Enemy

Юноша держался неподалеку от отряда, но старался не попадаться на глаза командира. Вокруг сновали солдаты, медики и люди в странной униформе, собирающие трупы на носилки. Когда Чонгук, раздав указы, собрал истребителей и направился к машине, Ким юркнул следом, чтобы забиться в углу и попытаться быть совсем незаметным. На вопрос Литы о его самочувствии он соврал, что в порядке. Девушка была всегда очень мила с ним, другие члены отряда относились к нему как к обычному новобранцу, и только Чон порой обходился с ним жестко и тыкал носом в его чудовищную природу. Дорога была очень длинной, но парень этого и не заметил, погрузившись глубоко в свои мысли и скребущие сердце ощущения. Чонгук дремал на коленях у Кармелиты, лишь иногда просыпаясь и кидая на парня холодные, подозрительные взгляды. Тэхён медленно растворялся во тьме, пропитывался ядом отчаяния и наполнялся до краев страхом. Ему казалось, что его душу выпотрошили и растерзали, его безжалостно топили в пролитой крови и ломали волю, окунали в чернь светлое сердце. Больно было даже дышать и вовсе не от множества ушибов на ребрах. Перед глазами стояли мертвые тела, страх в чужих лицах, и от этого тошнило, все внутри сворачивалось в узел. Ему хотелось кричать, рыдать, крушить, чтобы выпустить этот кошмар из себя, но всё что оставалось это задавливать боль внутри себя и пялиться вверх, чтобы остановить накатывающие слезы. Выходя из машины, он вобрал в грудь холодный свежий воздух, не отравленный запахом крови, он ощущался как желанное наваждение. Он надеялся скрыться побыстрее, как только вернет вооружение на место, но не в этот раз. Холодный голос окликнул его в шаге от двери: «Стой». Тэхён обернулся и столкнулся с пронизывающим взглядом строгих глаз. – Да, господин Чон, – тихо отозвался Ким. – Разве я отпускал тебя? – По голосу мужчины можно было догадаться, что он недоволен и злится на него. С колотящимся сердцем парень дождался пока Чонгук скинет катаны и кобуры, а затем приблизится. Чон схватил его за плечо и повел подальше от людей, вниз по нескончаемой лестнице к, именуемым Тэхёном, «подземельям». Истребитель завел его в свой кабинет и нашел упаковку бинтов. Он разорвал бинт зубами и перемотал свое исцарапанное предплечье. У него было еще много мелких ран, но на них мужчина почему-то не обратил внимание. Повернувшись к застывшему парню, он долго и внимательно сканировал его холодным взглядом, а потом заговорил. – Что произошло, когда ты преследовал тех мутантов со змеем? – Они были быстрее меня, я не смог их догнать, – пробормотал Ким. – Ты считаешь меня придурком? – прищурив глаза, с издевкой сказал он. Парень помотал головой, осознавая, что ему конец. – Мы ведь уже много раз обсуждали то, что мне врать не стоит. Я последний раз спрашиваю, что произошло? – последнее он почти процедил. – Я не смог их убить, – еле слышно сознался парень. – То есть они гуляют на свободе, потому что у тебя кишка тонка? – Чонгук смотрел на него с яростью. – Ты осознаешь, что ты совершил? – Тэхен молчал, чувствуя как его окутывает страх. Резко Чонгук схватил его за горло, болезненно впечатывая затылком в стену. В мужчине ядовитыми волнами плескалась злость. – Ты помиловал врага. Перешел на их сторону! Я считал тебя умнее. – Тишину прорезал громкий звук хлесткой пощечины. – А теперь скажи, пожалуйста, стоит ли мне сейчас пойти и доложить всё наверх, чтобы тебя заперли в изоляторе и до конца жизни использовали как лабораторную крысу? – Не надо, пожалуйста, – дрожащим голосом взмолился Тэхён. Истребитель зло кричал ему прямо в лицо, от чего слезы наворачивались на глаза. Он почти физически ощущал опаляющий жар той ненависти, которую источал Чонгук. – Безнаказанным твое преступление, естественно, не останется. Но я дам тебе последний шанс, и если ты допустишь еще хоть один малейший проёб, я с тебя шкуру сдеру заживо! Ты будешь подчиняться мне как собачонка. – С этими словами он тряхнул парня за плечи, выбивая первую слезу. – Моё слово для тебя – закон, ясно? – Ким испугано дергался от каждого крика Чона. – Встань на колени, – ледяным тоном процедил Чонгук. Ослушаться парень не решился. Он почувствовал как на его шее застегивается нейтрализующий ошейник. В теле моментально начала растекаться слабость и даже дышать стало тяжелее, на контрасте после нескольких часов свободы. Чон наклонился к нему и, грубо схватив за подбородок, заставил смотреть на себя. – Ты пожалеешь о том, что отпустил этих тварей. Я заставлю тебя стать примерным монстриком. Ты у меня даже думать не посмеешь о том, чтобы стать как все эти чудовища! – Снова лицо обжег хлесткий удар, а затем рука истребителя переметнулась на его волосы и, сжав их, с силой потянула вверх. Тэхён отчаянно пытался вырваться из цепкой хватки. Но Чонгук крепко держал его за локоть, а другой рукой сжимал его длинные волосы. Страх бился в груди штормовым прибоем. Парень был словно перепуганная птичка, пойманная в тесную клетку, унизанную острыми шипами. – Вы самый жестокий человек из всех, кого я встречал! – Неизвестно откуда черпнув смелости, выпалил Тэхён. – Ну я хотя-бы человек, – холодно ответил Чон, не обращая внимания на сопротивление. – Всю свою человечность Вы потеряли до последней капли! – Слëзы уже начали катиться из его прекрасных, отражающих утрачивающую чистоту душу, глаз. – Тогда и не трать силы на мольбы и попытки разжалобить меня. Всё происходящее дальше было словно в тумане, как ночной кошмар. Тэхён чувствовал как дрожь пробирает его тело, он знал на что способен истребитель и понимал, что сейчас он всерьез злится на него. – Ты помог монстрам и теперь все трупы, которые они за собой оставят, на твоей совести. Один из них уже перебил кучу людей, а ты не устранил его из-за того, что кишка тонка! Тебе не жаль тех, кого они разорвали на клочки? Чон грубо стянул с остолбеневшего парня футболку и ударил ногой под коленную чашечку, отчего тот упал на колени, издав тихий всхлип. Истребитель видел перед собой лишь монстра, внутри всё клокотало от ненависти и извергалось лавой злости, а слабый голос жалости остался неуслышанным. Как и в прошлый раз, Чон почему-то решил, что лучшим способом доломать волю монстра и подчинить его себе будет боль. Юному чистому сердцу в его голове придавались звериные безжалостность и жестокость. Перед собой он видел не напуганного Тэхёна, а чудовище с безумными глазами и клыками. – Остановитесь! – приказал Тэхён, будто имел на это право. – Не трогайте меня! – Ты решил довести меня окончательно, чертенок? – теперь его голос звучал обманчиво спокойно. Парень хотел начать вырываться, но носок чужого ботинка с силой врезался в его живот. Он, тяжело дыша, согнулся, схватившись за место удара, который пришелся под солнечное сплетение. Над головой раздалось звяканье расстегиваемой пряжки, звучащее, как смертный приговор. Толстый кожаный ремень выскользнул из шлевок, и парень зажмурился, готовясь к удару, который не замедлил обжечь его спину. Он не мог сказать что было сильнее: страх, боль от наказания или удушающее отчаяние, приходящее с осознанием того, что эти люди могут сделать с ним любую мерзость, а ему ничего не остается кроме смирения и подчинение. Он знал, что опасен и О.П.С не хочет допустить трагедии, он и сам боялся своих сил, но в глубине души он понимал, что это несправедливо. Он ведь ничего плохого не сделал, верно? Или слова Чонгука правда и он обрек людей на смерть от рук, помилованных им, монстров. Его тошнило от воспоминаний о крови и трупах, бойне и жестокости, от страха перед истребителем, возвышающимся над ним с орудием наказания в руках. Поначалу боль была терпимой и ему даже казалось, что он заслужил. Почти как селфхарм, вспышки боли вытесняли собой муки в груди и страшные мысли из головы. Он судорожно втягивал воздух с каждым ударом и ронял слезы, скатывающиеся по, пропитанным солью, щекам. Когда боль стала невыносимой, Тэхён попытался защититься, прикрывая спину руками, но Чон, схватив его запястья, вывернул их, отчего стало только больнее. Остановился мужчина только после того как он не выдержав разрыдался в голос. Чонгук отступил на несколько шагов. Внутри бушевал шторм. Он причинил боль монстрику, но от этого не уменьшилась боль в его собственной груди. Он был уверен, что сделал всё правильно, ради всеобщего блага. Дав парню минуту на то, чтобы отдышаться, он накинул на него свою куртку и потащил прочь. Ничего не соображающий Тэхён, еле переставлял ноги. Он со страхом смотрел по сторонам, видя решетки и узкие камеры, напоминающие тюремные. Чон остановился и отпер одну из них. – Подумай над своим поведением, – холодно произнес он, подталкивая парня внутрь. Раздался скрип, лязг ключа и клетка оказалась закрыта. Пару минут назад Тэхёну казалось, что ненависть к истребителю достигла всевозможного предела, но нет, она разгоралась все сильнее, словно пламя лесного пожара. Тэхен, привалившись к каменной стене, медленно сполз вниз. Он обнял свои колени и уткнулся в них носом, продолжая тихо всхлипывать. В клетке было холодно и, хоть он и сверхчеловек, организм из-за сильного стресса и усталости посылал сигналы в виде озноба и дрожи. Нехотя мальчик закутался в куртку Чона, ощущая его запах. Перед глазами мелькали всё те же картины и казалось, что от такого всеобъемлющего отчаяния его сердце должно было погаснуть, но оно продолжало ритмично стучать, заставляя Тэхёна продолжать свое ненавистное существование. Чонгук направился к жилому крылу и первым делом смыл с себя всю кровь и грязь. Холодная вода успокаивала разгоряченную душу. В мыслях мелькали воспоминания десятилетней давности. Он чувствовал эхо той боли и беззащитности. Ему приходилось часто напоминать себе, что это позади и теперь всё иначе, такого больше не повторится. Мужчина долго всматривался в зеркало, словно «незнакомец» за стеклом мог вытащить из кармана все ответы и решения, которые Чонгук тщетно ищет в своей голове. Выйдя из ванны, он увидел Литу, сидящую на краю его кровати и обнимающую мягкую подушку. Она выглядела потерянно, словно перед ним та девчонка из прошлого. Манобан заменила ему семью и являлась самым близким человеком на этой базе, да и всём остальном свете. – Я знаю, что ты сделал, оппа – с грустью сказала она. – Это вынужденная мера. Если бы он понимал по-другому… Но увы, до них доходит только через боль. – Я с тобой не согласна, Тэхён милый мальчик и я против твоей жестокости по отношению к нему. – Почему ты его так жалеешь? – он сел рядом и с усталостью откинулся назад. – Наверное, я просто знаю что он чувствует. Когда меня посылала на задания Випера, у меня тоже не было выбора и я не хотела убивать… Если бы мне только хватало смелости ослушаться их, как Тэхёну… – Не сравнивай себя с ним. Он один из монстров, а ты… – Разве есть разница? – перебила девушка. – Конечно. Они безумны, их жажда крови и жестокости несравнима ни с чем. – В любом случае, сам оставайся человеком, оппа. – Ее рука опустилась к нему на плечо, а ярко-розовые волосы защекотали щеку. – Я знаю, тебе больно до сих пор, – с грустью сказала она. – Я здесь, с тобой, мы сможем пройти всё это. Обещаю, когда-нибудь мы обретем дом и везде будет мир, а я буду часто-часто готовить тебе кальгуксу по рецепту твоей мамы, – она ласково улыбнулась и заключила его в объятия.

※※※

Ему было в новинку передвигаться так. Они торопливо перескакивали с крышу на крышу или держались в тени, боясь наткнуться на солдат. Даже раненые справлялись с этим, но парню было сложно освоить эти гигантские прыжки, требующие, как ему казалось, огромного мастерства и физической подготовки. Но в итоге, он научился просто доверяться своему телу, которое само найдет баланс, а мышцы сработают именно так как надо. Всё же испытывая каплю страха, что силы неожиданно покинут его, Юнги оттолкнулся от края. Несколько мгновений, захватывающего дух, полёта, а затем почти бесшумное приземление на крышу соседнего дома, просто, будто он делал это всю жизнь. Они разделились и сейчас, включая Мина, их было человек десять. Парень посматривал на ссутуленную спину Хосока, идущего впереди. Он понимал, что злость на него не обоснована, ведь Чон сделал то, что должен ради всеобщего блага. Вина давила на Юнги грузом, от которого больно было даже дышать. Сестра для него была второй половиной, они всегда были вместе и потерять близнеца для него значит потерять всё. После смерти родителей он делал все только ради нее, а Юнджи заботилась о нем. Представить, что с ней что-то случилось – страшнейшая мука ада. Они не знали куда ведет их Хосок, только Руби поглядывала на него с каким-то подозрением. За ногу Мина кто-то уцепился. Посмотрев вниз, он увидел ту самую малышку, чьи мама и папа так и не нашлись. Ее всю дорогу нес один из сильных одаренных. Выглядела девочка очень напуганной, но похоже еще не понимала, что случилось с ее родителями. Они двигались по тропе огромного пустыря и Мин поднял малышку на руки, та устало опустила голову к нему на плечо и всхлипнула. Вдалеке замаячили огоньки окон, рядом едва слышно зашелестела трава от тихой поступи Руби. Она посмотрела в его глаза с сочувствием и положила ладонь на плечо. Лицо ее было печально, в глазах застыли слезы, он с трудом узнавал в ней ту веселую шутницу, коей она являлась еще несколько часов назад. Хосок едва сдерживал плач, он чувствовал, что подвел всех. Проиграл и ценой были жизни дорогих людей. Ему доверились, положились на его защиту, а он оказался слишком слаб. Было трудно поверить в то, что выстроенная и укрепленная годами крепость пала, как карточный домик. Он никогда прежде не ощущал такого опустошения. Пытаясь уберечь хотя-бы выживших, он привел их в единственное безопасное место, в котором был уверен. Перед ними возник большой коттедж, огражденный высоким забором и ухоженными кустарниками. Он стоял посреди просторного пустыря неподалеку от кромки леса, а других признаков цивилизации не видать, даже домика лесничего в этой местности не было. В некоторых окнах горел свет, и они были словно глаза, следящие за нежданными гостями. – Ты уверен? – шепотом спросила Руби у хмурого Чона. Тот в ответ лишь пожал плечами. Один за другим одаренные перескочили через забор. Хосок уверенно шел впереди, он тихо ступал по гравиевой дорожке, как и все остальные боясь издать хоть малейший шум, но несмотря на это, их присутствие не осталось не замеченным. Когда Чон собирался постучать в крепкую металлическую дверь, сзади раздался нежный женский голос с милым японским акцентом. – Не самый подходящий час для визита, Василиск. – Юнги резко обернулся и увидел высокую, девушку, красивую как звездная ночь и нежные лепестки водяных лилий. Она обращалась к Хосоку, об этом парень догадался, ведь среди них только ему подходило прозвище ядовитого змея. – Я чувствую от вас запах крови, что произошло? – Эйрин, нам нужна помощь, прошу, впусти нас. – Красавица кивнула и, оказавшись у дверей так быстро, словно телепортировалась, отворила дверь, из которой выскользнули свет и тепло, разбавляющие плотность ночи. Впустив всех внутрь, она высунулась наружу, огляделась по сторонам и защелкнула замок, убедившись, что никто не следил за ними. – Я сейчас разбужу Селену, среди вас много раненых. Она скрылась за поворотом коридора и в этот миг одаренные уловили шаги на лестнице. Через секунду показалась еще одна незнакомка, преодолевшая последний пролет съехав по перилам. Ее образ резко контрастировал с Эйрин. Коротко остриженные волосы, рваные джинсы, топ с ярким принтом, татуировки и всяческие грубоватые украшения создавали бунтарский образ. – Что происходит? – она глядела на Хосока, с подозрением прищурив глаза. – На нас напали, спаслись только двадцать два человека. Нам нужна помощь. Никс, я знаю ты меня недолюбливаешь, но пойми… – его перебил четкий, решительный голос. – Помнится, когда-то и мы просили у вас помощь. Напомнить что вы ответили? – Мы были недостаточно сильны, – с сожалением ответил Чон. – Хватит! – остановил их твердый тон Эйрин. – Никс, мы не можем отказать этим одаренным в помощи. – Разумеется, дорогая, я и не собиралась их прогонять. Понятие не имею с чего Гадюка взял, что я его недолюбливаю. – Потому что ты всех недолюбливаешь, – раздался голос третьей девушки, а Эйрин слегка закатила глаза. Селена была милой девчонкой с растрепанными после сна длинными косами, в которые были вплетены зеленые пряди. Чем больше Юнги вглядывался в ее черты лица, тем больше они казались знакомыми. Он взглянул на Никс и тут в памяти, наконец, вспыхнул ответ. Его глаза расширились от удивления, он торопливо придвинулся к Руби, та тоже выглядела настороженной. – Нуна, эти люди, они ведь преступники, – еле слышно прошептал Мин. Он помнил их лица на фотографиях самых разыскиваемых террористов. Они несколько лет назад напали на лабораторию, но Чон Чонгук с отрядом их остановил. – Да-да, это мы. Восхищения оставь на потом, – ответила Никс, услышав его слова. Парень прижал ребенка ближе к себе, но Руби шепнула, что всё в порядке. – Пусть раненые идут с Селеной, те кто может стоять на ногах с Никс, а ты, Василиск, должен мне всё объяснить. Юнги собирался пойти вместе с Руби, но Хосок мягко потянул его за собой. Они прошли через длинный коридор, и девушка распахнула перед ними дверь комнаты, в которую поманила изящным жестом. Она с интересом рассматривала Мина, замершего на пороге и выжидательно поглядывала на Хосока, устало привалившегося к стене. – Они напали поздно вечером, мы видели многих истребителей и самого Чон Чонгука и еще… – он сделал паузу, будто сомневаясь. – С ними был одаренный. – Глаза Эйрин от этой новости широко распахнулись. – Где Хигучи? – Боюсь, она мертва. Я видел как она сражалась с Чонгуком и… – не закончив фразу, он почувствовал ком в горле, мешающий говорить и дышать. – Как они нашли убежище? – Тихо спросила девушка. – Если бы мы только знали… – Хмурясь Хосок продолжил, – Эйрин, еще кое-что важное. Это Юнги, тот самый одаренный, о котором говорила Хигучи. – Проницательный взгляд темных глаз устремился на парня. – Я уверен в том, что о его даре никто не знал. – Мне казалось, что то, о чем говорила Хигучи невозможно. – Смотри, – Хосок вытянул свои, не до конца зажившие, скелетоподобные руки. – Их отрубил тот вражеский одаренный несколько часов назад. Юнги может и больше, если будут силы и время. – Глаза Айрин удивленно сверкнули, а затем она медленно покивала головой. – Мы должны защитить его любой ценой, иначе всему конец. – Вы можете быть здесь в безопасности, – грациозной походкой она направилась к двери. – Я принесу чистую одежду и полотенца, ванная слева, если у вас остались силы на душ. – Я должен вернуться, вдруг… – девушка не дала ему договорить, перебив. – Отдыхай, Василиск, я отправлю туда своих людей. И пусть вина тебя не мучает, ты сделал всё, что мог. – Уже в дверном проеме она развернулась и уверено посмотрела Чону в глаза. – Хигучи-онни я знаю с детства и, если она сделала тебя своим приемником, значит знала, что ты справишься. Спустя три часа усталость окутала плотным коконом, но сон не приходил из-за тревожных мыслей и воспоминаний, страх накатывал волнами, он вскакивал, чтобы отдышаться и снова ложился в мягкую постель. Чистые простыни и тишина казались чем-то нереальным после всего произошедшего. Мозг был так перегружен, что в голове был гул из звуков сирены и криков. Юнги уже несколько раз проведал других одаренных, смыл с себя кровь и грязь, попробовал залечить чужие раны, но сил не было совсем. Он знал, что в соседней комнате также не спит Хосок, но все не решался прийти к нему. Он прикрыл глаза и вдруг почувствовал как пушистые ресницы мокнут от слез. Наконец, он соскочил с кровати и вышел из комнаты, ступая босыми ногами по холодному полу. Над ручкой двери кисть замерла в нерешительности, а затем он приоткрыл ее и прошмыгнул внутрь. Хосок сидел на краю постели, ссутулив плечи, и вид у него был болезненно опустошенный. Он удивленно взглянул на парня, но так ничего и не сказал. Юнги торопливо приблизился, но не успел ничего сделать, как хён первым заключил его в объятия. Они сели рядом, не переставая обнимать друг друга. Юнги ощущал опору в Хосоке, а тот в нем поддержку. Мин осторожно коснулся скелетоподобной руки, скользя пальцами по косточкам и на миг всё окружающее замерло, когда он ощутил как в чужой плоти бьются жизнь и тепло, а в собственных венах циркулирует необъяснимая энергия. – Прости меня, я обещал защитить, но… – Ты не виноват, – перебил его тихий успокаивающий шепот. Совсем скоро Чон с удивлением наблюдал за тем, как его раны покрываются здоровыми тканями. От Юнги исходило некое тепло, заставляющее ощутить что-то кроме вины и страха. Он сжал в своей исцеленной руке чужие холодные пальцы и тихо шепнул искренние, полные надежды слова: «Все будет хорошо».

※※※

Последнее, что маячило в памяти, пугало. Раздалась громкая сирена, похожая на ту, которая разбудила их в день смерти родителей, она бросилась искать брата, но на нее и еще одну девушку напали, а дальше бесконечная чернота. Тело словно почти совсем отсутствовало, она не ощущала ни рук, ни ног, ни единый палец не повиновался ей. Страшно было и за себя, и за близнеца, где он, жив ли, в безопасности? Юнджи медленно открыла глаза, веки были словно свинцовыми, яркий белый свет люминесцентных лап ударил и заставил зажмуриться. Вокруг было тихо, будто никого не было, но она была уверена, что чувствует на себе чей-то пристальный взгляд. Снова открыв глаза, она увидела чистые белые стены, с трудом повернув шею, разглядела слева от себя странные мониторы и передвижной столик с какими-то закрытыми контейнерами. Девушка повернула голову в противоположную сторону и увидела молодого мужчину с красивыми чертами лица и знакомыми глазами за тонкой оправой очков. – Ты уже проснулась. Чудно! – его голос был также знаком. Он звучал с каждого телевизионного или радио-канала. Ошибки быть не может, известный ученый и политик, на которого надеются граждане всей страны – Ким Сокджин. Папа всегда говорил, что он лжет и подтасовывает, а сейчас Юнджи уверена, что ни к чему хорошему эта встреча не приведет. – Отпустите меня! – потребовала девчонка. – Я человек, вы не имеете права меня трогать! – О нет, – нараспев протянул Сокджин. – Ты одаренная и скоро убедишься в этом сама. Не стоит боятся, я не хочу причинять тебе вред. К сожалению, иногда ради высшей цели надо перетерпеть. – Он поднялся со стула и направился к ней, чтобы взять со столика пару медицинских перчаток и начать раскладывать скальпели и прочие инструменты из контейнера. Юнджи, к которой начали возвращаться конечности, панически задергалась и, к своему ужасу, ощутила, что крепко-накрепко прикована к операционному столу. Она начала кричать, требуя отпустить ее и зовя на помощь, но никто и не думал спасать ее. Ким медленно повернулся к девушке и плавно поднес указательный палец к губам.

※※※

Тусклый желтоватый свет проливался на барную стойку. Он одиноко сидел, слегка покручиваясь на высоком стуле и вертел в руке не первую рюмку крепкого соджу. На месте рядом с ним покоилась старая на вид папка разных бумаг. Парень то и дело посматривал на часы, а затем скучающим взглядом скользил по входу в это сомнительное заведение. Только спустя десяток минут он услышал как отворяется дверь за его спиной, запуская ночную морозность. Беззвучными шагами к нему подплыла девушка и, задержав взгляд на бумагах, опустилась рядом. Ее белые локоны и одежда выглядели неестественно чистыми и светлыми для этого места, города, страны, да и всего мира. – Рад видеть тебя, белоснежка, – промурлыкал Чимин, даже не глядя на собеседницу. – Ты сделал то, о чем мы говорили. Признаюсь, я восхищена. Не думала, что ты сможешь. – Да, на что только не пойдешь ради выгоды… – безэмоционально протянул парень. – Ты ведь прихватил из архива что-то еще, кроме записей Доктора Хан, верно? – Естественно. Там было много интересного про Виперу. – Отдай записи и мы окажем тебе помощь в поиске твоих родных. – От этих ее слов Пак поморщился, ему не нравилось, когда говорили о его слабом месте. –Думаешь я просто отдам тебе рецепт супер-оружия? – он усмехнулся. – Я хочу знать, что ваши ученые состряпают из этих формул. – Мы хотели лишь вырвать их из-под носа Виперы. – Только поэтому Чимин и согласился на эту работенку, он хотел хоть немного подгадить своим врагам, ну и разжиться информацией. – Значит я могу сделать так? – Картинно он достал один из блокнотов и поднес к нему зажигалку, но не успел язычок пламени появиться, как его остановил твердый повелительный голос. – Стой! Среди нас есть ученые, одну из них ты уже знаешь, они смогут помочь сотням одаренных, если получат труды доктора Хан. – Почему ты веришь вашему главарю? – Он спас мою жизнь и спасет еще множество. – Девушка, наконец, получила толстую папку с бумагами и быстро направилась к выходу. – До встречи, белоснежка, и передай доктору Вонсу, чтобы не прикасалась ко мне своими скальпелями ни при каких обстоятельствах, – тихо произнес Чимин, зная, что мутантка услышит. – Зови меня Соёль, – также тихо ответила она и исчезла за хлопнувшей дверью. Пак с грустью влил в себя последнюю рюмку соджу и взглянул на время. Ему пора возвращаться на базу Виперы, если он опоздает хоть на минуту, у него будут большие неприятности. Нехотя он покинул это малолюдное заведение и направился по темным улицам к самому противному для него месту на свете. В голове мысли обволакивало тягучей тревогой и липким страхом, который преследовал его во снах и наяву. В свете дальнего фонаря что-то мелькнуло и исчезло, Пак навострил уши и уловил слабый запах в дуновении ночной прохлады. Парень замедлил шаг, натягивая приятную улыбку на усталое лицо, а затем достаточно громко произнес: «Выходи, Никс, я знаю, что ты здесь». Спустя мгновение вровень с ним зашагала невысокая фигура в капюшоне. – Не думал, что мы столкнемся снова, маленькая злючка. – Сам ты маленький, а я может и низкая, но уложу тебя на лопатки одним мигом. – Она, наконец, скинула капюшон и слегка улыбнулась знакомому, с которым когда-то свела нелегкая судьба. – Хотела бы я когда-нибудь прийти, чтобы поболтать о чем-нибудь милом, но не в этот раз. Истребители напали на убежище. Мы должны выяснить как обезопасить остальные объединения одаренных. Я покопалась и выяснила, что информацию они достали из некого Чхве Югома, думаю, что он тебе знаком. Так вот, этот Чхве сообщил всё добровольно, что скажешь об этом? – Насколько я знаю он был завербован Виперой сразу после того, как прошел трансформацию. Он был предан гадюкам и презирал остальных одаренных, считая себя единственным избранным. Мы редко пересекались, но он абсолютно точно не стал бы искать помощи и убежище у одаренных. Попав в плен, он молчал, и никто не смог выбить из него хоть что-то пытками. – Странно… – Думаешь кто-то специально подергал за ниточки? – Чимин повернулся к девушке, та задумчиво покивала головой, а затем в считанные секунды исчезла, словно тень растворяясь в ночи. Тьма медленно сгущалась и в ней веяло скорой разрушительной бурей.