Невзгоды/Tribulations

Дэйв медленно просыпался, а его сознание возвращалось урывками, пока, наконец, он не открыл глаза. Когда расплывчатое зрение наконец прояснилось, Дэйв увидел, что находится в незнакомом помещении с выкрашенными в бежевый цвет стенами и невзрачной мебелью. Он медленно повернул голову в сторону, и его внимание привлёк всплеск цвета. На прикроватном столике, в керамической вазе стоял букет цветов. Дэйв прищурился и смог разглядеть маленькую белую карточку, прикреплённую к крючку, воткнутому между подсолнухами и лилиями. Он долго смотрел на цветы, ожидая момента прояснения, что позволило бы понять, где он находится и что произошло, но стояла тишина. В конце концов, с огромным усилием, он повернул голову и посмотрел на себя. Дэйв лежал на больничной каталке, одеяла были свободно обмотаны вокруг его бёдер. Его обнажённая грудь была сильно забинтована и усеяна электродами, которые тонкими чёрными проводами соединялись с ближайшим кардиомонитором. Он поднял руку и заметил пульсоксиметр, прикреплённый к его указательному пальцу, и капельницу, игла которой была воткнута в вену. Вдалеке Дэйв слышал ровный электронный сигнал мониторов, увеличивающийся по громкости и темпу. — Ты вернулся к нам, Картер? Дэйв вздрогнул, когда холоформа Рэтчета оказалась в его поле зрения. Медик выглядел необычно мрачным и обеспокоенным, но в его стальных голубых глазах мелькнуло облегчение. Дэйв открыл рот, чтобы выразить своё замешательство, когда понял, что к его лицу прикреплена назальная канюля. Он нахмурился и потянулся за тонкой трубкой, прежде чем Рэтчет перехватил его руку и опустил на матрас. — Не трогай. Твой уровень насыщение кислородом всё ещё не такой, как мне хотелось бы. Дэйв сухо сглотнул и поморщился, когда в горле что-то щёлкнуло. Когда он наконец заговорил, его голос был похож на гравий в пустыне. — Рэтчет, что… что произошло? Губы холоформы сжались в тонкую линию. Вместо того, чтобы ответить, медик протянул руку, чтобы поправить пакет с физраствором, который висел на стойке возле кровати. Дэйв открыл рот, чтобы повторить свой вопрос, когда Рэтчет повернулся и посмотрел на него с хмурым выражением лица. — Произошла атака Десептиконов. Что ты помнишь? Дэйв снова нахмурился, задумчиво прищурившись. Он вспомнил активацию, вызванную неизвестным механоидом, и вспомнил, как Оптимус отправил три команды на атомную электростанцию. После этого он и Сэм… Глаза Дэйва расширились от страха и тревоги, когда воспоминания о нападении вышли на передний план его сознания. Однако прежде чем он смог с трудом принять сидячее положение, руки Рэтчета оказались на его плечах и прижали к матрасу. — Не смей. Потребовалось три часа, чтобы тебя зашить, и я не позволю тебе перекрыть всю эту работу. Дэйв схватил Рэтчета за запястье, а воздух трещал в его груди, пока он изо всех сил пытался отдышаться, чтобы спросить: «Где Сэм?» На одном из многочисленных мониторов у его койки прозвучал резкий сигнал тревоги, и на лице Рэтчета появилось откровенное раздражение. — Успокойся, иначе мне придётся ввести тебе успокоительное. Его голос был прерывистым и требовательным, и Дэйв сразу понял, что говорит с медиком Рэтчетом, а не с его другом Рэтчетом. Дэйв прищурился, наклоняясь к Рэтчету, насколько мог себе позволить. — Чёрт возьми, Рэтчет. Он жив? Прежде чем Рэтчет успел ответить, серьёзный голос Оптимуса пронёсся по комнате. — Мы верим в это, Дэйв. Дэйв повернулся к холоформе с растущим трепетом. Оптимус выглядел хуже, чем Рэтчет, его холоформа имела многочисленные ссадины и необычайно мрачное выражение лица. — Вы верите в это? — повторил Дэйв, позволяя прижать себя к матрасу. Рэтчет сложил руки на груди, и на его лице появилось крайне неудовлетворённое выражение, когда он посмотрел на него сверху вниз. Оптимус кивнул, приближаясь к изножью кровати. — Его забрал Мегатрон вскоре после того, как на тебя напал миникон. Сразу после этого все силы Десептиконов покинули остров. С тех пор мы не видели и не слышали ни Сэма, ни Десептиконов. Дэйв недоверчиво уставился на Оптимуса, у него в животе возникло ужасное чувство тошноты. Хотя Сэм был на пятнадцать лет моложе, Дэйв стал считать его одновременно и коллегой, и другом. Дэйву было хорошо известно о склонности Десептиконов к жестокости и пыткам, и он содрогнулся при мысли о том, что Сэму пришлось пережить под их надзором. Он провёл рукой по лицу, заметив щетину на щеках и подбородке. — Сколько времени прошло с его похищения? — наконец спросил Дэйв. — Чуть больше двух дней. — Господи, Оптимус. Мы знаем, чего они хотят? Оптимус отрицательно покачал головой: «Определённого ответа нет». Дэйв раздражённо стиснул зубы, прекрасно понимая, что лидер Автоботов намеренно говорит неопределённо. — Хочешь порассуждать? — Дэйв, ты сейчас не в том состоянии, чтобы ввязываться в это, — Рэтчет прервал Дэйва, а в его голосе читалась нетерпимость к спору. Дэйв упрямо взглянул на холоформу, не желая отступать. — Ответь на вопрос. Оптимус вздохнул и потянулся, чтобы схватиться за ручки каталки. Этот жест был необычно утомительным, и Дэйв почувствовал, как трепет сжался в его животе. — Мы полагаем, что Мегатрон похитил Сэма, чтобы использовать энергию Оллспарка в его теле. Дэйв нахмурился: «Он сможет это сделать?» Рэтчет насмешливо фыркнул: «Он обязательно попытается, независимо от последствий». Оптимус взглянул на своего главного врача: «Необязательно, Рэтчет. Помимо энергии Оллспарка в его теле, Сэм является Праймом, что может иметь ценность для дела Мегатрона». Рэтчет прищурился: «Ты готов поставить на это жизнь Сэма?» Дэйв переводил взгляд с Оптимуса на Рэтчета, внезапно осознав нарастающее напряжение в комнате. Оптимус вздохнул и слегка покачал головой. — Конечно нет. Дэйв приподнялся на локтях, изо всех сил пытаясь скрыть гримасу боли на лице. Голова Рэтчета резко повернулась, и медик пристально посмотрел на него. — Какова ситуация наверху, Оптимус? — спросил Дэйв, уводя разговор от щекотливой темы плена Сэма. Оптимусу не нужно было просить разъяснений. — Сильно пострадал центр города. Шесть административных зданий были разрушены, ещё дюжина повреждена и не подлежит восстановлению. Посольству, столовым и объектам закупок нанесён умеренный ущерб. Трион получил значительные повреждения, вполне вероятно, что он больше никогда не сможет летать, — он сделал паузу, и Дэйв почувствовал вину и сожаление лидера Автоботов. — На данный момент зарегистрировано двадцать шесть смертей и восемьдесят девять серьёзных ранений. Поисково-спасательные работы продолжаются. Дэйв почувствовал, что бледнеет, и беззвучно откинулся на подушки. Через мгновение он снова посмотрел на Оптимуса. — Уилл и Киллиан живы? Оптимус кивнул: «Они оба пережили атаку невредимыми». Краем глаза Дэйв заметил, что Рэтчет замер. — Да, с Ленноксом всё в порядке, — подтвердил Рэтчет, и в его тоне было что-то резкое. Оптимус повернулся и посмотрел на медика с откровенно укоризненным выражением лица: «Он сделал суждение в меру своих возможностей в трудной ситуации». — Это был неправильный звонок. Дэйв взглянул на Рэтчета, ошеломлённый враждебностью в его тоне. Он хотел попросить разъяснений, узнать, что произошло после нападения на него, но знал, что сейчас неподходящий момент, чтобы затронуть эту тему. Вместо этого он попытался отвлечь медика, неопределённо жестикулируя в сторону себя. — Что по ущербу, док? Рэтчет посмотрел на него, его мрачное выражение лица сменилось чем-то близким к раздражению. — У тебя на груди четыре рваные раны глубиной от двух до трёх дюймов. Ты потерял литр крови и страдал гиповолемическим шоком второй стадии, пока Льюис не стабилизировала твоё состояние. У тебя также проколото лёгкое и разорвана печень. Дэйв нахмурился: «Нужен ли мне трансплантат?» Рэтчет покачал головой: «Нет, спасибо Праймусу. Льюис смогла вовремя привести тебя в порядок». Дэйв кивнул, прежде чем ему пришло в голову что-то ещё. Взглянув на Оптимуса, он спросил: «Какова была международная реакция на нападения?» Хотя лицо Оптимуса было хорошо сдержанным, его глаза превратились в куски кремня. Индийское правительство публично признало наше участие в предотвращении ядерного инцидента, а другие мировые лидеры связались со мной, чтобы выразить свои искренние соболезнования в связи с нашей потерей. Дэйв удивлённо взглянул на Оптимуса: «Они знают о Сэме?» — Нет, пока нет. Мы свели детали нападения к минимуму. Единственные люди, которые знают о поимке Сэма — это ты, Киллиан Андерсон и Уилл Леннокс. — Это ненадёжно, Оптимус. На этой базе находится более 5000 человек, и один из них обязательно заметит, что он пропал, как только всё уляжется. Оптимус кивнул в знак согласия, выражение его лица было мрачным: «Да, я знаю». — Так каков план? Как только это всплывёт, то станет международной новостью, — ему пришла в голову ещё одна мысль, и Дэйв поморщился, — и когда ты собираешься рассказать его родителям? Оптимус тихо вздохнул: «Я сообщу эту новость лично, как только база будет под защитой». Дэйв попытался приподняться на локтях, но рука Рэтчета мгновенно оказалась там, снова прижимая его к матрасу. — Какую часть фразы «у тебя множественные и серьёзные травмы туловища» было трудно понять? — язвительно спросил медик. Дэйв отмахнулся от него, оглядываясь на Оптимуса. — Позволь мне пойти с тобой. За последние шесть месяцев я узнал их довольно хорошо. Выражение лица Оптимуса потеплело от искренней признательности: «Спасибо за твоё предложение, Дэйв, но ты не в состоянии путешествовать, и не будешь таковым в обозримом будущем. Боюсь, что мне придётся сделать это в одиночку». Дэйв открыл было рот, чтобы возразить, когда Рэтчет издал нетерпеливый звук и схватил его за запястье. Он с удивлением взглянул вниз и увидел, как медик извлекает шприц из капельницы, приклеенной к тыльной стороне его руки. — Серьёзно? — спросил Дэйв, откровенно раздражённый. Он уже чувствовал, как тёплое притяжение успокоительного распространяется по его телу с каждым ударом сердца. — С тех пор, как ты проснулся, твоё насыщение кислородом упало на шесть процентов, — Рэтчет ответил всё по делу, и двинулся, чтобы заменить носовую канюлю кислородной маской. — Если оно упадет ещё, ты всё равно потеряешь сознание. Дэйв тихо застонал, его дыхание встречал мягкий силикон на лице: «Постарайтесь не убить друг друга, пока я сплю». Губы Оптимуса изогнулись от радости: «Мы постараемся сделать всё, что в наших силах». Последнее, что осознал Дэйв, прежде чем тьма поглотила его, была рука Рэтчета, сжимающая его плечо. *** Первой сознательной мыслью Сэма после пробуждения было то, что ему наконец-то тепло. Он моргнул, а после прищурился и увидел, что лежит на полу в тусклом свете ангара. Тонкий материал, похожий на одеяло, который Мегатрон дал ему перед тем, как предоставить Сэма самому себе, был плотно обёрнут вокруг его тела. Однако одеяло не было источником утешения Сэма. Где-то ночью Рэведж вошла в его камеру и обвилась вокруг его тела. Голова Сэма была прижата к её животу, а её голова покоилась на его бедре. Он мог слышать тихий грохот её мурчания сквозь отдалённый гул двигателей Немезиды. Сэм инстинктивно потянулся к выходному фильтру и вздрогнул от облегчения, когда завеса упала на его разум. Это было слегка дискомфортно, тихая боль между висками, но Сэм с радостью переносил эту боль. Он долго лежал, молчаливый и неподвижный, думая о том, что произошло ранее в душе. При этом воспоминании его щеки горели от унижения, но еда и отдых оживили его, и Сэм снова ощутил знакомую вспышку неповиновения в своей груди. Он не позволит Мегатрону сломить его. Мысль о военачальнике заставила Сэма обратить внимание внутрь себя. Хотя мысли Мегатрона были недоступны, Сэм знал, что лидер Десептиконов отвлёкся. Ему потребовалось много времени, чтобы разобраться в этом ощущении, но в конце концов Сэм понял, что Мегатрон работает и, судя по оттёнку утомления в его мысленном присутствии, это не было чем-то интересным. Мысль о том, что инопланетному военачальнику, которому миллионы лет, надоела занятая работа, была в высшей степени неуместна, и Сэм тихо фыркнул от недоверия. Сэм почувствовал, как Рэведж наклонила голову, и, взглянув вниз, увидел, что киберкошка открыла оптику, чтобы посмотреть на него. Она не сдвинулась с места, прислонившись к его бедру. — Что ж, личное пространство тебя не волнует, я правильно понимаю? — спросил он наконец хриплым от сна голосом. Она тихо фыркнула, но это был довольный звук: «Тебе было холодно». Сэм не мог с этим поспорить, воздух в ангаре был холодным. — Скажи Мегатрону, чтобы он перестал быть таким скупым и купил обогреватель. Задача решена. Рэведж тихо усмехнулась, и Сэм почувствовал этот грохочущий звук своими костями. — Если ты хочешь передать это сообщение, тебе придется сделать это самому. Вопреки самому себе уголки губ Сэма изогнулись в полуулыбке. — Трусливая кошка. Рэведж добродушно прогрохотала, потирая лицевую панель о бедро Сэма. Это был странно нежный жест, и Сэм толкнул её. — Хватит, — он ответил, хотя его тон был не таким резким, как он намеревался. Рэведж повиновалась, откинув голову назад на его ногу и тихо выдохнув, когда её оптика медленно закрылась. Внезапно Сэму пришло в голову, что симбионт устала. Он долго смотрел на неё, не говоря ни слова и не двигаясь, прежде чем снова плотно закутался в одеяло и закрыл глаза. Сэм не был уверен, как долго он уже пролежал, полусонный и в комфорте, слушая странно успокаивающий звук мурлыканья Рэведж. Должно быть, он задремал, потому что презрительный голос вдруг пронзил тишину и покой ангара. — Почему ты позволяешь ему проливать на себя жидкость? Сэм резко проснулся, сердце застряло в горле, а глаза открылись. Там, в нескольких дюймах от него, светились две красные оптики размером с драгоценный камень, установленные на гладком птичьем лице. Сэм принял сидячее положение, с удивлением глядя на механоида перед ним. Насколько Сэм понимал, это был металлический феникс. Существо было большим и изящным, покрытым золотыми металлическими перьями, которые блестели в тусклом свете комнаты. У него была длинная элегантная шея, а лицевые панели были детализированными и утончёнными. — Что? — через мгновение ему это удалось, но мех не ответила. Она заботливо наклонила голову, прежде чем взъерошить перья и тихонько чирикнуть ему. — Лазербик не нужно, чтобы её эго раздувалось ещё больше, чем оно уже есть, — сухо ответила Рэведж, и Сэм поморщился, осознав, что его выходной фильтр развалился где-то ночью. С усилием он собрал его. — Так ты Лазербик, — он грубо сказал. — Полагаю, я должен поблагодарить тебя за то, что ты выследила меня в джунглях. Лазербик расправила крылья, несколько раз взмахнула ими, прежде чем прижать обратно к стройному телу. Сэм был удивлён, увидев, что размах её крыльев составлял около двух метров. — Да, верно, — она согласилась, и Сэм услышал нотку тщеславной гордости в её голосе. — Тебе следовало бы знать это, прежде чем убегать от меня. Сэм тихонько усмехнулся: «Я даже не знал о твоём существовании, но я бы всё равно убежал». Его слова, казалось, задели меха, поскольку её перья взъерошились, а оптика вспыхнула от негодования. — Что значит, ты не знал о моём существовании? — спросила Лазербик с возмущением, и Сэм по тону её голоса понял, что глубоко оскорбил её. Он повернул голову и недоверчиво посмотрел на Рэведж, но киберкошка просто пожала плечами, демонстрируя своего рода тихую непричастность. Сэм взглянул на гибкую хищную птицу: «Прости. Ты никогда не показывалась». Похоже, что Сэм неправильно выразился. Птица зашипела на него, прежде чем больно укусить сильным изогнутым клювом. Сэм вскрикнул от удивления, схватив себя за плечо и извернувшись. Однако, прежде чем он успел ударить её, Рэведж низко зарычала и двинулась к меньшему меху. Лазербик вскинула голову, отпрыгивая от киберкошки с гневным потоком кибертронской речи. Рэведж пригвоздила птицу прищурённым взглядом, пока её хвост дергался от явного раздражения. — Лазербик — ещё один симбионт нашего Хозяина, — сказала она через мгновение, и птица усмехнулась в ответ. Было очевидно, что она возражала против того, чтобы её называли «просто ещё одним». Сэм потёр руку, отметив, что Лазербик не повредила ему кожу и не порвала рубашку своим острым клювом. — Приятно познакомиться, — саркастически пробормотал Сэм, и Лазербик в ответ взъерошила перья. — Почему ты так мало знаешь о своих заклятых врагах? — Лазербик спросила с явным пренебрежением. — Неужели смерть Автобота Джаза так сильно повлияла на твой интеллект? — Заткнись, — огрызнулся Сэм в ответ на её насмешливый тон. Рэведж слегка повернула голову, чтобы посмотреть на него: «Лазербик — шпион и разведчик нашего Хозяина. Сбор разведданных является частью её основной программы». — Правда? Саундвейв считал, что яркий золотой феникс — это подходящий симбионт для спецопераций? Хотя его тон был язвительным, Лазербик понравилось то, что сказал Сэм. — Наш Хозяин не выбирает нашу внешность или наше базовое функционирование, — терпеливо ответила Рэведж. — Он выбирает миссии, основываясь на наших навыках и опыте. Сэм нахмурился, но несмотря на здравый смысл, её слова разожгли в нём любопытство. — Если он не выбирал твои внешность или базовые функции, значит, он не был твоим Создателем? Его слова, казалось, позабавили симбионтов, так как черты лица Рэведж смягчились, а Лазербик громко чирикнула в ответ. — Что ты знаешь о мехах класса «Летописцы»? — спросила Рэведж вместо того, чтобы ответить на вопрос. Сэм снова нахмурился, смущённый очевидной нелогичностью. Он немного читал о классе Летописцев в датападах, которые ему предоставил Оптимус. Они были частью высшей касты кибертронского общества, посвятившей себя сбору и сохранению знаний во всех их формах. Альфа Трион был Летописцем, а Орион Пакс помогал ему в работе. — Немного, — он ответил, не желая раскрывать всю степень своего невежества. Рэведж долго смотрела на него, прежде чем заговорить. — Класс Летописцев — это механоиды, которые были призваны защищать древние знания Кибертрона. Однако, вместо крупных фреймов, класс Летописцев почти всегда зажигается как миниконы. Сэм наклонил голову, глядя на неё с явным удивлением. Альфа Трион определенно не был миниконом. Все файлы данных, которые читал Сэм, говорили о его высоком росте и властном внешнем виде. Словно почувствовав его замешательство, Рэведж продолжила. — Миниконы класса Летописцев созданы для того, чтобы о них заботились механоиды класса «Носители». Между ними существует симбиотическая связь: механоиды-Носители защищают миниконов и облегчают им поиск знаний, в то время как миниконы делятся этими знаниями со своими Носителями и подчиняются их воле. Сэм снова нахмурился: «Для меня это звучит как рабство». Рэведж громко фыркнула от удовольствия, и тёплый воздух окутал тело Сэма. — Совсем нет. Летописцы выбирают своего Носителя и могут отказаться от своей лояльности в любое время. Как ты можешь себе представить, существует иерархия как среди механоидов класса «Летописцев», так и среди механоидов класса «Носители», поскольку конкуренция за связь может быть жесткой. – Связь? Как искровая связь? – Ничего подобного, – Лазербик прервала его, взмахнув крыльями, прежде сесть. – Между Летописцем и его Носителем существует уникальная связь. Сэм нахмурился ещё сильнее: «Значит, вы решили служить Саундвейву?» — Да, — согласилась Рэведж, — и мы продолжаем делать это с гордостью. Не существует другого механоида класса «Носитель» с интеллектом и навыками Саундвейва. — Я уверен, что он просто самый мечтательный маньяк-убийца на свете, — сухо ответил Сэм. Рэведж не ответила на его оскорбление, вместо этого вернувшись к предыдущему вопросу Сэма: «Всё это говорит о том, что наш Хозяин не контролирует нашу внешность или наши основные функции. Скорее, он использует нас для достижения своих целей так, как считает нужным». — Даже если это означает твою смерть? — решительно спросил Сэм, вспомнив битву в Египте, когда Бамблби вырвал позвоночник Рэведж из её тела. Выражение лица Рэведж стало напряжённым: «Очень мало, что могло бы помешать механоиду-Носителю защитить своих симбионтов. Саундвейв сравнял с землей целые города, чтобы защитить одну единственную кассету». Сэм нахмурился, ошеломлённый искренностью её тона. Он лениво задавался вопросом, что бы сделал Саундвейв, если бы Рэведж была отключена от сети в Египте, и внезапно понял, что не хочет знать. Мгновенно почувствовав холод, он наклонился, схватил одеяло и натянул его на плечи. Спустя долгое время он взглянул на киберкошку. — Сколько сейчас времени? — Сейчас восемь утра на Диего Гарсии. Сэм слабо кивнул, прислонившись спиной к стене своей камеры. Пока тишина тянулась, Рэведж поднялась на ноги и преодолела короткое пространство между ними. — Тебе стоит поесть. Пока она говорила, рядом с ним на металлический пол упали знакомый коричневый пакет и бутылка воды. Сэм протянул руку, не давая бутылке укатиться, и тихо фыркнул. — Он только что заправился, — возмутилась Лазербик, вытянув длинную шею, чтобы привести в порядок металлические детали на крыле. — Не балуй его. — Для оптимальной работоспособности людям требуется постоянное питание в течение двадцати четырех часового цикла, — терпеливо ответила Рэведж. — Они не дозаправляются по нашим стандартам. Лазербик взъерошила перья, металлические чешуйки зазвенели в тишине ангара: «Наш Хозяин уверен, что оно того стоит? Он такой требовательный в обслуживании». Сэм недоверчиво смотрел на неё какое-то мгновение, прежде чем начал смеяться. Звук был странным и чуждым для его ушей, но он обнаружил, что, начав, уже не может остановиться. Озадаченное выражение лица Лазербик только подстегнуло его, и прошло много времени, прежде чем громкий смех сменился тихим смешком. — И это моя жизнь? — ни у кого конкретно он не спрашивал. Сэм потянулся вперёд, чтобы схватить бутылку с водой. Он открыл крышку и сделал большой глоток, прежде чем положить руки на согнутые колени. Рэведж весело что-то проворчала, но не ответила. После долгого молчания Сэм покорно вздохнул и схватил заранее упакованную еду. Беглый взгляд на этикетку показал, что на ужин сегодня жареная индейка. Он оторвал верхнюю часть упаковки и начал есть холодную еду пальцами. — Это отвратительно, — сказала Лазербик после долгой паузы, и Сэм пожал плечами. — Это довольно грубо, — он согласился, — но я сомневаюсь, что Мег будет заказывать еду на вынос в ближайшее время. Когда его заявление было встречено полной тишиной, Сэм поднял глаза и заметил одинаковое выражение неодобрения на лицах симбионтов. Уголок его губ изогнулся от удовольствия. — Если это вызывает у вас такую реакцию, то вы ужаснётесь, услышав, как его называют солдаты NEST, — сказал Сэм, удивлённый своим безразличным отношением. Это был тот самый Мегатрон, который довёл его до слёз всего двенадцать часов назад, а потом заставил раздеться догола, чтобы принять самый ужасный душ в его жизни. Сэм предположил, что он достиг своего физиологического предела страха, потому что чувствовал себя совсем бесстрашным. Закончив есть, он слизнул с пальцев застывший жир, пытаясь не обращать внимания на слабый запах очищающего средства. Сэм бросил свёрток на пол рядом с собой, вытер руки о рубашку и потянулся за бутылкой воды. Прежде чем он попить, он осознал пристальное внимание Мегатрона к их связи. Он остановился, бутылка была наполовину поднесена ко рту, а сердце начало биться быстрее в груди. Неужели он слушал все это время? Сэм на мгновение пошевелил челюстью, прежде чем поднести бутылку к губам и неторопливо отпил. Он изо всех сил старался проявить беспечность, прекрасно понимая, что Мегатрон сможет увидеть его насквозь, если захочет этого. К изумлению Сэма, он почувствовал проблеск веселья в их связи, а затем появилось ощущение движения. Напряжение сразу охватило Сэма, и он повернул голову, чтобы посмотреть на двери ангара. Через несколько скудных минут двери распахнулись, и Мегатрон направился к камере. Поза военачальника была властной, но Сэм не чувствовал в нём ни гнева, ни мстительности. Когда он приблизился, Рэведж снова поднялась на ноги, а Лазербик бросилась в бегство. Сэм взглянул вверх, пока она кружила по большому ангару, ошеломленный её неоспоримой красотой. Мгновением позже Мегатрон остановился перед ним, и Сэм заставил себя посмотреть в оптику военачальника. — Мегатрон, — он тихо поздоровался, продолжая сидеть. Военачальник долго смотрел на него, прежде чем дал знак Сэму подняться. — Пошли, малыш. Пройдись со мной.