***
— Пап, -Ева забежала в домашний кабинет Максима и плюхнулась на диван, утонув в нем. — Пап, у меня к тебе вопрос! — Солнышко, а можно не сегодня?! Я очень устал! — Пап, но до завтра я сгорю от любопытства! — Наигранно обиделась девочка. — Ну, ладно! — Сдался Максим. — Какой у тебя там вопрос? — А что от нас дальше Луна или Саратов? Макс поджал губы, немного задумался, затем встал из-за стола и подошел к дочери. Взяв «ненаглядное сокровище всей своей жизни» на руки, он отодвинул в сторону плотную тканевую штору и указал рукой на звездное ночное небо, спросив у дочки: — Луну, видишь? — Вижу, — отозвалась девочка и недоуменно взглянула на папу.***
— Привет, Ром, а и ты сейчас где? — Андрей позвонил Павленко. — Привет, в больнице. — Как-то отстраненно произнес молодой человек. Он в больнице, рядом с ним сестра и мама. Мама, которая вчера вечером впала в кому. У которой светлое будущее на волоске от туманного настоящего. — Я подъеду, нужно кое-что прояснить. — Да, наверное. — Роме было плевать на Андрея, на его приезд, на его расследование об исчезновении Ткаченко. Будь, он трижды проклят. Ведь это из-за его исчезновения Вершинин мстит. Мстит всем. Сначала был убит Лавров, бывший сотрудник фирмы «Контур». (А в том, что он убит, Рома не сомневался). Теперь мать пострадала. Не из-за чего. Просто так. Потому что Кирилл Владимирович не отдал вовремя деньги, потому что какая-то «крыса» из «Контур"а сливает информацию о сотрудниках людям Вершинина; потому что Вершинин никого не прощает. И на его конном заводе, кто-то может случайно, а может и специально напоил лошадь психотропными препаратами и та сбросила маму на землю. Его единственную маму. Андрей приехал быстро. Войдя в здание больницы, он обратился к медсестре: — Подскажите, пожалуйста, а где найти реанимационное отделение? — Во-первых, здравствуйте, молодой человек. Во-вторых, приемные часы с 16.00 до 18.00; в-третьих, вы к кому? — Здравствуйте, я к Павленко Анне Владимировне. — Пускают только родственников! — Я родственник! — Молодой человек, вы меня за дуру, пожалуйста, не держите. Пускают только близких родственников. Насколько мне известно, Павленко Анну Владимировну и сын, и дочь навещают. Больше разрешений на посещение ни у кого нет. — Так, я дальний родственник. Вот прямо с поезда в больницу. — Врать, не краснея, Андрея научил преподаватель по криминальной психологии, называя это «ложь во благо». — Тогда вам нужно поговорить с лечащим врачом, если пустит, то пожалуйста. — А где его найти? — Кого? — Лечащего врача. — Там, — махнула рукой медсестра в неизвестном направлении. — 123 кабинет, третий этаж, ординаторская. Спросите Одинцову Ларису Андреевну. — Было видно, что ей лень рассказывать подробности поиска кабинета, взяв кипу каких-то документов со стола регистратуры, медсестра отправилась по своим делам. — «Ну, ничего сами найдем!» — Подумал Андрей и набрал номер Ларисы. Рома сидел около палаты матери, нервно перебирая в руках осеннюю шапку. Авдеев присел рядом, Роман не шевельнулся. Его мало интересовало, что происходит вокруг. Теперь главной задачей было лишь одно — спасти, защитить семью. — Ром, нам бы поговорить? — О чем? — Ты считаешь не о чем разговаривать? — Андрей, я рассказал уже все, что знал. Больше у меня нет информации. — Уверен? — Уверен! — Макс встретил Вику. — Где? — Рома дернулся и устало, как-то безжизненно, взглянул на Авдеева. — «Лед тронулся, его хоть что-то заинтересовало. Значит, можно продолжать работать в направлении Кузнецовой.» — Андрей ухмыльнулся про себя и продолжил, — В академии ЦСКА. — А что он там делал? — Возил Пашу и Мишу на просмотр. — А Вика? — Она привозила сына! — Димку? — Рома уставился на Андрея, ожидая услышать подтверждения на свой вопрос. Потому что ничего другое, не устроило бы Павленко ни в коем случае. — Димку. — Это мой сын! В академию приняли? — Прошел во второй этап. — Надо позвонить, поздравить. — Ром, почему ты не женишься на Вике? Раз ты знаешь, что Дима твой родной сын! — О, знаешь, на этот счет моя бабушка говорила так: " Не суй свои пальцы куда попало. Особенно в обручальные кольца!» — Тогда это все объясняет. — Мы отвлеклись, кажется. У тебя был ко мне какой-то разговор? — Да, — Андрей открыл черную кожаную папку и подцепил оттуда листок. Павленко бегло изучил документ: «Договор на оказание поставки питьевой воды. Копия.» — Ну, и? — Ром, меня интересует, как можно больше информации об этих людях! — Личная или служебная? — Даже так? — Даже так! — Ну, хорошо. Желательно служебная, но если есть какие-либо дружеские взаимоотношения у этих людей с Ткаченко, то можно и личную. — Ну, смотри, чем занимается строительная компания «Контур»? Строительством объектов и их предчистовой отделкой. Вот, к примеру, некий гражданин А. купил квартиру в строящемся жилом комплексе, черновую и предчистовую отделку сообразит фирма «Контур», она же будет являться и застройщиком. Чистовую отделку или отделку «под ключ» может организовать Поршнев Александр Михайлович, владелец компании «Уют». Далее квартиру нужно заполнить, тут поможет Сергей Константинович Воробьев, со своей фирмой «Мебель.Плюс», далее после мебели, у нас что? — И что у нас? — Авдеев, ты когда-нибудь квартиру, где кроме стен и проводки ничего нет переезжал? — Ну, да. Когда мы квартиру купили. Погоди, а это то здесь причем? — Да, притом. Милана по-любому, покупала шторы, постельное белье, ковры, одеяла, подушки. Так вот это все в офисе на Малой Бронной, можно найти в компании «Стиль», у Рудневой Анны Игоревны. Затем пластиковые окна. Как правило, застройщики в некоторых жилых комплексах балконы и лоджии не застекляют, а еще делают такие окна, из которых дует в каждую образовавшуюся от времени щель. Тут на помощь приходит Григорьев Сергей Владимирович. владелец компании «Пластик.Евро». Остальные фирмы так, не туда и не сюда. Кто-то занимается дверьми, замками. Кто-то бытовой техникой, кто-то освещением. Получается они там все взаимосвязаны и выручают друг друга, подкидывая клиентов и новые связи друг другу. Насчет личных связей, знаю только одно, Руднева — троюродная сестра Ткаченко, но я так понял связи они не поддерживают. — Ясно. А кто-то из них мог подставить Ткаченко? — Навряд ли. Я думаю, в этом направлении работать смысла нет. Рассмотри версию с вершининым: раз Ткаченко должен ему большую сумму денег, не вернул ее, да еще и проценты набежали, то можно искать труп Кирилла. — Труп? — Вершинин должников не прощает, еще и наказывает тех, кто им очень дорог. — То есть ты хочешь сказать, что…? — Ткаченко; моя мама; Лавров, который, я в большей степени уверен, уже давно гниет в каком-нибудь болоте; дочь Жгилева — все они заложники цепочки событий, демонстрирующих жадность до больших денег. Только кто-то невинная жертва. а кто-то последняя мразь, которую хочется придушить. — Ткаченко исчез в неизвестном направлении. Лавров скорее всего тоже, после увольнения из фирмы «Контур», он очутился в рядах компании «Gold-Petroleum Products», которая принадлежит Вершинину. Твоя мама очутилась в больнице после несчастного случая, а был ли он несчастным подтвердиться в ближайшее время. А, что с дочерью Жгилева? — Ее увезли в неизвестном направлении, когда она вышла из олимпийского центра водного спорта. Марат ничего не смог сделать, правда успел запомнить номер, специалисты вроде уже отрабатывают. — Спасибо, Ром. — Не за что. — Держись, Ромыч, все будет хорошо. Лиза сделает все возможное и невозможное. Да и Лариса поможет. Я в этом уверен. — Мг, — Рома вновь погрузился в свои мысли, а Андрей отправил в аэропорт проверять оперативников проверять, куда именно вылетел Ткаченко Кирилл Владимирович.***
— Виктор Николаевич Поляков? — К Виктору, поддерживая в одной руке зонт, в другой — портфель, подошел мужчина средних лет, с густыми темными волосами. — Да. — Это я вам звонил, пройдемте в мой кабинет, есть разговор. В кабинете начальника градостроительного отдела Москвы и Московской области было светло, тепло (на улице по-прежнему было холодно и шли дожди), отчего-то пахло сиренью. Начальник снял пальто, оставил зонт открытым возле батареи и сел в кресло, включив компьютер. — Виктор Николаевич, дело в том, что на одном из заседаний по вопросам строительства учебных заведений, было принято решение не расширять бюджет, а соответственно сократить список потенциальных застройщиков частных учебных заведений в черте города. К сожалению, вы попали в список под сокращение. Альтернативных вариантов мы вам тоже предложить, увы, не можем. — И что же мне теперь делать? — Обратитесь к спонсорам, я имею ввиду, к владельцам крупных компаний. Может кто и откликнется на ваш зов. Все-таки частная школа дело благое, хоть и не благодарное. — Чиновник усмехнулся. Тронул уголок губ, указательным пальцем и поднял брови, задумчиво открывая какую-то папку в компьютере. — Что-то хотите сказать, Виктор Николаевич? — Мужчина вновь посмотрел на Полякова. — Нет. — Виктор готов был перевернуть стол, за которым сидел, вжимаясь в край стола до побелевших костяшек, но передумал. — Не смею вас больше задерживать. — Начальник градостроительного отдела намекнул. что пора выметаться из его кабинета, засунув куда подальше принципы и любые попытки отстоять начатое дело.***
Миша сидел в гостиной и упорно пытался ластиком стереть неудовлетворительную отметку. Ева, сидящая напротив и катающая машинку по столу, внимательно наблюдала за братом. Сзади, тихо не спеша и не шурша, подошел Максим, он внимательно изучил деятельность сына, поднес указательный палец к губам, намекая дочери, что сейчас следует промолчать и нарочно громко произнес: — Я, пожалуй, лезвие принесу. — А я… — Я вижу, что это ты. Что делаешь? — Да так. Карандаш стираю. — По какому предмету получил «неуд»? — По литературе! — Что там было сложного? — Стихотворение. — И все? — Оно очень длинное и неинтересное. — Ясно. Дневник оставить в покое, стихотворение выучить и отметку исправить, я проверю. Мишка поплелся в свою комнату учить произведение какого-то поэта, который вместо нормальных четырех-шести строчек, навоял аж двадцать восемь. Ева перестала катать машинку, со скучающим видом посмотрела на отца и, тяжко вздохнув, произнесла: — Очень забавно было наблюдать, когда тупое думало, что оно хитрое. Максим опешил и от неожиданности чуть не подавился яблоком, которое взял из вазы на столе. А девочка, прихватив с собой машинки, упорхнула в детскую. — Ничего себе заявление. Вот я в их годы таким не был. — Произнес Макс и словил себя на мысли, что это неправда. В его годы Максим был хуже. На его поведение жаловались все кому не лень, а оценки оставляли жалеть лучшего. — Да, уж. Как говориться: «Факир был пьян и фокус не удался.»