Младшим надо помогать

      Пасмурная суббота. Один из сотен подобных дней, когда парни вновь загружены работой. Сегодняшний день предоставил им возможность отсидеться в студии, прогоняя готовый материал через колонки для всеобщей групповой оценки. За дверями их уютной рабочей зоны разносятся вопли младших - Героев, день которых сегодня, по-видимому, тоже достаточно продуктивный и насыщенный, если, конечно, крики Джуёна об убийстве Ода можно так назвать. Работы непочатый край, на самом деле, ибо в этот раз для фанатов готовится много нового материала, помимо основного альбома с групповым участием, было решено отдать немного экранного времени для Дэнсрачи, которая еще с прошлого года придумала и выдвинула на обсуждение весьма интересную идею.       — Выход альбома через полтора месяца! Мне кажется, что мы снова ничего не успеваем... – бурчит лидер, нервно долбя по пробелу клавиатуры и бросая обеспокоенный взгляд на доску с планом.       — Ты что, издеваешься? В каком смысле не успеваем? – шутливо ударяя в плечо старшего, спрашивает Джисон, – песни написаны, записаны, сведены, – начинает перечислять он, загибая пальцы, – клипы сняты ещё месяц назад, хореографии к заглавке и бисайдам отработаны, план промоушена подготовлен, стаффом расписание составлено. Что может пойти не так, Чанни-хён?       — Я не знаю, мне всё время кажется, что мы что-то упускаем... что-то такое... – Крис задумчиво глядит в экран, любуясь на папку с готовыми проектами.       — А мне кажется, что чей-то старый котелок уже совсем не варит, хён, как же ты на сцене собрался выступать, вдруг хореографию забудешь прямо перед стэй, вот беда-то будет, – через смех иронично тянет Минхо, сразу цепляясь глазами за метающий молнии взгляд Чана, – ой, ой, кажется мне пора, – он отходит назад к двери, видя как старший встаёт и медленно, словно волк надвигается на него. Они оба срываются с места с воплями и выбегают из студии. На их фоне теперь, кажется, Герои не такие уж и шумные. Хотя, очевидно, есть в кого...       — Бедный Минхо... – усмехнулся Хан, сматывая провода от колонок. Чонин, сидящий в телефоне, лишь сочувствующе положил кулак на сердце.       — Компания покроет расходы на похороны. – смеётся Феликс.       — Какие похороны, вы куда меня хороните уже? – живой и почти невредимый, Минхо всё же вернулся к парням.       — А Чана где потерял? – спрашивает макнэ, подозрительно косясь на хёна.       — Он мой бумажник отобрал и пошёл за кофе, – с наигранным раздражением отвечает он, садясь на диван.       Чонин подскакивает с места, открывает окна, впуская холодный воздух.       — Кстати, а что насчёт вашего проекта? Я Хёнджина с самого утра не видел, он где вообще? – спрашивает Джисон, переводя взгляд на Феликса и Минхо.       — О, Джинни... Мы после репетиции ушли с Лино-хёном раньше него, но, как полагаю, он опять сидел в зале допоздна. Вероятно, спит крепким сном младенца у Чанбина в комнате. Его я, кстати, тоже не видел.       — Зато видел я. Он с утра сказал что-то про... встречу с... мм, о, вспомнил, – щёлкает пальцами Минхо, – Ёнджуном.       — Опа, какие страсти, – хихикает Чонин. Джисон лишь недвусмысленно повёл бровью.       — А насчёт проекта... – продолжает Лино, довольно улыбаясь, – мы на финишной прямой. Гордость этого камбэка держится на нашей песне, будьте готовы падать в обморок.       — Фу, хён, это звучит так высокомерно! – кривится Ян, мотая светлой макушкой из стороны в сторону.       — Ну частично он прав, Йена~ – соглашается Феликс.       — И ты туда же. Кошмар какой.       — Почему бы вам самим в этом не убедиться? Вы же, я полагаю, ещё не видели хореографию на "Taste"? – низко и загадочно молвит Ли-младший. Чонин и Джисон с интересом уставились на них, отрицательно помахав головами, – так и думал! У нас вечером будет ещё одна репетиция, мы прогоним её пару раз. Почему бы вам не прийти посмотреть и самим убедиться в гениальности нашей команды? – Чонин едва заметно покраснел.       — О нет! Видел я ваш текст, слушал и прочувствовал. Разврат, какое безумие! Что там за хореография я даже представлять боюсь! – вопит он, закрывая лицо в вороте толстовки. Было дело раз, когда во времена дебюта он лицезрел подобную историю своими глазами от тогда еще зарождающегося дэнс-лайна. И сказать мягко, это было очень ужасно. Напоминанием об этом дне каждый раз служат горящие огнём уши, когда речь заходит о чём-то таком... пикантном. Вспомнить стыдно...       — Да ладно тебе, Инни, такой концепт должен быть хоть иногда, нельзя же всегда всё запрещать, это скучно, – сладко тянет Минхо, ободряюще тряся младшего за плечи.       — Жаль только, что за такой концепт потом нужно перед всеми отчитываться... – вздыхает Феликс, глядя на друзей, – Чонин-а, Джисон-и, пожалуйста, приходите посмотреть, нам нужна независимая оценка хореографии, – опять эти его милые упрашивания, перед которыми невозможно устоять. Чонин страдальчески мычит, но в конце концов обаяние Ёнбока сносит все отрицательные моменты на "нет" и он всё же соглашается.       — Ладно-ладно. Если ты действительно этого хочешь...       — А остальные что? Остальные пойдут? – спрашивает Хан, не отрываясь от телефона.       — Не уверен. Чанни хотел провести комнату, поэтому его можно не ждать, Чанбини, который свалил ещё с утра... если подумать, что с ним помимо Ёнджуна будет ещё кто-нибудь из группы, то боюсь, мы не увидим его вообще до рассвета.       — Лишь бы нетизенам на глаза не попались, а то влетит нам потом и вообще между лейблами любой коннект оборвут... – задумчиво говорит Минхо, вытягиваясь в полный рост, – короче, в восемь ждём вас в зале, может захотите с нами какую-нибудь хорео прогнать, но это необязательно. Дел буквально на пять минут.       И до обозначенного времени было решено разойтись. А Чонин выглядел крайне взволнованно.       Нет, он правда любил хореографии старших, более того, оторвать от них взгляд было действительно очень тяжело, макнэ сам помнит, как в первую их официальную встречу был ошарашен красотой Хёнджина. Просто их танцы... действовали на младшего совсем не так, как принято ожидать, и самому Яну за это было очень стыдно. Раз за разом, поэтому он и не горел желанием наблюдать за этим действием на постоянной основе. Если речь шла о групповых тренировках, то это другой разговор, ибо там при концентрации некогда думать и засматриваться на остальных. Но здесь совсем иной случай.       Он лежал в их с Сынмином комнате на кровати, задумчиво пялясь в потолок. Ему всё ещё кажется, что с ним что-то не так, а спросить-то не у кого... Нет, он любит своих старших и полностью им доверяет, но спрашивать такое... И он чувствует себя ужасно глупо. И до вечера он так и не выходил: слушал музыку и даже не заметил, когда вернулся Сынмин.       — Инни, ты здесь сидишь?       — Ну да, отдыхаю, а что?       — Да не знаю, чего меня парни спрашивают за тебя, говорят не видели тебя почти весь день, только утром. Ты даже на обед с ними не вышел, всё норм?       — Хён, всё хорошо. Я просто пришёл, поспал, и я обедал, просто не с ними, – лжёт, но Сынмин лишний раз не переспрашивает, лишь быстро кивает и бросает рюкзак на свою кровать, – мм, хён?       — М?       — Парни не звали тебя сегодня на хореографию новой песни посмотреть?       — Звали, но я отказался, мне необходимо вечером к Оду заскочить, он там ноты мне наконец к сольнику написал, представляешь? – радостно лепечет Ким.       — Ого, я не знал, что он тебе песни пишет, это же круто!       — Не то чтобы пишет... я просто попросил о помощи с мелодией. А почему ты спрашиваешь?       — Просто они и меня позвали. Сказали им нужна независимая оценка.       — А остальные?       — Чани-хён занят, Чанбин-щи вообще в Хайбе тусуется. Запрягли Хана и меня.       — Ну нормально, посмóтрите, интересно же, у них же вон какие хореографии, ух! – он помахал рукой у головы, имитируя движение веера.       — В том то и дело... – тихо прошептал младший. Деваться некуда...       В восемь, как и договорились, припёрлись на студию, а Чонин всем богам молился и взывал к адекватности последние моральные ценности дэнсрачи.       Хан, в отличие от макнэ вообще был на расслабоне, вальяжно расселся на диванчике, с интересом наблюдая за тем, как танцоры растягивались, ещё умудрялся бросать шутки в процессе. А Ян мысленно считал минуты до конца этого дня и своего существования. А когда заиграла песня, а парни выстроились в начальные позиции, он нервно сжал пальцами обивку. Зрачки забегали, а сердце забилось быстрее. Это определённо была ошибка. Не смотри, Чонин, не смотри. Знает ведь, что если посмотрит – взгляд отвести не сможет. И снова попался, как бабочка в паутину. Чёрт, зачем он вообще на это согласился?       Движения парней были плавными, ритмичными и завораживающими, местами резкими и обрывистыми. А взгляды какие... глубже бесконечного океана. Макнэ растворялся и с каждой секундой осознавал безвыходность своего положения. Остатки разума кричали отвести взгляд, не засматриваться на такие горячие сейчас, как никогда движения, а дьявол на плече шептал поддаться соблазну, и сопротивляться ему младший просто не мог. Всё как в прошлый раз... Чертов элегантный принц Хёнджин, проклятый неистовым великолепием Минхо и порождение красоты и величия Феликс... Румянец снова предательски полз с ушей на шею, а в животе начинал завязыватсья узел напряжения. Он всеми силами старался держать себя в руках. Эти три минуты были настоящей пыткой, однако наконец всё закончилось. Танцоры радостно дали друг другу пять и, шумно дыша, обернулись на своих зрителей. Выражения их лиц проявляли радость, азарт и интерес. Очевидно, они знали, что хореография просто невероятная. Чонин взял на себя смелость посмотреть на Джисона. Он всем видом показывал своё восхищение, блестящими глазами глядя прямо на Минхо.       — Ну что скажете, правы мы были? – подал голос Хёнджин.       — Ребята, это просто огонь. – сказал Джисон, встав с дивана и демонстративно стал аплодировать. Стоит отдать должное, хореография действительно выглядит достаточно эффектно.       — Я же сказал, – победно улыбнулся Минхо. Чонин же молча наблюдал за парнями, придумывая план побега. Он чувствовал себя очень паршиво.       — Ну ребят, мы снова совратили младшего! – высоким голоском пищит Феликс, подходя к Чонину, – Инни, ты в порядке?       Спасением Яна стало уведомление на телефоне, он дрожащими пальцами достаёт телефон и видит сообщение от Сынмина о том, чтобы тот не терял его. А к сообщению была прикреплена фотка, на которой помимо Кима и Ода находился еще Джуён и Гониль. За нотами пошёл, значит...       — Что там такое, Йена?       — Мм... Сынмин попросил меня в комнате найти его тетрадку с текстами и прислать ему кое-что, – быстро сообразил макнэ, – что ж, я пойду тогда, хорошего вечера вам, парни!       Без лишних вопросов, Чонин быстро покинул студию, стараясь отдышаться и прийти в норму.       — Да что со мной такое? – быстрым шагом он шёл по коридору, витая где-то в своих мыслях, а жар всё никак не спадал. И как назло что-то должно пойти не так, и на повороте он врезается в крадущегося Чана.       — Йена! Прости-прости, я такой невнимательный, – он легко треплет младшего по волосам, обращая внимание на его беспокойство, – всё хорошо?       — Всё в норме, хён, – он натягивает улыбку, уводя взгляд в пол.       — Ты уверен? Ты какой-то... немного не такой. У тебя нет температуры? Ты весь горишь, – Ребро его ладони осторожно касается лба, а Чонин резко отскакивает от лидера, стараясь держать себя в руках.       — Нет, нет. Мы с дэнсрачей танцевали в зале, мне просто жарко слегка, всё хорошо, правда! – он смотрит своими лисьим взглядом в глаза старшего, надеясь, что тот не будет задавать больше вопросов и ставить его в еще более неловкое положение, чем есть сейчас.       — Хорошо, Инни. Иди отдыхай, Сынмин ночевать не придёт, если вдруг кто из персонала спросит, скажешь, что он у меня, – тихо говорит Крис, оглянувшись по сторонам, – неприятности сейчас никому из нас не нужны. Ладно, я пойду, у меня ещё есть дела. Спокойной ночи, малыш, – после этих слов он проскользнул мимо младшего и исчез за дверью своей комнаты, а у Чонина в сердце от чего-то закололо.       Чану в какой-то мере даже повезло. Среди всех мемберов он единственный, кому позволили занять отдельную комнату. Это, конечно, небольшая каморка, но для него это чудесный личный уголок. Всем мемберам известно, что Чанни любит побыть в одиночестве, любит работать без лишних глаз, не мешая другим и когда никто не мешает ему. Так или иначе, это вовсе не значит, что он не рад гостям. Мемберы частенько приходили к нему по разным вопросам, даже не обязательно рабочим. Они с Джисоном часто вместе засиживались, когда студия была занята другими группами, Феликс постоянно после дебюта приходил ночевать с Чаном, когда не мог уснуть, даже Минхо, для которого Чан был единственным хёном и тем, кому Ли-старший мог открыть свою душу, хотя это является их общим маленьким секретом. К Чану приходили по разным причинам: пьяными, в слезах, либо просто получить немного комфорта, и Чан, как ответственный лидер и просто хороший человек, никому ни в чём не отказывал. Макнэ к старшему тоже тянулся с особой силой, он правда очень сильно любил его и уважал, более того, лидер дарил необходимую заботу и чувство безопасности в любых ситуациях.       Добравшись до кровати, Чонин обессиленно падает на неё, закрыв глаза руками. Что же с ним происходит... нет, он прекрасно понимает что, но не понимает, почему. Много ли стóит, он всего навсего ловит накал возбуждения от лицезрения своих танцующих коллег. Но а на что расчёт, двадцатилетний парень, который до этого-то связей никаких не имел, а последние три года так и вообще как-то совсем не до этого. Макнэ чувствует себя озабоченным психом, и продолжает медленно сгорать изнутри, терзать свою душу леденящими сомнениями и сильно-сильно переживать. И засыпает он с ужасным чувством тревоги...       Утро встречает Чонина криками за дверью. Сперва он немного пугается, но потом, прислушавшись, понимает, что это всего навсего Чан, который, по всей видимости, ругался с кем-то из менеджеров. Он осторожно выглядывает из-за двери, но столкнувшись взглядом с грозно ковыляющим по коридору лидером, его обдаёт мурашками и он резко закрывает её, прислоняясь к ней спиной. И через пару секунд слышит приглушённый стук. Это Чан тихо стучит пальцами по двери его комнаты.       — Чонин? Извини, я напугал тебя? Открой, пожалуйста, – и Ян без промедлений исполняет его просьбу и видит уже совершенно спокойного Криса.       — Чанни-хён? Что случилось?       — Да... неважно, не забивай голову. Прости что напугал, я не думал, что менеджер может так вывести меня.       — Ничего, бывает. Я понимаю.       — Слушай, ты на завтрак не пришёл, ты только проснулся? – младший коротко кивнул, – так вот, сегодня расписание изменилось, съёмки переносятся на выходные, поэтому сегодня отдыхаем, но! – повысил он тон, – в пределах агентства, никто никуда не разъезжается, мне досталось уже из-за Сынмина, благо он выкрутился, спасибо Гонилю, но делать так, конечно, больше наверное не получится. Нам разрешили сегодня провести эфир, ближе к вечеру мы собираемся в зале. Будем играть, на вопросы отвечать, всё как обычно. У меня к тебе просьба. Иди сейчас поешь, найди Хана и отдай ему вот это, мне сейчас вообще некогда, бежать надо, – он отдаёт в руки младшего чёрную флешку, а на его вопросительный взгляд преждевременно отвечает, – проект, который я доделал ночью.       — Снова? Какие правки на этот раз?       — Перкуссия, мелодия флейты, с ревёрбом поиграл немного, в общем, поменял звучание полностью, – поясняет старший.       — Хорошо, я передам ему.       — Спасибо, Чонин, ты просто меня спасаешь. Всё, я побежал, если будет скучно, приходи к Феликсу, слышал он сегодня особенно энергичен и твёрдо настроен творить, – усмехнулся Крис и наконец покинул комнату Чонина, удаляясь, судя по звуку в коридоре, вниз по лестнице.       Ян сделал привычные утренние дела, заправил кровать и всё же нашёл в себе силы пойти поесть. Пересёкся в столовой с девочками из Твайс, они бросили друг другу пару фраз и пожелали удачного дня. Всё это время из головы не выходила его проблема, и Чонину казалось, что он слишком сильно зациклен. Может, стоит поделиться с этим с кем-нибудь из хёнов? Быть может, они смогли бы чем-то помочь, или хотя бы немного успокоить его. Естественно, смелости на это макнэ не хватало.       — Инни, неужели проснулся? – светловолосый оборачивается на знакомый голос и видит перед собой улыбающегося Минхо, тот молча подсаживается рядом.       — Доброе утро, хён.       — Доброе-доброе, разумеется. Слушай, я обещал Феликсу сегодня помочь, но у меня возникла маленькая проблема, – звонко протянул он, хитро сверкая глазами.       — К чему ты ведёшь? – недоверчиво спрашивает младший.       — Инни, у меня намечается свидание с кое кем, тут ещё и с расписанием так подфартило, но зараза, я не могу отказаться от этого, но и Ликса подводить не хочу. Прошу, подмени меня, это всего лишь на пару часиков, я всё что захочешь сделаю, – умоляюще просит он.       — Подожди-подожди! Свидание? Помочь? Но...       — Пожалуйста. Обещаю, ничего сложного, просто постой на моей позиции, Феликс всё расскажет.       — Ох, ладно... – Чонин нехотя согласился. Такой подставы он не ожидал.       — Ох, Йена, ты просто лучший, я так тебя люблю, – Минхо непривычно для него бросается с объятьями и виснет на макнэ, совершенно нагло нарушая чужое личное пространство. Но это не длится дольше десяти секунд и он отпускает младшего, радостно улыбаясь.       — Слушай, хён, а ты случаем не знаешь, где я могу Джисона найти?       — Мм, знаю, а что?       — Мне нужно отдать ему флешку с проектом, Чан попросил.       — Давай сюда, я передам, – он выхватывает флешку из длинных пальцев светловолосого под тихие возмущения, – релакс, не волнуйся, доставлю в целости и сохранности, – он лукаво подмигивает и направляется к выходу. Чонин тихо вздыхает, но ничего больше не говорит, провожая старшего взглядом. Ещё недолго посидев в полной тишине он всё же собрался с силами и отправился искать Феликса.       Он находит танцора в зале, ориентируясь по громким крикам, доносящимся оттуда. Ян стоит на пороге, наблюдая за интересной картиной: Феликс, которого Хёнджин тащил за ногу по полу. Завидев младшего, они оба прекращают безумие, замирают, удивлённо уставившись на него.       — Минхо-хён нашёл себе замену, – коротко поясняет блондин, показывая на себя и проходя внутрь.       — Оу, хитрый какой, свалил всё-таки, – улыбнулся загадочно Хван, помогая Феликсу встать, – вот прикол, я думал он пошутил.       — Честно, я предполагал такой расклад.       — Чт... вы знали что он уйдёт? – удивлению младшего не было предела. Почему он всё время что-то пропускает мимо ушей?       — Он говорил это вчера за ужином, небось ты и не в курсе, куда и с кем он ушёл? – макнэ отрицательно помахал головой, а Ли осторожно продолжил, – ну смотри...у Джисона тоже появились какие-то неотложные дела, может это, конечно совпадение, но...       — Чёрт подери, избавь меня от подробностей, просто скажи, что нужно делать, – воскликнул младший, прищурив глаза.       — Хорошо, – улыбнулся Феликс.       Не сказать, что Чонин был сильно удивлён. Похождения Минхо вызывали много вопросов ещё с дебюта, ибо он подозрительно частенько исчезал, и вот это совпадение, что Джисон, который всё время крутился вокруг него, тоже испарялся, как только Ли-старший куда-то уходил. Может, их совместные фото в баббл не вещественное доказательство, но многие вопросы отпадают сами собой. Подтверждать что-либо, конечно, ещё рано, но создаётся впечатление, что они очень старательно пускают всем пыль в глаза. Хотя никто особо и не удивится, если вскроются какие-нибудь новые факты. Эти двое созданы друг для друга, тут даже думать нечего.       Феликс спешно объяснил, что требовалось от Чонина, они втроём растянулись и начали танцевать. Всё это время голову макнэ неосознанно посещал вопрос касательно его проблемы. Теперь, зациклившись на этом, он совершенно не мог спокойно смотреть в зеркало, дабы следить за движениями парней. Он серьёзно задумался и принял во внимание своё нешуточное беспокойство, и из-за своих загонов теперь вообще витал где-то в облаках. О банальном синхроне речи идти и не могло: не глядя на других очень тяжело ориентироваться в линии. Из размышлений его вырвал Хёнджин.       — Йена, что с тобой? Всё нормально? – заметив его задумчивый вид, поинтересовался Хван.       — Да-да...Извините, – он низко поклонился, не поднимая на старших глаз. Те лишь обеспокоенно переглянулись.       — Чонин, с тобой явно что-то не так. Ты точно в норме? Мы по правде очень беспокоимся, – мягко спросил Феликс, наклонив голову ближе.       — Ты сам не свой последнее время, если тебя что-то тревожит, расскажи нам... – поддерживает Хван. Чонин шумно вздыхает.       — Ребят, всё хорошо, я сам со всем разберусь, я уже не ребёнок, – твёрдо утверждает он, поправив рукава толстовки.       — Конечно-конечно, просто знай, что если нужна будет помощь...       — Я знаю, что могу довериться вам, и я благодарен, если мне понадобится, я обязательно найду среди вас того, с кем смогу поделиться этим, но позвольте мне самому сейчас разобраться, – он не уверен, что поступает правильно на данный момент, но конечно признаёт сам себе, что трусит. Он не готов открываться. По крайней мере не сейчас, – прошу прощения, что мешаю вам, давайте продолжим, я соберусь и сделаю всё как надо.       — Ты уверен? Если ты не можешь, то мы...       — В этом нет необходимости. Просто давайте продолжим, – делать нечего, спорить с младшим не хотелось, поэтому все благополучно закрывают тему и вновь встают по своим позициям.       Не без сложностей, но тренировка проходит практически успешно, Чонин отдаёт всего себя, сосредоточившись, и на сей раз выбрасывает из головы лишние мысли. Да, его уши по-прежнему горят, но за отросшими волосами не видно. Да, его сердце колотится с небывалой скоростью, но по спокойному лицу этого не видно. Да, он открыто залипает в зеркало на красивые движения своих хёнов и держится из последних сил, чтобы не допустить реакции своего тела, но сконцентрированным танцорам этого не видно.       Старшие благодарят макнэ за помощь, обещая купить ему поесть, а тот словно в прострации спешно прощается с ними до эфира и уходит. Возвращается в комнату, в которой замечает следы присутствия Сынмина, однако не находит его там. Стоя в ванной перед зеркалом, он умывает лицо прохладной водой. Это немного помогает, но совершенно не придаёт уверенности и спокойствия. Смотря на своё отражение, Чонин не узнает сам себя. Спустя время Ян наконец впервые за сутки видит Сынмина, который вернулся и поделился проведённым с Героями вечером, показал фотографии и дал послушать мелодию, которую написал ему Од. Он вообще выглядел таким счастливым, воодушевлённым. А Чонину тошно. В компании друга он всё же решает тактично попросить совета.       — Слушай, Хён. Я вот спросить хотел, гипотетически, – тот заинтересованно поднял на светловолосого взгляд, – ну, типа невсерьёз. Как ты думаешь, мы достаточно молодые и незрелые, чтобы быть... чересчур гиперактивными? – Ким вопросительно поднял бровь, – мм, ну вот допустим, когда кто-то из мемберов танцует скажем... что-то "горячее", может ли он быть слишком... чувствительным в физическом плане?       — Оо, должно быть... – начал задумчиво старший, – я не могу говорить за всех, полагаю, у всех индивидуально, но лично у меня не было такого. Может, дело в гормонах или типо того, но, смотря на возраст и наши рабочие обстоятельства, наверное, да? К чему такие мысли, Йени?       — Ничего такого, не бери в голову, – Сынмин лишь пожал плечами, упав головой на подушки. Выпытывать информацию из людей не в его стиле, и Чонин благодарен ему за это. Однако спокойнее от его ответа ему от чего-то не стало. У Сынмина такого нет и не было. Они почти одного возраста, почему тогда для Чонина это такая большая проблема? Может, с ним что-то не так? Всё стало ещё сложнее...       Как только пробило девять часов, все мемберы плавно стекаются в зале, готовясь к эфиру и наблюдая за мечущимся по сторонам менеджерам. Пока стилист работал над волосами, Ян наблюдал за парнями, акцентируя внимание на лидере: тот выглядел подавленно, устало, будто весь день тягал тяжёлые ящики из грузовика. Они вдвоём явно выделялись на фоне остальных. Чонин задумчиво переводит взгляд на Минхо и Джисона: эти двое как всегда милуются вместе, смеются, кокетничают, о чём-то шепчутся. И вернулись они, разумеется вместе. "Случайности не случайны" – думает макнэ, подавив рвущийся наружу смешок. Не то завидно, не то просто грустно от такой несправедливости.       Эфир длится около часа. В подготовленных интерактивах Чонин немного забывается, с интересом выслушивая правила и активно участвуя в процессе игры. Настроение немного улучшается, стоит ему очутиться в привычной среде, со своими друзьями и десятками тысяч стэй, которые наверняка потом наделают кучу забавных нарезок с ними. Время проходит быстро, по завершении эфира стафф наконец оставляет их, они ещё недолго разговаривают, вместе ужинают прямо в зале, зная, что менеджеры потом будут ворчать за это, и в конце концов ближе к одиннадцати часам решают отправляться спать. И Чонин был готов наконец завершить этот утомляющий, и, как казалось, нескончаемый день, но у лестницы в коридоре его перехватывает Чан, чему макнэ, честно сказать, очень удивился.       — Чонин-а, задержись ненадолго. Поговорить надо, – тихо говорит лидер, закрывая ему путь рукой. Светловолосый удивлённо таращится на него, отступая на шаг.       — В чём дело, хён? Что-то случилось?       — Не здесь, Йена, идём, – он мягко хватает его за запястье, и тянет за собой, а Чонину остаётся лишь покорно следовать за ним. Крис немногословен, он пропускает все расспросы макнэ до тех пор, пока они оба не оказываются у двери его комнаты. Как только дверь закрывается, а они остаются наедине, Бан в привычной манере садит гостя на кровать, а сам садится на стул (он старается никогда не возвышаться над остальными во время разговора, дабы собеседникам не было некомфортно)       — Чонин, – начинает он своим серьёзным тоном, и макнэ отчего-то вмиг становится неловко, – наши парни волнуются за тебя, почему мне уже второй день кто-нибудь из них говорит, что с тобой что-то не так? – тихо спрашивает Чан, регулируя свет, оставляя его чуть приглушённым.       — С чего вдруг все так забеспокоились? Я в порядке, – он вновь уводит взгляд, а пальцы немного сжали покрывало, что не укрылось от зорких глаз лидера. Крис мягко улыбнулся, и так же тихо продолжил:       — Нет, Чонин, ты лжёшь, – не давя, не повышая голос, просто констатирует факт. А макнэ стыдится, врать он не умеет, а совесть мучает, оттого что пытается, даже зная, что обмануть старшего у него не выйдет. А Чан он такой Чан, он терпеливо ждёт, пока младший сам расскажет то, что его гложет. Он не манипулятор, но искренне желает ему помочь, – Давай же, Инни, поделись со мной, нет ничего такого, чего бы ты не мог рассказать мне. Ты же знаешь.       А Ян тоже не железный. Он смотрит лидеру в глаза, глаза которые излучали комфорт и заботу. Чан осторожно пододвигается ближе к нему, укладывая руки ему на колени, стараясь этим передать немного спокойствия: он часто так делал, когда младший нервничал, заметив, что это действительно помогает. И он запомнил это. И макнэ раскалывается.       — Да, ты прав, я лжец. У меня действительно есть проблема. И эта проблема терзает меня уже довольно долгое время, – без остановки начинает тараторить он, а старший лишь внимательно слушает, не перебивая, – я запутался и совсем не знаю, что происходит, я пытался разобраться со всем сам, ведь я уже не ребёнок и... считал, что смогу сам... справиться и жутко раздражался, когда остальные начинали пытаться вытянуть из меня это. И я правда думал, что не нуждаюсь в помощи старших, но когда решился попросить совета у Сынмина, я пожалел об этом, ещё сильнее начиная загоняться...       — Так, Йени, спокойно, дыши, – макнэ вываливал всё сразу, совершенно не фильтруя речь. Его чувства и эмоции просто слетали с языка. Бан легонько пальцами стучит по его коленям, пытаясь привлечь внимание, и младший на пару секунд замолкает, глядя на него, – а теперь по сути. Что тебя тревожит? Теперь стало страшно. Стоит ли сказать ему? Не станет ли он относиться к нему хуже, если Чонин расскажет? Чан, заметив его беспокойство, словно читая мысли, заверил:       — Чонин, поверь, нет ничего, что ты можешь скрывать от меня. Если ты боишься, что кто-то узнает, или насчёт того, как я отреагирую... то напрасно. Я-могила, малыш, я смогу справиться с любой информацией, это никак не изменит тебя в моих глазах. Ты можешь мне доверять.       Эту фразу он слышал от всех своих хёнов. Но почему-то от Чана она вызывала необъяснимое чувство безопасности, и больше чем у остальных заставляла поверить. Может, потому что это Чан.       — Хён... – его голос стал совсем сиплым, но он всё же нашёл в себе силы сказать правду. Будь что будет, – я заметил, что когда наблюдаю за пикантным хореографиями дэнс лайна, на их движения моё тело... выдаёт слишком непредсказуемую реакцию, – он заливается краской, пряча лицо в воротнике, – это очень сложно, я не могу это контролировать и мне ужасно дурно от этого. Я знаю, что такого быть не должно, и поэтому считал, что со мной что-то не так. Тогда я набрался смелости и спросил у Сынмина... но он совсем ничем не помог мне, из-за чего я стал чувствовать себя ещё хуже. Я банально не могу теперь танцевать, чтобы не думать об этом лишний раз... – он замолкает, а Чан сочуствующе кладёт одну руку ему на плечо, чуть сжимая.       — Ну... это нормально, у меня тоже была такая проблема, – Чонин, поколебившись, заторможенно с удивлением смотрит на него.       — Подожди, ты это серьезно сейчас?       — Конечно, Йена~ Когда я был стажёром, мне тоже многое видеть доводилось, я своими глазами застал рост от трейни до дебюта трёх групп, естественно часто видел их тренировки и... лучше тебе не знать, ведь я, по правде говоря, действительно видел слишком много.– Чан тихо усмехнулся, а Чонин удивлённо смотрит на него, но теперь он выглядит не таким зажатым, – Но суть не в этом. Я понимаю тебя, ведь я тоже был таким. Не поверишь, но все мы были. И Хёнджини, и Минхо, все мы через это прошли, да, у всех по-своему, но было. Это возраст, Инни, тут нет ничего такого. Мы молодые энергичные парни, а после танцев мы особенно чувствительны, это научный факт. Ты думаешь, почему Минхо и Джисон...       — Подожди, так они что... – Чан многозначно кивает, некоторые вопросы сами отпадают, и Чонин теперь уже не чувствует себя так плохо. Поддержка лидера реально успокоила его, но картинка всё равно перед глазами расплывалась. Он счастлив, потому что в порядке. Ян поднимает голову вверх, дабы так глупо не расплакаться перед старшим. Но от Чана же ничто не ускользает так просто. Он встаёт со стула, подсаживаясь на кровать рядом с макнэ, и заточает его в объятиях, прекрасно зная, что это поможет.       — Если хочешь ещё что-нибудь сказать, говори, не сдерживай. И слёзы свои не прячь, это не проблема, – его тихий голос успокаивает и действует как магия, и пара слезинок всё же скатывается с бледных щёк. Это всё было так просто. Он в порядке. Теперь это уже правда. Он сидит, не проронив ни слова ещё пару секунд, чувствуя тяжёлое дыхание старшего, но его руки крепко держат подтянутое тело, ни на мгновение не заставляя сомневаться в надёжности.       — Это так сложно... я терзал себя сомнениями столько времени. Это ощущение... такое ужасное, и ждать, пока оно пройдёт это настоящая пытка.       — И ты просто ждал? И даже не пробовал..?       — Я не могу просто сделать это... вот так... зная, что стало причиной, – перебивает младший, ощущая, как краснеют его щёки. Чёрт, о чём они вообще? Он осмеливается поднять глаза на Чана: всё так же, как всегда, его лицо не выражает ничего пугающего, и Чонин, несмотря на то, что всё ещё ищет подвох в его словах или эмоциях, перестаёт воспринимать всё так тяжело. Ситуация возможно со стороны выглядит очень комично. Он сейчас в комнате со своим лидером, самым опытным и любимым хёном, чьи руки так надёжно закрывают его от этого мира, разговаривает о чём? Осознание этого бросает в уже давно знакомый жар и у него начинается паника. Почему это происходит сейчас?       — Ох, малыш, возможно дело не только в гормонах... – парирует Чан, заметив, как младшего повело.       — То есть?       — Ты раньше никогда не задумывался о своей ориентации? – вопрос вышибает макнэ из колеи, он начинает бегать глазами по комнате и предпринимает попытку вырваться из крепких рук.       Старший не выпускает его, понимая, что разговор заходит в тупик, и если сейчас младший сбежит, проблема никуда не денется. Он всеми силами намерен так или иначе донести до Чонина главную мысль. Между ними не должно сейчас остаться недосказанности.       — Йени, спокойно, тише, – он ищет наиболее лояльный подход к светловолосому, стараясь не спугнуть. Такой он всё таки ребёнок, большой, робкий и стеснительный ребёнок.       Чонину требуется немного времени, прежде чем он действительно понимает, что на сей раз сбежать от проблемы у него не получится. Пора решать вопрос по-взрослому. Он перестаёт предпринимать попытки вырваться, но всё же тихо просит:       — Чанни-хён... отпусти меня, пожалуйста. — Я бы очень хотел, но ты ведь убежишь. Нельзя так делать, Инни.       — Я не убегу, обещаю, хён! – и старший сдаётся. Он отпускает Яна, а тот поджимает к себе колени, стараясь выровнять дыхание. Получалось, мягко говоря не очень, учитывая что сердце всё ещё с бешеной скоростью колотилось за рёбрами. Чан же внимательно осматривает его, собираясь с мыслями.       — Хён...       — Всё хорошо. Ничего страшного, Чонин-а...       — Прости... Прости меня, – шепчет, чувствуя дрожь во всём теле.       — Тебе не за что извиняться, я уже сказал. Всё в норме.       — Ничего не в норме! Я... это... оно...       — За-мол-чи, – здесь Чану всё же приходится повысить тон, он почти рычит, закрывая ладонью рот младшего, а тот испуганно смотрит на него. Старший тяжело выдыхает, но его голос вновь становится мягким, – извини, я не хотел показаться грубым или как-то напугать тебя, малыш, но твои истерики на пустом месте меня немного выводят из себя. Я просто переживаю, понимаешь?       Чонин быстро кивает, и Крис убирает руку от его рта, жестом прося молчать. Только сейчас у младшего в голове зашевелились какие-то шестерёнки, и с какой-то стати он осознаёт насколько эта ситуация выглядит слишком... Насколько голос старшего словно мёд льётся на уши, насколько Бан выглядит непотребно горячим, хоть и по-домашнему. Ян открыто пялится на лидера, пока он сам, должно быть, тоже что-то осознаёт. Он не тупой, он видит всё своими глазами, и не надо быть гением, чтобы понять суть.       — Что же мне делать с тобой, несуразный Инни? – вопрос скорее риторический и озвучен вслух чисто для того, чтобы вернуться в реальность, однако тон, которым это было сказано, заставил Чонина покрыться мурашками. Светловолосому необходимо проморгаться, чтобы сфокусировать взгляд на старшем. Он шумно выдыхает и к нему приходит осознание и приевшееся чувство тревоги.       — Я ухожу, – слетает с его языка. Здравый разум требует бежать, бежать дабы не натворить ошибок, о которых он потом сто процентов будет сильно сожалеть. Однако тело предательски замирает, а ноги будто и не его вовсе, подводят сразу же, как только он пытается встать. Чан реагирует быстрее.       — Стоять, – то, как он умудряется менять тон голоса с каждым словом поражает. Его рука ложится на плечо, а зрачки чернеют, но звучит он всё ещё мягко, без нотки злобы или раздражения, однако перечить даже такому тону почему-то желания не возникало, – никаких побегов. Не стоит. Посмотри на себя, куда ты пойдёшь в таком состоянии? Ты уже взрослый, Чонин. Не тот ребёнок, которым был три с половиной года назад. Это может быть страшно и смущающе, но рано или поздно должно было случиться. Хочешь, хён поможет тебе? – низкий шёпот на ухо заставляет Чонина вздрогнуть. Чан предлагает ему что?       — Хён... нет, так не должно быть.       — Нет ничего такого в том, чтобы старший показал тебе, если ты сам стесняешься, в этом же твоя главная проблема на данный момент? Так будет легче, понимаешь? В любом случае, никакого давления, если ты против, я не смею тебя задерживать, но подумай хорошо, сколько ещё пройдет времени, и как тебе это будет мешать. Я уже говорил, что ты можешь довериться мне...       Макнэ заметно нервничает и искренне не желает воспринимать то, что всё это происходит с ним в реальности. Чёрт возьми, лидер команды предлагает ему... помощь? Да как он ему потом в глаза смотреть будет? А что если... поддаться соблазну. Всего на один раз. Хуже точно не станет. Не станет же? Он мечется, но болезненная тяжесть внизу решает всё за него.       — Хён... – он последний раз смотрит в его глаза, и на сей раз утопает в них безвозвратно, – ты нужен мне, хён.       Назад пути нет.       Крис одобряюще кивает, заставляя младшего лечь. Он примыкает к нему, вплетает пальцы в кудрявые пшеничные волосы, а Чонин сдавленно мычит и мелко дрожит. Его пальцы беспорядочно сжимают простынь, а сам он не рискует больше поднять глаза и посмотреть на лидера. Ровно до тех пор, пока холодные ладони старшего не перемещаются под толстовку, осторожно обводя мышцы живота. В это момент он резко смотрит на Чана, не скрывая в своих глазах нотки первобытного интереса.       — С остальным разберёмся позже. Не думай ни о чём сейчас, – успокаивает его старший, а руки его уже спускаются ещё ниже. Шорты исчезают с макнэ так же быстро, как и остатки здравого смысла.       Крис с какой-то особенной любовью смотрит на светловолосого, мягко и по-детски клюёт в лоб и щёки, уверенный в том, что полноценные поцелуи сейчас дело совершенно лишнее – он просто потрогает младшего и даст ему выпустить напряжение. А что делать дальше они уже будут думать вместе.       На самом деле, Крис сам немного слукавил. В его планы изначально не входило подобное. И он готов стукнуть себя по голове за то, что позволил такую вольность. Но отказать себе в этом он явно не может. По крайней мере не сейчас. Не сейчас, когда Чонин так покорно доверяет ему себя и когда он открыто показывает своё наслаждение от его действий. Бан не будет позволять себе слишком много. Ничего такого. Он просто помогает младшему познать себя и своё тело.       И пальцы, пробирающиеся под боксеры и впервые касающиеся влажной головки, ощущаются как разряд тока по телу. Младший вдрагивает, а с его губ слетает тихий стон. Не стоит быть слишком шумным, даже в такой... ситуации. В конце концов, на этаже помимо них есть ещё другие люди, которым явно не стоит знать о происходящем. Чонину хорошо. Чёрт, это правда так хорошо? Интересно, о чём сейчас думает Чан? Он водит рукой медленно, закусывает губу, и лучше бы Чонин этого не видел, ибо это самое что ни на есть настоящее блядство. Иного слова в голову не приходит.       — Ты так напряжён... О чём думаешь? – его голос низкий, почти граничащий с рыком, как он вообще может оставаться настолько невозмутимым?       — Мой бог, почему ты вообще спрашиваешь? – мычит в ответ Чонин, неосознанно толкаясь в руку старшего и откидывая голову назад.       — Ты такой интересный, Инни... – его пальцы ускоряются, очерчивают каждую венку, и макнэ точно уверен, что всё это граничит с безумием, и вообще не понимает, когда он успел докатиться до такого. Но ещё хуже ему от того факта, что он чувствует себя необычайно хорошо. Он готов поклясться, что своими ушами слышит, как Крис тихо ругается на английском, и ощущает, сколько усилий старший прикладывает, чтобы держать дыхание ровным. Почему так? Пусть взгляд светловолосого размытый, но он видит в глазах лидера этот голод, смешанный с нотками восхищения. Его глаза всегда выдают его эмоции, как бы хорошо он этого не скрывал. Чонину правда хочется всё обдумать, но сейчас ему совершенно не до этого.       — Признай, тебе же нравится то, что я делаю? – этот тон... напоминает что-то. Именно таким тоном он издевательски флиртует со стэй, задаёт двусмысленные интригующие вопросы, загадочно ухмыляясь. Это тон того самого дьявольского обольстителя Криса. Макнэ сперва показалось, что его грязная фантазия сама придумала этот вопрос. Но старший произносит это снова, потянув его за волосы, тем самым заставив смотреть на себя.       — Отвечай мне. – Чонину абсолютно не ясно, почему эта небольшая грубость заставляет его член заинтересованно дёргаться. И ещё щёки пылают пуще прежнего, когда Чан злорадно улыбается. Перечить старшему не хотелось.       — Д-да, – всё, что его дрожащий голос смог выдать. А старшему этого более чем достаточно. Он отпускает его волосы, задирает толстовку выше и присасывается губами к животу. А неопытному младшему ощущений слишком много. Ему не требуется много времени, он рассыпается на атомы, тело пробивает крупная дрожь, а перед глазами всё темнеет. Чонину не понятно, почему имя Криса само слетает с языка, когда он кончает. В любом случае, он ощущает умиротворение и то, как напряжение полностью его отпускает. И сил думать о чём либо уже не остаётся. Он шумно дышит, жадно хватая губами воздух, пока Чан заботливо приводит его в порядок, укладывает его поудобнее и накрывает одеялом. Видимо, сегодня он ночует у него...       — Спи, малыш. Завтра поговорим, – слова теряются в подсознании, прежде чем макнэ успевает что-либо ответить. Он просто вмиг проваливается в дрёму, и последнее, что чувствует, это осторожный поцелуй в макушку.       Чонин и правда ещё несколько дней будет так же после выполнения расписания скрываться за дверью Чана, они будут долго беседовать, стирая все рамки. Его мозги действительно будут много переваривать за эти дни. Но вроде как, всё, наконец, встанет на свои места. Только вот, теперь он, кажется, начнёт встречаться со своим лидером...