И лодочку оттолкнуть.

      Наутро кредит доверия к Чейни возрос до небес, и вот почему.       Он, видно, спал чутко, поскольку сумел проснуться без веской на то причины: с крошкой Ти Пох перегововорил тихо, а Хасан по понятным причинам в разговоре вообще не участвовал. Не прошло, наверное, и минуты, Пох успел только кисло подумать о том, что с утра снова копать, как Чейни подал голос достаточно неожиданно для того, чтобы они оба вздрогнули. - Чё случилось? - он пробормотал с порога сна и реальности, ещё не продрав глаза, и не разогрев голосовые связки. Отвечать было впадлу. Подойди да посмотри. - Хасан умер, - вместо него сухо обозначил Ти, и Чейни включился, как по щелчку. Пробкой вылетел из спального мешка, протолкнулся к телу. Получив грубый тычок, Пох отнёсся к этому снисходительно, но взаимностью Чейни не ответил. - С-сука, дебилы, - между стиснутых зубов просочилась свистящая концентрированная злоба, и механизм выдачи подзатыльника приготовился у Поха к запуску так же резко, как Чейни мгновением раньше подскочил. Пох насладился мимолётным видением насилия, но сдержался, спрятав зуд в сжатый кулак. - Слышь, трупощуп, - от угрозы в голосе он, впрочем, не удержался, но Чейни его даже не услышал. Он действительно щупал труп. И нащупал что-то, что разрешило ему вести себя, как мразь. - Свет, - коротко скомандовал он, локтем заехав Поху по ноге - адресовал, стало быть. - Ти, сделай воду, но не горячую.       Крошка Ти беспрекословно метнулся делать воду. Пох тоже спорить не стал и попытался нашарить кремний в темноте возле растопки. Как бы его ни бесили приказы, конкретно эти экономили время и не давали путаться и теряться в непонимании. На что Чейни потратит сэкономленное - даже любопытно.       Пока он шуршал над сухими легковоспламеняющимися брикетами, Чейни пыхтел за его спиной, но как-то собранно, ритмично. Тень, упавшая на стену, исказила, искривила и удлиннила их силуэты, слепила в многорукий, рывками шевелящийся кадавр. Нижняя, грузная часть оставалась неподвижной, верхняя над ней копошилась, врастала руками в грудь и будто пыталась влезть глубже; сбоку ещё торчал истукан, почти недвижимый, в нём Пох опознал себя и тут же задвигался, пропуская ещё одну тень с чайником. - Что происходит? - Хайд, хмурый и сонный, образовался пятым элементом композиции, возник из-за спины и сразу попытался понять всё - чтобы управлять всем, очевидно, но это было не нужно и даже немного мешало. Пох ожидал, что его просто проигнорируют, но Ти очень коротко обрисовал, не отрывая от сцены реанимации напряжённого взгляда. - С Хасаном плохо, - структурированная суета Чейни, похоже, начала приносить первые плоды, маленькие, ранние и не слишком-то вкусные. Расслышав и попробовав на зубок эту аккуратную надежду, Пох пришел к выводу, что ему не нравится. И что "плохо" - это мягко сказано.       Постепенно к лежаку мертвеца стянулись все и встали полукруглой стеной, они смотрели, кто-то мрачно, кто-то мутно, кто-то - во все глаза, но не переговаривались. Чейни весь превратился в зацикленную цепочку действий, вдохов и нажатий; казалось, он может продолжать так до утра, но тут Чейни тихо зарычал, оседая на пятки, и флёр уверенности и силы соскользнул и растаял. - Давай я, - не особо уверенно, но все же предложил кто-то из людей Хайда, его силуэт отделился, готовый подхватить прерванный цикл, но Чейни вновь вырос и особенно зло нажал руками на бездыханную грудь, а потом снова, Пох услышал гадкий, влажный хруст рёбер, а затем Хасан захлебнулся вдохом, и что было потом - этого Пох уже не видел, толпа взорвалась разным звуком, отмерла, ожила и его оттеснили окончательно.       Утром за Чейни ушли все, кто мог ходить, даже Хайд, ещё более холодный и строгий, чем обычно, но неглупый и оттого не гордый. В первый момент порывался уйти и крошка Ти, но долго убеждать его остаться с новыми рекомендациями не пришлось. Какой-то детский ревнивый голосок в голове Поха даже попытался обидеться, нарисовав понимание, что Ти от Хасана теперь не отойдет, но вместе с этим его посетило и некоторое облегчение. Забота быстро может стать надоедливой и почти унизительной: по сравнению с недавним мертвецом, Пох был огурцом, наисвежайшим и лишь немного надкусанным. - Он может быть прав, - в какой-то момент в тишине, которую нарушало попискивание радиоаппаратуры, Пох решил признать, и Ти посмотрел на него вопросительно, приподняв наушники. Пох, изначально бросивший в пустоту, повторил, - Чейни. Может быть прав. - Может быть, - Ти пожал плечами нейтрально, но, недолго помолчав, добавил со сложно интерпретируемой интонацией, - не может не быть, да? Он знает всё, может всё. Он нам снится, не иначе.       Реальность происходящего перед глазами Поха подвергнулась испытанию. Мир ничуть не изменился, но вдруг показался ненастоящим, и в машинальной попытке проснуться Пох поморгал, несколько раз крепко зажмурив глаза. Ничего не изменилось. Он оставался в богом забытом ледяном аду, и крошка Ти оставался, и даже Хасан оставался вопреки всему. - Крепко же мы спим, - пробормотал он, а Ти кивнул и, кажется, серьёзно. - Я не стал ничего сообщать, - он повесил наушники на шею и ещё раз пожал плечами, а ещё дернул уголками губ с какой-то отстраненной надеждой на прощение, - за нами никто не придёт.       Он нарушал инструкции с молчаливого, непроговоренного, но понятного одобрения Чейни. По-хорошему - если здесь и было применение слову "хорошо" - в сложившейся ситуации, когда припасы начинали подходить к концу, а раненые участники экспедиции вот-вот перевалили бы за половину, необходимо было либо запросить поддержку, либо выдвигаться назад. И то, и другое означало провал. Для кое-кого наступало время платить по кредиту доверия. - Мы все умрём, получается, - Пох слегка развёл руками, а крошка Ти сложил наушники и ухватился за свой спасительный чайник - хоть кому-то ежедневная рутина спасала кукуху.       Он присел к нему неожиданно минут через десять, отдав кружку, из которой ради разнообразия не несло лечебной отравой, вместо этого слабо и сладко веяло сгущенкой. Отдал и привалился устало плечом к плечу пониже. - Заебался, - объяснил он, хоть обьяснений с него и не просили. - Умирать, недоумирать, точки эти, тире, ждать и опять ждать... Хочу домой.       Внутри Поха моментально созрел гнилой помидор, но кидаться им он не стал. Толку припоминать, что силой никого сюда не тащили? - Дай им ещё пару дней поиграться, - Пох неловко сжал чужое плечо, а крошка Ти поджал губы и тоже наверняка сдержал что-то внутри, потому что лицо у него было несогласное. - Жопы себе на льду отморозят и двинем отсюда. - Особенно вы с Хасаном, - Ти мрачно щелкнул языком, бросив взгляд туда, где лежал не такой уже горячечный, но всё ещё не спешивший вставать и идти воскресший мертвец. - А я-то чё, - Пох хмыкнул и украдкой попробовал свести лопатки и приподнять грудную клетку. Выходило больновато, но терпимо, - а этого прицепим, как рюкзак, и допрём. Вместо жратвы, мы как раз её... Более, чем ополовинили. - Мы все сдохнем, - как будто вообще не услышал его Ти и зачем-то поднял на него глаза, в которых твёрдо, как лёд, который колупал сейчас Чейни, стояла обречённость, торчала острыми осколками наружу и ранила любого, кто с ней соприкоснётся, - ты был прав, и Вараб тоже. - Приятно слышать, хотя, знаешь, не особо, - Пох фыркнул, автоматически попытавшись найти в себе хоть каплю злости на кого-нибудь, пусть хоть на того же Вараба, но так ничего и не наскрёб. Всё там, по обратную теперь сторону гор, казалось, как проблема, смехотворным и решаемым за разговор или два. Отмотать бы сейчас время, длинное, белое, холодное и безразлично струящееся только в одну сторону, туда, где долгое время ещё никто не сунется на Север после гибели группы отчаянных и безнадёжных. - Варабу тоже будет приятно, так что не забудь ему сказать, когда вернёшься. - Если, - исправил его Ти, и Пох пихнул его в плечо, принуждая к большему оптимизму. - Когда, - с нажимом повторил он, и крошка Ти, продолжая глядеть в его упёртое лицо, неожиданно раскололся на смех. - Это нервное, - объяснился он, булькая где-то в гортани и безуспешно пытаясь перейти на кашель, и отлип от его плеча, - пошли... Пошли проветримся. - Да куда, ты же... - начав было, Пох отмахнулся сам от себя и потянулся за своей шапкой. Им обоим не следовало высовываться, но обоим же это было, похоже, необходимо.       Море больше не горело. Стояло обычное, очень замёрзшее, с трудом отделяясь на горизонте от неба, и, может быть, оно и вовсе не алело никогда, в ночи и на нервах чего только не привидится; эта мысль, однако, вызывала тревогу. "Тьфу ты" - опасаясь, что плевок отвратительно замерзнет на лету, Пох сплюнул только мысленно - ну черт побери, сколько можно заваливаться на спину лапками вверх от чего угодно на этом треклятом Севере - и, пинками вытолкав из себя нервного мозгового червячка, прищурился в сторону заходящего солнца. - Идут назад, - первым сказал крошка Ти, тогда, когда Пох и сам заметил несколько тёмных точек, выплывающих из пейзажа. - Сто процентов голодные, злые и сейчас будут на нас стегаться. Я тоже буду, - Пох потёр стянутые морозом щёки и спрятал руки в карманы, как будто встал в позу готовности быкануть, но он всё ещё банально мёрз. Крошка Ти неосознанно повторил его жест, может быть, уже жалея о желании подышать воздухом. Ничего, почешется денёк и больше не полезет.       Голодные и злые продолжали приближаться, и что-то было не так. Едва уловимо, на краешке осознания, почти интуитивно - если интуиция вообще существует, а если нет - что же, Пох ошибается и слава всем причастным.       Он знал, что не ошибается. Ну вот знал, и всё. - Привет водолазам, - бросил он, даже не пытаясь достать руки для приветствия, когда группа приблизилась, и не дольше, чем через секунду, он осознал, что не так. Маленькие отчаянные ряды поредели ещё сильнее, и Чейни с ними не было.       Он мог отстать от остальных, конечно. Задержаться, откалывая самый вкусный кусок льда себе на ужин, залюбоваться закатом, подвернуть ногу и хромать чуть позади, но всё тот же маленький мозговой червячок приподнялся на хвосте и покачал маленькой противной головой. Он знал больше. - Где вдохновителя посеяли? - Пох спросил небрежно, характерно холодея с затылка, почти так же, как в ночь почти-что-смерти Хасана, в предчувствии беды. Крошка Ти почти не пошевелился, но сильно сжал зубы и Пох понял, что тот чувствует почти то же самое. - Несчастный случай, - очень чётко произнёс Хайд, и повисла тяжелая, острая со всех концов пауза. В наступившей тишине Пох понял, что ему вообще ничего в жизни не страшно, кроме перспективы встретиться взглядом с Хайдом, а потом он поднял глаза и встретился. - Ушёл под лёд. - Пиздец, - выдавил он и больше ничего не смог ни сказать, ни спросить, взгляд Хайда наступил ему на горло, у Поха будто бы исчезли лёгкие и его вздёрнули за жабры и выкинули на лёд - это тоже был несчастный, очень несчастный случай. Он метнулся взглядом к другому лицу, к третьему, но глаза Хайда смотрели отовсюду, тёмные, ледяные, поклявшиеся хранить тайну до гроба, где бы он сейчас ни колесил, поджидая. - Сегодня собираем вещи, проверяем амуницию. Завтра утром выходим в горы, - буднично сказал Хайд, больше не смотря на Поха, - Ти, радиографируй. На Севере нет ничего, что нам было бы интересно. Двести тысяч видов замёрзших трилобитов идут к чёрту.       И всё закончилось. Поочерёдно они влезли в иглу, Пох - позже всех, застряв около палатки со снарягой, проверяя, подтягивая, защелкивая и прикидывая, как нести Хасана и на ком. Внутри, в относительном тепле все расположились на последний северный ужин. Кто-то протянул Поху кружку и тарелку, и Пох сел к остальным. Ели в молчании, но недолгом: кто-то заговорил тихо с соседом, кто-то подвинулся к ним ближе, кто-то еле слышно и немного раздражающе загудел себе под нос песню без слов. Пох допил одним глотком, и ему на плечо опустилась рука. - Спасибо, - тяжело сказал Хайд, и от этой благодарности захотелось с головой нырнуть в спальник и не вылезать, пока она не продавит мир и не уйдет в землю до самого ядра. - Мы встанем до весны, а потом пойдём на юг. Ты с нами? - Боже упаси, - Пох хмыкнул, делая глазами круг, и, случайно поймав взгляд слушавшего разговор крошки Ти понял, что бога нет.       Что же, по крайней мере, они отогреются.