смерть голиафа в руке давида

— Это поразительно! — Люди так обычно не говорят. — А что они говорят? — «Отвали»

Джон поставил рюмку на барную стойку. — Ладно, — он глянул на часы, — я наверное домой. К Шерлоку, — зачем-то прибавил он. — Сочувствую, — улыбнулся Грег. — Нелегко наверное жить с этим роботообразным мерзавцем. Джон пожал плечами, хоть и хотелось начать защищать Холмса. Уотсон понимал это. Он и сам сперва так подумал — это легче для восприятия. Шерлок, в глазах людей, бесчувственный и хладнокровный, далёкий от человеческих эмоций. И Джон думал так непозволительно долго. Он был слеп. Либо, Шерлок был слишком хорошим актером. Может, Шерлок и был актером, но точно не был тем, за кого его все принимают. Он, замечая детали, складывал их в паттерны поведения, он понимал людей, и не просто «понимал» как устройство двигателя, нет, он был… Проницательным. Не секрет, что он мог сыграть любую роль и любой характер, и, Джон уверен, он испытывал полный спектр эмоций. Ведь чтобы понять чьи-то действия и предпосылки, нужно было пропустить чью-то жизнь и чьи-то чувства через себя. И Шерлок пропускал. Джон видел его злость, печаль, даже немного потерянности. И где-то, очень глубоко в зрачках его льдистых глаз он видел… Уязвимость. И эта уязвимость поселилась в его сердце. Он начал думать, и думать, о том что он почти никогда не отслеживал состояния Шерлока, о том что ему может быть не только «скучно» или «не скучно». Джон думал о том, как тот один проходил через последствия их совместных приключений. О том, кем он был до него, и через что прошел до их встречи. Он не знал. Но иногда чувствовал, видел отражение собственной печали в глазах Шерлока. И это отражение, иногда, очень редко, шло рябью. И тогда можно было увидеть его настоящего. А ещё Шерлок чувствовал, о, он чувствовал очень много, даже больше, чем другие. Он видел всё — колебания, лицемерие, едкие издёвки; он знал, что говорят за его спиной. Уотсон не знал, ранило ли это его. Ранило ли его, спасшего столько жизней, что его за спиной называют психопатом и убийцей? По одному виду человека Шерлок мог понять, как тот к нему относится. Но вот самого Шерлока понять не мог… Никто? Как бы по тинейджерски это не звучало, Джон так думал. А думал ли так сам Шерлок? Уотсон не будет спрашивать, он уже и так наяву слышит этот глупый ответ, что им, людишкам, не понять его «гений». — Я дома, — крикнул Джон. Шерлок сидел на кухне, склонившись над микроскопом, и, кажется, даже не заметил его прихода. Или ухода. Что ж. — Наверное, пойду спать, — сказал Джон. Холмс едва заметно кивнул. Или ему кажется? На трезвую голову у него бы не получилось спросить, это точно. — Я могу остаться, если хочешь. Имею ввиду, если тебе нужна…компания. Шерлок с почти нечитаемой усмешкой повел бровью. — Мне не нужна компания, Джон. Ну да, ну да. И что он только ожидал… Но Уотсон не оставлял попыток. Джон собрался с мыслями, готовясь задать самый глупый вопрос в своей жизни. — Эй, Шерлок. Тебе, ну… Тебе больно? Холмс молчал, и, казалось, продолжал заниматься экспериментом. Но Уотсон тоже хорошо его знал — видел, что на самом деле Шерлок замер, даже прекратил дышать. Джон приготовился к словесной атаке. — Что за вопрос, Джон? Мне может быть больно, если, к примеру, отрубят руку. Если ты не знал, все живые существа испытывают боль, кроме, конечно, редкой болезни при которой- — Шерлок! Я не об этом, — Уотсон тяжело вздыхает. Холмс прекрасно понимает о чем он, но не желает дальше говорить на эту тему. Шерлок молчит. — Я просто… Я буду рядом, если тебе нужна какая-то поддержка, — язык не поворачивался сказать «помощь», ведь за это слово, Шерлок, наверное, его распнет. Да и за его текущее предложение тоже не расцелует. Ну, не то чтобы Джону хотелось… Прошло около пары минут. Джон уже развернулся на пятках и собрался по армейски, и, немного неловко, уйти. — Джон, — позвал его Шерлок. Уотсон почему-то нервно повел плечами. Сердце стучало так, словно он девочка, признающаяся в любви старшекласснику. — Спасибо, — наконец произнес Шерлок. И Уотсон облегчённо, и, даже радостно, выдохнул. Холмс продолжал смотреть на него непроницаемым взглядом. — Что-то ещё, Шерлок? Холмс отмер и сказал: — Останься.