Пришел, увидел, победил

POV Грациэллы       В этой жизни я стремилась к воплощению крылатого выражения Гая Юлия Цезаря — «Пришёл, увидел, победил». Пока, правда, получилось осуществить только первое и местами второе действие из этих слов. А чтобы победить, мне надо было всё, изначально намеченное директором Дамблдором, разрушить и грохнуть его самого в конце. Я, не отклоняясь, иду к цели. И иду я верным путём потому, что удача мне сопутствует. Хотела сказать всё это, чтобы никто не задался вопросами, зачем я пошла спасать от горного тролля высокомерную дуру Грейнджер. И зачем я согласилась — в последний раз, взяться за непостижимую задачу вправить мозги этой… твердолобой особе.       Но на этом моё обещание Гаррису будет выполнено. Поставлена точка.       С чего всё началось?       С того, что парни нашего факультета выгнали близнецов Уизли ночью из нашей гриффиндорской башни. Было за что. Все помещения башни воняли от разбросанных ими навозных бомбочек. Но они на этом не успокоились и, чтобы отомстить, ничего умнее, чем выпустить трёхголовую собаку-цербера побегать и поиграться вволю на свободе, не придумали. Конец POV Грациэллы       Выпустить они-то выпустили, но, когда пришло время вернуть Пушка в засекреченную (поэтому ежедневно посещаемую не то, чтобы толпой студентов, но где-то близко к этому) комнату, то близнецы не справились. Фред и Джордж, забыв, где находятся, громогласно орали на бедного щенка цербера двухметрового роста. А щенок этот прикидывался слепым и глухим, но никак не немым и лаял до самозабвения. На шум выскочил школьный завхоз Аргус Филч и погнался за рыжими хулиганами, думая, что те убегают от него самого. А те в действительности бежали от разозлившегося собакена. И проголодавшегося. И случилась немыслимая трагедия.       До этого дня в школе, населённой несколькими сотнями детей, подобная трагедия не случилась по одной только причине — Хагрид регулярно и очень плотно подкармливал своего любимого щеночка Пушка. И щеночек этот на появляющиеся у двери его комнаты учеников смотрел как на помеху для своего глубокого сна после хорошего перекуса. Или как на друзей для игр, если кто-то из них осмеливался зайти в комнату с прикованным толстой цепью цербером.       Сегодня утром, ни свет ни заря, проголодавшийся Пушок бегал за шустрыми, плохо видимыми ему, из-за особенностей зрения собачки, мальчиками и шумно, в три пары ноздрей принюхивался к их сладостному запаху. Пока в едином для трёх голов пса желудке громыхало от голода.       Дичь была вертлявая, скакала дикими козами по лестницам и делала охоту волнительной. Эта охота, будучи пока безуспешной, вытащила звериные инстинкты на поверхность сознания. Ну и азарт усилила.       Внезапно, на пути молоденького цербера выскочила новая, но такая же заманчиво и вкусно пахнущая жертва. Зато, увидев его — такого устрашающего, одичавшего и кровожадного, жертва застыла, как вкопанная. Пушок свернул с дороги и бросился на неё.       Отчаянный крик о помощи огласил за несколько секунд сумрачные коридоры замка.       Отозвались только школьные привидения…       За пятнадцать минут до завтрака того же дня в дверь декана алознаменного факультета, профессора Макгонагалл, кто-то постучал. Она была уже у выхода, поэтому сразу открыла дверь и с недоумением встретилась взглядом со стоящим с внешней стороны дверного проёма Персивалем Уизли.       Тот был бледен. Редкие веснушки на его носу выглядели коричневыми. Тёмные круги под глазами говорили взрослой женщине о том, что парень этой ночью спал плохо.       — Декан, — начал он сразу, — у нас проблемы, на факультете такое случилось…       — Войдите, мистер Уизли, — пригласила старосту Минерва, — присядьте и рассказывайте.       И он рассказал ей в мельчайших подробностях о разразившейся среди мужской части Гриффиндора ссоре студентов с его братьями Фредом и Джорджем. В результате которой, близнецов выгнали из башни. Обиженные на всех близнецы собрали свои вещи и убежали… в закат. То есть, переночевали неизвестно где.       Зато утром в его комнате явился сэр Николас де Мимси-Порпингтон — привидение львиного факультета и, ничего не тая, уведомил старосту мальчиков, что запертый в запретном коридоре трёхголовый пёсик съел ночью завхоза школы.       — Как съел? А Пушка кто из комнаты выпустил? — вскинулась взрослая женщина, пошатнувшись назад.       Перси вскочил с места и прихватил её под локоть, не позволив ей упасть с кресла за рабочим столом, где ранее она присела. Потом наколдовал Локомотор мортис и перенес её безвольную тушку на диван. Не зная что дальше делать, он начал бессмысленно нарезать круги по комнате, обеими руками держась за шевелюру.       — Поппи-и-и… — дошло до его ушей, — позовите Поппи, мистер Уизли.       Да-да, само собой разумеется позвать школьную медведьму. И почему он сам до этого не додумался? Он бросил щепотку летучего порошка в камин и, не дождавшись зелёного пламени, стал кричать:       — Больничное крыло, Больничное крыло! Мадам Помфри, где вы?       Некоторое время с другой стороны ответ не был слышен и Перси снова стал звать мадведьму. Наконец, оттуда послышалось:       — Здесь я, здесь… Что такое стряслось?       — Я Персиваль Уизли, мэм. Нашей деканше плохо, надо посмотреть что с ней!       — Это Минерве плохо, мистер Уизли?       — Да, мэм. Плохую новость принёс я этим утром…       — Подайте мне руку и тяните, мистер Уизли. Ох, спасибо!       В зелёном пламени возникла одетая в белую накрахмаленную мантию мадам Помфри, с заполненным всякими склянками саквояжиком.       — Где больная? — подняла она взгляд, переступив через перегородку камина. — Минерва, что стряслось?       — Персиваль, повтори то, что сказал мне! — слабым голосом выдала Макгонагалл.       — Что там повторять. Безголовый Ник явился ко мне ранним утром и огорошил меня новостью, что присутствовал при съедении Аргуса Филча трёхголовым цербером Хагрида.       — Съеде… Пушком? Ой. И как мы Альбусу сообщим это?       Наступила тишина, нарушаемая только звоном стеклянных флаконов, которых декан Гриффиндора выпивала одним за другим. Затем она встала и подошла к рабочему столу у окна. Открыла шкафчик, вынула оттуда полную янтарной жидкостью треугольную стеклянную бутылку. Подняв бутылку ко рту, она без всяких заморочек прямо из горлышка стала жадно пить.       — Мини, — выкрикнула мадам Помфри, — что ты перед своим старостой делаешь?       — Что-что, вхожу в роль. Мистер Уизли, давайте, идём в гостиную предупреждать студентов молчать в тряпочку, чтобы они во время завтрака не услышали. Чтобы и сами слухи не распространяли и, самое главное, не позволили этим слухам достичь ушей директора Дамблдора. А я сделаю объявление, что отпустила Аргуса на несколько дней к близким… Оох, за что мне это? Ну, что — идём, идём, что стоим?       Вроде бы сведения о случившемся ночью трагическом инциденте замяли, но к окончанию завтрака все студенты — от первого до последнего курса знали, что школьного завхоза уже нет в живых. Узнали они и причину, по которой он расстался с жизнью. Типа, что его съела трёхголовая собака, которая с начала учебного года проживает взаперти в комнате в конце запретного коридора. И все знали, кто выпустил эту собаку. Взгляды всех скрещивались на то бледнеющих, то краснеющих школьных хулиганах — близнецах Уизли, а те, присев с самого края за гриффиндорский стол, уплетали за обе щеки. Словно их ожидала длительная голодовка.       А студенты терялись в догадках, как этих двоих накажут. И накажут ли их вообще.       Комментариев не было, ибо все учащиеся из всех факультетов обещали своим деканам, что сохранят эту новость как можно дольше. В особенности, в тайне от старенького профессора Дамблдора. POV Грациэллы       Я сижу за партой в кабинете Чар и стараюсь изобразить, что палочкой колдую над танцующим передо мной на столешнице ананасом. В действительности, я машу муляжом волшебной палочки, чтобы колдовство выходило только за счёт моих желаний. Потому, что, когда я работаю с купленной у Олливандера палочкой, то порой получается разнобой между моим истинным колдовством и тем, что производит деревяшка.       Так или иначе, я машу пустышкой, но ананас послушно вытанцовывает чечётку. Гаррис, сидя рядом со мной, делает то же со своим ананасом, только на полтакта за мной. То есть, когда мой прыгает вверх, его приседает. Получается очень смешно.       Профессор Флитвик загадочно зыркает в нашем направлении, поблёскивая зубастой улыбкой.       — Пять баллов мисс Данчовски, пять баллов мистеру Поттеру. Кто ещё покажет мне усвоение чар анимации? Мисс Грейнджер, покажите!       Гермиона, зардевшаяся то ли от усилия, то ли от гордости показать себя и свои успехи, машет волшебной палочкой, старательно выговаривая заклинание анимации. Ананас, резво подпрыгнув, начал двигаться в ритме вальса, который девочка напевала.       — Браво, браво! Вы это видели? Мисс Грейнджер, вам тоже пять баллов.       Зазвенел школьный звонок и мы отправились в Большой зал обедать. После обеда нас, гриффиндорских первачков, ждало очень неприятное занятие в слизеринских подземельях с деканом Змеиного факультета Северусом Снейпом. И все настраивались на это занятие.       Поэтому никто не был подготовлен к тому, что случилось после того, как директор Дамблдор вышел из маленькой комнаты за своим троноподобным позолоченным креслом. Старшекурсники Гриффиндора начали рукоплескать. Их энтузиазм подхватили остальные факультеты и наш директор, замерцав глазами, махнул студентам приветственно рукой. Всё шло самым благостным образом — благодарные студенты встречают своего выздоровевшего директора, а тот — тоже благодарно — приветствует их. Это притупило моё внимание и я обратила свой взор к кушаньям на столе. Но кто-то очень хотел выделиться, забыв данное утром нашей деканше обещание молчать в тряпочку и не болтать. Я поздно заметила фанатично горящие праведным огнем глаза нашей соседки по спальне и не успела задержать её, заставить замолчать, обездвижить… Или всё это одновременно, чтобы предотвратить поступок этой достигшей запредельных высот ябедничества дуры.       Мисс Грейнджер, наша «Я знаю всё. Вы мне не указ.» внезапно выскочила со своего места рядом с Невиллом и побежала к преподавательскому столу, крича по пути:       — Профессор, профессор, этой ночью в замке случилось что-то очень страшное. Но они заставили нас молчать и не говорить вам!       — Что такое, девочка моя? — подался вперёд директор Дамблдор. — Кто и что запрещает?       Она остановилась перед столом и, не замечая ядовитое неодобрение на лице деканши, профессора Макгонагалл, перебивая сама себе из-за спешки, затарабанила:       — Ночью Фредиджордж выпустилипушка гулятьпокоридорам. Пушок встретил завхозафилча и съел того…       И шумно вдохнула и выдохнула.       — Не понял ничего, девочка моя. Повтори, да помедленнее…       Отражения свечей в стеклах очков-половинок директора завораживающе замерцали.       — Фред и Джордж этой ночью выпустили из запретного коридора трёхголовую собаку, сэр! И Пушок съел нашего школьного завхоза, мистера Филча. Сэр.       Сказав это, наша мисс Всезнайка заправила кудрявый локон за своим заалевшим от волнения ушком и остановилась в ожидании похвалы.       Которой, почему-то, не последовало.       Сам директор, старик, ста с лишним лет от роду, упал назад в своё кресло, закрыл глаза и схватился рукой за левую часть грудной клетки. Его рука начала делать круговые, массирующие движения, чтобы унять внезапно возникшую боль.       Даже со своего места я могла заметить проблеск слёз в уголках его глаза.       Дура, дура…       Смотреть, даже на секунду задержать взгляд на излучающей жгучий праведный гнев Макгонагалл было невозможно. Она была готова рвать и метать. Разозлившись конкретно на эту безмозглую студентку. Уподобившись Пушку.       — Пятьдесят баллов с вас лично, Грейнджер! — прошипела она. На Гарриса было больно смотреть. — Марш на своё место! И чтобы две недели… Ааа, молитесь, чтобы с директором ничего плохого не случилось, а то у вас до конца года будет отработка с…       Рядом со мной Гарри шлепнулся лбом об стол. Невилл смущенно прокашлялся:       — Она неисправима, да? — спросил он у меня.       Я поёрзала на месте. Как не хотелось мне тратить время на заранее проигрышное дело. Но обещание есть обещание, а больной взгляд моего зеленоглазого друга не оставлял мне другого выхода.       — Ладно, я поговорю с ней, — вздохнув, выдала я. — Даже, дам ей парочку затрещин, если надо… То есть, сделаю всё возможное. Но, парни, это будет в последний раз. Не исправится, пусть дальше сама плавает по ветру.       Без единого звука Гаррис и Невилл произнесли одними губами «Спасибо!»       Заплаканную Гермиону я выловила после обеда по пути к библиотеке и затащила её в пустой класс. Толкнув её к последней парте, я встала перед ней, чтобы воспрепятствовать её поспешному бегству.       — Что ты от меня хочешь, Грациэлла? — жалобным голоском выдала она и высморкалась в платок.       Она выглядела потерянной, не понимающей, за что её так сурово наказали. Начнём с этого.       Стукнув её пальцем по непричёсанной голове, насмешливым голосом спросила:       — Алё, гараж. Дома есть кто-нибудь? — Она вытаращилась на меня огромными заплаканными глазами. А я бессердечно продолжила. — Что, нету? Ну значит сейчас начнём жильцов заселять.       Её лицо приняло обиженное выражение. Лить слёзы перестала.       — Ты себя кем считаешь, Грейнджер? Умной? Правильной? — Я снова легонько стукнула её по голове. — Так почему же остальные тебя дурой считают и не дружат с тобой, а?       — Я не дура! — уверенно возразила она. — Я больше всех баллов для факультета зарабатываю.       — А ты их считала? — Она кивнула головой. — Уаууу, считала… Соревнуешься, значит. А всё равно одиночкой ходишь. Но не понимаешь почему так получается? Так?       Она вяло кивнула лохматой головой.       — Вы с Поттером постоянно подставляете меня…       — Ты слепая, Грейнджер? Ещё не дотумкалась до вывода, что мы с Гаррисом жизнь тебе спасли. Ага-ага, спасли-спасли! Когда ты ревела, как дура в туалете Плаксы Миртл. Помнишь, что ещё в этот день случилось?       — Рон упал с лестницы, — озвучила она официальную версию. — Он, … он…       И опять разревелась. У меня пелена с глаз спала.       — Тебе это ничтожество Жрон, небось, нравилось?       — Жрон? — не поняла Гермиона. — Кто это? Аааа, Рон… — Она привела голову. — Не знаю. Он такой крутой, … был. Высокий, весёлый и сильный, хорошо играл в шахматы… Значит, умным был. Но бессовестно растрачивал свои таланты в ничегонеделании…       — А то, что он тебя по поводу и без повода всякими грубыми словами обзывал — это ничего? Или то, что от него на километр воняло пОтом и немытой… — Я разошлась, не сдерживая себя. — Ну и погиб в желудке тролля…       — К-ккак в желудке? — не поняла она. — К-как это с-сслучилось?       — Ты проплакала занятие Трансфигурации и мы с Гаррисом насели на Жрона найти тебя и извиниться. Он отбрыкивался, сославшись на то, что голоден. А я пообещала ему избиение на глазах у факультета. И он подчинился. Но мы пошли за ним. А он совсем не старался найти тебя. Пробежал по коридору, потом по лестнице вниз и набрёл на тролля.       — Хочешь сказать, что если бы не Рон, тролль нашел бы в туалете меня?       — Да, именно это я и хочу сказать. Я тебе соврала, что профессор Макгонагалл ищет тебя, ты поверила и убежала оттуда. Другого способа вытащить тебя из туалетной кабинки не было…       — Ты мне жизнь спасла, выходит…       — Выходит.       — Но Рона спасать не захотела…       — Спасать Рона? Как, Грейнджер? Ты эту громадину не увидела, а я — да. Четырёхметровая безмозглая вонючая гора мышц. Мозг как у злой крысы. Биться с ним, что ли? Не-е-ет, моя жизнь мне дорога. А ты сейчас же дашь мне Нерушимую клятву, что никому о нашем разговоре не расскажешь.       — Ладно, — согласилась она. — Что говорить?       После клятвы, я подумала, что не о том пошёл наш с ней разговор. Нам надо было о её сегодняшнем проколе поговорить.       — Скажи мне вот ещё что, Грейнджер, — начала я через минуту, пока стихал вихрь Клятвы. — Кто тебя за язык дёрнул, что ты так подставилась перед всем составом магической школы, пренебрегая приказом нашего декана профессора Макгонагалл?       — Ты о чём, Грациэлла?       — Сказано же было не говорить директору Дамблдору о гибели Аргуса Филча? Сказано. А ты, как первая стукачка в мире, две минуты сдержать себя не смогла, сразу настучала. И что с тобой будет, если старик во второй раз загремит в Мунго с инсультом. Или с инфарктом? Что! С тобой! Будет, дура?!       — Но, но я…       — Официальную версию гибели Рональда помнишь? Думаешь, его судьба тебя не постигнет и тоже… с лестницы не упадёшь? И это не угроза, Грейнджер, это приговор будет. Ты о своих родителях подумала? Им-то каково будет? За те две или три минуты, прежде чем их заобливиэйтят.       — Злая ты…       — Злая. Согласна. Если не пообещала бы Гаррису присмотреть за тобой, это ты бы нашлась в желудке тролля. Сама не понимаю, кем ты Гаррису в прежней жизни была — сестрой или близкой соратницей, но это он — он и Невилл — настояли, чтобы я с тобой подружилась.       — Подружиться… со мной.? — её глаза приняли задумчиво-мечтательное выражение. — Было бы здорово.       — Было бы, если бы… Запомни эти свои слова. И давай ты мне ещё раз поклянешься, а то знаю я вас, английских школьников, грызёте друг друга, как гиены, и стучите, как угорелые, на своих одноклассников. С этого дня ты повсюду ходишь со мной, даже в туалет. Движешься на пару с Невиллом за нами с Гаррисом. Одной никуда. Во время занятий ведёшь себя тише воды ниже травы. Отвечаешь только тогда, когда тебя спрашивают. Делаешь только то, что мы, остальные трое, делаем. Не навязываешь себя со своей никому не нужной помощью. И будем над твоим внешним видом работать. Давай, клянись!       Закончив с этим, я взяла Гермиону за руку и потащила её из комнаты. У двери я остановилась и грозно зашипела сквозь зубы:       — И последнее, Грейнджер. Вбей себе в голову — Гарри Поттер занят. Мною. А за принадлежащее мне я горы в песок сотру. Если ты хоть одним глазком на него посмотришь, лестница тебе спасением покажется.       — Знаю я, знаю. Вы уже пара. Невилл меня предупредил.       — Невилл умница и хороший друг.       — И очень добрый.       — Уаууу, Гермиона, а ты в правильном направлении рассуждаешь!       Она сверкнула глазами и улыбнулась.       Вот и хорошо. Бить дуру не пришлось и ладно.