Спектакль окончен

Их судьбы, тесно переплетённые между собой, очень напоминают своеобразный спектакль. Жизнь — сцена, они — актёры. Король и сын наместника Гондора. Их связывает лишь борьба за трон. Так кажется. На деле же, они прошли рука об руку всё: огонь, воду и медные трубы, заменяя друг другу кислород. Но никто из них никогда не признает этого, даже самому себе. И уж тем более, не скажет. Ведь натягивать маски каменного безразличия друг перед другом, проще, чем произнести вслух эти заветные три слова. Действия важнее слов. В их случае — тем более. Каждый из них готов отдать свою жизнь за другого, подставив собственную грудь под вражеские стрелы. Они оба это знают. И оба никогда не скажут. Зелёную траву орошают алые капли крови. Чьей? Непонятно. Крики, лязг металла друг об друга — всё смешалось в общий звук так, что разобрать что-то одно было невозможно. Руки Арагорна перепачканы то ли в собственной, то ли в орчьей крови. Врагов становится всё меньше. Тела падают на землю, кто-то из орков убегает прочь, признавая своё поражение. Арагорн выбегает на поляну и оглядывается, словно ища что-то. Вернее, кого-то. Вокруг целые дюжины орчьих трупов. Глаза бегают в поисках Боромира, адреналин гонит кровь по венам. Секунда. И Арагорну будто вгоняют в сердце самый острый клинок. Он видит его. Боромир лежит на потемневшей от чьей-то крови траве. Из груди торчит три стрелы. Арагорн в одно мгновение оказывается рядом. — Они забрали полуросликов., — только завидев его, говорит Боромир. Голос охрип, рот полон крови, дыхание сбито. — Не двигайся, — шепчет Арагорн в ответ. Мир замирает. Их спектакль продолжается даже сейчас. Они скажут сотни, а то и тысячи слов. О кольце, о Фродо, о Гондоре, но не те три, что так ждут друг от друга. Они оба это понимают. Даже сейчас. — Я пошёл бы за тобой, брат… Рука Боромира сжимает его плечо, гладит волосы. — Мой вождь, мой король… «Скажи это» — мысленно молит Арагорн. Но он знает, Боромир не скажет. Его глаза полны надежды, на грани с отчаянием, словно он сам ждёт чего-то. Ждёт, но знает, что не получит этого. — Я., — неожиданно, даже для самого себя начинает Арагорн. Он должен сказать это сейчас или никогда. Продолжения спектакля не будет. Он это знает. Тело Боромира обмякает, в глазах навеки застывает пустота. Он не успевает сказать всего два слова. Два слова, которые значат намного больше, чем целая речь. — Люблю тебя… На секунду ему кажется, что уголки губ Боромира дергаются в улыбке. Но это только кажется. Арагорн видит то, что хочет видеть, но не то, что есть на самом деле. Тот уже не слышит его. И не услышит никогда. Эти три слова были произнесены слишком поздно… Гаснет свет. Один из актёров покидает сцену, оставив второго с так и не услышанной репликой. Их спектакль окончен.