"Никогда не преувеличивайте глупость врагов и верность друзей".
© М. М. Жванецкий
Если Андрей Палыч узнает об этом, то он никогда её не простит. Дело было даже не в том, что поступок Кати был сродни предательству. Произошедшее просто не вписывалось в поведение Пушкарёвой, нарушало формировавшиеся с годами принципы. Однако в тот момент она головой не думала совершенно: тело жило своей жизнью, а здравый смысл испарился вместе со всеми вопросами, стоило только мужским губам прикоснуться к её. Жданов точно подпишет заявление об увольнении, если правда вскроется. Он не только не будет слушать оправдания своей секретарши, но и полностью потеряет какое-либо уважение к ней. Даже те романтические чувства (в коих Катерина сомневалась), что испытывал Андрей быстро исчезнут. Ему будет не нужна ни любовь Кати, ни расхваленный ум. Никто не должен знать, чего бы этот секрет не стоил. — Катенька, с вами всё хорошо? — голос начальника неожиданно вывел из транса, и Пушкарёва дернулась от неловкости. Роман с Андреем смотрели на неё с любопытством, вперемешку с беспокойством. — Может быть вам необходим отдых? — протянул Малиновский и помахал перед девичьим лицом документами. — Кажется, вы заработались. Хвалёная, двуличная улыбка растянулась на лице Романа, когда Пушкарёва с осторожностью взяла из его рук бумаги в надежде их не уронить. — Я просто задумалась, — протянула она и прижала папку ближе к груди. — Дела становятся хуже: банки требуют выплат быстрее, несмотря на существование «НиКамоды». Я ищу решение. — Деньги скоро будут, надо только потянуть время. Роман нашёл прекрасного поставщика тканей, — Жданов нервно постучал по столу ручкой, отчего та треснула на конце. — Чёрт! Ещё и Сашка наступает нам на пятки. От упоминания Воропаева Катерина снова отключилась. Этот рыжий лис не хотел уходить из её головы. Как паразит, он засел глубоко в мыслях, полностью вытесняя любые мечты о начальнике и его приторно сладких подарках. Ожидание неизбежности нервировало Катю: она ждала, когда Александр раскроет карты, расскажет Жданову о том, как его секретарша чуть было не отдалась ему (лису) прямо на директорском столе. Это было бы концом. Но Воропаев молчал. Он неделю не появлялся в «Зималетто», отчего Андрей несколько расслабился, но ненадолго. Портить жизнь лис умел и заочно, безуспешно вынюхивая информацию через своих шпионов, в наличии которых Пушкарёва не сомневалась. Воропаев был достойным противником: был умён, честен и непредвзят. Он зрил в корень, а именно видел в Кате главную причину успеха Жданова, даже сама Пушкарёва начинала в этом убеждаться, когда временами сталкивалась с глупостями, которые изрекал слишком искусный в речах рот Андрея. О Малиновском Катюша старалась не думать: свой мозг Роман хорошо использовал только в отношении женщин, и интересы его лежали в основном в горизонтальной плоскости. Тем не менее всё реже Катя могла именовать Воропаева лисом. Он больше напоминал дикого цербера: загнал их всех в ловушку, из которой невозможно выбраться. Для усмирения трёхглавого пса не хватало только Геракла — Пушкарёва мало походила на героя, а Жданов с Малиновским, как шавки, только лаяли, но не кусались. Воропаев же мог с помощью одной фразы оторвать Кате голову и не подавиться, а шоколадные глаза всех меньше напоминали сладость и всё больше — тлеющие угли после пожара. Исчадье Ада в хрупком человеческом тельце. Не иначе. — Катюша, вы ещё с нами? — Пушкарёва вновь дёрнулась, но уже от лёгкого прикосновения Малиновского. Папка с грохотом упала на пол, отчего Роман с едва скрываемой усмешкой в голосе протянул, — Что же вы такая неаккуратная, Екатерина Валерьевна? Или вы совершенно не о работе думаете, может быть, о вашем женихе? — Роман Дмитриевич, — Катя начала быстро собирать бумаги: помочь ей никто не догадался. — мой мозг работает исключительно на благо компании. Оказавшись в своей каморке Пушкарёва выдохнула. Стоило как можно быстрее выбросить Воропаева из мыслей: даже Малиновский стал замечать её задумчивость. Не думать об Александре не получалось. Воспоминания о злополучном вечере постоянно возвращались, а сердце трепетно сжималось, что ноги подкашивались.***
Воспоминания: вечер пятницы. Кабинет А. П. Жданова
Катя ответственно относилась к обязанностям любого рода: она могла часами сидеть над дипломной работой, готовить липовый отчёт или просто методично раскатывать тесто для маминых пирогов. В очередной вечер Пушкарёва задержалась на работе, искусно подделывая цифры в отчёте. Последнее время работа приносила одни только беды: отец был недоволен постоянными задержками после отработанных часов, Андрей Палыч стал истереть чаще и как-то резко стал проявлять знаки внимания, а Коля корил её за бесхребетность. Всё это в совокупности с головной болью пошатнуло не только здоровье, но психическое состояние. Катюшкина честность вступила в противоречия с желанием во что бы то ни стало угодить Жданову. Кризис подкреплялся верой Валерия Сергеевича в то, что его дочь выросла такой ответственной и добросовестной. Стрелки часов стремительно приближались к времени закрытия «Зималетто». Ситуация с компанией была настолько плачевной, что даже Жданов с Малиновским работали до последнего. Сегодня был именно такой день. Вопрос с тканями они решали почему-то без Кати, спрятавшись в стенах кабинета Романа. Они ей не доверяли — Пушкарёва чувствовала это. Дверь в кабинет Андрей Палыча хлопнула, оповещая девушку о возвращении начальства. Катерина тут же сорвалась с места, надеясь взглянуть на Андрея Палыча последний раз и отправиться домой. Её мечтам было не суждено сбыться. Открыв дверь Пушкарёва поняла, что умудрилась кого-то покалечить. Для неё это было не в первой, но не в конце рабочего дня. Жертвой тотального невезения Кати оказался Его Величество Александр Юрьевич Воропаев, который потирал ладонью ушибленный лоб. — П-простите, я… — горло тут же пересохло, стоило лишь наткнуться на недовольный взгляд Дьявола. — О! Не извиняйтесь, — процедил Воропаев. — Вашими стараниями я скоро лишусь интеллекта. Это значительно облегчит жизнь и вам и вашему разлюбезному начальству. — Андрей Палыч сейчас у Романа Дмитриевича, — сказала Катя и стремительно закрыла дверь в свою коморку. На её столе всё ещё лежали бумаги, чьё содержание бы порадовало Воропаева. Реальные цифры до сих пор отдавались болью в рёбрах. — А я к вам, Екатерина Валерьевна, — довольно промурлыкал Александр и неприлично близко наклонился к лицу девушки, опираясь локтем в фанеру. — У меня к вам важный вопрос, ведь именно вы — главный мозг несравненной троицы. Катя стремительно увернулась от плена рук Воропаева, став ближе к столу, стараясь закрыть важные документы Жданова. Мужчина, казалось, это заметил, но действовать не начал. — Что же вас интересует, Александр Юрьевич? — произнесла Пушкарёва, опершись на стол руками и почувствовав, как его острый край впивается в ладони. Воропаев не стремился отвечать. Он, словно хищник, рассматривал Катерину, готовясь совершить смертельный бросок. Шоколадные глаза горели невиданной злостью, отчего Катя поёжилась и опустила голову. Его дорогой парфюм ударил по рецепторам — он уже стоял рядом. Непозволительно близко. Сердце ушло в пятки от страха. Хомячок в клетке. — Катерина, я одного не могу понять: что вас здесь держит? С таким резюме это Жданов должен приносить вам кофе. Вы же умная женщина, найдите себе более престижную работу. Почему-то последние слова мужчины задели Пушкарёву, хотя в них не было ни намёка на издёвку лишь констатация факта. Девушка гордо вздёрнула голову вверх, встретившись с глазами хищника. — Вы хотите от меня избавиться? — Нет, хочу предложить вам более достойную работу, чем быть «серым кардиналом» Андрюшеньки. Воропаев нарушил все границы приличия и неприличия. Катерина чувствовала его дыхание на своём лице. Страх полностью завладел телом, что она даже не могла ответить что-либо. Всё-таки Александр Юрьевич был опасным врагом, его слова впивались в мозг, словно пиявки, а интонации в голосе разрезали сердце лучше ножа. Оружием Воропаева была правда. — И, и вы хотите, чтобы я работала на вас? Он наклонился ещё ближе и бархатно прошептал: — Что вы, Катерина Валерьевна? Мне ваши таланты ни к чему: я справляюсь сам, но иметь такого ценного и привлекательного союзника в своём арсенале приятно. Кожу обдало жаром от слов Воропаева, но Пушкарёва прекрасно знала, что Александр — хороший актёр. Он блефовал, верил в её наивность. — Перестаньте играть! Вам меня не провести. Привлекательная? Я? Уж мне то можете не вешать лапшу на уши. Я давно убедилась в том, что мне далеко до красоток. Воропаев молчал. Он смотрел прямо в её глаза, казалось, искал в них ответ, но не находил. — Вы ошибаетесь, — протянул он как-то приглушённо в несвойственной ему манере и резко отстранился. Продолжение следует…