***
Помещение, куда она попала, было знакомо по предыдущим визитам в поместье баронессы. Но сейчас оно оставляло совершенно другое впечатление. Округлая зала с помпезной широкой лестницей, поднимающейся по обе стороны у дальней стены, замыкалась небольшой площадкой, на которой сейчас расположились музыканты, играющие один из поздних экспрессивных струнных квартетов Бетховена. Все они также были шикарно одеты и облачены в полумаски. Между Дзениславой и лестницей простирался широкий холл, по которому в странном танце кружили пары со скрытыми лицами, и никто не обратил на нового гостя ни малейшего внимания. Всецело увлечённые своими спутниками, люди двигались, с одной стороны, будто бы соблюдая основные движения и позы танца, знакомые Дзвениславе по балам в домах высшего света, но с другой, в этих позах и жестах проскальзывало нескрываемое увлечение друг другом и раскованность, полное погружение в игру с человеком напротив. Состав пар был совершенно разным: тут были и мужчины, и женщины, и смешанные пары, и никому не было дела ни до кого, кроме своего спутника. Желание найти лучшего для себя партнёра на одну ночь — вот что читалось в блеске глаз за масками и напряжённых, сдерживающих кипящую страсть движениях. Одежды танцующих были роскошными и умело, с фантазией подобранными. Дамы не стеснялись откровенных декольте и стройнящих узких корсетов, выгодно подчёркивающих их прелести как сверху, так и снизу. Мужчины привлекали богатыми тканями костюмов, некоторые соблазняли эротично распахнутыми воротами сорочек, свободный крой которых не стесняли ни безрукавки, ни сюртуки. Обтягивающие завышенные силуэты брюк и бриджей выгодно подчёркивали округлости ягодиц и стройность талии, стремительно переходящей в широкие мужские плечи. Огромная хрустальная люстра, что висела над танцующими, была украшена лёгкой прозрачной тканью разных алых оттенков: от нежно-розового до кроваво-тёмного, алого цвета. Полотна ткани были очень длинными и расходились от люстры к высоким колоннам как лепестки огромной лилии, перевёрнутой головкой вниз. Эта ткань колыхалась, дышала и периодически скрывала за собой людей, она будто бы жила своей жизнью, и от этого ощущение нереальности происходящего только возрастало. Дзвенислава уже давно забыла, кто она, где она и даже зачем пришла сюда, полностью отдавшись атмосфере бала, будто попав в незнакомую, таинственную и безумно манящую сказку. – Миледи желает вина? Или, возможно, шампанского? — голос высокого слуги в маске вывел её из состояния оцепенения, и девушка коротко кивнула. Взяв с подноса глубокий бокал с рубиновой жидкостью, поднесла его к губам, чуть сдвинув маску вбок. Вино было невероятным, терпким и пьянящим, как и всё происходящее вокруг. Поздняя гостья неспешно прошла к одной из колонн, чтобы улучшить себе обзор, и смаковала содержимое бокала. Густое, ароматное вино было чуть сладковатым и достаточно крепким, чтобы девушка, не отужинавшая в поместье её тёти, почувствовала лёгкое кружение головы уже на третьем глотке. Окинув зал взглядом, она увидела слугу с подносом закусок-канапе и жестом пригласила его приблизиться. Взяв несколько кусочков сыра, снова приникла спиной к колонне, с интересом наблюдая за движущимися под звуки квартета парами. В голове приятно шумело, а тело наполнялось сладким предвкушением и томной негой, разливая тепло по каждой мышце.***
Через недолгое время её наблюдений, за которое к ней подошли и попробовали пригласить на танец две женщины и несколько мужчин, которых она вынуждена была огорчить отказом, по всей зале раздался низкий вибрирующий звук гонга. Музыка стихла, и пары, только что сплетавшиеся в танце, замерли. Дзвенислава также насторожилась, почувствовав, что сейчас последует следующий акт представления. Отмирая, пары, держась за руки, не спеша проходили между колышущимися лепестками ткани и исчезали, скрываясь с глаз где-то за колоннами. Девушка немного выждала и пошла следом за очередной парой. Освещения становилось всё меньше и меньше и, наконец, стало так мало, что очертания предметов и стен лишь неясно угадывались взглядом в мерцании свечей редких канделябров. Пары скрывались в различных коридорах, которые лучами расходились от круглой залы с лестницей. Она шла по одному из таких тёмных ходов, периодически попадая в сквозные залы небольших размеров, где, сидя на мягких диванах и софах, лёжа, стоя на коленях, мужчины и женщины медленно начинали разоблачаться, лаская и поглаживая друг друга, ничего и никого не стесняясь. Эти невероятные картины проносились мимо сознания, становясь тем горячее и раскованнее для юной маркизы, чем дальше забиралась она вглубь гостевого крыла в поисках непонятно чего. Её интимный опыт основывался всего на нескольких ознакомительных походах к своему учителю фехтования, но они были безуспешными и девушка каждый раз убегала из-за отвращения и страха близости. То, что открывалось глазам Дзвениславы в некоторых помещениях, заставляло её замирать, а сердце моментально ускорять ритм почти в два раза, тягучими тяжёлыми волнами гоня кровь к её "розкішниці". Идя по тёмному коридору и неожиданно запутавшись в бархатной портьере, она, сама того не желая, стала свидетелем эротической игры двух молодых людей. Их гибкие сплетённые тела не оставляли сомнений в их молодости. Из-за портьеры девушке открывалась богатая комната в тёмно-вишнёвых тонах с множеством позолоты и массивной люстрой, с небольшим камином, в котором потрескивал уютный огонь, а перед ним на полу, на огромной бурой медвежьей шкуре двое любовников в масках не видели ничего вокруг, кроме себя. Они были так увлечены, что Дзвенислава поневоле замерла, чтобы не потревожить густое страстное желание, словно разлитое в воздухе. Они сидели перед камином, обхватив друг друга бёдрами, и ноги девицы обвивали торс парня. Находясь ещё в одежде, которая, казалось, почти дымилась от жара их тел, они ненасытно ласкали друг друга, подолгу задерживая ладони у сосков, чтобы пропустить их между пальцами и снова взметнуться к шее. Их тонкие пальцы трепетно касались шеи, спускались к ключицам и дразняще скользили по спине. Распахнутая сорочка, меж полами которых блуждали их руки, была выпущена из пояса парня и свободно стекала по телу соблазнительными складками ткани. Вот он оголил плечи девушки, решаясь на короткий, просящий поцелуй в губы, которому совсем не мешали их полумаски, скрывающие лица. Дзвенислава замерла, потому что ответом на это глубокое, проникающее и захватывающее слияние губ оказалось собственное возбуждение такой силы, что пришлось вцепиться в портьеру, за которой она пряталась. Парень жадно, со стоном повалил свою избранницу на спину, не разрывая поцелуя. Прижав её к полу, ухватил руками запястья и зафиксировал их над головой, продолжая голодный поцелуй. Его избранница искренне выгнулась навстречу прикосновениям и издала глухой стон. Дзвенислава не могла и на секунду отвести глаз от разворачивающейся перед ней возбуждающей картины. Она отдавала себе отчёт, что никогда ещё за всю свою жизнь не видела ничего более откровенного, чувственного и обжигающего, чем ласки этих двух людей. Никогда прежде не видела, как люди могут ласкать друг друга. Они настолько открыто и безоглядно отдавались своей страсти, что Дзвенислава, глядя на них, уже чувствовала чрезмерное возбуждение. «Это невозможно, — хрустально стучало в её мыслях, — такого просто не может быть. Я ведь только смотрю, я не касалась себя ни разу, но нахожусь почти на грани, просто невероятно…» Меж тем любовники увлечённо ласкали друг друга, освобождаясь от ненужной одежды, распуская завязки на бриджах и корсет… Наконец девушка обхватила пальцами возбуждённую эрекцию лежащего под ней юноши, заставляя издать сладкий глубокий стон. Почти не контролируя себя, Дзвенислава облизнула губы, взглядом неотрывно следя за движениями чужой руки, что то замедлялись, будто бы желая подразнить извивающегося от удовольствия партнёра, то, наоборот, набирали темп; порой совершенно останавливаясь, истязательница вдруг начинала большим пальцем обводить контуры набухшей вершины, от чего по телу любовника проходили судороги наслаждения. Дзвенислава, сама того не осознавая, примеряла все эти ощущения на себя, чувствуя, как начинает истекать соками, и как сдерживающая её плоть и ткань становится чуть влажной от этого. – Миледи любит наблюдать? — неожиданный голос над ухом едва не заставил Дзвениславу подпрыгнуть, впервые теряя зрительный контакт с объектами её наблюдения. — Тише, не отвлекайтесь от созерцания этой поистине прекрасной картины. Они прекрасны, не так ли? — голос будоражил воображение плохо скрываемым возбуждением, и слова обдавали нежную кожу у уха горячим сухим дыханием. Ростислав вовсе не заботился о том, чтобы изменить собственный тембр. Но то, насколько его голос звучал голодно, взбудоражило девушку ещё сильнее. Она не нашла, что ответить. Если быть искренним, то не решилась. Она искала кого-то того самого весь вечер, скользя тенью по тёмным коридорам, и не встретила, она вглядывалась в каждый силуэт, предающийся плотским удовольствиям и чувственным наслаждениям, но ни в одном из них не нашла объект своего интереса. И вот сейчас, когда она уже совершенно потеряла первоначальную цель визита среди бурного калейдоскопа возбуждающих картин, тот сам нашёл её. Что в этом? Перст судьбы или простое глупое совпадение? В другое время Дзвенислава поразмышляла бы над этим, но не сейчас, нет… не сейчас, когда рука этого прекрасного анонима, затянутая в чёрную облегающую перчатку, окутанная кружевом белоснежных манжет, скользнула по ткани её платья, намереваясь забраться между декольте. Жар от этой бесстыдной, но в целом, пока еще довольно невинной ласки, обжёг тело Дзвениславы даже через слои ткани. Невольно задержав дыхание от прикосновения и осязаемой близости тела мужчины сзади, она хотела обернуться, чтобы увидеть очертание его губ и подбородка, блеск шоколадно-ореховых глаз в прорезях маски. – Миледи, вы пропускаете великолепное зрелище и безумно много от этого теряете, — жарким шёпотом обдало висок, и Дзвенислава, остановила поворот головы, даже почувствовала, как уха мимолётно коснулась тёплая кожа губ. Повинуясь, она снова вернулась к подглядыванию, и открывшаяся картина захватила её целиком. Молодые люди, чьи тела были распростёрты на шкуре, продвинулись намного дальше, чем того ожидала Дзвенислава. Парень, который лежал на спине в распахнутой блузе, открывающей взору то и дело вздымающуюся от учащённого глубокого дыхания грудь, бесстыдно раскинул в стороны согнутые колени. Его голова была чуть запрокинута назад в экстазе. Он выглядел волшебно: точёная шея, протянувшаяся к ключицам напряжёнными канатами, скрытыми под бледной кожей; адамово яблоко, периодически ходившее вверх-вниз при сглатывании, вызывающе остро смотрящее в потолок. Между его бёдер, уверенно и требовательно покрывая тело поцелуями и лёгкими укусами, устроилась его любовница. Она блуждала по коже губами: от напряженной чувственной шеи до возбуждённо торчащих сосков, проводя влажным языком по гордому разлёту крыльев ключиц. Его обнажённая широкая спина с умеренными связками мышц, перекатывающихся под кожей, была вызывающе прекрасна. Дзвенислава никогда до этого не ловила себя на мысли, что просто упивается, питает себя видом отлично сложенного мужского тела, достойного позировать для скульптур Микеланджело. Там внизу нестерпимо пульсировала кровь, и она еле сдерживалась, чтобы не начать унимать это тянущее ощущение рукой. Наблюдая за происходящим за портьерой, она не заметила, как уверенными и точными движениями аноним успел развязать её корсет и уже ласкал пальцами в глубоком вырезе блузки, приятно скользя по коже груди и живота, обдавая гладкой прохладой атласа. Это было невыразимо приятное чувство, и девушка едва слышно застонала от этой ненавязчивой ласки. – Вам нравится, миледи? Ваше тело кажется мне таким невинным и прелестным, его честные реакции действуют на меня сильнее индийских афродизиаков, которыми торгуют на чёрном рынке в Париже, — шепот Ростислава был глухим от явного и сильного возбуждения, и каждое слово вливало в девушку порцию терпкого, щемящего душу яда. Он новыми волнами желания разливался по венам, заставляя неосознанно всей спиной прижиматься к парню, стоявшему сзади. По контуру уха прошёлся горячий влажный язык, от чего Дзвенислава начала слегка дрожать, безмолвно требуя продолжения ласк. Ростислав беззастенчиво обводил контуры сосков, медленно пропуская их между средним и указательным пальцами, ощущение гладкого атласа на коже дарило непередаваемые, безумно распаляющие ощущения. Дзвенислава запрокинула голову на плечо парню, не удержавшись под гнётом невыносимого желания. И тут же почувствовала язык, горячо и требовательно скользнувший по ушке. Дзвенислава сходила с ума от нахлынувших ощущений и застонала в голос, за что получила чувствительный укус за мочку уха. – Тише, meine Liebe*, мы же не хотим помешать этой прелестной паре в их игре? — вновь раздался томный шепот. *моя дорога(нем.) Дзвенислава сглотнула и взяла себя в руки, вернув затуманенный взгляд к паре у камина. В этот момент глаза её расширились, так как, судя по неторопливому поступательному движению бёдер любовницы сверху, они приступили к самому интересному. Юноша под ней лежал, распутно раздвинув колени. Его тонкие пальцы, унизанные дорогими перстнями, с силой впивались в чужие округлые ягодицы. На нем двигались медленно и неторопливо, и с каждой секундой этого зрелища у Дзвениславы всё сильнее замирало сердце, потому что наравне с тем, что разворачивалось перед глазами, она чувствовала, как её аноним начал спускаться рукой к требующей прикосновений пульсирующей "шэри коле". Вот он добрался до того заветного места под тканью, полностью накрыв её ладонью, и Дзвенислава сладко выдохнула, отдаваясь во власть этого невыносимо приятного ощущения. Ростислав остановил движение руки, вызывая внутри волну неудовлетворения, заставляя девушку прикрыть глаза и хрипло простонать: – Ещё… Умоляю вас, ещё… – Только если вы не будете закрывать глаз, meine Mädchen, — ответил парень, несильно сжав плоть девушки пальцами, от чего та сладко вздрогнула всем телом, пересиливая себя и шире распахивая ресницы. Сердце в груди колотилось так сильно, что грозилось выскочить и упасть на паркет им под ноги. Люди, распластанные на шкуре, безоглядно упивались друг другом. Их тяжёлые вздохи и тихие шлепки щекотали и без того натянутые нервы Дзвениславы. Ростислав стянул зубами атласную перчатку и откинул её на пол; он справился с завязками её чулков за какие-то мгновения и тут же скользнул ладонью в складки ткани. Долгожданное ощущение прикосновения тёплых пальцев к перевозбуждённой, налитой приходящим оргазмом шэри колы выбило из девушки низкий стон. Она пыталась смотреть, не отводя глаз, как юноша на шкуре с каждым толчком всё сильнее и несдержаннее вбивается в тело своей любовницы, как та, обхватывая в ответ его талию лодыжками, требует ещё более сильного, глубокого проникновения, — но глаза закатывались сами собой. Ростислав вёл свою развратную игру с её возбуждением в складках ткани, от чего Дзвенислава была готова разрядиться в любой момент, но, словно улавливая это состояние, чуткие пальцы прекращали свои движения, чтобы не дать ей кончить слишком рано. – Не сейчас, meine Mädchen, ещё немного. Посмотрите, как прекрасно выглядят люди, занимающиеся любовью. Это непередаваемое зрелище, правда? — Ростислав снова прекратил движение пальчиков, не дав сладостной волне разрядки прокатиться по телу девушки. От досады та сильнее стиснула край портьеры, выдыхая разочарованный стон. Любовники становились все более неистовыми в своих движениях и не сдерживали стонов, на белой спине расцветали красные полосы от ногтей. Неожиданно любовники переменили позу. Теперь они сидели, сплетясь в страстном объятии, и страстно целовались, не переставая хаотично двигаться. Он заботился о ней, лаская её просящую плоть, так же, как сейчас Ростислав, тесно прижимающийся к спине Дзвениславы, подводил её к кульминации сладкими движениями своей руки. Вот девушка сверху, запрокидывая голову, испустила невыразимо сладкий, протяжный стон, и её любовник с силой стиснул её тело, совершая несколько заключительных движений, утыкаясь носом в беззащитную шею. Ростислав языком проскользнул в ухо девушки, страстно и глубоко посасывая его, и наконец позволил ей кончить. Дзвенислава содрогнулась от невероятно яркого, такого долгожданного финала, судорога раз за разом прошла через всё её тело, пронзая тысячей иголок, то отступая, то накатывая с новой силой; и она стонала, не в силах держать язык за зубами, но маска приглушала этот крик души и измождённого эротическим напряжением тела. Спустя непонятное количество времени обессилевшая Дзвенислава начала приходить в себя, до сих пор находясь в объятиях анонима, крепко сжимающего её тело в своих руках. Чуть отстранившись, она увереннее опёрлась на ноги и поняла, что, несмотря на слабость в коленях, может стоять сама. – Ммм, это было невероятно, meine Mädchen, — с придыханием прозвучал голос парня. — Давно я не встречал кого-то, кто бы с такой честностью и без оглядки отдавался ощущениям. Наверное, вы — моя лучшая находка за последнее, к слову, очень долгое, время. Я хочу снова видеть вас тут, — он нежно поцеловал и без того горящее от покусываний и настойчивых ласк ухо. — Я… я заколю вырез на груди крупной янтарной брошью… Так вы узнаете меня, — хриплым шёпотом, чтобы не раскрыть инкогнито, ответила ему Дзвенислава. Ростислав медленно разорвал объятия, и Дзвенислава, наконец-то, смогла чуть повернуться к нему. Чёрная тройка, отороченная атласом. Полумаска из той же ткани. Влажно поблескивающие, чётко очерченные манящие губы, не так давно ласкавшие ушную раковину… Лукавые искры потемневших глаз под маской. Он был невероятно притягателен в этом полумраке портьеры, освещённый неверными бликами редкого света, попадающего в этот сумрак. Легко улыбнувшись самыми кончиками губ, Ростислав учтиво кивнул и уже было собрался скрыться в темноте коридора, как вдруг поднял к лицу ладонь, которой ласкал плоть девушки, сжатую до этого в кулак, и, смотря ей прямо в глаза испытующим взглядом, долгим, невыносимо развратным движением острого алого языка провёл по ладони, слизывая остатки её. Господь Всемогущий! Вся кровь сейчас прилила к лицу девушки, полностью скрытому под маской, а дыхание снова участилось от этого откровенно вызывающего зрелища. — Безумно вкусно, meine Mädchen, не ожидал, что даже с этой стороны вам не будет равных. Надеюсь, в следующий раз мы сможем зайти немного дальше? — и, плохо скрывая предвкушающую усмешку на чётко очерченных губах, он развернулся и исчез во мраке коридора. Оставшись в одиночестве, девушка в который раз схватилась за край портьеры, чтобы не сползти по стене, и прислонилась виском к деревянной панели. Сердце бешено стучало, щёки жгло огнём, ей казалось, будто сейчас был брошен вызов её смелости, и не могла не признать, что это задело её за живое. Слегка успокоившись, она привела себя в порядок, заправившись и завязав корсет. Глянув в сторону залы, она увидела, как люди, утомлённые любовной игрой, расслабленно и устало лежат на шкуре в объятиях друг друга, тихо переговариваясь, и не обращают внимания ни на что вокруг. Танец огня за ажурной каминной решёткой отбрасывал блики и движущиеся тени на их обнажённую кожу, и это завораживало, выглядя как волшебство. Дзвенислава отстранилась от стены, бросив на них прощальный взгляд, и отправилась искать в лабиринте коридоров выход, чтобы покинуть это странное место.