Узники судьбы

Ростислав вернулся только под утро. Румяная, улыбчивая Марго уже накрывала к завтраку стол в малой столовой, где хозяин обычно всегда завтракал с Жаном. Поль с Маргарет вставали намного раньше, чтобы заниматься делами поместья, и ели прямо на просторной светлой кухне, где было царство кастрюль, керамики, огня и длинных настенных полок с бесчисленными баночками с терпкими, пряными специями. Их до невозможности любил хозяин. Как бы Ростислав ни пытался скрыть свои украинские корни, что, впрочем, ему вполне удавалось, они всё равно давали о себе знать в мелочах. Как, например, эта любовь к приправам, которые он просил добавлять везде, куда можно и нельзя, и даже Маргарет иногда морщилась, посмеиваясь над тем, что у «Ростика» совсем отбило нюх. Также эта странная его особенность: в моменты сильного душевного волнения он переходил на очень быстрый говор, который в размеренном, томном французском звучал непривычно и странно. Ворвавшись в столовую ураганом, Ростислав выхватил из рук Жана уже поднесённый к губам круассан и, подмигнув, надкусил его. Маргарет в это время, наблюдая за хозяином, как раз наливала кофе из белого фарфорового кофейника в чашечку на столе рядом с Жаном, и её круглое лицо с всегда алыми щеками и весёлыми глазами лучилось теплотой и улыбкой. – Тише, Ростик, тише, у меня кофейник! Я запачкаю твой выходной костюм! Ростислав выглядел сейчас настолько довольным, что улыбался широко и открыто, даже чуть оголяя ровные острые зубы, чего обычно никогда не делал. В этот момент он очень напоминал Жану, сидевшему за столом с чашкой горячего чёрного кофе и вазочкой свежих круассанов, разбойного кота, который жил во дворе. В один прекрасный день этот без сомнения видный зверь настолько обнаглел, что пробрался в её кухню, в её вотчину, и полностью уничтожил крынку свежей сметаны, купленную утром и так неосмотрительно оставленную на столе у открытого окна. Жан не видел развернувшегося после этого эпической баталии Маргарет с котом, который не иначе, как со страху перепутал направления и, вместо того, чтобы удрать в окно, начал метаться по всем шкафам и столу, сметая широкими лапами красивые фарфоровые тарелки и опрокидывая пустые кастрюли на пол. Жан только слышал гром, шум и тарарам, доносившийся со стороны кухни, и яркий, высокий голос Маргарет, кричащей ругательства на французском и даже итальянском. Некоторые из них были так изощрённы, что Жана посетила мысль записать их, благо, он сидел в гостиной рядом с тумбой, где хранились письменные принадлежности, и перелистывал зачитанный томик. Именно так выглядел сейчас Ростислав, отпустивший наконец Маргарет и присевший напротив Жана, чтобы съесть ещё один круассан. – Доброе утро, Ростислав, с возвращением, — сказал Жан, оглядывая наставника. Такое поведение было для него редкостью, и то, как он светился сейчас, удивляло. – Это утро не просто доброе, Жан, оно волшебное! — Ростислав смотрел на него открыто, и его губы никак не хотели распрощаться с улыбкой. – И что же привело вас в такое возвышенное состояние духа? – О, мой друг, ты был сегодня снаружи? Настоятельно рекомендую тебе пойти прогуляться после завтрака, сегодняшнее утро просто невероятное! Кажется, весна полностью вступила в свои права, яркое солнце на лазурном небе, бесконечные птичьи трели льются отовсюду, и этот несравнимый ни с чем весенний аромат, щедро разлитый в воздухе — одно целое из запахов влажной травы, свежести ветра, пробивающейся молодой зелени и любви. Ты знаешь, как пахнет любовь, Жан? Жан на секунду смутился, глядя в лучащиеся глаза наставника, от бликов солнца в которых плясали зелёные искры. – Вот видишь. Ты должен пойти и прогуляться до пруда, подышать как следует этим воздухом. Он является квинтэссенцией жизни, его сутью: обновление, рождение, любовь… Запомни этот аромат хорошенько, сегодня он особенно ярко ощущается, — и, закончив свою речь, Ростислав поднялся с резного деревянного стула. — Налить тебе кофе, Ростик? — во всём поместье только Маргарет обращалась к нему на «ты» и имела на это полное право. — Нет, душа моя, сейчас я отправляюсь в сад а потом спать. Ночь выдалась очень бурной, я толком и не отдохнул. — щёки Ростислава обдало кипятком, и он даже вздрогнул от своих слов. – Жан, — тот вздрогнул от неожиданности, — после обеда я ожидаю баронессу фон Трир с визитом, пожалуйста, проследи, чтобы её любимая малая гостиная была в превосходном состоянии к этому моменту. Приведи в порядок рояль и шахматы, я не знаю, чем именно мы будем заниматься сегодня. – Разве вчера вы не виделись с ней на балу? — осмелел Жан, подняв глаза и встретившись взглядом с наставником. Ростислав, секунду помедлив, подошёл ближе и опёрся руками на стол, нависнув над ним. Прищурившись, он произнёс полушёпотом: – Друг мой, на такие балы приезжают вовсе не за тем, чтобы встретиться с хозяйкой дома. Жан сглотнул под этим взглядом немигающих красивых глаз, кажется, он разозлил наставника. Но через секунду Ростислав уже снова широко улыбнулся и, потрепав своего протеже по волосам, сказал: – Прогуляйся после завтрака, проветрись, ты всё успеешь. Мадам Шарлотту будет сопровождать Люциан, я уверен, он с удовольствием составит тебе компанию этим вечером. Ты сможешь спокойно пообщаться с хорошо воспитанным юношей своего возраста, думаю, это пойдёт тебе на пользу. Ростислав развернулся и пошёл к двери, и накинув тёплое пальто, отправился прогуляться вокруг особняка.Сад и клумбы вокруг поместья были словно специально созданы для того, чтобы не спеша любоваться просыпающейся природой, прогуливаясь по гравийным дорожкам. Удалившись от дома, Ростислав попал в лабиринт из жёстких стеблей вьющегося кустарника. Он ещё был не стрижен после зимы и выглядел довольно неопрятно: растрёпанные ветви в некоторых местах торчали во все стороны, иногда даже мешая проходить под сплетёнными арками. Но именно так ему нравилось больше всего. «Неукрощённая сила жизни, вырывающаяся из навязанных ей чётких, геометрически выстроенных рамок», — он улыбнулся своим мыслям и присел на освещённую ласковым весенним солнцем лавочку, выкрашенную белым. Перед этим пришлось стряхнуть с неё нападавшие веточки и прочий растительный мусор, и теперь, расслабившись под нежными тёплыми лучами, Ростислав сидел, раскинув руки на спинке, и с закрытыми глазами вдыхал ароматы весны полной грудью. Ухо улавливало где-то в отдалении песню малиновок, так же радующихся теплу, а ноздри щекотала смесь всех тех запахов, о которых только пишут в книгах. Если привлечь фантазию, а он умел это делать, то прекрасно различались ароматы прелой листвы и тяжёлой, влажной земли. Вот терпкий, чуть резковатый запах пробивающихся листьев, а вот эта нота, вносящая сладкую свежесть, — это ветерок, прилетевший к лавочке с запахами пруда, талого снега и… чего-то ещё, что юноша не мог классифицировать. Этот аромат дразнил, то проявляясь ярче, то совершенно исчезая из симфонии запахов вокруг, и, как бы Ростислав ни старался понять, что же это, у него не получалось. «Неужели это и есть запах любви?» — думал он, нежно улыбаясь своим мыслям и целующему его щёки солнцу. Прогулявшись до чаши фонтана, который нужно было почистить перед новым сезоном, и спустившись дальше по тропинке к пруду, он уже решил повернуть обратно, к поместью. Время в такой приятной прогулке шло быстро, и он переживал, что не успеет выспаться к приходу Шарлотты. Радуясь трепетному ритму в груди, вдыхая весенний воздух с едва уловимым растворённым в нём ароматом любви, слушая перекличку соловья и малиновки, он быстрым шагом шёл вдоль пруда к парадной двери дома.

***

– Ты сегодня был неподражаемым собеседником, Ростислав, — заметила баронесса, ставя шах и мат красивыми резными фигурами из слоновой кости. Кажется, эти роскошные шахматы были чьим-то подарком в знак восхищения талантами хозяина дома. — Ничья, Шарлотта, а я уже беспокоился, что ты обыграешь меня по партиям, — улыбался сидящий напротив Ростислав. — Давно ты так лихо не играла, душа моя, я крепко понервничал за сохранность своей коллекции вин. — Ничего, в следующий раз я обязательно отыграю своё любимое, урожая 1654 года, запомни мои слова, — шахматы ловко расставлялись обратно на начальные позиции её цепкими пальцами, унизанными крупными перстнями. — Как тебе сегодняшний бал? Я очень скучала по тебе, ты слишком долго отсутствовал по делам в Париже, и я даже хотела на какое-то время прекратить давать их. Ведь это всё — твоя задумка, и то, как чувственно они воплощаются и насколько сильно отличаются от подобных балов по всей Франции — целиком заслуга твоего изощрённого ума. — Сегодняшний бал… — Ростислав с наслаждением приник к бокалу с ярко-красным вином, не торопясь смакуя его на языке и, наконец, глотая, — преподнёс мне неожиданный и невозможно прекрасный сюрприз. Кажется, я встретил ангела в твоём гнезде разврата. Баронесса высоко и чуть резковато рассмеялась. – Ты знаешь, как давно я искал кого-то, кто бы мог зажечь во мне прежнюю искру, тягу к жизни, желание доставлять и получать удовольствие, и никак не мог найти соответствующего человека. Все уже волокли за собой неподъёмный груз радостей и разочарований прежних встреч, ты знаешь, насколько чутко я чувствую это в людях. Я искал чистого, без груза опыта, человека и нашёл её вчера. Она взбудоражила и выбила меня из колеи настолько, что я отпустил её, даже не попытавшись зайти дальше руки, — баронесса понимающе усмехнулась, прикуривая от свечи тонкую сигариллу в длинном деревянном мундштуке. — После этого я всю ночь пытался унять распалённую ею страсть, успел побывать и сверху, и снизу, но так и не нашёл покоя своей душе и телу. — Кто бы это мог быть? — баронесса задумчиво выпустила облачко мягко пахнущего дыма. — До сих пор я считала, что мои балы посещает примерно одна и та же публика, и новые гости очень редки. Тебе удалось заинтриговать меня, Ростислав. — Я сам заинтригован. Она казалась такой чистой и открывалась навстречу мне с таким самоотречением, что я даже слегка испугался, что не смогу сдержаться. Но мне абсолютно неинтересна её реальная личность, прошу тебя, уволь от слежки и компромата, просто по старой дружбе. Я хочу считать её своим Ангелом, не нарушай мою сказку, — он просяще сжал её тёплую руку своими пальцами и поднялся из-за шахматного стола. – Попроси позвать Люциана, пора ехать, — с задумчивой улыбкой ответила она, также поднимаясь и расправляя оборки подола нежно-оливкового платья, которое неуловимо подчёркивало густоту медного цвета её ухоженных волос, забранных в высокую причёску.