Искра

Махтан категорически настоял на том, чтобы Нерданель оставила хотя бы на время пустой дом Феанора и поехала с ним в Альквалондэ. Пришлось уступить, чтобы прекратить череду криков и скандалов, которые не прекращались вот уже месяц. Нерданель сидела на пирсе, опустив ноги в воду, когда первые корабли из Средиземья показались на горизонте. Сердце ее взволновалось. Надежда на возвращение хоть кого-то из семьи колыхнулась, но она быстро усмирила ее. Нет. Никто не вернется. Она это знала. И с этой надеждой придется расправиться собственноручно. И даже встречать эти корабли не стоит. Это чужой праздник, как и все праздники, которые проходили в Валиноре в последнее время. Но все же что-то заставило ее прийти к пристаням и встретить первый корабль. С него первым делом сошел Арафинвэ и коротким кивком поприветствовал родственницу. Следом сошел какой-то тэлеро, тащивший за шкирку юного растрепанного, брыкающегося эльфенка в потрепанной куртке и потертых штанах. Он швырнул ребенка так, что он упал бы прямо под ноги нолдиэ, но так успела поймать его. Ребенок посмотрел на нее с благодарностью пронзительно-серыми глазами, а затем развернулся и побежал бы за тем тэлеро, но Арафинвэ удержал его. — Это Алмарил. Я нашел его на пристани, он, видимо, лишился родителей и дома. Он пока поживет у меня. Хотя, вряд ли этот задиристый воробей надолго сможет жить во дворце, а особенно потом учиться и служить. — Ни за что я не стану тебе служить! — мальчишка вырвался из рук эльфа и хотел уже драться с ним, но Нерданель внезапно притянула его к себе. — Я заберу его к себе. Он будет жить со мной в моем доме. — Ты уверена? — спросил Арафинвэ. — Абсолютно. У меня есть опыт воспитания задиристых и вредных мальчишек. И вещи для него у меня найдутся. Арафинвэ с одобрением и какой-то жалостью посмотрел на нее, но все же кивнул и направился к другим приставшим кораблям. Нерданель посмотрела на мальчика. — Привет, Алмарил! Я так рада с тобой познакомиться! Пойдем домой. Мальчик кивнул и взял за руку. Так они отправились обратно в полу-пустой Тирион. И для Нерданель снова началась жизнь. Она не знала, кто этот ребенок, откуда он и почему ей вдруг показалось, что это кто-то родной. Ей было все равно. Главное — она была счастлива, когда умывала его, приносила ему одежду одного из ее сыновей, которую неделю назад почему-то перестирала, когда отнесла его в свою комнату, укутала в одеяло и легла рядом с ним, смотря, как тот устало вздохнул, закрыл глаза и уснул. Наконец, и для нее настал праздник.