл и может возвращаться домой.
По дороге назад, он продумывал свои дальнейшие действия, каким коллегам и подчинённым следует отправить открытки «с Новым годом», посчитать коммуналку и вызвать клининг, пока атмосфера вокруг не напомнила Сашу, тем самым сменив ход мыслей. Напомнила того Сашу, что валялся у него в ванной, того самого что срывается на любое слово, того у кого глаза чужие. Грязный снег отлично дополнял такие же квартиры, серые и потрепанные жизнью панельки, выглядели гармонично с деревьями вокруг дома, их тонкие ветки, как пальцы зависимого, добавляли печаль и безысходность этому двору. Солнце не могло скрасить это место, ведь густые облака закрывали этот участок, перекрывая лучи помощи.
Дорога к дому вела совсем свежая тропа, бесполезный путь, который через день раствориться в свежем снегу. Весь путь его преследовали совковые квартиры с длинными сосульками, с синими дверьми в подъезд, мусор под окнами, ямки со льдом, что спрятались под тонким слоем снега, словно ловушка для прохожих. И главная черта таких районов — шприцы. Под ноги не смотреть, старается ездить с закрытыми глазами. Это была атмосфера Шуры, которого он увидел. Тут Миша лишний, ему не хочется помирать в такой обстановке. «В отличии от того, кому здесь уютно.» — подумал Михаил. Руки начали мёрзнуть из-за чего оказались в карманах брюк, где нащупали что-то длинное.
— Подарок…
Вынув его, мужчина остановился и начал рассматривать его. Будто ожидая ответ от аксессуара.
Маршрут к дому был возобновлён, а галстук не выпускался с рук. «Я не умею танцевать… а ты? Сашенька, почему ты хочешь потерять себя? Тебе так плевать на свою жизнь, что даже обидно, как-то…».
У Романова было много минусов и все они связаны с употреблением, а точнее последние от него. Но есть и много факторов, которые так привлекали историка, могли они перекрыть минусы?
—Нет, определённо нет.— ответил себе Московский.— Но его нежный взгляд, такой дорогой…а покрыть не может, — шептал себе блондин, — если бы он лечился, то чтобы он мне показал и как много…его время…
Подняв голову на серые облака, казалось, что они пропитались всеми проблемами человечества — а теперь и сами не могут их отпустить, тем самым не давая насладиться солнцем. Бардовая ткань упала на серое покрытие земли, а глаза так и смотрели вверх.
— Вон…— ели слышно произнес профессор.
Голову так и не опускал, знал. Знал. Он подымет, если увидит его. Переведя взгляд на чужие окна, блондин пошёл прямо, но не пройдя и тридцати футов, обернулся через плечо. Смотреть на кусок ткани долго не смог, вернулся за ним.
Дорога до дома была спокойна, голова была пустой. Впрочем все ощущения были направлены на руку в кармане курточки, где грубая ладонь зажимала галстук, ощущая мокрую ткань, что стала после поступка мужчины.
Дойдя к дому, мужчина снял уличную одежду и стянул с себя сапоги. Достав с кармана галстук и смартфон, он поплелся к дивану. Диван находился ближе всего, а сил идти в другую комнату отсутствовали. Как и хоть что-то живое в этой квартире. Тишина заполнила пространство, а признаки жизни в этих комнатах мог создать, только звук трения одежды об ткань дивана.
Тишина резала уши, а намёк лишь на мысль, что он никому не нужен, начинала терзать, напоминая что он один. «А так может и продолжаться. Боже, дай сил дожить до конца.»
— Так тихо я и помру…
Желание что-либо делать отсутствовало, выходило лишь смотреть в одну точку и изредка моргать. Что Миша благополучно и делал, пока не вспомнил, что нужно проверить почту, отправить коллегам открытки, оплатить коммунальные услуги и снова взяться за поиск подарка.
За этим делом пролетел час. Заходить в чат и переправлять одну и ту же картинку было делом не затейливым, но долгим, тоже самое касалось и счётов. С подарком всё было по сложнее, перерыв все сайты, так и не найдя ничего интересного, москвич переходил на интернет магазины ища там что-то подходящие. Пока не появилось сообщение от какого-то «Думский».
— Тц, и кто это?
Было отправлено фото карточки Московского с подписью: «Здравствуйте, это Александр Романов. Вы забыли у меня карточку.» — возник вопрос «Откуда у него мой телеграмм?». Но это был повод одеться и поехать в торговый центр за подарком. Пускай и студента видеть совсем не хотелось. Была крохотная обида на него, что Михаил не мог признать, больше он был зол на себя, чем на юношу. Ответив:» через пятнадцать минут буду» — мужчина взял ключи от машины, собрался и поехал.
Дорога не заняла более пятнадцати минут, мысли об их предстоящем разговоре заполняли голову. Быть холодным? Отвечать будто его не цепляет ничего, чтобы показать, как ему плевать на его слова? Общаться с ним высокомерно, показывая своё превосходство? «Так нужно комбо всё из этого.» — решил для себя Михаил.
Стоя напротив чужой двери и в мыслях прокручивая своё поведение, блондин позвонил в звонок. Открыли дверь не быстро, даже робко, как будто стыдясь, «а может так и есть? Он тебя слабаком назвал, нет конечно.»
— Здравствуйте…— совсем спокойной сказал юноша, очков на нём не было, а глаза смотрели в пол, вследствие нельзя было их узреть.
Продолжать что-то говорить он не собирался, ожидая услышать голос который побеспокоил его. Догадавшись, что парень ничего не видит, москвич откашлялся:
— Привет, я за карточкой.— говорить такую очевидную вещь было глупо, из-за чего Московский уже жалел. «Бля, ну и зачем я сказал «привет», я должен был холодный и сказать что-то по типо «мг, отдай карточку.», дебил, ты ещё и улыбнись ему.»
Саша от чужого голоса немного дёрнуло, он поднял голову, но смотрел куда-то в бок, хоть и знал, где стоит историк.
— Михаил, я думал вы приедете позже, а вы так быстро.
— Я на машине, собираюсь дальше съездить в торговый центр.— переход на «вы» немного потешал, а так же опечаливал. «Неужели всё? И чего это я, так будет только лучше. Держись, Миша.»
— Что-то дома сломалось? — взгляд переместился в пол, поведение парня напоминало провинившегося ребенка, который стоит в углу, что подметил старший.
— Нет.— продолжать разговор хотелось, но собственная гордость не позволяла.
Услышав ответ, губы Романова поджались, а сам парень пошёл в зал за забытой вещью.
Вручив карточку, профессор удивился, тому как свободно перемещается юноша, хоть без очков ничего не видит.
— Ты даже ни разу не задел картину.
— Я знаю дом идеально, как и парк возле дома.
— Подожди, парк длинный, а ты помнишь его весь? — улыбнувшись этому, решил позволить шатену извиниться перед ним так быстро.
— Я очень далеко не гуляю, но к парковке запросто смогу дойти не споткнувшись.
— Да ну на.
— Нужно просто считать шаги и гулять регулярно там, вот и всё.— он был до сих пор без очков, но уже смотрел на оппонента.
— Я сам бьюсь регулярно в доме об углы, а тут парк, — подумав ещё немного мужчина добавил, — мой лапух вообще плохо ориентируется в пространствах…может самокат подарить.— добавил старший шёпотом.
— Вы подарок сыну выбираете? — слегка съёжившись от холода лестничной клетке, уточнил сероглазый.
— Да, вообще без понятия. Всякие велики, продукция apple, крутые вещи и все его хотелки есть, теперь голову ломаю.
— Он носит головные уборы?
— Нет, если не проследить, то не наденет.
— А вы ему часто уделяете внимание? — вопрос был невинным, но казался он Мише оскорбляющим «ты совсем ахуел, я тут даю тебе время извиниться, а ты меня называешь плохим отцом. А я прощу? А почему, я этого наглица прощу…?»
— Как получается.
— Редко?
— Редко.
— Выберите ему зимнюю шапку, может носить он и не станет, но хранить точно будет.— дал совет Романов.
— И какую выбирать? Я в этом молодёжном не разбираюсь.
— В магазине найдите какую-то темную, без узоров и рисунков.
— Может ты выберешь?
— Это мой сын или ваш? — глаза округлись от наглости москвича.
— Я не жадный могу поделиться, — «прощу.» — решил для себя голубоглазый.
— Вам придётся меня ждать, а…
— Подожду.— заявил он, подходя ближе к кудрявому, прося впустить в дом.
— Я вас не понимаю, — посмотрев в серые глаза, Михаил ждал продолжения, — я бы на вашем месте заблокировал карточку и забыл сюда дорогу.
— Так ты признаешь свою вину в этом?
— Нет, ты в этом виноват. Видишь я на эмоциях возбуждён, так ты начал ещё и дров подкидывать. Чего ещё же ожидать, — извиняться из них в голос оба не хотели, оба знали, что виноваты и немое извинение приняли.
«Сашенька, я становлюсь из-за тебя слишком нежным. Безобразие. Но ты пока мне интересен, чисто из корыстной цели я с тобой тут вожусь, точно. А что за цель?» — проходя к дивану подумал старший.
Приняв удобное положение, мужчина занялся мониторингом сайтов с шапками. Вариант для подарка был необычным, вопросов «почему шапка, а не шарф?» было достаточно, но спорить не хотелось.
Миновало с сбора Романова практически час, а тот был не готов. Мужчина и никуда не спешил, пусть и ожидание утомляло.
— Саш, ты там скоро? — от сидения на одном мести поясница онемала, из-за этой причины по комнате начали расхаживать.
Романов вышел из своей спальни и подошёл близко к мужчине. Сняв очки, парень смотрел деловито на лицо напротив, и серьезным тонном спросил:
— У меня стрелки одинаковые?
— Ты красишься?
— Конечно, внешний вид для меня важен. А особенно, когда я нахожусь в общественном месте.
— Это выглядит достаточно незаметно. Только глаза стали выразительнее. И.— быстро перефразируя свою мысль, ведь сейчас Александр выглядел не так болезненно, как без макияжа, но говорить это так в лоб, после случившегося было бы опрометчиво со стороны Миши. При любой другой ситуации он сказал бы как думал, как обычно он делал, — стрелки одинаковые. Ты их так долго рисовал?
— Да, обычно на них я мало трачу времени, но без линз тяжко.
Выйдя в коридор, особи обувались, в этот момент Московский подметил изящность этого образа. Отрицать, что юноша выглядит обворожительно, историк не стал бы. Молочные брюки скрывали худобу ног, но хорошо прилягали ближе к тазу. Оливковый свитер в белую полоску прятал тонкие руки, на которых можно было сомкнуть кольцо с пальцев мужчины. Волосы были аккуратно уложены, попытки перекрыть болезненный вид фарфоровой кожи с помощью лёгкого макияжа — не вышло. Хоть выглядеть он стал чуточку живее. Шатен положил телефон и свою карточку в карман, и закрыл входную дверь.
Пройдя к машине, мужчина её открыл. Подходя к водительскому месту, он обратил внимание на то, что парень собирается садиться назад.
— Эй, давай наперёд. По росту тебе можно.— отшутился историк.
Юноша на это предложение немного замялся. Потупив взглядом на переднюю дверь, Александр всё же открыл её и сел возле водителя, сразу же пристегнувшись.
— Московский, пристигни ремень безопасности.— указал парень на нарушение правила.
— Не доверяешь? Я умею водить с четырнадцати, — хмыкнул на это требование историк.
— Тем более, если тебя учил тот человек, — поняв, что Михаил реагирует на подобное резко, то сероглазый быстро среагировал, —А ты мне?
В ответ были слышны лишь рычание машины. Слегка померкший взгляд смотрел в зеркало, а после машина тронулась с места. «Больше нет. И раньше так же, просто так сложились обстоятельства.....я бы так не сделал…сделал.», — снова тишина в этом салоне, единственное отличие, что теперь это Саша, а не кто-то другой.
— Помнишь я говорил, что отварю тебя? — в грустной улыбке сложились тонкие губы.
Получив короткое положительное мычание, Александр продолжил:
— Я ожидал всего, но не того, что ты такой ранимый.
— Я не ранимый, просто не ожидал, что ты можешь сделать так. Сказал бы мне подобное кто другой, исход событий был бы другим.— стоя на светофоре, ответил москвич.
— Ты надеялся на меня? Михаил, вы совершили ту же ошибку, что и другие. Нельзя на меня рассчитывать. И в этой ситуации, ты тоже не прав.
— Мне не на что надеяться, если это связано с тобой. Да и расскажи, где это я не прав.
— Ты сам спровоцировал конфликт.
— И откуда же мне знать, что мне говорить, кому и когда?
— Я не говорил, что ты должен был знать. Я склоняю тебя к тому, что по мне было всё прекрасно видно, и говорить в тот момент было глупой затеей, — абсолютно спокойно отвечал Романов, — а так же, можешь не переживать. Я подобные «секреты» друзей не рассказываю никому.
— Что даже дашь обещание?
— Ты мне ещё и верить перестал? Тогда ладно, пообещаю. К тому же нам осталось видится не так долго, поэтому уверен, что сдержу.
— Ого, всё прям для меня. И много таких «секретов» ты хранишь?
— Достаточно…
На перекрестке перед Мерседесом проехала Шкода, хоть горел ей красный. Реакция водителя на правонарушителя, состояла лишь с тихого «блять» и резкого тормоза.
— А ещё я кое-что хочу тебе посоветовать, — голос пассажира дрожал. Миша надеялся, что на глазах нет слёз, но не посмел себя отвлекать от дороги, — ты не умеешь говорить.
— В смысле?
— Ты вечно молчишь о себе и не показываешь лишних эмоций. Это плохо влияет, ты никогда не думал просто с кем-то поговорить или обсудить проблему.
— Хочешь, чтобы я это сделал?
— Я хочу чтобы ты научился это делать. Но твой вариант мне тоже нравится.
— Тогда этот водитель уебан, который купил себе права за три копейки, а машинку похоже спиздил, ведь такой долбаёб не додумался своей ебливой башкой заработать самому. Пидорас дырявый, — выпускать злость и делясь таким методом своими переживаниями, были в новинку для Московского. Обычно, такая злость на мир копилась в нем и ожидала похода в тренажерный зал.
— Отлично. Только давай продолжим, когда покинем транспорт.
— Страшно?
— Нет.
— Думаешь, я ужасный водитель?
— Нет.
— Тогда чего так переживаешь? — мужчине больше нравилось добиваться ответов от пассажира, нежели получать очередной вопрос от него.
— Просто так получилось.
— И часто так получается?
— М-м-м, наверное, нет. На такси я езжу сзади, это не так давит.
— Ты боишься ездить впереди?
— Нет. Меня настораживает, когда водитель отвлекается.
— Ясно, — доезжали до торгового центра они молча.
Пройдя в торговый центр, особы зашли в первый бутик, где на витрине были выставлены на показ головные уборы.
— Почему именно шапка? — всё же решил спросить москвич.
— Как я понял, у твоего сына есть всё, что он хотел, — рассматривая все представленные вариации головных уборов, начал Александр.
— Да.
— Ты ему уделяешь мало внимания?
— Ну, нет. Как бы в аккурат, но мне говорят, что мало.— переходя в следующей отдел, поскольку в этом историк не смог обнаружить достойную.
— Если бы уделял достаточно, то знал бы чего он хотел.
— Тогда, да.— произнося это мужчина закатил глаза. Факт того, что он не лучший отец удручал.
— Говорю тебе, как ребёнок выросший в такой обстановке, — я бы радовался любому подарку от папеньки, если бы осознавал тот факт, что он сам его выбрал. Это бросается в глаза, когда подарок выбран кем-то иным. Это может быть не шляпа, а кое-что другое.
— Давай тогда чё то прочее, а то тут хуйня всё.
— Тебе вообще ничего не нравится?
— Ну, шапка ушанка прикольная, но её тут нет.
— Добавь ещё красную звезду на лбу.— в ответ была тишина со стороны спутника, и моргание голубых глаз, — Тебе случайно не сорок пять?
— Боже, Саша, откуда такие цифры? Мне тридцать четыре.
— Радует, а то рассказы, как хорошо жилось в СССР мне хватает и на парах, — пройдясь ещё немного по магазину, парень решил поменять их координаты, — Может ты подумаешь и мы отправимся за чем-то иным?
— Нет, идей нету.— выходя из магазина, признался блондин.
— Тогда давай играть в шарады. Колонка? — положил началу игры Александр.
— Есть и не одна.
— Фотоаппарат?
— Не оценит.
— Проектор?
— У него два больших монитора.
— Зверюшка?
— Хуйня, я потом за ней дерьмо буду убирать.
— Не выражайся. Хм, лего?
— Ему четырнадцать, а не шесть. И вообще ты не умеешь играть, — все варианты казались глупыми, а ощущение, что он никчемный родитель росло, пусть этого и не было видно.
— Вообще-то лего далеко не для детей. К тому же на данный момент выбор наборов огромный, если мы посмотрим, ничего плохого не случится, — повернувшись в сторону магазина игрушек, мужчина двинулся за кудрявым, — к тому же, у меня есть хороший колле.— оборвавшись на слове, сероглазый прокашлялся и поправил своё высказывание, — бывший коллега в свои двадцать четыре собирает различные наборы.
— И чё ему брать? Машинку какую-то?
— Чо-чо, — передразнивался младший, —посмотришь. У тебя слишком узкие познания.
— А я и никогда не интересовался этим.—заявил в своё оправдание блондин.
— А чем ты интересовался, что связано с твоим сыном? — приподняв одну бровь, парень задал вопрос, тем самым поставив спутника в ступор.
— Здоровьем и учёбой.
— Всё? — стоя на пороге в магазин, парень повернулся к москвичу в ожидании ответа.
— А что ещё надо? У тебя своих.— не успев договорить его перебили.
— Почему ты его не любишь?
— Я его лю., — всё не давали закончить свою мысль.
— Почему ты его не любишь? — повторил Романов.
— Потому что не уделяю должного внимания.— в первую очередь, это был ответ для самого себя, а уж потом для Саши.
— Эх, — вздохнул юноша и улыбнулся старшему, — нет, Михаил, это последствия. Ты никого не любишь, ведь тебя этому не обучили. Но ты все же такой хороший.
Нелепая улыбка возникла у Московского от похвалы, но воспоминания о прошлом быстро её растоптали. Он далеко не хороший.
Войдя в павильон, они отправились к нужному отделу. Просматривая каждую коробочку, Миша думал о реакции его сынишки. Хоть историк и не мог на прямую показать свои чувства, он старался думать об ощущениях его родных, а их список состоял из нескольких людей, куда в том числе входил и Данила.
Достав очередную коробку, студент рассматривал её. Этот набор чем-то заинтересовал петербуржца, поэтому передал его профессору.
— Как тебе? — поправляя очки, сказал шатен, — Мне кажется, что набор достаточно интересен, а так же страхует нас от полного разочарования.
— Слушай, мне нравится. Конечно, та печатная машинка выглядит гораздо грандиозное, чего ты её забраковал? — вертя в руках коробку с изображением кинокамеры из лего.
— А вдруг Данил не… — в этот раз перебили уже юнца.
— Данила будет правильно.— поправил мужчина.
— Ох, прошу прощения. В случае отсутствия любви к кропотливым увлечениям, подобный набор будет выкинут, а этот не такой масштабный и на шкафчике будет мило смотреться.— объяснял своё виденье Романов.
— Может и так. Ну, ладно пойдём.
Оплатив покупку, мужчина пошёл к выходу из торгового центра, но обнаружил, что его спутник идёт в противоположную сторону. Не поняв этот момент, он догнал парня.
— И куда это ты?
— Сбежать от тебя решил.— отшутился младший.
— От меня ещё никто не убегал, могу только отпустить, — подыграл Михаил, но шагал рядом с кудрявым.
— Правда? Тогда будешь вынужден подождать, я линзы куплю. — не останавливаясь, сообщал Романов.
— Хорошо.
Оптика находилась недалеко. Войдя в неё, Александр подошёл к консультанту, который что-то печатал на рабочем компьютере. Усталый взгляд молодого парня поднялся на покупателя.
— Здрасте, что-то подсказать? — тон был ворчливый, а в глазах читалось всё призрение к людям.
— У вас есть линзы на минус одиннадцать? — с лёгкой улыбкой спрашивал Саша.
«Пиздец, минус одиннадцать! Он же реально нихуя не видит. А как он сексом занимается?» — ели заметно, но брови Московского поднялись, а глаза округлись от удивления.
—Есть справка от врача?
— Нет.
— Вам цветные? — призрение в голосе аж сочилось через зубы продавца.
— В ассортименте присутствуют чёрные? —Игнорируя отношения к себе, парень отвечал на вопросы.
— Да.
— Отлично. Тогда прозрачные и чёрные, — доставая серую карточку из кармана, готовясь приложить её к терминалу.
— Какая фирма? — что-то вбивая в компьютер, спрашивал парень.
— «Miru» а какие есть цветные?
— «Fusion OkVision» хорошо берут.
— Тогда их.
— Оба глаза минус одинадцать?
— Нет.
— Так чего молчите? — прыснул работник, — Говорите.
— Левый глаз минус двенадцать. Радиус 8.6. В упаковках.
— Хорошо. С вас десять тысяч рублей, — огласив сумму, парень отошёл от монитора компьютера и зашёл в какую-то дверь. Выйдя с заветными паковочками, он их положил в пакет и проследил за оплатой. Забрав чек, мужчины отправились к машине.
Всю дорогу до автомобиля юноша молчал, ведь Московскому позвонили. Голос блондина вмиг стал раздраженный, а походка более тяжёлой и быстрой. Диалог не было слышно, а вот его энергия источала всё самое негативное.
— У меня отпуск! Вы, блять, не можете отказать? — открывая машину, допрашивал абонента блондин, — Ах, важно. Тогда скажите, что есть только такие условия, — подойдя к пассажирской двери возле водителя, Миша открыл её, и показав жестом Саши присаживаться, — Ладно, буду через минут сорок, не раньше, — сев за руль, голубоглазый задрал голову и помассировал себе переносицу, завёл машину и включил печку.
— Даже не предполагал, что у преподавателям так тяжко выбраться в отпуск, — в голосе были нотки сочувствия и какого-то понимания, — я могу добраться к дому на такси, если тебе будет так быстрее.
— Не-не, я тебя отвезу, а они пусть ждут. Совсем уже ахуели.— рассказать спутнику, что его вызывают не в университет, а практически в его фирму, пока не виделось нужды. А слышать в свой адрес волнения от парня, москвичу жутко нравилось.
— Часто тебя тревожат?
— Да, особенно, когда рабочие дни. А вообще я привык к такому. Хоть и раздражает, — выехав с парковки, отвечал историк.
— Ты сможешь подождать меня пять минуток? У меня дома есть упаковочная бумага, я тебе дам, а ты дома уже упакуешь, — предложил пассажир.
— А нахуя эта? — Михаил всегда не понимал смысл в замороченных упаковках, «их же выбросят, так хули стараться?» — такими мыслями рассуждал он.
— Давай без брани. И вообще, гораздо приятнее, когда не сразу ясно, что тебе дарят. К тому же в упаковках есть чужое старание, — аргументы для Миши были не достаточно хорошими, поэтому своё мнение он не изменил, но если Саша хочет и ему это не пойдёт в убыток, то тогда ладно.
— Хорошо. Поступим так, я высаживаю тебя и отдаю подарок, ты его упаковываешь, потому что ты тоже участвовал, а от тебя ни следа. Потом я приеду и заберу. Договорились? — «Какой ебейший план. После и ещё посижу у него.»
— Так и поступим.— краем глаза водитель заметил улыбку Александра.
— И что ты имеешь против мата? Мат это фишка русских.
— Похоже я не русский. Не понимаю смысла.
— А кто тогда? Эвропеец? — исковеркал последние слово мужчина.
— Bien sûr, agent étranger — ответ был на иностранном языке, предположительно французский. Поскольку Московский ещё не страдает от такого недуга, как деменция, то он припоминает французские книги в квартире, из-за чего и предположил именно этот вариант.
— Ich verstehe dich nicht. Sprechen Sie Englisch?— решив выпендриваться перед Романовым, своим знанием немецкого. Узреть физиономию парня не удалось, ведь нужно было следить за дорогой.
— Sorry, I do not understand you. Do you speak English?— поняв игру шатен продолжил.
— What did I ask you? Yes, I understand. And I even know. — закончили эту игру они так же резко, как и начали.
— Вау, а какие вы ещё языки знаете?
— Я знаю немецкий, английский, русский, старославянский. Вот и всё.
— Планируете ещё изучать?
— Нет. Но твой французский очень красивый. Как на родном сказал.— произношение было приятным на слух, хотелось бы послушать ещё парня, но профессор осознавал, что просить подобное будет не лучшей идей. Пускай он и хотел, но что-то его останавливало, будто это что-то неправильное.
— Спасибо, — отворачиваясь к окну поблагодарил петербуржец, — а где вам понадобился немецкий? Или вы учили для себя?
— Нет. Я его учил вместо английского, потому что Есугей учился в то время, когда преподавали немецкий. Вот и всё.— встав на светофоре, наконец-то он смог взглянуть на пассажира. Встретил его аккуратный профиль, а взгляд был направлен на заснеженную улицу. Она была практически пуста, как никак первое Января и не вечер. Машин было мало, что огромная редкость для Москвы. Дороги присыпанные солью, иней на стекле давал напоминая, какого тепло и хорошо в машине. Таких мелочей давно он не замечал, но одна деталь делала всё гораздо приятнее.
— Михаил, а вы любите животных? — повернувшись к Московскому интересовался юноша.
— Кошек люблю, — светофор загорелся и машина тронулась.
— А у тебя была?
— Нельзя было назвать её моей, она жила на улице. Я её кормил, а потом я смог договориться и отдал её в хорошие руки.
— Мило, — слетело с чужих уст.
— Ты так думаешь?
— Да, разве человек, который ходит с серьезным лицом и не хочет вступать в чужое положение, переживал за котика, хоть и не мог дать ему всё самостоятельно? По моему сюда подойдёт слово «мило».
— Чё я серьезно такой строгий? — усмехнувшись чужим словам блондин. «Сука, так приятно, что аж не верится. Чё у меня поведение, как у семиклассницы? Но мне нравится, что я такой ахуенный. Я всегда был таким…ну, почти всегда.» — сердце забилось сильнее, а в глазах казалось были искры.
— Тебя много, кто не любит, — абсолютно спокойно произнес каштаново-волосый, — ты и сам наверняка это знаешь.
— А ты меня любишь? — вопрос сам вырвался с мужчины.
Подъехав к определенному подъезду, он не мог попросту смотреть прямо, как делал всё это время. Взгляды встретились, в чужих глазах читалось лишь удивление, а внутри Московского всё переворачивалось и сжималось. «Я имел ввиду, как учителя, пожалуйста восприми это правильно.»
— Как преподавателя я вас люблю. Меня вполне устраивает, хотя то что об автомате можно забыть — это сокращает мою любовь, — отстегивая ремень безопасности отвечал кудрявый.
— Дразнишься?
— Любя, — забирая покупки с машины, сказал сероглазый, — вы приедете через сколько?
— Ох, Сашенька, ничего не могу обещать. Там пиздец.
— Ладно, если что-то изменится пишите в телеграмм.
— Окэй.— показав определенный символ, пассажирская дверь закрылась.
К работе ему добираться было не долго, поэтому через двадцать пять минут он уже разговаривал с потенциальным партнёром.
Гость рассказывал свои планы так нудно, что можно было уснуть на большом, кожаном кресле. От незаинтересованности Миша в очередной раз начал рассматривать свой кабинет со свежим ремонтом.Черный цвет на стенах прекрасно сочетался с панорамными окнами, что открывало вид на оживленные дороги и многоэтажки Москвы. Эти окна очень симпатизировали Михаилу, ведь были они затонированы и скрывали всё, что происходило в кабинете. Снимать офис в новостройке было дорого, но этот пейзаж из окна оправдывал цену. Дубовый стол был нагружен различными кипами бумаг. Столы менялись регулярно, но независимо от размера, его умудрялись нагрузить различными бумагами. Сзади находился шкаф с подсветкой, как и стена, что была напротив. Наполнение у этого шкафа было стандартным: папки, договоры, немного декора в виде часов и искусственных растений.
Наконец то мужчина в костюме, сидящий перед ним, заткнулся. Поступившее предложение было достаточно выгодное, но загвоздка была в том, что это могло не окупится в другой стране, они только недавно стали расширяться по городам России, а тут другая страна.
Отказав в этом предложении, тем самым страхуя себя от огромного шанса не окупится, ему предоставили гору документов, которые требовалось разобрать. Голова кипела, а работа всё прибавлялась. Заканчивая читать одни документы, прибавлялись три других. На почту приходили письма, которые требовалось тоже немедленно разобрать. Так шли часы. Секретарь уносила третью чашку кофе, а глаза покраснели. Это могло продолжаться ещё несколько часов, если бы не один звонок. Незнакомый номер загорелся на экране телефона. Подняв трубку, в ожидании нового вопроса или предложения.
— Вечер добрый, Миша! —послышался знакомый голос, но определить его владельца не удавалось.
— Вечер? — переспросил Михаил, ведь только недавно был день.
— Ага, восьмой час. Ты шо дрыхнул?
— Мечтаю о таком. Так чё ты хотел? — не вспомнив чей это голос, мужчина принял позицию «если ты со мной так, то я так же».
— Мда, тебе реально бы поспать. Я же вчера говорил, шо позвоню и расскажу тебе всё.
— А, точно, — наконец определив абонента, Московский был готов слушать.
— Ну так вот. Познакомились мы в больнице, тогда я был впервые в Питере…
********
Зимние пейзажи были повсюду, куда не глянь. Алексей любовался всем, что попадалось его взору. Как же он ценил этот момент, впервые попасть в чужой город и не просто так, потому что накопил или приехал к родственникам, а потому что прошёл в финал соревнований по стрельбе. Радости не было придела, особенно, когда он узнал, что его друг тоже прошёл турнир.
Наслаждаться прогулками, распивать спиртные напитки с Женей и забыть обо всём негативном, он мог бы, если б не пуля, что попала в него во время турнира. Из мечт его вывел холод больничной палаты.
Сейчас Донской лежал в частной клинике Питера, глядя в окно, покрытое узорами инея, ожидая увидеть знакомую фигуру одессита.
Положили его только вчера, а парень уже успел почувствовать всю тоску Петербурга. Больница была со свежим ремонтом, удобными койками и хорошим оборудованием, но вся серость, что пряталась в первые дни переезда добралась до туриста. От навязчивых мыслей не мог спасти даже сосед по палате, ведь его попросту не было. Эпидемия гриппа снова вспыхнула и страна была на грани карантина, госпитали были переполнены больными гриппом, к всему этому ещё играла удача, что была не на стороне смуглявого.
— Какие хоромы, — присвистуя парень в шапке, с пакетом и в бахилах, прошёл в палату, — тут лучше, чем в отеле, где нас поселили.
— И кровати удобнее, — хвастался комфортом темноволосый, — и шо ж ты мени принесла, жена?
— Самое вкусное, макароны с плесенью и старая гречка, — доставая из пакета судок с жидким, хлеб в целлофановом пакете, столовые приборы, воду и вещи пострадавшего.
—М-м-м, всё для меня. А это всё? — присев на свою койку спрашивал парень.
— Обижаешь, — на тумбочке возле кровати Алексея появилась бутылка, можно было подумать по её цвету, что наполнена она была чаем, но когда с пакета показалась колбаса, стало всё ясно.
— Какой ты шикарный врач.
— А то. Это домашнее, — разливая в принесённые стаканы крепкий напиток, —никогда бы не подумал, что буду бухать в больнице.
— Женёк, подожди. Скоро меня подлатают и ходить смогу, тогда и пойдём культурно выпивать, надо же было прям в ногу попасть, —пошевелил он поражённой конечностью.
— Уебан, больше слов для него не найду. Мы не виделись почти год, а он всё обломал, — взяв стаканчики в руки, парни выдохнули и посмотрели друг на друга.
— За встречу.
— За здоровье.
Чокнувшись, парни отпили из стаканов, закусывая колбасой.
— М-м-м, — мычал от наслаждения Донской, — как хорошо идёт. Как ты это провёз?
— А ты шо думал, я какую-то борматуху привезу? Не-е-е, это я сам шаманил, — гордо заявил Евгений, — сказали бы мне в детстве, что выростя я буду мечтать о самогоном аппарате, я бы в жизни не поверил.
— А ещё будешь иметь ахуенный пистолет и машину.
— А я тебе рассказывал историю, как я сдавал на права и нас менты стопнули? — игнорируя коридорный шум, беседа продолжалась.
— Да, рассказывал.
Дверь в палату резко открылась, а коридорный шум переместился в комнату. Высокая, статная женщина выясняла отношения с рядом стоящим доктором. Её голос был раздражён и немного сиплый. Белая шуба по колена, что была на ней, выглядела натурально, а длинный, белый шарф, который накрывал голову, был приспущен, поэтому тёмно-русые пряди виднелись из-под него. Чёрные сапоги на каблуке изготовлены из кожи, могли похвастаться своим качеством, которое было видно из дали.
— Вы издеваетесь? Ребенка поселить к этим амбалам? — дама нервно указала ладонью в стороны койки, где сидели парни, — И это вы называете лучшей клиникой в городе?
— Гражданочка, я вам повторяю ещё раз. Детское отделение переполнено больными гриппом, мы не можем подселить вашего мальчика к кому-то от туда, — объяснял прокуренный голос, — Если вас что-то не устраивает, то едьте в другую больницу, где вам на уступки не пойдут, — по интонации врача было понятно, что повторяет он это не второй раз. Его утомленный взгляд был где-то на уровне окна, а слушал дамочку он лишь одним заложенным ухом.
— Я вам репутацию испоганю! — угрожала женщина.
— Да-да, а теперь покиньте палату, — ироничным тоном подтвердил врач. Положив ладонь на плечо дамы, он вывел её в коридор, где отголосками были слышны недовольство, исходящее от знакомого женского голоса.
Доктор завез на больничной каталке мальчика на вид лет пятнадцать, он был очень худым и бледным. Его острые скулы не свойственные его возрасту— пугали, а взгляд устремлён в пол, словно пряча свои глаза от мира.
Операционная одежда, что была на нём, выделяла его тонкие и светлые вены на худых руках, благодаря лазурному цвету. Тонкие, гладкие ноги были слегка согнуты в коленях, выглядели они прелестно, если не смотреть на гематомы, что были рассажены на открытом участке ног. Только разбросанные на поверхности волнистые пряди волос, на вид были мягкими и единственное, что казалось здоровым на фоне всего тела.
Парню врач помог перелечь на больничную койку, и провёл краткий осмотр.
— Над вами есть кнопка, если что-то понадобится нажимаете один раз. К вам придут, а самому не смейте вставать и куда либо ходить, к глазам не прикасаться, не чесаться и раны не ковырять, — инструктировал мужчина, чесав свою бороду, — Ваши родственники отказались платить за питание, а пойти в столовую вы не в состоянии, поэтому придётся подождать их прихода. Вопросы?
— Я смогу продолжить карьеру? — голос у юноши был хриплым и замученным.
— Нет. Вам хотя бы вылечиться, — заявил работник клиники.
— Когда я смогу отправиться домой? — интересовался юноша.
— Посмотрим на ваше состояние, минимум вы пробудите здесь неделю, а то и две.
— Благодарю.
Врач покинул палату, оставив пациента на едине с новым соседом.
— Хэй, здорово! — достаточно громко поприветствовал Лёша, что аж новоиспечённый сосед дёрнулся.
— Здравствуйте, — не переводя взгляд с потолка, поздоровался он в ответ.
—Дебич, зачем ребёнка пугать? — прописав подзатыльник своему другу, Евгений обратился к мальчику, — Ты можешь к нам не на «вы», мы не такие уж и старые.
— В первую очередь— это уважение к собеседнику, возраст тут не имеет значения, — заявил юноша.
— Ты и с друзьями так? — чеса свой затылок, спросил Донской.
— Да.— краткий ответ слетел с тонких, сухих губ мальчишки.
— Ты коренной петербуржец, как я понимаю? — интересовался Женя.
— У вас превосходная интуиция, — за всё время общения, его голос оставался холодным и безразличным, что было прекрасно слышно.
— Тут она не нужна. Волосы по плечи, нездоровая худоба, речь, небось ещё плащ в повседневной жизни носишь, — подшучивал Алексей.
— Прошу оставить меня в покое.— последние слова, что обмолвил новый сосед в тот день.
Дальнейшие обращения в его сторону были проигнорированы. К парню в тот день так никто и не пришёл, как и на второй, и третий. Все эти дни он был лишь в лёгкой операционной одежде, которая нуждалась в стирке. Длинные волосы выглядят неопрятными и грязными.
Единственные люди, что приходили к парню, были врачи, которых он вызвал. В основном они помогали ему дойти до туалета, что удивляло Лёшу. Потому что парень передвигался полноценно, но робко. Иногда его просто забирали с палаты, а после приводили. Но, что подстреленный не увидел за эти три дня, это глаз юнца и его еду с водой. Голод парня выдал, когда при запахе бутерброда смуглявого, его желудок начал подавать признаки жизни.
— Анарексик, хочешь? — спросил Донской. И наконец-то он услышал его голос снова.
— Мне нельзя, — тихо пробормотал он в ответ.
— В смысле нельзя? Ты ничего не ел за эти дни.
— Я…я не могу, — хотел парень добавить что-то ещё, но почувствовал чужой вес на койке.
— Всё ты можешь. На! — протянул ладонь с едой Донской.
Юноша принял сидящие положение, но его глаза смотрели в пол. Он о чём-то размышлял, а после выдохнул и повернулся на место, где слышал последний раз чужой голос. Алексей встретил светло-светоло-серые глаза, они казались кукольными и неестественными, но в тоже время и завораживающими.
— Благодарю…как, — не дав договорить, турист ответил.
— Я Лёха, — протянул он руку для пожатия.
— Александр Романов, — всё продолжал смотреть куда-то за спину соседа Саша.
— А руку пожимать? Или брезгуешь? Подумаешь в колбасе, — всё ожидал старший.
— Нет…не в этом дело, я просто слепой.....— взгляд Романова снова устремился вниз.
— Ты поэтому сюда попал? — беря чужую ладонь, Лёшка положил в неё бутерброд.
— Да… Атрофия зрительного нерва, — при этих словах рука Саши дернулась, а содержимое блюда оказалось на полу, — ой, прошу прощения, я не хотел, — только собрался юноша потянутся к полу, как его остановила рука на плече.
— Не стоит, потом уберу… А у тебя это излечимо? — теперь Донскому было ясно, зачем нужны были врачи для похода в туалет.
— Полностью нет, говорят, что после операции может смогу видеть с очками, но никогда как раньше, — с некой грустной улыбкой проговаривал он это, — только эту операцию можно будет сделать с восемнадцати.
— А тебе сколько?
— Моё совершеннолетие будет двадцать седьмого Мая.
— О, так тебе не так долго ждать, всего пять месяцев плюс-минус, — подбадривал Лёша.
— Знать бы, радоваться этому или наоборот, — хмыкнув, Александр мигом перевёл стрелки, — а как же вы оказались тут?
— Ну шо ты на «вы»? Мне всего лишь двадцать! — возмущался старший, — а вообще я сюда приехал на соревнования.
— Вы спортом занимаетесь? — проигнорировав недовольства, светлый парнишка продолжал расспрашивать.
— Да, стрельбой. Кароче, мне там в ногу попали и хоп! Я в больнице, но зато за чужой счёт.
— Хоть что-то хорошее, — лёгкая улыбка промелькнула на губах.
В руках у Сашеньки был лишь хлеб, что не расстраивало юношу. Одновременно слушая соседа по комнате и кладя хлеб в рот, спектр удовольствия достиг придела.
— Сашка, ты чё плачешь?!
— Это так вкусно…— горячие слёзы стекали по впалым щекам, а уста расплылись в искренней улыбке.
— Ты хлеб никогда не ел?
— Я не помню, может когда-то, когда был маленьким, — утирая слезы рукой, отвечал честно Саша.
— А что ты ешь? — спросил Алексей.
— Ничего самостоятельно я не ем. А в мой рацион входит: гречка, овсянка, вода, отпаренные овощи, овощные салаты.
— И всё?!!? — вскрикнул Донской, но потом пожалел, ведь реакция на громкие звуки у Романова была не позитивной.
— Иногда меня могут побаловать курицей, но это редкость, а что-то не так? — слегка сжавшись, незрячий не понимал чужой реакции.
— Подожди, — допрыгав на здоровой ноге до тумбочки, Лёша позвонил одесситу, — Ало, Жек, купи хлеб в пекарне и всякой всячины, а ещё воду!…Нужно. Придёшь, расскажу.
Разговор между парнями начал завязываться, ответы младшего были не такими холодными, но на многое он не отвечал. Большую часть времени он был слушателем, за каких-то полтора часа, юноша знал всю родословность Алексея, а мог узнать и больше, если бы не приход Евгения.
Посетитель стоял в пуховике и шапке, присыпанной снегом, а в руках были пакеты. В одном из них находились вещи, а в другом продукты.
— Ты с цепи сорвался или чего жрать так захотел? — отряхиваясь от снега, бурчал одессит, — Бр-р-р, какие тут зимы холодные.
— Здравствуйте, — приветствовался Александр, — вам кажется, в этом году она мягкая.
— Это тебе не юг, Женечка. Тут суровые все, — забрав пакет с продуктами, Лёша начал в нём рыться.
— Вы тоже с Ростова-на-Дону? — спросил Александр.
— У-у-у, тебя разговорили. Нет, я не с Ростова, я с Одессы, — снимая верхнюю одежду, рассказывал Евгений, — а тебе не холодно? Ты с нашей первой встречи в этом.
— Слегка.— признался юноша.
— Странно, что тебе родители ничего не принесли. В больнице достаточно холодно, — делился Женя своими мыслями, протягивая кофту Донского, которую принес во втором пакете, но на неё даже не посмотрели.
Обратив внимание на происходящие Лёша, сам забрал тёплую вещь и положил её на плечи Романова.
— Жек, он это…, — хотел корректно объяснить положение нового знакомого, но не вышло.
— Я незрячий, — кратко ответил петербуржец.
— Ты тоже думал, что тут из-за анорексии? — бессовестно спрашивал Донской.
— Вам бы поиметь чувствую такта, Алексей.— проговорил Александр, при этом надевая полностью одолженную одежду.
Избавившись от мокрой одежды, Евгений повесил её на батареи в надежде, что за пару часов она высохнет.
Парни проводили время за поверхностными разговорами, узнавая друг друга лучше. В основном говорил Лёша, но одессит тоже не отставал, а Романову приходилось лишь быть слушателем, а он и не был против.
— Так ты получается хореограф? — интересовался Женя.
— Ну, можно и так это назвать, —глотнув, ответил Романов. Уплетая с блаженным лицом пачку печенья, что купил посетитель.
— Не спеши, никто не заберёт, — просил Евгений.
Так могло и продолжаться, если б неожиданный посетитель не перешёл. Эта была та дама, что учинила скандал со врачом, но теперь она была с каким-то мужчиной.
— Здравствуй, Сашуль, а кто тебе позволял есть мучное? Твоей фигуре это не пойдёт в плюс, — сказал мужчина в куртке и с коричневым шарфом в котором была укутана шея. Ухоженная борода прибавляла солидности, а современная стрижка галантности.
— Здравствуйте, дядюшка. Я уже подумал вы позабыли обо мне, — выражение лица вмиг изменилось, брови слегка нахмурились, осанка резко стало идеальной, губы сжатые, а взгляд был направлен куда-то в глубь комнаты, — и если вы не знали, то я потерял семь килограмм, поэтому набрать вес должно быть в ваших интересах, дядюшка.
— Если ты думаешь, что это тебе поможет, то ошибаешься, тебе не избежать своей участи, — огласил женский голос, на что последовала реакция в виде округлённых серых глаз.
— Ах…так вы всё знаете! — голос предательски задрожал, а слёзы подступили к глазам, — Вы всё это время знали, почему? Почему? — горячие ручьи громко скапывали на пол, Саша был на гране истерики, всё его тело дрожало, — Ха-ха-ха-ха, как же я не вычислил это… Как?!
— Сашуль, в этом нету твоей вины. Просто нам нужно думать и о себе. А ты просто расчёт. Чтобы тебе не было так плохо, мы принесли тебе кое-что, — потрясла она сумкой, которую они принесли. У женщины был голос спокойный, слащавый в отличии от Александра.
— После операции ты летишь в Париж. В этот раз навсегда, — добавил мужчина, — и я бы тебе рекомендовал восстановиться по максимуму, никому не понравится испорченный товар, — юноша заливался слезами обиды, на его рыдания родственник лишь раздражённо выдохнул, —из всех вариантов мы выбрали самый благоприятный для тебя же. Так что не таи на нас обиды. Увидимся на следующей неделе.
Пара оставила лишь сумку на прикроватной тумбочке, и ушла так же быстро, как и появилась.
********
«Краткость сестра таланта» — подумал Миша, который за время этого рассказа успел: закончить с документами, одеться, дойти до машины и разогреть её.
— Я так и не понял. Ты ненавидишь Сашиных родственников, потому что они его не кормили, как ты считаешь нужно? — напрямую спросил Михаил, ведь с рассказа Алексея он толком ничего не узнал.
— Нет! Они твари, что мало того садили ребёнка с семи лет на диеты, кормили таблетками, что бы у Сашеньки, не дай Бог, не вырос и не было бы лишних волосиков. Да, блять, у него кадык из-за этой хуеты не видно толком. И эти ублюдки в нём не видели человека, а товар, блять. Блять, про что я, они довели его до того, что он попытался сброситься с моста, — эмоции переполняли Донского, было слышно, что при рассказе помимо повышенного тона были и посторонние стуки.
— Пиздец. Это он тебе рассказал? — от услышанного было не по себе. В сознании Московского, будто случился шторм с различных мыслей из прошлого, начиная от «буржуй манерный», а заканчивая «не может быть всё так идеально, если ты наркоман».
— Нет, я это видел. Он, бля, слепой сам не может гулять, а мы с Женей вот-вот уезжаем. И поскольку только мы его и навещали, он попросил нас вывести его на набережную к мосту. Сказал там по его памяти красиво было. Мы так и пошли туда, а там он сперва к перилам прикасался и спрашивал, когда же мы будем на середине, а потом резко перелез, но мы вовремя среагировали, а так бы…не было Саши, — последние слова произносились шёпотом, — мне не известно и половины об его жизни, что такого у него могло произойти, я не могу придумать, и не хочу. Я сейчас так рад, что тогда помог ему сбежать в Москву.
— Ахуеть…—только это смог выдавить из себя Михаил.
— Ахуеть — это его родители. Про них ничего мне не известно, но, сука, как можно бездействовать, — тяжело выдохнув, смуглявый продолжил, — ну ладно, Мих, до встречи.
— Да, до встречи, — сбросив трубку, мужчина ещё пару минут посидел, а потом глянул на часы, — ох, бля, девять уже.
Тишина нагоняла нежеланные мысли, поэтому включив радио, Михаил заметил, что не помешало бы заправиться. Поехав на ближайшую заправку, он никак не мог отвлечься на музыку. Мысль, что такая светлая душа, могла быть сейчас под землёй, накатывала отвращение. Всплывали в воспоминаниях их разговор и чужие слова о смерти. «Ну, его точно не били, если так, то что могло произойти? Начал употреблять? Ну, не в таком же юном возраста, тем более за ним следили как я понял. Слепота? Тут более вероятно, но слова, что ему это не поможет, не сходятся…» — предположений было скудно.
Доехав на заправку, блондин заправил машину и купил там же коробку конфет, после этой истории, хотелось что-то сделать, а что конкретно москвич не понимал, поэтому действовал по ощущениям. Эмпатия в профессоре отсутствовала всю жизнь, но тут она резко отозвалась, пусть историк и не отрицал её, но смог найти оправдание её появлению, как «старость».
Дальнейший путь лежал до квартиры того, кто заполнил собой чужие размышления. Припарковавшись, он прошёл в подъезд, в нём было тихо, что только способствовало обдумыванию неприятных событий из прошлого Александра. Выйдя из лифта, можно было услышать игру на фортепьяно. Источник звука находился именно в той квартире, куда и направлялся мужчина. Стоя с коробкой конфет, он всё же решил попробовать открыть входную дверь. На его удивление она была открытой. Тихо пройдя в коридор, его взору попалась приятная глазу сцена. Музыка проходила по мрачному коридору, а в его конце была фигура с королевской осанкой, что создавала эту музыку. От игры, длинный шёлковый халат, что доставал до пола, спадал с острых плечей, а под ним была рубашка из такой же ткани. Его цвет не удавалось распознать, ведь только одна свеча помогала пианисту не промахнуться. Коридор в мраке, единственный источник света это свечи, что стоят на инструменте. В соседней комнате ели слышно играет телевизор, что даёт дополнительный синий свет, который припадает на черный, шёлковый халат. Игравшая композиция, вызывала восторг и дрожь одновременно. Останавливать эту игру в тот миг — Миша считал преступлением. Юноша был так ей увлечен, что и не заметил как к нему подошли. Наклонившись к чужому уху, Михаил прошептал:
— Ты ещё и играть умеешь, у тебя это получается превосходно.
Услышав чужой голос совсем рядом, Александр дёрнулся. Резко повернувшись к историку, он не ожидал что тот будет стоять так близко, из-за чего они чуть не столкнулись носами.
— Напугали, — ровно дышал Саша, — а я снова забыл закрыть дверь, — прошептал он себе.
— Как видишь.— начав снимать верхнюю одежду, он прошёл в начало, чтобы её повесить. Успел он снять только обувь и положить конфеты на пуф, поскольку не мог не напугать кудрявого, — я бы хотел ещё послушать твоей игры.
— Играю только для себя родного, — заявил сероглазый, включая свет в коридоре, из-за чего оба начали щурится.
— Даже для родителей не сыграешь? — повесив вещи, мужчина прошёл к Роману и стал у него за спиной.
— Я для них играю, они мои родные. Даже чаще, чем для себя, — голос был тёплым, но отстранённым.
— Ты так давно не садился за пианино.
— Нет, Миша, они всегда со мной…
— У каждого, — хотел что-то мужчина ответить на это, но его перебили.
— Миш, они мертвы.
Александр развернулся и взял в свои руки холодные ладони мужчины и положил себе на плечи, вернувшись в прежнее положение. Посмотрев на верх, он задул свечу и начал играть новую композицию.
