***
— Я! — донёсся от двери спокойный голос. На улице уже вовсю шумело и бушевало на редкость ясное, солнечное утро, и силуэт Метатрона, гласа Божьего, на фоне сияющего светом дверного проема казался практически черным. Выглядело это довольно зловеще, но когда Метатрон шагнул внутрь, оказалось, что выражение лица у него самое, что ни на есть, благодушное. — И смею вас заверить, господа, что причины такого решения были более чем весомыми. Азирафель крепче сжал руку любовника и почувствовал ответное пожатие. Сдаваться без боя, особенно после всего произошедшего, ни один из них не собирался. — Но, — продолжил непрошенный гость, — сейчас я вижу, что несколько погорячился с этим. Как я понимаю, — обратился он уже к архангелам, — ваш рабочий день начался полчаса назад. Не вижу смысла вас здесь задерживать. Мюриил, останься! Происходящее нравилось демону все меньше. Он помнил Метатрона, да и реакция архангелов на его появление наводила на очень нехорошие мысли. Глас Божий обратился, тем временем, именно к нему. — Рад неожиданной встрече… Кроули. Ты же себя так сейчас называешь? Позволь пригласить твоего партнёра на пару слов. Это не займет много времени. — Мы можем поговорить здесь, — любезным светским тоном заметил Азирафель. — У меня нет причин что-либо скрывать от партнёра. — О, я уверен, что так и есть. Но увы, такие причины могут быть у меня. Обещаю, что этот разговор не продлится больше десяти минут, а затем вы сможете поделиться с вашим… другом всем, чем сочтёте нужным. К тому же, — он приподнял руку с зажатым в ней стаканом. — Я принёс вам небольшую взятку. Увы, я не предполагал, что вы будете не один, иначе взял бы две порции. Но этот кофе — изумительный, с капелькой миндального сиропа, чистое искушение. Попробуйте. Демон поймал взгляд херувима и едва заметно кивнул. Азирафель такого не умел, но Кроули-то прекрасно чувствовал исходившую от Гласа Божьего угрозу — она просто клубилась вокруг, душная и ядовитая, как угарный чад. Но вел тот себя пока вполне приветливо, поэтому злить такое могущественное существо без нужды не было никакого резона. — Хорошо, если все так, как вы говорите. — ангел не был уверен, что поступает правильно, но если бес одобрил… Он поднес стакан к губам. — Вот и славно. Думаю, мы могли бы разместиться за одним из столиков в соседнем кафе. Приятно было повидаться… Кроули. — он вежливо кивнул демону. После ухода херувима Кроули начал приводить магазин в порядок — просто чтобы занять чем-то руки в ожидании. Вот бы и голову тоже занять. Но тревога не давала мыслить связно. По личной шкале паршивости демона, явление Гласа Божьего было очень, очень плохой новостью. «Ангел справится!» — повторял себе бес снова и снова. Чертов херувим таких засранцев как орешки щёлкает, он умён, и проницателен, и… вот же ж гребаное блядство! Десять минут. Он сможет выдержать десять чертовых минут, не срываясь и не усложняя ситуацию. Это же его ангел, ему… ему Кроули доверял больше, чем себе. Из десяти минут уже осталось пять, и он дождется Азирафеля здесь, в собственном кресле партнёра, в их доме, в их маленькой Вселенной на двоих. Осталось всего пара минут, и он вернётся! Только вернулся, как показалось демону, вовсе не его ангел.***
То, что говорило сейчас устами его партнёра, не могло, не имело право быть Азирафелем. Остекленевшие глаза, неестественная дерганная мимика, фразы, как будто его ангел опять откатил время назад, только не во времена Джейн Остин, а в начало предыдущего столетия, с его лицемерием и диким капиталистическим подходом ко всему, включая отношения. «Ничто не вечно!» Его ангел знал, чего стоило бесу падение, возможно даже лучше него самого. Он не мог предлагать то, что предлагал, это было просто непостижимо. И все же это со всей определенностью был Азирафель. Не кто-то в его теле, не коварный захватчик, не некто, принявший земную личину херувима с помощью чуда. Мелкие детали проявлялись все равно: как он жестикулировал, какие интонации использовал, даже как отводил глаза… А ведь раньше он никогда так не делал по отношению к любовнику. Всегда смотрел, как будто не мог наглядеться, и взгляд его мог быть нежным, голодным или сердитым, или даже больным, когда Кроули мучил их обоих, ища себя. Но и в том, как он делал это сейчас, виделся именно Азирафель. Догадка мелькнула, как вспышка далёкой молнии. Этот Божий пиздабол что-то подлил его ангелу в кофе! Ну конечно же, как он мог не догадаться, ведь он сам когда-то так с Азирафелем поступил, и сработало! Демон достаточно разбирался в человеческих наркотиках, служба обязывала, и пара идей, как можно было такое провернуть, у него родилась сразу же. Но… наркотики не могут сами породить мысли, только проявить существующие или закрепить внушение. Внушать что-то ангелу было, как стучаться лбом в стену, Кроули прекрасно знал это по собственному горькому опыту. Но возможно, любимый и правда просто ждал все эти годы, пока демону надоест играться в демона, и он захочет стать ангелом, правильным, чистым и подходящим? Или может быть, у него были скрытые, похороненные под слоем земных переживаний амбиции, которые сейчас вышли на поверхность? Самое жуткое, и Кроули признавал это, внутри уже почти рыдая, было то, что он готов был пойти, куда бы ангел его не позвал. Рай? Черт с ним, в Рай — так в Рай, скукотища, конечно, мерзко, но вдвоем. Азирафель мог бы без труда найти правильные слова, чтобы убедить любовника, что так нужно, или что так будет лучше или что угодно, но! Демон чувствовал, что херувим не особо-то и заинтересован в том, чтобы он ушел с ним. «Я пойду за тобой туда, куда ты скажешь, и никогда не пожалею об этом» — так говорил ему ангел, но и демон, без лишних слов, последовал бы за любимым куда угодно и не пожалел. Если бы только знал, что он нужен. «Мы могли бы быть вместе, как ангелы», — но тон такой, как будто он уговаривает беса испробовать новинку в меню Ритц. И чёрное, выжигающее душу отчаяние захлёстывало Кроули с головой, заставляло давиться своими ядовитыми щупальцами, сжимало сердце и лёгкие, мешая не дышать — без этого бы он обошёлся — но быть. Но он обязан был проверить. Сейчас это казалось неуместным, заставить себя поцеловать рот, произносивший все это, было сложно и пришлось зажмуриться, чтобы не видеть чужого, деревянного выражения лица. Во время всего разговора они стояли так далеко друг от друга, будто между ними пролегала река, или оживленная автострада, или вечность. Чтобы пересечь ее, понадобилось несколько шагов и все силы, какие ещё оставались в измученной душе беса. Он впился в родные губы, пытаясь различить вкус отравы, и раз уж так вышло — приобщиться ее и забыться также, как его ангел. Но где-то глубоко внутри, та часть его, которая ещё верила в поцелуи под навесом, надеялась, что Азирафель, если напомнить ему о том, что было между ними, не словами, а памятью тела, очнётся, и они смогут разобраться вместе, что же всё-таки произошло. Его ангел не ответил на поцелуй. Лишь слегка разжал губы и машинально придержал за спину — остаточный рефлекс, так препарированная лягушка дёргает лапкой, если подвести к ней электрический разряд. Хотя демон почувствовал, мельком задев, выпуклость у ангела в штанах. Кофе от Азирафеля не пахло. Совсем. Запоздалое озарение настигло беса. Ангел терпеть не мог кофе, он научился виртуозно варить его, чтобы баловать своего демона, но сам отказывался даже пробовать, неважно, сколько сахара и сливок туда было положено. Но ангел вежлив и непременно бы сделал вид, что угостился. А значит, какова бы ни была причина, но Азирафеля никто не опаивал. Он говорил именно то, что думал. Внушение не работало на сверхъестественных существах. В горе и ужасе бес попытался отпрянуть от того, кого считал так много лет своим светом. От уже не своего ангела. Рука слегка, едва заметно, но крепко придержала его за спину, не давая отстраниться. Бедра херувима прижались к нему и он уловил там металлическую твердость. — Достань, — услышал он тихий, невесомый шепот. — И сделай это. Только незаметно. Прошу. Кроули послушался. Терять ему было уже нечего.***
Метатрона Азирафель и правда помнил другим. Вспыльчивым и саркастичным, но умным и ответственным. А ещё — молодым. Херувиму, обожавшему свое тело почти также, как тело любовника, за возможности, которое оно давало, было совершенно непонятно, как по доброй воле можно выбрать такое и ничего не менять. Но сейчас это было даже к лучшему, не заслоняло теперешнее положение вещей былой симпатией к начальнику. Он снова поднес стакан с кофе к губам, из вежливости и чтобы чем-то занять руки. Мозг ангела работал лихорадочно на пределе своей мощности, и он был вовсе не уверен, что этого хватит, чтобы они могли выйти сухими из воды. — Что ж, — говорил тем временем Метатрон. — Я рад, что вы нашли с Кроули общий язык. Сердечная привязанность среди нас, увы, редкое явление — это людская особенность. А мне иногда кажется, что мир был бы значительно лучше, если… Но сейчас не об этом. Ты очень заинтересовал меня, да и не только меня, скажу по секрету. Ангел, не побоявшийся спуститься в Ад и диктовать свои условия Великому Князю. Достаточно умный, чтобы остановить Армагеддон за несколько минут до начала… такой потенциал нельзя не оценить. — Мы сделали это вместе. — Азирафель любил в свой адрес похвалу, в конце концов, она перепадала ему не так уж часто, но был достаточно умён, а главное — самоуверен для того, чтобы не быть падким на лесть. — Не могли бы мы перейти к сути? — А ты ангел действия, как я погляжу. Замечательно. К сути — так к сути. Как ты понимаешь, у нас образовался некий дефицит власти. Времена сейчас нелегкие, и далеко не каждый архангел способен возглавить Небесную канцелярию и делать то, что должно, при любых обстоятельствах. И увы, сейчас в Совете Архангелов я не нахожу подходящей кандидатуры на этот ответственный пост. Возможно, нам нужно привнести в наш управленческий аппарат немного свежей крови, как думаешь? Ангел думал, что с текущим положением дел свежая кровь в аппарате может появиться только в результате безобразных человеческих жертвоприношений, но решил этого не озвучивать. Кажется, он понимал, к чему клонит Глас Божий. Только вот это была совершенно точно не сделка, даже очень невыгодная. Это было… давление. Даже не имея демонических инстинктов, ангел представлял себе возможности Метатрона и то, какую опасность он может представлять, раз уж имеет право единолично распоряжаться Книгой Жизни. К тому же, память Гавриила уже окончательно угнездилась в его мозгу и подавала нужную информацию бесперебойно, как производственный конвейер по сборке гранат с выдернутой чекой. В терминах Вельзевул — пиздец кромешный. — Какое отношение все это может иметь ко мне? Я просто полевой агент с функцией исполняющего обязанности консула, не более. — Но и не менее. Позволь говорить начистоту. Я считаю, что при некотором… прилежании с твоей стороны и обучении — с моей, ты мог бы стать прекрасным преемником Гавриила на посту Верховного. Тем более, как я понял, память архангела теперь есть и у тебя, а значит ему даже нет необходимости передавать дела, ты и так в курсе всех нюансов. Именно нюансы эти ангела больше всего и не устраивали. Но смысла говорить об этом он не видел. — Но мне нравится моя работа, — начал изображать наивность херувим. Актер из него был не очень, но некоторая практика во время их с бесом занятий любовью, все же играла положительную роль. — Мой магазин, мой партнёр. Я не хотел бы… что-то менять в своей жизни. — Да, к слову о партнёре. Если вы так хорошо сработались, я полагаю целесообразным поощрять ваше взаимодействие и дальше, ведь оно идет на пользу делу, верно? В качестве верховного архангела ты можешь вернуть его в штат и восстановить в ангельском чине. Боюсь, что он уже не станет, конечно, таким же, каким был до падения. Но увы, даже мы, — Метатрон хмыкнул, как бы обозначая остроту, — не всесильны. Если он захочет, конечно. Но твой друг, как мне помнится всегда хотел идти своим путем. Если он примет такое решение, я не могу поручиться за наших коллег Внизу, но Рай точно не будет преследовать его. Если он сам не привлечет к себе наше внимание, естественно. — Я хотел бы подумать, — катнул пробный шар Азирафель, которому очень не понравились ни энтузиазм Метатрона в словах о том, что демон может вернуться на Небеса, ни слова о «преследовании», — посоветоваться с партнёром. Такие грандиозные и ответственные решения не принимаются сгоряча. — О, у тебя будет такая возможность. Ты можешь поговорить со своим другом прямо сейчас. К сожалению, обстоятельства таковы, что медлить мы не можем. Чем большей властью каждый из нас обладает, тем меньше, увы, принадлежит себе. Часто выбор бывает сложным и тяжёлым, и приходится принимать… неоднозначные решения. Иногда о них потом приходится сожалеть, как случилось со мной не далее, как сегодня утром. О, а вот и угрозы подъехали. Чего-то в этом роде херувим и ждал, но все равно с трудом удержался, чтобы не поморщится. Обычно ему без труда удавалось держать лицо, но этот день был беспрецедентно долгим и заканчиваться никак не хотел. Весьма удачно, что Глас Божий был именно что гласом — болтал, выдавая клишированные сентенции, не прекращая. Это давало время подумать. Идею сходу отказать Метатрону, хоть и заманчивую сейчас, ангел отмел сразу. «Непростые решения» были явно упомянуты не для красного словца, и рисковать так их с Кроули существованием Азирафель не хотел и не имел права. Но и принять решение самостоятельно за обоих — тоже. Было совершенно очевидно, какого именно ответа от него ждут, точнее ждут от них обоих. Что ж, ему необходимо было обсудить все с демоном, с глазу на глаз и в уверенности, что их не подслушают. После истории с мухой ангел утерял доверие к тому, что его дом остался безопасным и конфиденциальным местом. А ещё ему нужно провернуть все так, чтобы разговор, или хотя бы его часть, были видны сквозь витрину и выглядели, как ему было нужно. Азирафель задумался над тем, каким его хотел бы видеть Метатрон. Недалёким восторженным ангелком, некритично воспринимающим происходящее в Небесной канцелярии? Скрытым карьеристом с комплексом недооцененности? Самовлюбленным эгоистом, ломающим чужие планы ради собственной выгоды? Пожалуй, для верности стоит попробовать все три варианта. Только вот Кроули… Сможет ли он включиться в спектакль, подыграть, как бывало уже много раз до? Что ж, им обоим предстояло это узнать. И, возможно, разбить любимому демону сердце. Его собственное уже заранее лежало в руинах. — Так я пойду, скажу ему? — Да, сообщи своему другу хорошую новость. Я подожду на улице. Понятненько. Значит, слежка, скорее всего есть, а вот времени — совсем нет. Ангел встряхнулся, поправил все ещё болтающийся на креплении меч, заодно незаметно поддернул за шлевки бриджи, что было, конечно жуткой невоспитанностью, особенно во времена, когда они ещё были в моде, и шагнул домой.***
Дальнейшее было хуже самого кошмарного сна. Кроули не понял! Возможно, для любимого все произошедшее было — слишком, и он просто выбился из сил, но ангел не мог отделаться от кошмарного подозрения, что партнёр так реагирует потому, что где-то в глубине своей души боится, что это правда, что Азирафель действительно способен думать так. Они словно откатились в ХІХ-й век, когда бес не верил, а херувим не мог проявить своих чувств. Ангел впервые отводил взгляд от последствий своих поступков и слов, первый раз отводил глаза от демона — глядя на то, как тот корчится в агонии, как горестно искажается любимое лицо, он сам горел и умирал. Но нужно было выждать подходящий момент. Оставалось надеяться, что после всего того лицемерного, жестокого и больного, что было им сказано, бес найдет силы, чтобы довериться ему в последний раз. Когда в исступлении демон бросился целовать его, Азирафель понял — пора. Аккуратно, чтобы выглядело как можно естественнее, он придержал любимого и сказал несколько слов. Толкнулся пахом, чтобы дать почувствовать. И его любимый, ненаглядный, родной бес дал им обоим шанс.***
Какую-то секунду Кроули думает, что это какая то жестокая и бредовая ролевая игра. В следующую — что у ангела просто поехала крыша. А потом без рассуждений, просто потому, что Азирафель попросил, он аккуратно сует ему руку за пояс и нащупывает там… Металлический предмет в виде ручки. Ключ-стартер — не от Бентли, а от «Модели Т», которую херувим подарил ему больше ста лет назад, бесславно погибшей при бомбежке в 41-м. Он столько раз держал такую штуку в руках, что узнает сразу же. Ангел наконец-то смотрит ему в глаза и взгляд его полон мольбы. Когда вчера вечером Азирафель собирался оборонять их дом, он и сам не знал, зачем прихватил эту шутку из сейфа и заткнул за пояс. Подумал, что быть может она понадобится демону, когда он вернётся. Сейчас он со всей страстью благодарит Господа за собственную предусмотрительность. Он не полностью уверен, совершенно ли необходим ли ключ для того, что он просит демона сделать, но сейчас не время проверять, к тому же в любом случае это намек. Можно было бы, конечно, шепнуть демону, что нужно сделать, но херувим даже предположить не мог, как именно за ними следят, и что могут увидеть и услышать. Чтение по губам — не такой уж хитрый навык, Азирафель и сам им владеет. Кроули пристально смотрит ему в глаза, затем отстраняется и вскидывает руки, как бы призывая небеса в свидетели, хотя это как раз то, чего они хотят избежать. И бесшумно, и почти молниеносно щелкает пальцами. Когда мир вокруг наконец замирает, все чего хочет Азирафель — это обнять демона и попросить прощения. Но после всего того, что он наговорил, это оказывается неожиданно тяжело. — Сколько у нас есть времени? — спрашивает он вместо этого. — Хоть все время мира. Но если нужно, чтобы остановку не заметили снаружи — около получаса. Земля вращается, а времянка статична и начинает искажать лей-линии. Но у тебя есть ровно одна минута, чтобы объяснить мне, что это был за ёбанныйблядьнахуйпиздец! — Родной, боюсь я за такое время не то, что объяснить — извиниться не успею. — А ты планировал? — Конечно! Прости меня! Я надеялся, что ты поймёшь, что это все фарс, но не имел права на это полагаться. Мне следовало придумать план получше. — Лицо демона, искаженное судорогой душевной боли, и так уже будет сниться ему в кошмарах, если он найдет время спать. — Окей, официально заявляю: твой план, каким бы он ни был, просто дерьмовый. Я думал… а, неважно, времени нет. Рассказывай, что за план, попытаемся слепить из дерьма конфетку. И иди уже сюда, тебя трясет всего. — Можно подумать, тебя нет. Ангел тянется и аккуратно, будто они изо льда, снимает с демона очки. Трястись в объятиях друг у друга, как выяснилось, намного уютнее. Выслушав все, что сказал Метатрон, очень кратко — что произошло после его ухода из магазина и как возможно подробно — о снах Азирафеля и его догадках по этому поводу, демон резко вспоминает кое-что. Он никогда не рассказывал этого раньше, но сейчас обстановка не располагала к скрытности. — В моем первом сне, во Франции, мне снилось, что Она говорит со мной через тебя. До этого я никогда не видел снов, к тому же был не слишком счастлив, поэтому испугался. Но во сне Она сказала: «Получивший возможность выбирать лишается права просить». — Наверняка это важно. Но сны пока отложим, слишком мало информации. И у меня идея: лёжа на диване, нам будет удобнее планировать. — Ангел снимает меч с пояса, падает на узкую кушетку, притягивает партнёра на себя и накрывает их обоих сверху краем пледа. — Мы можем поступить как Вельзевул с Гавриилом. Вселенная огромна, а здесь есть дела понасущнее, чем за нами гоняться. — Я не уверен, что они не смогут стереть нас, так сказать, заочно. Но мы могли бы попробовать. Я обещал пойти за тобой куда угодно и это никогда не изменится. — Да уж, если ты за мной в Ад полез! Жаль что я пропустил это дивное зрелище. А камуфляжные полоски на лице ты себе рисовал, как коммандос? — Они с фраком не сочетались. — Можно подумать, твой нелепый водомет сочетался! Хотя идея хороша, я оценил. — голос Кроули снова становится серьезным. — Но я же вижу, что идея уйти тебе не нравится. — Нет, не нравится. Это наш дом и мне противно сбегать из него, даже не попытавшись отстоять. И я имею в виду не только книжный, а и Землю в целом. И нет гарантий, что через несколько лет не придется опять убегать, а потом опять и снова, и так до скончания веков. Я считаю, что мог бы рискнуть и попытаться решить проблему раз и навсегда. — Став Верховным архангелом и марионеткой в руках Метатрона? — скептически хмыкнул Кроули. — Нити тянутся в обоих направлениях. К тому же, уйти мы сможем почти в любой момент, но откатить после этого ситуацию уже не получится. — Это да. Меня просто бесит, что мы выбираем не между плохими вариантами и хорошими, а между паршивыми и вкрай пиздецовыми. Ладно. Берём за основу твой головокружительный карьерный взлет. Я не слишком хочу возвращаться в эту богадельню, но… — Я вынужден просить тебя не ходить со мной. — Что? С каких пор ты вдруг начал за меня решать? — Я не решаю, а прошу. Решаешь ты. Но я для того весь этот театр абсурда и затеял, чтобы мы могли сделать вид, что расстались. И прежде, чем ты сломаешь мне челюсть, — ангел снова притянул к себе Кроули, который от таких слов взвился на диване, хоть конечно не для того, чтобы треснуть чертова херувима. А может и для этого, кто ж знает. — Дело не в твоей мифической безопасности и даже не моей. Я хочу свести к минимуму их возможности шантажировать нас друг другом. Но нам в любом случае нужно будет придумать, как встречаться, и как только я досконально выясню, как там сейчас организован контроль… — Эй, я вообще-то ещё не решил. А шантажировать нас так и так могут. — Кроули сделал паузу и несколько минут напряженно размышлял. Ангел тоже молчал, чтобы не спугнуть мысль, и даже не шевелился, хотя любимая кудрявая рудая макушка была так потрясающе близко и удобно, чтобы ее поцеловать. — Метатрон видел нас вместе, и даже этот старый маразматик не поверит в то, что мы охладели друг к другу за полчаса. И он же тоже ангел, верно? И чувствует вот эту всю штуку с любовью. Объяснение должно быть правдоподобным, иначе вообще смысла нет. И я уже придумал. Я не останусь на Земле. — Хорошо, — Азирафель изо всех сил старается не показать, как он расстроен решением любовника. — И с тобой я тоже не пойду. Чего я там, Наверху, не видел? — Любовника в архангельской ризе? Так что ты задумал? — Оставим для ролевых. Теплое местечко с непыльной работенкой не только у вас освободилось, знаешь ли. В самый раз для меня. — Родной, ты же ненавидишь туда даже на полчаса спускаться! — Я много чего ненавижу, например, отпускать тебя. Но Ад — это отражение Рая, единая система, и раскачивать ее только с одной стороны толку не будет. А ты сможешь сказать, что я тоже предпочел продвинуться по службе на старом месте работы, поэтому мы и не поладили. Так что головокружительный карьерный взлет светит не только тебе. Херувима затапливает такой волной благодарности, что он хватается за беса, как за спасательный круг, чтобы не утонуть в ней. Даже если бы такой вариант пришел ему в голову, он все равно не решился бы озвучить его Кроули. — Я не справлюсь без тебя, — говорит он глухо куда-то в татуированный висок любимого. Сказать такое тяжело, но раз уж он понял, было бы нечестно хотя бы не поблагодарить. — Я никогда вообще без тебя не справлялся. И самая большая моя глупость — это то, что все это время до сегодняшнего дня я считал иначе. Я был таким дураком… — Нет, не дураком. Сволочью. Ты всегда обожал быть умнее и лучше других. — Извини. — Да я только «за»! Я же демон, мне по статусу положено разжигать низменные человеческие пороки и потакать им. А тут не человеческие — ангельские! Конечно, я не устоял. И ты тоже. — Конечно нет. В голове Кроули таймер в такт с биениям сердца ведёт обратный отсчёт. У них осталось ещё десять минут. Хватит. Он приподнимается, чтобы смотреть своему ангелу в глаза. — Азирафель, я тут… хотел тебе подарить кое-что. — Я тоже, — херувим достает из кармана футляр. — Кто первый? — Ты неисправим! Кольцо прекрасно. Золото и черная эмаль, глаза — два огненных опала. Змея, изящная и смертоносная, обвивающая тонкий палец дважды. — Ангел, я не понял, ты мне что, руку и сердце предлагаешь? — Я бы с радостью, но не могу предлагать то, что мне не принадлежит. Я и так весь твой. Как ты выражаешься, с потрохами. Просто хотел подарить что-нибудь красивое и не фотосинтезирующее. Неизвестно как, с помощью какого чувства, но Азирафель сразу понимает, что именно любимый тянется достать из кармана. Платина и сапфиры, глаза и перья. — Я люблю тебя. — Я люблю тебя. Ещё 5 минут на счастье. — Ты придумаешь, как нам поддерживать постоянную связь? Ты в этом лучше разбираешься. Даже ментальную связь вон с машиной наладить ухитрился, — херувим ехидно ухмыляется. — Ангел! — Я нашел GPS-маячок под пассажирским сиденьем. Не доверял моим водительским навыкам? — Есть немного. А чего сразу не сказал? — Не хотел портить тебе веселье. И себе тоже. — Сволочь! — Я тоже тебя люблю. Время вставать. Ангел аккуратно надевает очки обратно, пряча золотые глаза. Целует, смешно и мокро, в острый нос. — Что ты собираешься делать? — Для начала, поеду в Тэдфилд. Нам может понадобиться помощь. — Хорошая идея. А потом? — А потом начну штурмовать карьерную лестницу. Не удивлюсь, если на ее верху уже вцепились друг другу в глотки Дагон и Шакс, так что пока они разберутся, трон будет уже прочно занят моей великолепной задницей. — Завидую ему. — Будешь послушным архангелом — и тебе перепадёт. Время истекло.