Я С Тобой, пока ты дышишь (Часть-2)

***

      — Здравствуйте, Матвей Владиславович, Евгения Николаевна, — Маша первая вошла в дом, поприветствовав хозяев.       — Здравствуйте, проходите, раздевайтесь. — Вершинин щелкнул пальцами, появился дворецкий. Все верхние вещи и обувь из рук гостей перекочевали к нему. — Проходите в гостиную, обед будет подан через десять минут.       После того как все расположились в уютной гостиной, Матвей, сидя на стуле возле стола и заложив ногу на ногу, обвел всех присутствующих взглядом, и торжественно произнес:       — Ну-с, молодой люди! Кто начнет?       — Матвей Владиславович, не такие уж мы и молодые. — После этих слов Володя кашлянул, как бы подтверждая вышесказанное. За что получил немой укор от Маши, которая еще по дороге к Вершининым дала понять, что здесь не место иронии, сарказму и другим колкостям, которые так любит отпускать Володя по поводу и без.       — Владимир, мне уже столько лет, что вы для меня все дети и внуки с правнуками. Так что уж, не надо тут про возраст. Максим, — мужчина обратился к Морозову, — представь-ка нам свою семью, сделай одолжение. Мы с Евгенией Николаевной имеем большое желание с ней познакомиться. — Вершинин положил свою широкую ладонь поверх ладони супруги и с теплотой посмотрел на нее, улыбнувшись уголками губ.       — Это моя жена — Лиза. — Максим посмотрел на девушку, которая лучезарно и смущенно улыбнулась ему, по истине только сейчас, как мальчишка, получивший на день рождение желанный подарок, обрадовался тому, что именно именно эта девушка стала его женой. Парень расплылся в дурацкой улыбке. И только после того, как Лиза тронула его за плечо, будто бы очнулся и повернулся к детям. Миша сидел, насупившись. Он не любил такого рода «походы» по гостям: будь то чьи-то родственники, друзья или знакомые. Уверенно он себя чувствовал только в гостях у Виктора и Ларисы. Ева сидела на руках у Лизы, с интересом рассматривая незнакомую обстановку.       — Чудесные дети, — Вершинин как будто прослезился. По крайней мере, Маше так показалось, но она не стала предавать этому значения.       После знакомства, в ожидании обеда, велась непринужденная беседа. По немногу обо всем и ни о чем одновременно. Миша тут же заинтересовался коллекцией моделей автомобилей в масштабе 1:43. Разговор об экономике, о политике, о подорожании нефти, медицине, проблемах с экологией семилетнего мальчика не интересовали. Ева любовалась котом, который вальяжно разложил свой пушистый хвост на кожаном диване, недовольно посматривая на незваных (лично им, котом) гостей. Володя нервно перебирал и хрустел пальцами. (Мария за это на него злилась, этой «дурацкой», по ее мнению, привычкой он «заразил» и Макса). Обстановка в доме Вершининых его напрягала. Нет, не сегодня, а всякий раз, когда он здесь оказывался. Маша пыталась успокоить мужа, наступая ногой на его ногу. Но судя потому, что Володя, разминая затекшие плечи, чуть не уронил дорогую венецианскую вазу с затейливым узором и непонятными сюжетами, изображающими историческое прошлое Венеции, она поняла, нервничать он не перестал, ее попытки были неуспешны. Женщина бросила эту затею, махнув рукой, понимая что ничего продуктивного не добьется.       — Прошу к столу, — Вершинин пригласил гостей в столовую. — Алена Михайловна, будьте добры, проконсультируйте наших гостей по блюдам, которые находятся на этом столе.       Миловидная девушка в классическом элегантном брючном костюме подошла к столу, поприветствовав всех собравшихся. Нервно поправила кулон из красного золота. в виде сердце, сглотнула тихо и незаметно какой-то ком в груди, видимый только ей. За столом сидел человек, который выменял информацию о своей матери, лежавшей в стенах частной психиатрической клиники, на это украшение, которое предназначалось любимой девушке. Потупившись своими принципами — не нарушать правила, Алена не только рассказала в какой палате лежит, интересующая молодого человека, женщина и даже намекнула, что к ней приходит один и тот же мужчина, который по сведениям многих сотрудников клиники был чуть ли не одним из главных акционеров компании, на чьи деньги и была построена клиника, владельцы которой имели благую цель помогать людям. Юношей, подарившем Алене кулон, который она так с волнением поправляла, как вы уже могли догадаться, был — Макс. Женщиной, которую лечили в стенах клиники от «неизлечимой психической» болезни, была Мария. Акционер, меценат и благодетель, известный всем, никто иной, как Морозов Петр Алексеевич собственной персоной. А та самая клиника, («спасавшая» и «помогавшая» людям, отчаявшимся найти помощь и поддержку у своих близких, в том что они те самые «Наполеоны», захватывающие пол Европы; «Булгаковы», написавшие ни один десяток бестселлеров и «Николаи 2», которым нужно спасать самодержавную власть от большой, грозной, мохнатой и тяжелой лапы большевизма); на самом деле не помогала своим пациентам, а наоборот, ставила на них опыты и различного рода эксперименты. Но тут все понятно, как слеза младенца, клиника была «придатком слепой кишки» INGRID. К сожалению, после того случая, девушку уволили, написав характеристику, очернившую ее с ного до головы. Но без работы она не осталась, благодаря своей тетушке — Лие Васильевне. которая оказала девушке протекцию и устроила на кухню к Вершининым. Не смотря на омрачающие характеристики с последнего места работы, Алену приняли. Матвей Владиславович, при подборе персонала кухни и дома, руководствовался не какими-то там документами, пусть официальными и с печатями, а мнением Лии Васильевны, и если Никифорова сказала, что Алена Михайловна Чернова надежный человек и ей можно доверять, значит, так тому и быть.       Переселив себя и подавив внутренне волнение, девушка начала исполнять свои прямые обязанности:       — Представляю вашему вниманию первое блюдо: «Французский луковый суп». Обязательно используется натуральный свежий говяжий бульон и пассированный лук. Сверху кладется кусок свежего багета и сыр (мы используем халуми, что и отличает наш рецепт от классического), а далее суп отправляется в духовку до полного приготовления. Блюдо получается приятно густым и очень насыщенным, а сладкий вкус лука и терпкий аромат тимьяна придают особое послевкусие. Второе блюдо — «Каре новозеландского ягненка на ребрышках», нежное мясо ягненка с поясничной части (без позвонков, но на ребрышках) запекается на гриле в гасконском соусе на основе красного винаи оставляет легкое розмариновое послевкусие. Никакого гарнира, кроме поданных к блюду мелко нарезанных овощей (соте), не потребуется. Для некоторых блюд со спиртосодержащими напитками есть альтернатива, рекомендую обратить на это внимание. Из напитков представлены: вино Heidsieck Monopole; коньяк Hine XO; шампанское Taste of Diamonds; свежевыжатые соки, морсы, фреши; газированные напитки. Спасибо за внимание, приятного аппетита. — Чернова отошла в сторону, унимая дрожь в теле. Ей очень хотелось, чтобы молодой человек, подаривший ей несколько лет назад этот кулон не узнал ее. Но ее волнение было напрасным. Он не только не узнал девушку, но и вообще не помнил, что в его жизни был такой эпизод.       — Ну, что ж приступим. — Матвей Владиславович потер руки и принялся за второе, проигнорировав взгляд жены, требующей начать хотя бы с первого блюда.       Разгоряченный алкогольными напитками Володя отпускал комплименты в адрес Евгении Николаевны и не забывал о просьбе Андрея (выведать как можно больше информации о Ткаченко, если такого там кто-то знает), поэтому периодически отвлекался от застолья и выходил на улицу подышать свежим воздухом; в доме было душно от включенного отопления и горящего в гостиной камина, с потрескивающими дровами. На улице он заводил не принужденные разговоры на отвлеченные темы с Алексеем и его подчиненными, но ни разу в них никто не коснулся финансовых, рабочих или личных дел господина Вершинина.       Лиза уснула в гостиной на диване, на состоянии девушки сказалось ночное дежурство. Рядом с ней сидел Миша, рассматривая в подробностях и деталях модели машин, которые ему позволено было взять. Мальчик пытался успокоить сестру, которая всячески пыталась разбудить маму, иногда отвлекаясь на игрушки, привезенные с собой. Ева не любила спать днем и не позволяла это делать Максиму и Лизе. Ей было скучно играть одной, она не терпела одиночества и требовала к себе внимания. И только Михаил на правах старшего брата, который понимал, что родители живые люди, видел как они устают на работе, знает, что они имеют право на отдых, имел вес в отношении дурного поведения сестры.       Маша сидела за столом, обсуждая с Евгенией Николаевной последние новости из жизни Вершининых, Маши с Володей и других членов семьи.       Плотно отобедав и пригласив Макса к себе в кабинет, Матвей Владиславович и Морозов поднялись на второй этаж. Скинув пиджак, стесняющий крепкий мужской торс, Вершинин тяжело вздохнул. снля галстук, расстегнул верхние пуговицы рубашки. Отшвырнув широкий темно-синий галстук на шкаф с документами, мужчина облегченно вздохнул и включил кондиционер.       — Ненавижу эту «удавку»! — Матвей кивнул в сторону галстука, тот, будто уловив гнев хозяина, сделал последнее скольжение и нырнул за шкаф. — Давай коньяк. — Вершинин махнул рукой в сторону мини-бара. Максим тут же соорентировался и открыл дверцу, но мини-бар оказался пустым. Матвей похлопал по карманам брюк, беспомощно оглянулся, взглянул на Морозова затуманенным взглядом и открыл тумбочку, приставленную к письменному т-образному столу, там находился сейф. Пощелкав по цифрам, мужчина попытался ввести код, но увы, ничего из набранных комбинаций не подошло. Потом попробовал среди каких-то документов, справок, выписок и счетов найти ключ в лотке для бумаги, но тоже безуспешно. Затем, вспомнив все-таки код, Вершинин щелкнул пальцами, ввел некоторые цифра; щелкнул замок и открылась дверца сейфа. Мужчина извлек оттуда коньяк марки HINE 250. Морозов присвистнул, семьсот миллилитров больше двух миллионов рублей за бутылку.       — Разливай по снифтерам. — Вершинин подтолкнул к Максу бокалы под коньяк, неведомо как оказавшиеся на столе, закурил сигарету и, глотнув коньяк, ловко разлитый молодым человеком, сморщившись, посмотрел на Максима. — Так, ты говорят ресторан свой открывать надумал?       — Есть такое дело. — Максим начал перебирать свои пальцы, пытаясь не смотреть в глаза Матвею Владиславовичу. Уж больно он «давил» что ли. По крайней мере в его кабинете царило напряженная атмосфера.       — Погоди, — Вершинин перебил Макса, — Алексей, проси кухню нарезать чего-нибудь на закуску и ко мне в кабинет подать. — В трубке послышался хрип, какой-то скрип, стук, лязг, все стихло. А потом голос помощника:       — Будет сделано, шеф. — Отозвался Алексей и немедля отправился исполнять распоряжение начальства.       — Ты не тушуйся, Макс. Я все знаю, и про прошлое, и про настоящее и чутка про будущее. У меня есть полные и достоверные сведения и о наркозависимости Толика, и о беременности Маши, и о том, как тебя продал… Мой собственный сын… — Здесь мужчина сделал длинную паузу и очень низко опустил голову. Максу даже показалось, что он не дышит, но Матвей тут же поднял голову, смотря прямо перед собой в одну точку, с явным сожалением. — Мой собственный сын продал нашего с Женей внука моему прямому конкуренту — Морозову. Но он искупил свою вину. Ради этого ему пришлось пожертвовать жизнью. Я очень рад, что ты оказался жив. что ты не такой, каким был мой сын. Ты не подумай, — тяжелая рука мужчины опустилась на стол, звонко стукнули наручные часы о деревянную поверхность. — Я не пытаюсь его очернить ни в твоих, ни в своих глазах. Просто Толик не там свернул. Изменил одним «неправильным» знакомством свою ии не только жизнь, прожигая ее в непристойных для здорового общества местах и не имея, а точнее растеряв все представления о ценностях многих вещей, которые ему когда-то были вложены воспитанием, образованием. У него было все, что необходимо для нормального развития разносторонней личности: элитная гимназия, где когда-то, до гибели своих родителей, училась и Маша; персональный тренер по кикбоксингу, которым Толик очень сильно увлекался; два носителя иностранных языков: немец — Доминик Хофер, бывший переводчик русской классики на язык великих Гете, Баха, Лютера и француженка — Мари Лафрамбуаз, студентка МГУ, приехавшая в Россию на обучение по программе: «обмен студентов». У него был гувернер, обучающий его манерам поведения молодого джентльмена в светском обществе и я, в качестве примера, по галантному уходу за дамой, женой и матерью моего единственного сына, в лице Евгении. Максим, — Вершинин снова тяжело вздохнул, — ты лучше. Ты смог стать лучше, хотя и ты неидеален. Я наслышан о твоих многочисленных «подвигах», — мужчина подмигнул Максу и продолжил. — Поэтому только за это уже стоит тебя уважать.       — Но… На самом-то деле. Я был почти таким, как Толик. Прожигал жизнь, не имея представления о ценностях многих вещей. Думал, что жизнь удовольствие. Одно сплошное удовольствие. Возможно, я не сам по себе был таким, возможно, меня Морозов таким сделал. А исправить…       — Исправить смогла Маша. Мы с Евгенией Николаевной поддерживали ее. Все время. Даже когда вы были в этом «Логос"е, будь он трижды проклят.       — Нет, вы ошиблись. Исправить меня смогла не Маша. Я нив коем случае не пытаюсь умолить ее заслуг в моем становлении и воспитании, но… Есть один человек, который перевернул мою жизнь вверх ногами и дал понять, что в жизни кроме боли и страданий, есть и другие чувства. Моя жена. Лиза.       — Ты молодец, смог построить крепкую, основанную на любви семью. А как кормишь?       — Пока работаю начальником финансового отдела частной клиники, которой владеет мама.       — Ресторан тебе зачем?       — Ну, не совсем ресторан, скорее семейное кафе.       — Окупаемость будет через два-три года, не раньше. Да и зачем тебе эта вся волокита? Бумаги, подписи, проверки, санкции. У меня есть финансовый аналитик. Позвонишь, посоветуешься. Хотя, у меня будет для тебя другое предложение.       — Например?       Вершинин уже начал пьянеть. Это было видно потому, как с трудом ему начали даваться даже самые простые слова и фразы; как наращивала амплитуду жестикуляция и как он пытался разлить коньяк по снифтерам и, промахнувшись, налил его в блюдце с закуской.       — Ну, например… — Матвей Владиславович встал, покачиваясь прошел к двери и, открыв ее, крикнул: — Саша! — На голос начальника никто не отозвался; — Саша! — Еще громче крикнул Вершинин. Через мгновение на пороге кабинета возник Александр. Мужчина средних лет, худощав, даже слишком, в деловом костюме и, очках и с папкой в руках.       — Да, шеф.       — Саша, друг мой люб… люб… — пару раз заикнулся Матвей Владиславович, как будто пытаясь, что-то проглотить. — Любезный, почему так долго?       — Звонила Борисова, просила отсрочить ее платеж.       — И?       — Отсрочки не будет.       — Правильно, но… Саша, я тебя пири… пири… пригласил, чтобы ты сам, лично! — Вершинин поднял вверх указательный палец. — Про… про… Вообщем, расскажи моему внуку, чем он будет заниматься.       — А…       — Я хочу назначить его со… соав…, совладельцем. — На ухо Александру шепнул Матвей.       — Понял.       Вершинин вышел.       — Максим Петрович, здравствуйте, меня зовут Александр Зотов, я являюсь личным помощником Матвея Владиславовича. — Александр потянул руку Максу.       — Приятно познакомиться. — Максим пожал протянутую руку.       — Дело в том, что Матвей Владиславович хочет сделать вас совладельцем, а в последствии и приемником компани «Gold-Petroleum Products». Как вы на это смотрите?       — Но…       — Максим Петрович, компания занимается добычей и переработкой нефти. Поверьте это очень приличные деньг, я бы даже сказал неприлично приличные. На них вы сможете открыть тысячу таких ресторанов по всей России и зв рубежом.       — Тысячу? — Максим с недоверием посмотрел на Александра. Тот не лукавил. — У меня есть время подумать?       — Есть. У вас есть ровно неделя обдумать, взвесить все «за» и «против», принять решение и озвучить его. Поверьте, Максим Петрович, даже если вы откажитесь от этого предложения, в случае смерти Матвея Владиславовича, компания будет принадлежать вам. Завещание уже составлено.       — Когда? Я не силен в юриспруденции, но насколько мне известно…       — Я вас умоляю, большие деньги позволяют сотрудникам многих ведомств и инстанций закрывать глаза на такие формальности, как личное присутствие человека, отсутствие какого-либо документа итак далее. Достаточно лишь знать его данные, но и с этим никаких проблем не возникло. — Поспешил «успокоить» Макса Зотов, увидев недоумение в его глазах.       Зотов вышел, чуть не ударив дверью Вершинина.       — Ну?       — Все в порядке, Матвей Владиславович, попросил неделю на «подумать»!       — Хорошая работа, Александр.       — Стараемся, Матвей Владиславович.       Зотов ушел. Матвей потер руки: «Ну, ничего. Через неделю прибежит. А я буду спокоен, что его семья будет в достатке. а мой бизнес в надежных руках!» — Подумал Вершинин, вернувшись в кабинет.