Куда приводят мечты

Боль в боку была невыносимой, сквозь темноту Гастон чувствовал сначала приятные прикосновения нежных пальцев к животу, но затем возникло ощущение, будто в рану тычут раскалёнными иглами. Мужчина попытался этому помешать, когда услышал голос Белль: - Пожалуйста, не двигайся. Мне нужно промыть рану и остановить кровь. Ну, прошу тебя. Гастон открыл глаза, сознание вновь вернулось. В сознании он мог терпеть любую боль. Почти любую. Белль возилась с его боком, и, чтобы отвлечься, мужчина стал разглядывать комнату и жену. Белль выглядела как мясник, настолько была перепачкана кровью. Гастон понял, что лежит на кровати, и спросил: - Как ты меня дотащила? - Катила на брёвнах от камина. Думала, не смогу, но смогла. Постарайся не двигаться, я зашиваю. - Там совсем всё плохо? – спросил Гастон – Со мной давно такого не было. - Всё будет хорошо, - ответила Белль, успокаивая то ли себя, то ли его. Она срезала с Гастона остатки разодранной рубахи, и он растянулся на прохладных простынях. Девушка накладывала повязку, приятно касаясь его кожи тонкими пальцами, боль стала терпимой. Было бы хорошо умереть прямо сейчас. - Зачем ты так говоришь? – Белль встала, закончив и, нахмурившись, смотрела на него. Видимо, он произнес эти слова вслух – Почему ты пошел в лес на ночь глядя? Ты хотел умереть? Наверное, впервые Гастон не знал, что ответить. Потому что сам не понимал. Пойти в лес, чтобы… подумать? Чтобы заглушить то неприятное чувство в сердце? Никогда он не делал ничего такого, чтобы не имело смысла, но теперь… Умирать он, конечно, не хотел. Но и жить так, как раньше, было совсем тошно. Гастон отвёл взгляд от ореховых глаз девушки и тихо проговорил: - Ты бы обрадовалась, если бы я умер. Была бы свободна, и при этом ни при чем. Белль встала. - Что за глупости. Как ты можешь так думать обо мне? Она вышла, переоделась в чистое. Затем подошла и вытерла с его лица кровь и дала попить. Её лицо было грустным и серьезным. Белль наклонилась, чтобы помочь Гастону сесть, и ее пушистые волосы щекотали его грудь. Тонкие руки обнимали. Так странно… Чтобы Белль обнимала его, нужно было стать не сильным, а слабым, нужно было совершить глупый поступок, а не умный и хитрый. И, что самое главное, Гастон был всё равно несчастлив. Почему-то все простые радости исчезли после свадьбы, а вместо них появилась какая-то непонятная тоска. - Вот так. Сейчас я принесу поесть, - Белль вышла, и мужчина слышал, как она загремела тарелками. М-да, наверное, не стоило этого делать. Заставлять её выходить замуж. Гастон думал, что станет победителем, но он чувствовал себя как в клетке в собственном доме. Его маленькая жена… Гастон скосил глаза на стопку книг в углу. Он принес их Белль, но она перестала читать, когда вышла замуж. В голове были вопросы, и, если бы Гастон умел читать, то попробовал бы найти этот ответ. Скорее всего, он там был. В сказках, что в далеком детстве читала ему мать, после свадьбы все жили долго и счастливо. Может быть, в книгах Белль было по-другому, какие-то более сложные ситуации? Была еще одна мысль, которую Гастон постоянно отгонял. Можно ли вернуть время назад, в том смысле, чтобы женатые люди стали опять неженатыми? Ну, если ошиблись. Если он ошибся. Если бы это было возможно, пусть бы Белль вернулась к своему отцу, а над ним пусть смеётся кто хочет. Потому что эта непонятная тоска в груди, когда он её видит каждый день, намного хуже любых насмешек. Да и если так подумать, кто бы рискнул смеяться над ним, зная его железные кулаки. М-да, сглупил он, очень сглупил. Гастон повернулся так, чтобы раненый бок его не так сильно беспокоил, и снова скосил глаза на стопку книг. Там, скорее всего, были ответы на все вопросы. Это были как охотничьи трофеи, но трофеи Белль. Гастон видел людей, которые не могли поймать даже кролика, а он в охоте был лучшим из лучших. Белль же была лучшей в чтении книг, поэтому для неё ответить на эти вопросы было бы так легко, как Гастону поймать кролика. Точно. Мужчине показалось, что он решил эту проблему, и улёгся поудобнее. Белль вернулась, села рядом и стала помогать ему есть. Чем ближе она была, тем сильнее горело в груди, перекрывая боль от раны на боку. От этого хотелось вести глупые разговоры. - Белль, может, почитаешь перед сном? Еще светло и время есть. - Зачем? Он почти разозлился и, сделав неосторожное движение, застонал от боли: - “Зачем”, “зачем”! – передразнил Гастон жену – Потому что это тебе нравилось. Может, ты так отдыхала. Меня пугает, что ты стала другой! Белль со стуком поставила тарелку на столик. - Зачем ты хочешь, чтобы я читала? Что с тобой? Ты стал таким странным! А если я и стала другой, то это хорошо, значит, поумнела, - с каким-то ожесточением добавила девушка – Ничего хорошего мне это чтение не принесло, одни разбитые мечты. - А о чём ты мечтала? – Гастон подался вперед, не обращая внимание на боль. Всё-таки, если её разозлить, она становится настоящей, и тогда он… сможет ее понять. - Ни о чём, - быстро и сухо ответила Белль и отвернулась. - Нет, мечтала, - стал настаивать её муж – Точно не об этом, - он махнул рукой, обозначая их дом – И не обо мне и наших детях. Так о чем же? - Обо всякой ерунде, - помолчав, ответила девушка – О дальних странах, приключениях и настоящей любви. Гастон молча обдумывал её слова. Из этой короткой фразы можно было понять настоящую Белль, узнать её, а ему в последнее время именно этого и хотелось. - Почему ты не смеёшься? – с удивлением спросила девушка. - Над чем? - Над моими мечтами. - Не вижу в этом ничего смешного. Белль опять смотрела на него, нахмурившись, будто пытаясь подловить на лжи. Затем она проговорила, довольно быстро, как будто обращаясь даже к себе, а не к нему. - Дальние страны… Везде люди, а они везде одинаковые. Ну увижу я море, например, и что с того? Увижу столицу, Париж, и что? Везде всё одно и тоже. Приключения… - лицо её помрачнело, будто она что-то вспоминала, затем девушка мотнула головой. – Нет, лучше без них, спокойная жизнь без волнений и разочарований. А настоящей любви вообще не существует. - Как так — не существует?! – заступился Гастон за настоящую любовь. Вообще, так, как говорила Белль, он и сам всегда говорил и думал, но почему-то сейчас её слова вызывали в нём внутренний протест, такой простой и циничный взгляд на мир казался неправильным. Пустым. Белль, будто ждала этого вопроса или, может, долго обдумывала его сама с собой, ответила почти сразу: - Ну, конечно, не существует. Вот у кого, скажи, из нашего города, она есть, эта настоящая любовь? Люди просто женятся, когда приходит время и рожают детей. Вот и всё. А забивать себе голову и мечтать о несбыточном – путь к разочарованиям. - Если чего-то нет среди жителей нашего городишки, это не значит, что этого нет вообще, - заспорил Гастон. Белль опять внимательно посмотрела на его лицо. Потом она дотронулась до лба Гастона, проверяя нет ли жара. - Ты стал очень странным, - в который раз повторила она – Прекращай, иначе над тобой будут потешаться также, как надо мной и моим отцом. - Я не позволю больше над вами потешаться. Белль не ответила и, убрав посуду, поправила простыни. - Постарайся уснуть, или тебе станет хуже. Я посижу с тобой. - Не нужно, я в порядке. Ложись спать. Они одновременно посмотрели на свободно место на кровати рядом с Гастоном. Прежде, чем мужчина успел что-то сказать, девушка задула свечу, сбросила туфли и легла рядом.