Худи работал здесь с тех самых пор, как пустил в свою жизнь честного мафиози. Мафиози вообще могут быть честными? В свои пятнадцать парнишка в толстовке был наивным подростком и искренне считал так, стоя на пороге только что открывшегося клуба с трепетом в груди да страхом под рëбрами.
Он почти не запомнил тех, кто тогда там работал, к своему сожалению. Они громко говорили, курили, улыбались ему сквозь смех, будто стая сытых гиен на потенциальную добычу. Мальчишка ещë тогда понимал, что выбора у него попросту нет. Он мог привести в дом бандитов, и спасти всех. А мог не приводить и тогда потерял бы всë, начиная с матери, заканчивая жизнями пятидесяти детей, точно таких же, как он сам. Тогда ещë Слендермен, будучи одним и незаменимым боссом каждого в этом здании, единогласным хозяином малоизвестной Вечной жизни, увидев подростка, поручил тем шумным шакалам накормить и успокоить гостя. И они спокойно сделали это, особенно Роудж – единственное имя брюнетки, что до сих пор вызывало на губах улыбку, побуждая в памяти аккуратные прикосновения к плечам да заботливое «Кем будешь, смельчак?». Роудж тогда парень зауважал почти сразу, стоило женщине уступить место и шикнуть на коллег. Она вела себя как многодетная мать, способная если не успокоить всех, то расположить к себе да внимательно выслушать. Именно она показала, что стая шумная, но клацает зубами в воздухе лишь шутки ради, детям здесь нечего бояться. Детям в клубе под контролем бандитов, тогда Брайан смеялся нервно, теперь он вообще не смеëтся, оглядываясь назад. Состав поменялся, оставив в наследство ностальгию по лучшим временам, боль да долги.
Ступив на скользкую дорожку, где твоë имя лучше не раскрывать, он стал Худи. Парнем в толстовке. Скрыл своë имя - псевдонимом, лицо - маской, шрамы - толстовкой, и положил жизнь на стол к серьëзному человеку, открыв хозяину дорогу в свой дом. Этот человек сотворил из Худи помощника, а после и хищника, чья добыча выбиралась чужой указкой для чужих рук. Подружейный пëс-разведчик, чья задача или утащить что-то из под носа, или загнать под выстрел. Войди в доверие, рассмеши и введи в заблуждение, ты подросток – тебя не сочтут за весомую угрозу. Крепко схвати то, что нужно, и просто притащи это хозяину. Худи начинал со шпионажа, воровства и подстав. А после тявканье переросло в мощный гавк и он стал выбивать деньги из людей, у которых их нет, посылать дурные вести, как призрак в ночи, вызывая скорую на место очередной драки. Сбитые в кровь костяшки, искусанные губы, серьëзный взгляд и уверенный шаг. Да, он стал жестоким, быстро реагирующим, к сожалению многих, но не убийцей. Единственное условие, которое мужчина поставил подростком, смотря в серые глаза безликого - «я убью по приказу только себя». С тех пор он не забрал ни одной души, да и не хотел никогда. Да что там, он бы не угрожал так легко, если бы действительно хотел угрожать, такой вот парадокс.
Слендермен вырастил из доверчивого, быстрого и пронырливого щенка, коим когда-то был Худи, гончую. Преданную гончую с мощными зубами, способную загнать в капкан любого. Слендермен был и остаëтся по сей день ему единственным хозяином, отцом. Худи прекрасно понимал, понимает, что своим отцом он считает преступника, им не являющегося, потеряв родного с тех пор, как тот начал выпивать, но его всë устраивает. Кем всë-таки был Худи - псом, послушно выполняющим приказы выбранного им хозяина, или заложником обстоятельств - правда в глазах смотрящего. Худи поспособствовал еë количеству, после ухода Слендермена застегнув на шее настоящий ошейник. Этот ошейник оценивали все, кому не лень, по нему судили ориентацию, склонность к подчинению, да даже работу, искренне удивляясь, когда слышали, что это охранник да кошмар должников, и скорее он вас положит за каждого работника, чем вы его поставите в колено-локтевую. Худи всегда смешило то разнообразие ценников, что на него вешали, наивно полагая, что он тащится от самых извращённых фантазий. Власть не мог дать никакой ошейник, еë давала фамилия и, частично, имя. Настоящее имя гончей знало близкое окружение, держа язык за зубами после того, как коллектор чуть не потерял мать. А фамилию и того меньше. Печально известный Слендермен, Залго, также менее всплывающая личность, которую Худи намеренно звал Скоморохом(кому надо, тот сразу понимал, о ком он), ну и некоторые из тех, кого Худи обвëл вокруг пальца. Худи слышал собственное имя до того редко, что даже «Он та Гончая» или «Пëсик Сленда» или относительно новое «Подстилка продажная» не вызывало у него такой реакции, как исконное Брайан.
Сначала перекидывание власти на временного босса, а потом и вовсе полное еë смещение в руки Смертоносного, не пришлось по душе, но Худи принял это. Ему пришлось. Слендермен приказал ему остаться здесь, и пëс покорно занял своë место, работая на нового человека, провожая взглядом тех, кто если смог принять временного господина, не смогли принять нового. Молодого и глупого, коим был Смертоносный. А может просто одолела месть, ведь рос «Джеймс» вместе со многими из них. Роудж была в числе ушедших, девушка ласково назвала нового директора эгоистичным ублюдком и психопатом, выразив сожаление остальным, прощаясь с Вечной жизнью навсегда. Ходили слухи, будто бы Роудж примерила на себя оранжевую робу, но Худи мог назвать их именно слухами, шелестя газеты да интересуясь напрямую у полиции. Пожалуй, Брайан любил еë как вторую мать, потому как уход этой женщины заставил почти скулить. Потеряв общение с первым хозяином почти полноценно, виня себя в случившемся, Худи с удивлением понял, почему же того иногда кличили безликим. Через несколько месяцев Худи не мог вспомнить лица мужчины, смотря на нового хозяина и со скрипом зубов заставляя себя признать, что теперь он – босс. Уважаемое лицо затëрлось, словно наждачкой, если бы Худи и узнал его при встрече, то лишь по одной части тела – по глазам. Хелен, художник и бармен, задумался над этим лишь после напоминания, но парень делал зарисовки, поэтому, недолго думая, подарил целый скетчбук, зачем-то пояснив, что очень часто сжигает свои работы.
Итак, Худи работал здесь почти с самого начала. Может быть поэтому сейчас, с приходом господина Залго, делающим предупреждение о закрытии, напрягся больше Смертоносного. Если Роудж и была права про его психопатию, она просчиталась по поводу умения Смертоносного Лью, или же более официально - Алана Джеймса - договариваться. На поводу у провокатора сразу он не пошëл, решив узнать для начала, зачем столь влиятельный человек вообще пришëл предупреждать об очевидном. Человек, который заявлял, что не кусает семью друга. Залго бы не стал, Худи знал это. Правда сейчас начинал сомневаться, что действительно хорошо знает этого безбашенного человека.
– Вы не пришли бы сюда только за тем, чтобы сообщить, что ваш сын с большей вероятностью может нас закрыть. – Смертоносный закинул руки за голову, облокотившись на спинку стула. И склонил голову в сторону, демонстрируя заинтересованность. – Закрыть все труды вашего друга спустя столько времени? Вы же сами обещали, что не сделаете этого.
– Во-первых, юноша, я свои обещания сдерживаю. На вашу Вечность покушается мой сын, и у него, к сожалению, есть на это собственные причины. Но это и неудивительно, раз он пошëл по моим стопам, правда? Капитаном хочет стать. – Залго усмехнулся, облокотившись на стол с поразительным спокойствием. О том, что у него есть сын, до сей поры тот не заикался, да и Худи не помнил, чтобы тот носил обручальное кольцо. Мужчина чуть ли не прямым текстом говорил, что его сын - полицейский, с большей вероятностью сынок или недавно принял присягу, или собирается еë принять в скором времени, раз у того есть свои причины наведаться. И, наверняка сын знал Слендермена, раз собирался испортить дело, на которое поставили тюремный срок.
– Во-вторых, не буду лукавить, ты прав. Я пришëл не только за этим. Люблю сеять хаос, который полностью контролирую, а этот в такой не входит.
– Тогда что вам нужно? – Алан приподнял бровь, поторопив с ответом.
– Не что, а кто. – поправил брюнет, не убирая с лица улыбки. – Встреча с тем, кто отошëл от дел. Иронично, что отцу одних детей нужен отец других детей, правда?
– Мы не знаем, где он. – Смертоносный даже не задумался над ответом, прежде чем дать его. – Без шуток, уважаемый Залго. Понятия не имеем.
– Но вы можете узнать. – возразил Залго. Наткнувшись на отрицательное мотание головой, карие глаза метнулись на ещë одного человека в кабинете. И под этим пристальным, требовательным взором, Брайану захотелось немного провалиться сквозь землю или слиться со стеной. – Худи? Ты ведь ему моего сына заменил много лет назад, я говорил?.. Поэтому я более чем уверен, что если кто и может с ним связаться, то это ты.
Худи не хотел отвечать. Но Вечная жизнь много для него значила даже больше, чем мог предположить нынешний еë хозяин. Если в чëм Залго и был прав, так это в том, что за свою семью Слендермен мог быть спокоен, оставляя здесь кого-то, вроде Худи. За своих гончая кусала сильно. Она была защитой, которая могла оставить калекой, посмей с ней поспорить за границы. Худи мог соврать кому угодно, но не Залго, ибо Залго был для него своим.
Залго был своим для Слендермена, несмотря ни на что.
"Мы бывшие друзья. Вы не обязаны любить Залго, но уважать его должны, и не вздумайте улыбаться ему в ответ, он примет это за вызов да сыграет на нервах." - вздохнул как-то Слендермен, отдыхая в баре, когда получил вопрос напрямую о связях с полицией и что делать в присутствии лейтенанта в здании.
"Врëт старик, мы друзья до сих пор. И что он вас так запугал? Я не зверь, мне нравятся весëлые." - утверждал Залго, куря на заднем дворе в окружении работников клуба.
Может, Брайан и не знал всех обстоятельств, но он видел обручальное кольцо на руке Слендермена. Тот никогда не снимал его, умалчивая о своей девушке или парне. А также карие глаза превосходно замечали, какие Залго бросал на аксессуар взгляды. В такие моменты улыбка окрашивалась болью, как если бы именно тот, кто подарил кольцо, был его злейшим врагом, которого он так и не смог победить. Залго не собирался мириться с разорванной дружбой по вине этой таинственной персоны, поэтому делал всë, чтобы убедить себя, а заодно и всех окружающих, в громком: "Смотрите, мы до сих пор друзья, а не просто зависим друг от друга из-за вражды! Съели?". По-детски, но так это и выглядело, получалось не шибко убедительно, больше раздражающе да назойливо.
Пусть зелёные глаза сейчас предупреждали держать рот на замке, поступил пëс так, как считал нужным, действуя на грани дозволенного.
– Вы не говорили. Я не знал, что до встречи со мной Слендермен занимался вашим сыном. Обвините в разрушении дружеских связей? – Худи вздохнул, сложив руки на груди.
– Обижаешь, родной. Наши связи крепки, как никогда, – Залго усмехнулся. – Теперь знаешь. Вы почти ровесники. И если тебя растила улица, мой сын прошëл армию, разговор у него с преступниками короткий. Раз ты гончая, то он ротвейлер, который вцепился в горло насмерть вместо того, чтобы бежать. В отличии от меня, компромиссов там не будет.
– Где Слендермен знает только Скоморох.
– Не забывай, что это - лейтенант полиции. – парировал Смертоносный, указав на Залго.
– Уже шеф как несколько лет, но за комплимент спасибо. – поправил Залго, хмыкнув. – Итак, что за таинственный клоун из прошлого века?
– Худи, заткнись! – сразу же перебил шатен, сжав руки в кулак. – Это приказ.
Хороший пëс всегда слушается, кого велено. Поэтому Худи и послушался, молча отвернув голову от них. Одно дело подавать голос, когда не запрещали, другое, когда прямым текстом велели замолчать.
– Повторюсь, параноик, у меня нет цели закрыть вас, – мужчина оставил в покое Брайана, зная, что теперь тот не заговорит. Слишком хороший мальчик для нарушений. Всегда был таким, Залго знал его ещë когда приходил в маленький интернат на проверку. И также догадывался, как правильно и куда надо надавить. – Я остановлю своего сына только если сдам ему одного урода. А где этот урод сейчас знает только Слендермен. Я пытаюсь помочь... Да вы должны мне посодействовать хотя бы потому что этот урод пытался убить Худи, ясно!? Одного из ваших людей.
– Его многие пытались убить. И никому пока это даже близко не удавалось. – Смертоносный нахмурился, взглянув на объект диалога.
– Ошибаешься, это тело носит как минимум один почти смертельный шрам. – понимающе протянул Залго, ухмыльнувшись. – Он истекал кровью у меня на руках. В моей машине. И чëрта-с-два я оставлю это так! Я бы не оставил это так, будь на его месте ты или та же Натали.
– Слабо верится, шеф, что вы будете помогать преступникам.
– Уже. Я бы не хотел, чтобы наши семьи загрызли друг друга. – мужчина поправил рукав пальто, взглянув больше снисходительно, чем с угрозой. – А это непременно произойдёт, если ты продолжишь упрямиться, мальчик.
Смертоносный замолчал. Худи искренне надеялся, что по исходу молчания Джеймс всë-таки согласится, и позволит ему говорить. Парень поступил почти так, пододвинув лист с ручкой к собеседнику.
– Оставьте телефон. – едва слышно пробормотал босс. Ясно, что он не хотел возвращать обратно друга копа, но прекрасно понимал - выбор у него точно такой же, как у Худи был несколько лет назад. Либо ты торгуешься и выживаешь, либо нет и тогда теряешь всë, что имеешь. – Как только Скоморох свяжется со Слендерменом, тот сам позвонит вам.
– Как он вас чувствовал. Каждый на своëм месте, просто загляденье. – присвистнул Залго, положив свою визитку на листок. Поверх полицейского логотипа и адреса полицейского участка ручкой был написан номер. Подписанный сокращëными до одной буквы именем и фамилией рядом - «З.Д». – У вас неделя. Мой сын не будет долго ждать, у нас всех нетерпеливость - семейная черта. Договорились?
Смертоносный молча пожал протянутую ему руку, скрепляя договор.
– До встречи через неделю, Залго. – прошипел Алан, совсем не боясь ни улыбки, ни тяжело взгляда. – Провожать не будем.
– Я на это и не рассчитывал. – Залго пожал плечами, поднимаясь с места. – Буду ждать звонка. До встречи, мальчики.
Это "мальчики" так неприятно прозвучало, что в этот раз поморщился не только Смертоносный, но и Худи. Худи повезло немногим больше из-за маски, которая скрыла выражение его физиономии. Стоило двери хлопнуть, Лью отодвинул в сторону бумажки, массируя виски.
– Улыбчивая тварь, шеф, блять, полиции! Дьявол! – недовольно взглянув на притихшего подчинëнного, Алан выдохнул. И махнул на освободившийся стул, татуировка змеи на лице скалилась по-прежнему с угрозой. – Просто сядь и позвони Джеку, раз вызвался. Сам я ему звонить не буду даже под дулом автомата.
– Прямо сейчас не получится. – Худи усмехнулся, убрав руки в карманы, совсем забыв про рацию на поясе. – Оставил его номер дома.
– Тогда идëшь домой и звонишь ему. – Смертоносный потëр переносицу, прикрыв глаза. – Давай, Худи, на сегодня заменю тебя Долом. Выйдешь в свой выходной на неделе, нам позарез нужен Смеющийся. Пока от этой улыбчивой мрази ответа не получишь для другой улыбчивой мрази, можешь сюда дорогу забыть. Понятно?
— Как скажете. Позвоню сегодня, буду завтра. Я обещал помочь Джейсону с вывеской. – Худи нырнул за дверь следом за Залго, успев попрощаться пожеланием доброй ночи напоследок. Насколько она могла быть доброй вообще после таких новостей.
*
Худи довольно быстро добрался до своей небольшой квартиры и откопал рядом со скетчбуком Хелена нужную бумажку с номером. А дозвониться он пытался уже шагая по ночной улице. Несколько звонков в лимит гудков до сброса прошли мимо, подняли почти сразу лишь пятую или шестую попытку.
– Ух, как же я люблю настойчивость! «Настырность наше всë» - хороший лозунг, не правда ли? Пожалуй, когда до тебя доберусь, сначала съем, потом спрошу, какого чëрта. – всегда весëлый голос никогда не изменял привычкам, чуть ли не смеясь звонку с незнакомого номера. – Неужто мы знакомы?
– К сожалению. Это Худи. – парень вздохнул, зацепившись взглядом за мимо проехавшее такси. – Ты задолжал мне обещание. Не мог бы ты связаться со Слендерменом сейчас?
– Милый, по правде говоря - нет, не мог бы. – Скоморох ненадолго замолчал, потом таки продолжил, не выдержав паузы: – Но я знаю того, кто мог бы по моей просьбе достать эту старую жопу с любого курорта. Тебе достаточно лишь правильно попросить, ты ведь помнишь?
– Помню. Случайно не Залго ты знаешь?
– Случайно нет. У меня с полицией отношения как у тупого ножа с мясом. – посмеялся Джек, и даже сквозь телефонный провод можно было почувствовать широкую улыбку. У них с Залго был один учитель, Брайан крайне редко встречал столь улыбчивых людей, как эти двое. И у обоих за этой улыбкой сам Сатана разводил адское пламя. – Так, Слендермен... Разве у вас теперь не новый босс? Неужто Лью не вывозит и я был лучше?
– Новый, – согласился Худи, игнорируя продолжение. – Но как никогда нужен старый. Чтобы не стать вторым куском мяса под ножом полиции рядом с твоим шапито.
– Агаааа~ понимающе протянул Скоморох, не удержав смешка. – Понял тебя, родной, сделаю завтра пару звонков.
– У нас неделя. – заранее уточнил Брайан, догадываясь, во что эти пару звонков выльются потом. Он нырнул в один из переулков, тихо двигаясь в сторону от оживлëнной улицы. – И я готов твою услугу выполнить, слышишь? Любую, только достань нам хозяина, Скоморох!
– Арр, рычишь, прямо как собака. Гончая, дедлайн установлен, выдыхай. Никто, кроме тебя, меня Скоморохом не зовëт, я уже соскучился по этому. – сразу же отозвался Джек. – Пару тройку, марш броском шагну по всем сетям людей. Обожаю, когда меня о помощи просят... А ещë что сказать надо, помнишь?
– Пожалуйста. – саркастично фыркнул Худи, подняв глаза на один из фонарей. Была у этого вечно счастливого урода одна привычка - он иногда выполнял просьбу человека за одно слово и улыбку, если был в силах выполнить просьбу. Вовсе не потому что ты просил его или он сам этого хотел, нет. Слишком скучно. Просто потому что мог, и демонстрировал свои способности без лишней скромности. А тех, кто умел договариваться без подозрений и просить без скромности, чуть ли не боготворил. Иногда только, той же власти ради, Джек отказывал и импровизировал. – Скоморох, твоя услуга - «притащи в Вечную жизнь Слендера»... Что на счëт моей?
– Притащить не смогу, но вот провожу за твою улыбку без аванса.
– Хорошо. Я не могу отказаться. – парень перевëл взгляд с фонарного столба себе под ноги, говоря это потому что иначе бы звонок просто оборвали. – При встрече. Улыбнусь тебе несколько раз. Только избавь меня от своих шуток и тупых анекдотов.
– Оооо! Ты? Улыбнëшься несколько раз? – Джек переспросил как-то неверяще, но быстро сорвался на прежний счастливый тон. – Блять, солнышко моë, это стоит того, чтобы начать звонить прямо сейчас! Готовься снять маску на целый вечер, ибо после таких заявлений я никуда не уйду, пока не увижу это вживую!
– Главное до хозяина дозвонись. – Худи не хотел прерывать восторженную тираду, поэтому тихо вклинился своим словосочетанием где-то между призывом готовиться и желанием увидеть.
– Дозвонюсь. – пробормотал клоун, расслышав тихую речь. И щëлкнул выключателем лампочки, окончательно просыпаясь. – Готовься улыбаться, Брайни, я серьëзно. За этими улыбками я явлюсь куда угодно. Искренними, дорогой, так что забудь актëрство.
Прозвучало чересчур угрожающе даже для такого, как Худи. Вместе с собственным именем такие заявления могли напугать. Скоморох ещë и наслаждался подобной реакцией, потому как внезапно оборвал звонок, пуская в телефонный диалог бездушные гудки. Скоморохи уходят со сцены также внезапно, как и появляются на ней, заручившись поддержкой публики. Оваций его Худи лишил, но пообещал в дальнейшем, и подумать над этим тоже предстояло в дальнейшем. Сейчас он не был готов думать о том, как будет искренне улыбаться. Это ведь он тогда заикнулся об этом Скоморохе, вот, получите. Хотя Скоморохом Джека звали единицы, чаще всего это создание было Смеющимся или просто Монохромным ублюдком. Второе, коль честно, шло ему куда больше, чем первое, но сам шут наслаждался всеми вариациями одинаково, впитывая внимание к себе любимому. И когда-то его приходилось терпеть как хозяина, правда недолго, ведь именно в ходе этой рокировки Худи полежал в госпитале. Законный отдых. Где и увидел наконец своего лучшего друга, так что он не жалел. Если бы тогда его не подстрелили и жизнь не весела на волоске, он бы не узнал даже, что Тиму на него не плевать. Наркоману, на котором все ставили крест, от которого даже Слендер отказался, дав не больше пяти лет жизни, было не плевать, подумать только...
В невесëлых мыслях ночная прогулка привела в знакомый двор. Худи уже давно не заходил сюда, стало опасным, когда Смертоносный начал охоту на должников. И даже его нежелание сюда не заходить всë равно не уберегло того, кого он хотел бы уберечь. Тиму рассказывать, что произошло, Худи не хотел, да и толком не знал, приступал ли ещë к запугиванию тот парень. Предупредить можно, конечно, но зачем? Он уже предупреждал, и сейчас мог создать только лишнюю панику. Вотройт один из тех, кто поймëт всë без слов, стоит только переступить порог квартиры. Ему достаточно просто в глаза посмотреть или тишину послушать, чтобы понятно стало. Если остальные были Гончей либо врагами, либо друзьями, либо хозяевами, то этот больше напоминал ветеринара. Которому и самому бы врач не помешал, но они за счëт друг друга выходили в ноль. Худи был молчалив, ласков и оказывал неплохой психотерапевтический эффект. Тим же хорошо читал людей с рождения, этим ветеринара и напоминал. По походке определял, что не так, даже и не спрашивал, зная, что у Худи ответ на всë один «Я в порядке». И на любую помощь другой, универсальный, «Спасибо».
После наркоты, с иглы которой слезали на пару(Худи не зависел, но прошëл все круги истерик и проклятий), эта способность никуда не делась, Тим также хорошо читал людей, как прежде. Только теперь вместо колки морфином читал и книги на пару. Если бы ещë не у матери Брайана их брал, было бы замечательно, но, что тут сделаешь... Больше бесплатно достать было негде, библиотеки в почти целиком цифровой Калифорнии не пользовались спросом, если исключить библиотеки при учебных заведениях.
«Инстинкты единогласно за чай. А вот где его пить - у Тима или у матери, выставившей за дверь на той неделе - давай подумаем вместе. Где тебе не промоют мозги?» - сказал бы, наверное, мозг, если бы у Худи была шизофрения. К счастью, это пока его миновало, и он мог решать сам. Поэтому сегодня Гончая осторожно ступила на давно знакомый порог. И Тим, как обычно, открыл. Настолько крепких объятий Брайан ещë не получал и попросту не знал, как реагировать, всë ещë прокручивая в голове, а стоит ли ему предупреждать о том, что поручил новый хозяин.
В итоге Худи не стал поднимать эту тему. Как образцовый пëс далеко не лучшего ныне хозяина озвучил он совсем другое:
– Как ты?
