Куда приводят мечты

Гастон подался вперед, весь превратившись в слух: - Она пришла, и… Что случилось дальше? - Она предложила себя вместо отца, - Чип помолчал. – Она осталась в темнице вместо старика. - Принц так и держал ее в темнице? – Ужаснулся Гастон. Он вспомнил крики Мориса в таверне насчет того, что какое-то чудовище схватило Белль и заперло ее в замке. - Нет, нет, - покачал головой мальчик. – Хозяин сразу проводил Белль в ее комнату. Комната была хорошая, мы с мамой принесли туда чай. - А потом? Чип молчал, а потом начал говорить, но, не отвечая на вопрос, а больше как-то самому себе. Он хмурился и сжимал кулаки, будто уговаривая кого-то или, может, жалуясь на что-то: - Когда она появилась в замке все стало по-другому. В замке появился свет, веселье. Мы с другими детьми стали смеяться. Темные старые шторы раздвинули или сняли, горничные взялись за уборку, появились живые цветы, откуда – не знаю. Замок преобразился, стал другим. Веселым… Там хотелось жить, даже в том виде, в каком мы были. И все тоже изменились… Вместо тишины в коридорах слышались разговоры, шутки. Люмьер был всегда веселый, но стал шутить еще больше, мама стала чаще улыбаться, все остальные слуги – тоже. У нас появилась надежда. Мы все очень полюбили Бе… полюбили мадам Гастон. - И он тоже ее полюбил, да? Ваш хозяин? – тихо спросил охотник. – Что они делали вместе? Они… делали всякие противные девчачьи штуки вроде поцелуев? - Он сделал шаг ближе, и почти нависал над мальчишкой. Чип молчал, а потом поднял голову и с неожиданной для такого сопляка твердостью посмотрел ему прямо в глаза: - Это не ваше дело. Если она вам не рассказала, то и я не должен рассказывать. - Нет, ты расскажешь! - Гастон с силой ударил ремнем по столу, демонстрируя свою решимость. – Расскажешь! - Можете бить, если хотите, - тихо, но упрямо сказал мальчик. - Я вам ничего не расскажу. Гастон сжал кулаки так, что костяшки пальцев побелели. Пока он пытался сдержать свой гнев, Чип вдруг заплакал, закрыв лицо руками. - Чего ты ревешь, идиот? Я тебя пальцем не тронул пока! – удивился охотник. – Строишь из себя, а сам ревешь, как девчонка. В твоем возрасте меня били впятером, и не могли выбить ни слезинки. - Я не из-за этого плачу, - шмыгнул носом Чип. – Я вас не боюсь. - А из-за чего? – мужчина был озадачен. Мальчишка с вызовом и ненавистью посмотрел на его лицо: - Потому что вы – муж Белль! Вы ужасный! Злой! Вы просто монстр! Гастон попятился и Чип, воспользовавшись его замешательством, спрыгнул со стула и юркнул к двери. Отпер задвижку и убежал. Гастон смотрел ему в след. Монстр? Он? Почему-то эти слова его задели. Он машинально надевал свой ремень обратно, как услышал опять услышал голос Чипа: - Белль! Белль! Гастон прислонился к стене так, чтобы его не было видно. Может, ему удастся услышать, о чем они говорят? - Белль! Это я, Чип! – мальчишка счастливо рассмеялся. - Чип! – голос Белль был такой теплый и нежный. – Какой ты стал! Как же я рада тебя видеть! Они немного помолчали, и охотник напряг слух. - Белль, - грустно спросил Чип. – Почему ты к нам не приходишь? Ты нас больше совсем не любишь? - Что ты, Чип… - вздохнула девушка. – Я вас очень люблю… Просто… Ты знаешь, я должна идти. Она неожиданно быстро появилась на пороге, неслышно шагая своими ножками. Гастон отпрянул от стены, но Белль поняла, что он подслушивал. - Ты ходил в замок, да? – спросила она. - Нет, - он поднял руку к лицу, и Белль увидела стертый до крови след на ребре ладони. Она всплеснула руками: - Расспрашивал Чипа обо мне? Почему ты так поступаешь? Почему ты что-то делаешь у меня за спиной вместо того, чтобы просто спросить меня? Боже! С тобой так сложно. Ты что-то думаешь и решаешь сам вместо того, чтобы просто поговорить. Я здесь, я рядом. Если ты что-то хочешь узнать обо мне – спроси у меня. Гастон смотрел в ее прекрасные глаза, а внутри все горело огнем. - Я не спрашиваю тебя, потому что боюсь услышать ответ, - наконец, ответил он и быстрым шагом вышел из дома. Белль что-то кричала ему вслед, бежала, но он легко оторвался от нее и затерялся в лесу. Он шел по той тропе к замку, потом завернул на небольшую тропку влево, там недалеко было лесное озеро, где можно было спокойно посидеть. Белль… Она всегда была для него слишком шикарной. Она единственная не поддавалась на его обаяние, не смеялась его шуткам, не трогала его мускулы. Он всегда не дотягивал до нее, всегда был не ее уровня. Он не понимал некоторые слова, которые она говорила, он мог жениться на ней, мог держать ее в объятиях, но он все равно чувствовал – она не для него. Если что-то хорошее и было между ними, то это потому, что она была вынуждена быть с ним. Их свадьба… Никто из них не клялся друг другу в вечной любви, как другие влюбленные. Она не ждала его вечером на свидание, затаив дыхание… Он не провожал ее до дома, нежно целуя в предрассветной дымке. Ничего этого не было. Сначала ему это казалось неважным, но теперь, когда, оказывается, был другой мужчина, который завоевал ее расположение, все становилось совсем по-другому. Что они делали вместе? Вели интересные разговоры? Читали книги? Обедали в изысканной гостиной? Белль с такой нежностью сказала мальчику из замка, что любит их. Раз она любила слуг этого принца, то, наверное, в ее сердце было место и для него. Насколько же большое было это место? Белль никогда не скажет, хоть и говорит, мол, спрашивай. Хуже всего, что ей может быть его, Гастона, жаль. Теперь же все, что он говорил принцу Адаму виделось под другим углом. Слишком шикарная. Слишком красивая и неземная для их провинциального городишки. Слишком воздушная для его охотничьего домика. А вот представить ее в новеньких шелковых платьях посреди изысканной обстановки замка Гастон мог слишком легко. И книжек в замке побольше. Может, даже целая библиотека, в несколько раз больше, чем их жалкая книжная лавка. А также могут быть танцы, прогулки по ухоженному парку с фонтаном, и никаких грязных сапог. Никакой стирки, готовки, уборки. А самое главное, этот смазливый парень, который понравился ей даже когда был заколдован во что-то ужасное. Рядом с озером сидел человек, и, когда Гастон подошел поближе, он понял, что это именно принц Адам. Вот его видеть хотелось меньше всего.