fireflies.

За окном стучал дождь. Сколько Тэхён себя помнит, их город всегда был окутан этой погодой, всегда затапливал своими каплями каждый успевший высохнуть участок, полностью погружая местность в толщу воды. Иногда даже казалось, что совсем чуть-чуть, не выглядывай из облаков к ним солнце, их город бы затопило окончательно, тем самым стирая его с лица земли на веки. Капли тревожно бились об окна кабинета профессора Салли, который выглядит не лучше Кима: они оба были вымотаны этим днем, оба были на грани нервного срыва. Но у Кима были причины и для радости. Пальцы вновь что-то печатают на компьютере, громко стуча по клавишам клавиатуры. С губ его срывается нервный выдох. Ким уже понял, что зайти последним на экзамен была плохой идеей. — Ну что ж, Мистер Ким, — профессор встает, в руках его будущее Тэхёна, которое, судя по подрагивающим пальцам, держащий листок, готово сорваться и улететь куда-то вместе с потраченными годами жизни. Справка. Заветная справка об окончании университета. — Поздравляю вас с окончанием вашей учебы, надеюсь, вы сможете найти место, где получится построить успешную карьеру! — младший не верит в услышанное. Дальнейшие действия проходят будто в тумане. Вот он крепко пожимает руку профессора, прячет справку в свою сумку с остальными документами, выходит из кабинета, тихо прикрывая за собой дверь, и медленно, по крайней мере, стараясь не поддаваться панике, дышит. Каждой частью тела чувствует расползающее чувство долгожданной свободы, облегчение. Сложно поверить в то, что его долгий путь с размахом в четыре года успешно закончен. Мама будет рада. А рад ли он сам? Выходя на улицу, запоздало вспоминает об оставленном дома зонтике, хотя до этого тот буквально жил у него в рюкзаке. Вынимая из кармана гаджет, он печатает маме короткое «сдал» и заходит в контакты, набирая номер такси. — Тэхён, — зелёные глаза поднимаются на источник звука, встречаясь с серьезным взглядом его — уже бывшего — одногруппника. — Садись, подвезу. Они с Хосоком никогда не были близки. Можно ли называть их друзьями? Абсолютно нет. В понятии Тэхёна это слово имеет совсем другое значение. Чон был сыном одного из профессоров, преподававшим им в университете. Был сдержанным, серьезным, в меру смешным. Как Тэхёну иногда думалось, слишком воспитанным. Тот прилежно учился, почти с первого раза сдавал все экзамены и не оставлял — на памяти Кима — не больше двух пересдач. Говоря коротко, пример для подражания. Их разговоры заканчивались помощью на письменных экзаменах и иногда короткими прогулками и обедами в кафе. — Ну что, куда собираешься устроиться на работу? — тот выруливает на главную трассу, останавливаясь перед светофором, неприятно горящим для водителей красным и отсчитывающий снизу шестьдесят секунд для перехода пешеходов. Несмотря на дождь, людей, бегущих под нем, плотно спрятавшись под зонтами, не мало. Сегодня вторник. Не такой ужасный, как вчерашний день, не такой раздражительный для нервов. Но дождь, к которому все успели привыкнуть — не причина оставаться дома. — Устроиться в Центральную больницу, пока что только так, — Тэхён разглядывает прохожих, все они имеют почти одинаковую палитру: черный, смешанный с тёмно-синим. На улице стояла поздняя осень, возможно, это и была причина тому, что облака не хотели отпускать Калифорнию из своих объятий. — Ого, — Хосок давит на газ, несмотря на слово восторга, внешне Чон остается абсолютно спокойным, не таким восхищенным, как само понятие короткого «ого». — Потянешь? — Ким хмыкает, отворачивается к разгадыванию каплей на стекле, задумываясь над вопросом. А потянет ли? — Моя мама работает там, — Хосок понимающе кивает. — А ты? — Планирую перебраться обратно в Корею, — на этом их, пожалуй, последний разговор заканчивается. Оба погружаются в начало совсем уже взрослой жизни, хотя и короткой молодостью, которую принято называть «студенческие годы», не успели насладиться. Так как медицина — наука для тех, кто вместо своей жизни выбирает чужую. Машина останавливается у ряда домов, плавно останавливаясь перед тэхеновым. Ким коротко благодарит своего бывшего одногруппника, из вежливости просит звонить, если вдруг понадобится его помощь, и скрывается за двором, ведущим дорожку к дверям. Хосок окидывает взглядом местность и, хмыкнув под нос, уезжает. Руки успели замерзнуть, стоило пару каплям все же попасть на лицо и тело. Тэхён прислушивается к тишине дома, радуясь тому, что сегодня снова дома один. В руках его диплом и путь к светлому будущему. Он не знает, что делать дальше, находясь под активным давлением своей матери все эти годы. Если бы его спросили, хотел ли он вообще поступать в медицинский, то он бы уверенно сказал «нет»! Его мать хотела. Он никогда не мечтал быть врачом. «Поздно жалеть». Наливает в кружку кипяток, следом и заварку. «Не тогда, когда сегодня первый день окончания». Медицина — это наука, которая не заканчивается на учебе в университете. Это долгая классификация, долгие курсы и освоение все больше нового материала. Тэхён не хотел выбирать для себя такой тяжелый путь, будучи немного другим. Но отличие не равносильна слабости. Приятный напиток греет руки, и постепенно становится легче. Учеба позади, дальше — работа. Для Кима понятия загруженности не несет такого страха. Он готов к долгим ночным сменам, он готов тратить себя и там. Для него нет ничего страшного в словах «отсутствие свободного времени» выбирая себе профессию, выбирая себе будущее. Хотя, будучи поставленным перед фактом, он был к такому готов. Но Тэхён никогда не хотел в медицину. Ни тогда, когда он еще не научился это контролировать.

***

Все еще громко стучащий о крышу дождь — показатель плохой погоды. Предсказываемый такой же низкий градус, как и в прошедшие дни, никак не радуют. Он вообще не вызывает никаких эмоций. Когда живешь с этим бок о бок в течении долгих семнадцать лет, ты забываешь. Ты привыкаешь. Есть понятие, что если делать что-то в течение двадцати одного дня, то мозг человека автоматически начинает воспринимать это как часть или, говоря по-другому, как должное. Будь то тяжелая работа шахтера или же другого рода профессия, требующая постоянной физической силы. Человек привыкает ко всему и учится с этим жить. Дождь — неотъемлемая часть его, да и каждого жителя тут жизни. Звук стучащих капель не так уж раздражает, как бывало ранее. Новая неделя, подмечающая за собой устройство на работу, не вызывает радостных эмоций. В теле чувствуется неприятная тревожность и слишком томительное ожидание. Все те дни, которые прошли дома, иногда в окружении матери, приходящей домой не раньше двенадцати ночи, были спокойны. За ужином они успевали побеседовать о многом, но вряд ли кто-то со стороны назовет их близкими. Тэхён запивает таблетку водой, моет стакан, прячет его в шкаф. Сегодня надо в больницу. В Центральную больницу, чтобы устроиться на работу. У него есть связи. Волноваться не стоит, но все же. Надевая на себя теплый свитер с темными джинсами, он позже замечает стоящий на столе в гостиной плотный пакет. Внутри оказывается белый халат. Нежная ткань в руках ощущается слишком тяжело, и белый цвет неприятно режет глаз. Покупка, несомненно, дарит чувство благодарности. Матушка позаботилась про его внешний вид. Как мило. Откуда столько уверенности, что его вообще возьмут? Ким не удивиться, если он пойдет сейчас и уже будет принят. Его мать была слишком настойчивой женщиной. Сумка к выходу готова. В заднем кармане лежат его таблетки. Где-то в рюкзаке вместе с документами среднего размера бутылка с водой. Чем-то запивать его препараты нужно. Он одевается в черное пальто, прячет голову от дождя под зонтом и выходит из дома. На улице ожидаемо холодно. Путь до больницы проходит в тумане. Он не помнит всего того, что прошел, но времени на дорогу потратил достаточно. В кармане вибрирует телефон, когда он встает перед стеклянными дверьми огромного здания, так ярко слепящей глаза, исходящим от него белым светом. От контакта «мама» короткое «скажи, что ты на собеседование». Двери открываются автоматически. Вокруг него суета. Сегодня понедельник, активность людей не унять. Везде слышатся разговоры, чьи-то недовольные возгласы. Вряд ли он оставался бы таким спокойным, если бы не таблетка, так любезно оставленной матерью на тумбе. За стойкой администрации странно пусто, Ким что есть силы давит в груди нарастающее чувство тревожности, но внешне ничего не показывает. Глаза бегают от одного человека к другому. Вокруг слишком много белого цвета, бегающих туда-сюда докторов в белых халатах в именных бейджах. Слишком много людей, которые или радостно ведут домой своего человека, или же, как та женщина у стульев, плачут так громко. От этого не легче. Чужая голова прячется на шее мужа. Она нервно сжимает его куртку своими, наверняка успевшими замерзнуть пальцами и надрывно плачет, умоляя спасти кого-то. — …Простите? — Тэхён не сразу слышит, как к нему обращаются. Он проглатывает ком в горле, стараясь оставаться непреклонным, стараясь не поддаваться эмоциям, которых таблетка что-то плохо подавляет. Его мать слишком жестоко обращается с ним, устраивая именно сюда. — Вы кто? — А… — зеленоглазый промаргивается, отрывает взгляд от трагичной картины и видит перед собой человека. Странно. Ранее это место пустовало. — Я Ким Тэхён, прошу прощения. — А, Ким Тэхён, да, конечно, — бухтит тот. — Давно не виделись, дружище. Как поживаешь? — чужое спокойствие длиться не долго. — Откуда мне знать, какой ты Ким Тэхён? Ты что вообще тут делаешь? — чужое недовольство вполне объяснимо. Понедельник выдался тяжелым днем практически для всех. — Прошу прощения. Я пришел на собеседование. Меня позвали, пришел устраиваться на работу. — парень за столом его долго разглядывает, сканирует темными омутами, будто вспоминает, а когда в памяти, наверное, что-то всплывает, раскрывает толстый блокнот и долго листает. — Ким Тэхён говоришь? — Да. — Что ж, — тот берет ручку, что-то агрессивно зачеркивает, берёт маленький листик, стоящий в стеклянном ящике, быстро туда черкает и отдает ему. — Направляешься на третий этаж, кабинет слева, толстым шрифтом написано «Доктор Кан Су Вон», зайдешь к нему, остальное всё на нем, свою часть работы я выполнил. — Тэхён разглядывает бумажку в своей руке, на котором докторским почерком написано… направление? Или как это называют? — Это чтобы не было лишних вопросов. — говорит парень, начиная быстро печатать что-то на своем компьютере. — А то, знаете ли, врываются всякие Ким Тэхёны, которые беспокоят по пустякам нашего короля. — наблюдая за администратором со стороны, Тэхёну становится забавно. Чужие пухлые губы надуваются, когда тот начинает на что-то злиться, пальцы слишком быстро печатают, бумаги перекладываются в разные стороны. И белый халат на нем не так режет глаза, как ранее. Тэхён отмечает про себя, что стоящий перед ним, на удивлении кореец красив. — Чего стоишь? У тебя ограничение во времени, топай давай, Ким Тэхён! Тэхён коротко улыбается, благодарит за помощь и извиняется за потраченное время, получая на все вежливости в ответ смешное «хороший мальчик». Тэхён, безусловно, хорош. Бесконечные кабинеты, длинный путь до заветной комнаты длится десять минут, пять из которых он застрял в лифте, будучи слишком вежливым, пропуская всех вперед на нужные им этажи. На месте его встречает мать. Суен крепко держит его за руку, пока ведет к кабинету, отпускает, когда они встают перед дверьми. — Тэхён, сейчас ты исполнишь свою мечту, если хорошо постараешься. Ким так не думает, «я исполняю твою мечту, мам», остается не сказанным. Следующие действия за переговорами с взрослым мужчиной проходят долго. Тэхён успевает удивиться много раз, ведь в его жизни за все семнадцать лет, прожитые в Калифорнии, так много корейцев не было. Отсчет начинался с его матери и заканчивался Хосоком. Отдав бумажку, успешную вспотеть вместе с руками, которую радостно принимают, позже, выкидывая в урну. Его спрашивают о годах учебы, в то время внимательно читают какие-то свои важные дела, спрашивают о мотиве, о стремлениях, спрашивают обо всем. Тэхён не думал, что собеседование проходит таким образом. Он предоставляет свои документы сразу же, стоит вырываться из чужого рта слово «паспорт». Тот странно долго смотрит на его фотографию, совсем не заботиться о другом и спустя почти пять минут ожидания, выдает: — Ты очень сильно похож на свою мать, — чужие добрые глаза смотрят в его, тэхеновы. Там таится тихая тоска. Тэхён не думает об этом, не заостряет внимания на чужих словах, нервно сжимает в руках ткань под пальцами лямки рюкзака, старается дышать спокойно, поочередно, сначала через нос, потом через рот. В дверь коротко стучат, спешно открывая дверь. — Доктор Кан, вы можете… — чужая речь обрывается в тот момент, когда глаза поднимаются на обстановку в чужом кабинете. Все показалось странным с того момента, как его встретила непривычная тишина. — Доктор Чон, что у вас там? — доктор Кан надевает очки, и рядом с ним встает неизвестный Тэхёну мужчина. Киму, к слову, нет дела до их сложных медицинских разговоров, в которых иногда проскальзывают известные ему термины, когда-то изученные в университете. В чужое нервное тело крепко вгрызаются тяжелым взглядом, рассматривая каждую часть, особенно руки, которые нервно сжимают до побеления костяшек между пальцами лямки черного рюкзака. — …Пациенту перед началом операции следует сдать анализ крови как метод предосторожности, — чужие пальцы медленно тянутся к мизинцу, нервно сжимают до покраснения, гладят. Губы неизвестного поджаты, и, кажется, дышит тот через раз. — …Я доверяю вам, доктор Чон. Надеюсь, и это операция пройдет успешно. Тэхён держит баланс дыхания до тех пор, пока чужая речь, про основу медицины, про важность чужих жизней, начавшая совсем недавно, не обрывается фразой: — Я буду ждать вас завтра в отделе скорой помощи, Ким Тэхён, вы приняты. Тэхёну уже не важно чье-либо присутствие в кабинете. Ему уже ничего не важно. Его напряженную спину провожает цепкий взгляд карих глаз. Выходя из кабинета, держать прежнее ровное дыхание слишком тяжело. Он долго благодарит своего будущего коллегу, прячет все документы в рюкзаке и выходит к встревоженной матери, и перед тем, как закрывается дверь, он все же улавливает заданный неким Доктором Чоном вопрос: — Новый коллега? Мать, которая все это время стояла там, ждала, встречает немым вопросом во взгляде. — Я принят. У них с матерью никогда не были хорошие отношения, они держались на слове «нормальные». Тэхён никогда не понимал свою безумную мать, да и не стремился раскрывать для себя этого человека. Та что-то радостно проговаривает, сжимает в своих крепких объятиях, но, замечая помутневшие глаза напротив, резко усаживает на стул рядом с дверью. — Тэхён, — чужие пальцы давят на подбородок, заставляя посмотреть в глаза — дыши, Тэхён, все уже позади. Все действительно позади. Выходя из больницы, его провожает парень из стойки регистрации, тот снова что-то печатает, но уже в своем телефоне, поглядывая в его сторону. Образ его пропадает так же быстро, как набирается расстояние между ним и его будущим рабочим местом. Отдел скорой помощи?

***