Наброски

      Мальчик приподнялся на носках и заглянул в колыбельку.       Там лежал и ворочался, завёрнутый в не очень чистые пелёнки и одетый в чёрную длинную рубашку младенец.       Маленький, хилый, пучеглазый, курносый, лопоухий, с бледной кожей.       Хилый, но живой и, наверное, более-менее здоровый, потому что, как и в прошлые дни и ночи, а, скорее всего, это был он, недовольно кричал в надежде, что обделившие его вниманием обитатели замка герцогини Херман вспомнят о нём или заметят его.       Несмотря на то, что малышом, похоже, последнее время не очень-то интересовались, Вильгельм решил, что он принадлежит герцогине, ведь ему была выделена отдельная, весьма большая комната в замке, а рубашка ребёнка была обшита крупными кружевами.       Присмотревшись, Вильгельм убедился в верности своих мыслей. Оттопыренные уши младенца то прижимались к голове, то расходились в разные стороны, во рту торчали крупные для первых молочных, похожие на иголки зубы.       Хоть Вильгельм и узнал об истинной природе владелицы замка, плачущий малыш вызвал у мальчика жалость.       Переглянувшись по сторонам, Вильгельм осторожно вытащил сына хозяйки из кроватки и начал пытаться укачать.       Он знал, что герцогиня, её родственники и подруги не посмеют выйти из своих комнат при свете дня, а прислуга спит, не обрщая внимания на детские крики.       Засыпать упырёнок не торопился, визгливо плакал и дёргал Вильгельма за воротник худыми ручонками.       Тогда Вильгельм предположил, что малыш проголодался, ведь он так долго лежал почти один, иной раз - вообще без хоть какой-то няни.       Вильгельм сел с детёнышем на пол рядом с кроваткой, обтёр об штаны руки, расковырял царапину на пальце и поднёс эту руку к мордочке упырёнка.       Тот перестал кричать, посмотрел на Вильгельма и, похоже, принюхался, но ничего делать не стал.       Зубы у него были более, чем заметны, но всё-же он был ещё слишком маленьким, чтобы среагировать. Он явно ещё никогда не видел кровь вблизи.       Вильгельм понёс руку поближе, поводил ей у глаз малыша, а когда тот чуть вытянул шейку в сторону Вильгельма, засунул кровоточащий палец ему в рот.       Малыш пару секунд озадаченно пожевал палец, но потом вкус крови и инстинкт сделали своё дело.       Упырёнок плотно вцепился в руку Вильгельма и достаточно бодро заработал языком.