Enemy

Ночь была долгой, он почти не спал, только под утро задремал прямо на рабочем месте. Привыкший к такому образу жизни, мужчина проглотил крепчайший кофе, который показался совсем безвкусным. В груди его зияла огромная дыра, сравнимая с бездонной пучиной. Перед глазами мелькали картины вчерашнего дня: кровь, клыки, когти, множество адских зверей. Он уже жаждал следующей битвы. Готов был поднять катаны, чтобы исполнить свой долг. Чонгук жил от схватки до схватки и никак не мог утолить голод по отмщению. От воспоминаний и тревоги его отвлек стук в дверь. Не дождавшись ответа, в кабинет вошел красивый мужчина с добродушной улыбкой и выразительными глазами, поблескивающими за стеклами очков. Чон удивленно вскинул брови, но затем вежливо кивнул, приветствуя посетителя. Тот с интересом рассматривал его с ног до головы, а затем вынес свой вердикт. – Ты всё также не следуешь моему совету, – Чонгук снова кивнул. – Тебе бы отдохнуть, и я как раз пришел, чтобы это устроить. – Мне некогда отдыхать. – Правительство решило нагрянуть с проверками… – многозначительно сообщил мужчина. – И я бы на твоем месте не стал рисковать, оставляя здесь Тэхёна. – К чему Вы клоните? – прохладным тоном спросил Чонгук. – Теневое правительство очень заинтересованно в том, чтобы перехватить управление проектом «сверхзащитник». Ну а господин Ким очень хочет поскорей сплавить сына в далекие лаборатории. – Этот разговор все больше становился Чонгуку неприятен. – Не пойти ли Вам заучивать речи для следующей конференции, доктор Ким, – грубовато ответил Чон. – Я не готовлю речи заранее, но сейчас не об этом. Тэхёну нужно немного передохнуть, впрочем, как и тебе. Какой у тебя диагноз? – уточнил мужчина, будто игнорируя явное нежелание Чона говорить на эту тему. – Легкая форма ПТСР, верно? – Давайте ближе к делу. – В пределах базы Чонгук продолжал обращаться к Сокджину формально, хоть они и условились о том, чтобы перейти на «ты». – Я бы настоятельно рекомендовал переждать в северном штабе. – Вы зря переживаете, я уеду на этих выходных и Тэхёна заберу с собой. – Чудно! Только позволь его осмотреть перед отъездом. Где он сейчас? – У Чонгука возникло ощущение, что Сокджин прекрасно знает где сейчас сверхчеловек. – Я слышал, что вчерашним вечером ты сердился на него после возвращения с миссии. – Я приведу его чуть позже, – сухо ответил Чон и уставился в бумаги на столе, давая понять, что разговор окончен. Он старался не вспоминать о Тэхёне, хотя он постоянно лез в голову. Почти все надежды на то, что монстра удастся приручить, догорали внутри него, образуя кучку пепла. Он, то злился на мальчика, то придавался жалости. Вчера он пообещал Лите быть с ним помягче, но сейчас считал, что ночь в клетке послужит ему отличным уроком. Чонгук дотронулся до прочной цепочки на своей шее, а затем, потянув за нее, вытащил из-под футболки крупный серебряный медальон, гладкий и ничем не примечательный. Он был с ним всегда, в каждом бою, единственная материальная ценность Чона. Привычным движением пальцев он открыл его и изъял старый, сложенный во много раз лист бумаги. Аккуратно, боясь потрепать еще больше, мужчина развернул его и с нежностью взглянул на простой детский рисунок. У маленького художника определенно был талант, люди, выведенные цветными карандашами, получились милыми и родными. Сердце щемило каждый раз, как он смотрел на портрет счастливой семьи, над которой висело оранжевое солнце и пушистые облачка-барашки, держащие на себе яркую радугу, слегка выцветшую от времени. В этом листочке бумаги было заключено всё светлое, что имела душа истребителя. Медленно он спрятал рисунок обратно и, захлопнув ноутбук поднялся с рабочего места. По дороге к камере, в которой был заперт Тэхён, мужчина размышлял о том правильно ли он поступил вчерашней ночью. Разгневанный и разгоряченный после боя, он наказал парня по всей строгости. К словам самой близкой подруги он всегда прислушивался и слова Литы о том, что мальчика можно понять, стали для него поводом задуматься. Отпустить опасных преступников из жалости – верх идиотизма, по мнению Чона. Но Тэхён был юн и неопытен, Чон не должен был давать ему такую важную задачу и тем более оставлять без надзора. Мужчина мог бы понять страх мальчика и глупость, если бы он был человеком, но Ким для него в первую очередь монстр, пускай и милый временами. Истребитель мог привыкнуть к тренировкам с мутантом, к его постоянному нахождению поблизости, но к его неповиновению – никогда. Парень забился в самый угол клетки, уткнувшись лицом в свои колени, которые обнимал, прижимая к груди. Его плечи устало и грустно поникли, и Чону даже показалось, что он дремлет. Но стоило подойти ближе и звякнуть связкой ключей, как хрупкая фигурка вздрогнула от страха. Медленно проворачивая ключ в замке клетки, Чонгук даже почувствовал крохотный укол совести, ведь юноша сейчас совсем не был похож на тех монстров. Он окликнул его по имени, но тот и не думал реагировать. – Не стоит играть со мной в молчанку, обижайся сколько влезет, но игнорировать меня у тебя всё равно не выйдет. Ким поднял голову и отрешенно взглянул на истребителя красными, влажными от слез глазами. Он не спал всю ночь, мучаясь от чудовищных мыслей. Когда Чон освободил его и отвел к Сокджину, парень испытал облегчение, но ненадолго. Чонгук следил внимательным взглядом за каждым действием Доктора. Он явно был недоволен тем, что такой именитый человек принимает участие в проекте. Сокджин о чем-то его расспрашивал пока осматривал и обрабатывал его раны, но парень был не в состоянии ответить связно. Несмотря на способность организма сверхчеловека справиться с заражениями, доктор наложил повязки со жгучей жидкостью, от которых исходил резкий химический запах. – Так как твой организм действует непредсказуемо, я не хочу рисковать, на случай если заживление пойдет плохо из-за ошейника и стрессового состояния, поэтому придется потерпеть, – пояснил Сокджин. С Тэхёном он разговаривал мягко и доброжелательно, но парень всё равно его побаивался из-за специфических научных экспериментов. Телефон в кармане Чонгука завибрировал, и он вышел, нехотя оставляя своего монстрика без надзора. Почувствовав как наставник отдаляется, Ким чуть выдохнул. А доктор, видимо, только этого и дожидался, потому что сразу кинул на него многозначительный взгляд. – Я слышал о том, что ты сделал. Это было очень глупо, – последовала пауза, – но благородно. В наше время не многие способны на жалость. И я ценю в людях благородство. – Тэхён молчал, не зная что ответить. – Если тебе понадобится помощь, ты можешь обращаться ко мне, – тихо сказал Сокджин, и следом в помещение вернулся Чонгук. – Всё в порядке? – будто невзначай поинтересовался Чон у доктора Кима. – Регенерация протекает медленнее, чем должна, но это ожидаемо в таких обстоятельствах. Агент Чон, я бы рекомендовал снизить использование нейтролизующего ошейника, он затормаживает развитие организма. Как только Сокджин затянул последний стяжек на царапине, протянувшейся через всё плечо, истребитель взял его за запястье и повел прочь. Уже у самой двери доктор перехватил Чонгука и тихо проговорил: «Полагаю, что ни одному из нас не нужны проблемы, поэтому, надеюсь, что не увижу больше никаких следов превышения полномочий, агент Чон». Не трудно было догадаться о чем говорит мужчина, Чонгук никак не выдал своих эмоций, лишь сверкнул ледяными глазами, а Тэхён, наверное, удивился бы тому, что кто-то здесь беспокоится о синяках на его спине, если бы были силы удивляться. Чон изредка поглядывая на него, привел на нижний этаж, где они прошли через пост охраны. Мужчина вывел его со стороны запасного входа, не желая попадаться никому на глаза. Тэхён гадал куда они направляются, ведь это было не похоже на начало очередной миссии. Свежий воздух и ветер не принесли обычного удовольствия и бодрости, сердце лишь гулко колотилось от, успевшего стать привычным, страха. Мужчина быстрым шагом двинулся в сторону парковки. Он остановился у черной не дешёвой на вид машины и открыл перед парнем дверьцу. Тэхён робко посмотрел на наставника и сел внутрь, а затем сразу последовал звук захлопывающейся двери и активирующейся блокировки задних замков. Чонгук занял водительское место и глянул на него через зеркало, пронизывающим насквозь, взглядом. Тэхёна подташнивало от вони бензина, смешанной с запахом Чона и сладковатой примесью духов Кармелиты. Машина явно принадлежала Манобан, судя по миловидному голубому игрушечному панде, сидящему сверху приборной панели. – Куда Вы меня везёте? – не смело спросил парень. Чонгук, плавно выруливая с парковки, снова взглянул на него через зеркало заднего вида, а затем ответил. – Верхушка хочет тебя временно сослать с базы, я принял пока наименее радикальное решение. Считай, что отправляешься ко мне на перевоспитание. – Тэхён почувствовал как обреченность окутывает вокруг него свою паутину, ведь Чон не проявит к нему ни капли жалости, и, словно услышав его безнадежные мысли, мужчина добавил, – Если будешь хорошо себя вести, мы сможем обойтись без жестких мер. Хотя твой отец велел драть тебя розгами, как в древности, за любой промах. – Ким ощутил резкое отвращение к Чону, отцу и всем этим людям, которые видели в нем лишь монстра. Хмыкнув Чонгук продолжил, ненамеренно вонзая осколочки в юное сердечко, – Не бойся, я не думаю, что он всерьёз. В конце концов, он ведь твой отец и не желает тебе зла, даже если и бывает строг. – Тэхён знал, что это не так и отец его действительно ненавидит, а Чон, хранящий в памяти светлый образ своего папы и знающий Кима старшего как хорошего человека, не мог даже предположить о том, что происходило на самом деле. Дорога показалась долгой, пейзаж за окном был серым и однообразным, а парень ужасно устал, от чего вскоре начал клевать носом. Дрема окутала его разум и отрывочные фрагменты неясных сновидений заполнили его голову жуткими, кровавыми образами из воспоминаний. Разбудил его спокойный голос Чонгука, оповещающий, что они почти на месте. Тэхен посмотрел на окно, за которым располагались ворота жилого комплекса. Ким поежился, когда на нем остановился подозрительный взгляд охранника, но они быстро проехали через поднявшийся шлагбаум. Вопросы в голове Тэхёна всё еще роились, но он уже понимал, что скоро они окажутся среди обычных людей, вдали от стен под напряжением и агентов с автоматами и шокерами. Возможно ли сбежать от Чонгука? Парень слаб и ранен, а суровое наказание последует незамедлительно после попытки сбежать. Стоит ли пытаться, да и куда бежать, если у него нет ни дома, ни близких? – Вылезай, – сказал Чон, открывая и придерживая перед ним дверь. Тэхён ощутил как ноги становятся ватными, когда он поплелся следом за мужчиной, двигающимся к высокому ухоженному дому с аллеей напротив. Вокруг никого, рвануть ли сейчас или подождать? Всего-то оторваться от Чона и перемахнуть через забор, а куда дальше? – Проходи, – он не смог решиться и теперь наставник открыл перед ним вход в подъезд с помощью ключ-карты. В лифте парень еле держался на ногах, ощущая внезапный приступ клаустрофобии. Пространство сжималась вокруг него, выбивая воздух из легких, и некуда деться от кошмара, смотрящего на него ледяными очами, столь же красивыми, глубокими и холодными, как озëра Сибири. Наконец, двери лифта разъехались и Чонгук звякнул ключами в кармане. Киму казалось, что его ведут в большую клетку, пусть и поуютнее подземелий, но заранее ненавистную. – Как видишь, здесь только я и больше никого из О.П.С. Если хочешь сбежать – попробуй, но потом будешь пенять только на себя. – спокойно произнес Чон, заходя в свою квартиру, выглядящую как райски-комфортабельный курорт, после многих ночей на базе. Парень оглядывался по сторонам с опаской и, стоило упустить его из виду, как он испарился. Чонгук не возражал, если мальчишке спокойнее спрятавшись, то пусть себе сидит в темном уголке, затаив дыхание, словно крольчонок, скрывающийся от хищника.

†††

Чашка приятно грела руки и это ощущалось как подделка, ведь не может тело чувствовать нечто столь уютное, когда внутри всё умирает от горя. Хосок ушел еще до того, как парень проснулся, и Юнги было даже немного обидно, что хён оставил его одного, но он понимал, что не имеет права требовать от Чона, чтобы тот был всегда рядом, потому что Мину так менее страшно. Юноша сделал глоток травяного чая, который заварила для всех Селена, и прислушался к ее непрекращающемуся монологу, разразившемуся после робкого вопроса одного из одаренных: «А это правда, что вы те самые…» – Нас было не так уж и много, никакой подготовки мы не проходили, но мы не могли оставить своих близких в лапищах этих безумных людей. Я была готова на всё ради своих друзей и как только Гиперион пришел ко мне и сообщил, что намерен дать бой людишкам, я сразу поняла, что ничего меня не остановит! – с пылкой энергичностью рассказывала Селена, ее косы снова растрепались от возбуждения и эмоциональной жестикуляции. – Мы хотели, чтобы ты была только медсестричкой в случае, если кто-то пострадает. Но она сражалась вместе с нами наравне, – дополнила Никс, тоже подключившаяся к подробному пересказу их подвигов. – Мы не думали, что Истребители встретят нас в полном составе. К счастью у Эйрин-онни был крепкий план проникновения и отхода. Мы стали единственными одаренными, решившимися на то, чтобы пробраться в самую охраняемую лабораторию. Никс-онни сожгла и разгромила все, что смогла. И хоть мы дорого заплатили, одаренные стали более сплоченными. Юнги хорошо помнил тот день, когда по всем каналам трубили о нападении на важнейший государственный научный объект. Они с близняшкой сразу кинулись звонить родителям, чтобы просить их скорее вернуться домой. Юнджи перепугалась и переживала за маму с папой, ведь те в тот день работали в центре из-за командировки. После случившегося солдат на улицах городов стало больше, а боятся сверхлюдей стали сильнее. – Не смотри на нас так, будто единорога увидел! – сказала Никс, прожигая Юнги взглядом карих глаз. Затем она покинула комнату, прихватив кружку, из которой поднимался ароматный пар, и печенье. – Не обижайтесь на неё, онни только с виду хмурая колючка, но внутри она булочка с корицей, – сказала Селен, откидывая за спину длинную косу, а затем, понизив голос, добавила, – Она спит с плюшевым динозавриком. – Девушка улыбнулась и тут же в нее прилетела подушка, которую та поймала даже не глядя. Селен нравилась парню, она много знала о медицине и заботливо помогала всем раненым одаренным. Никс была тоже нормальной, иногда даже дружелюбной. Эйрин само воплощение доброты, а по словам Хосока она еще и мудрая. Где остальные девять самых разыскиваемых преступников-девиантов Юнги не знал, но подозревал, что и они где-то рядом. Он здесь всего ночь, но уже готов поклясться, что это самое странное место из всех, где он бывал. Особняк был огромен и почти совсем отрезан от цивилизации, а странностей было не счесть. Хосок вернулся только через несколько часов, вид у него был очень уставший. На руках парень держал ту самую кошечку, которую исцелил Мин. Юнги удивлено распахнул глаза, а затем подскочил к хёну, внимательно осматривая его с головы до пят, беспокоясь, что он мог пораниться. Кошка, спрыгнув на пол, принялась виться вокруг ног парня и тереться о его джинсы. – Где ты так долго был, хён? Остальные давно вернулись. – Он не хотел, чтобы его слова звучали как упрек, просто он уже успел представить как истребители находят Чона и делают страшные вещи, от чего сильно волновался за хёна. – Мне удалось выследить часть их пути, но след их запаха уже успел затеряться. А потом я подумал, что нехорошо оставлять кошку там. Ты как? – спросил Чон, замечая блеск слёз в глазах парня. – Мы попытаемся их вернуть, я делаю всё возможное. – Хигучи не ошиблась, когда сделала тебя своим приемником. Мин натянул скромную улыбку на усталое лицо. Хосоку безумно хотелось верить в его слова.

†††

Даже дома ему пришлось заняться нудным копанием в файлах, документах и отчетах. Спустя пару часов глаза слипались, а мозг напрочь отказывался фокусироваться. Чонгук, окинув хмурым взглядом комнату, поднялся из-за письменного стола, от чего пол тихо скрипнул. Он сомневался в том, что парня можно оставлять без присмотра, но тот выглядел настолько разбитым и измученным, что Чон не стал его добивать своим присутствием, потому что, наверное, ему нужно немного времени, чтобы выплакаться и прийти в себя, а потом наладить контакт будет проще. Истребитель вышел из своего кабинета и огляделся, тишина стояла мёртвая, будто Чонгук был один. Он зашел в гостиную, но там не было ни следа парня. Не найдя его и в остальных комнатах, он пришел к выводу, что монстрик всё ещё прячется. Учитывая сверхчеловеческую физиологию, парень сумел бы притаится в любой узкой щели. – Монстрик, иди сюда, – спокойно позвал Чон. – Не бойся, я не буду ругаться. Проходя через коридор, Чонгук обратил внимание на дверь, ведущую в ванную комнату, та была чуть приоткрыта. Он очень аккуратно подкрался ближе и тихо заглянул внутрь. Сверхчеловек был слишком слаб, поэтому не заметил чужого присутствия. Чон несколько секунд смотрел на сгорбленные плечи юноши, содрогающегося от немых рыданий, сидя на холодном кафеле, а затем его взгляд упал на разломанную бритву, из которой были вытащены острые лезвия. Действовать нужно было быстро, пока парень не заметил его. Тэхён явно уже достаточно долго просидел так, не решаясь совершить задуманное. Колючее напоминание о присутствии остатков совести не заставило себя долго ждать. Неужели это он настолько сломал мальчика? В этот момент Монстрик был слаб и безоружен, он ни капли не напоминал других чудовищ, поэтому жалость все-таки проснулась внутри заледеневшей души истребителя. Несколько секунд он медлил, высчитывая момент, в который можно схватить парня, но так, чтобы он не успел среагировать и полоснуть себя лезвием. В следующую секунду, когда Тэхён снова с дрожью всхлипнул, Чон молниеносно подскочил к нему и, крепко схватив его за запястье, притянул к себе. Парень испуганно дернулся, но было уже поздно, его руки были прочно зафиксированы крест-накрест, а шею обжигало чужое дыхание. Чонгук сжимал его стальной хваткой, чувствуя всем телом непрекращающиеся попытки освободиться и всхлипы. Что делать с этим маленьким чудовищем? Наказать снова, еще строже? Но он уже довел монстрика своей жесткостью, да и мужчина не настолько безжалостен. Рывки становились все слабей и постепенно затихли, только дрожь пробирала обессиленное тело. Тэхен был до ужаса беззащитен в эту секунду, слишком много сил отняли вчерашний день и ошейник, даже человек смог его одолеть. – Успокоился? – спросил Чон, надеясь, что его тон не звучит как угроза. – Отпустите! – он попытался вложить в голос твердость, но старания были заведомо провальны. Его требования прозвучали для Чонгука как писк котенка. – Мы так и будем здесь сидеть или пойдем в комнату и поговорим? – Он ногой откинул подальше лезвия и, отпустив чужие запястья, перехватил Тэхена за живот, окольцовывая руками его талию. Мужчина медленно поднялся и потянул его за собой прочь от лезвий, острых предметов и раскалённой, пропитанной ядом, атмосферы. Из приоткрытого окна в комнату просачивался холодный воздух, приносящий с собой свежесть и запах первой цветущей сакуры. Тэхёну хотелось вывернуться из собственной кожи, лишь бы не чувствовать прикосновения ненавистного наставника. Он пытался оттолкнуть его, но хватка у мужчины была крепкой, он прижимал его к своей груди, тщетно пытаясь успокоить. – Не трогайте меня! Уберите от меня руки! – Тэхён почти кричал, выплескивая через голос свою злость. – Я знаю зачем Вы притащили меня сюда. Я не позволю снова воспользоваться мной, только попытайтесь! – Ты о чем? – Чон нахмурился недоумевая. Он ослабил хватку, но всё ещё, на всякий случай, придерживал парня за локоть. Тот смотрел на него заплаканными глазами, полными ненависти. Затем лицо мужчины переменилось и он издал тихое протяжное «ааа». – Я понял. – Он резко приблизился к Тэхёну и заглянул ему в глаза. – Ты говоришь о том, что было между нами той ночью? Если ты был против, почему не сказал? Я тебя ни к чему не принуждал, у тебя была масса возможностей сказать «нет». – Разве это бы Вас остановило? Вы бы сделали еще больнее, – со слезами выкрикнул Тэхён, снова стараясь выдернуть руку из цепкой хватки. – Это не так! – отрезал мужчина, хмуря брови. Он опять попытался притянуть Кима к себе, но тот сопротивлялся еще сильнее. – Давай ты успокоишься и мы поговорим, Тэхён. Я не собираюсь тебя наказывать, не бойся. Прошло еще некоторое время, прежде чем Тэхён окончательно смирился с тем, что ему не вырваться и сопротивление утихло. Чон подвел его к дивану, а сам сел чуть поодаль, стараясь не запугать мальчика. Еще недолго они сидели молча. Сверхчеловек низко склонил голову, чувствуя как в груди болезненно пульсирует отчаяние. Истребитель смотрел на него с волнением и даже состраданием. Казалось, его тревожит только успешность проекта «сверхзащитник», но в глубине он понимал, что за когтями и клыкам скрывается человеческая душа, такая же как у него самого. И если Монстрик был готов лишить себя жизни, значит Чонгук его сломал, пытаясь подчинить. – Почему ты это сделал? – Чон сверлил его своими ледяными глазами, от чего хотелось съёжиться до размеров атома. – Зачем? Тэхён чувствовал как сжимается вокруг него кольцо тех, кто жаждет использовать его проклятую силу, отца, истребителя. Он ощущал как обжигает горло ошейник, распространяющий по его артериям кипящую лаву антимитранина. Парень лучше умрет, чем снова окунется в кровавую мясорубку, в которую хотят его отправить люди отца. Воспоминания о вчерашней ночи камнем на шее утягивали ко дну, сквозь толщу темных, ядовитых вод. – Тэхён, послушай, я тебе не враг, – он снова попытался взять юношу за запястье, но тот резко отпрянул. Красивое лицо отражало страх и отчаяние, пушистые ресницы пропитала соль, а в глазах сосредоточилась вся боль, успевшая накопится внутри. – Поговори со мной. – Мой отец был прав, мне лучше было умереть сразу. – Чонгук удивленно посмотрел на него и нахмурился. – Я не хочу быть оружием в чьих-то руках. – Директор Ким говорил, что тебе лучше умереть? – переспросил Чон, смотря на него с недоверием. В слова парня было сложно поверить, так как Кима старшего он знал давно и тот многое сделал для него, чем заслужил уважение и благодарность. Да и как можно говорить такое родному сыну у Чонгука в голове не укладывалось. – Он ненавидит меня, – тихо ответил Тэхён, несмело обнимая себя руками. – Почему? – мужчина был неуверен в том, что юноша готов это обсуждать, поэтому добавил, – если не хочешь можешь не отвечать. – Он ненавидит меня… – парень сделал паузу, пытаясь проглотить слезы и боль, подкатившие к горлу. – За то, что мама умерла при родах. – Снова Чон не мог поверить своим ушам, он нахмурился, сомневаясь в том, что стоит сейчас говорить Тэхёну правду. – Твоя мать умерла не от тяжелых родов, – спустя пару минут начал мужчина, блестящие от слёз глаза глядели на него с недоверием. – Она была на девятом месяце, когда твоя тетя обратилась. По ошибке твоего отца произошла трагедия. Сестра твоей мамы была напугана и пришла за помощью, но, когда директор Ким увидел ее нечеловеческий облик, он напал на нее. – Чонгук осторожно опустил ладонь на плечо всхлипывающего парня. – Пытаясь защитить твою мать и тебя, он убил ее почти что на глазах у своей беременной жены. Она не смогла этого выдержать, скорая не успела вовремя. Когда врачи прибыли, она была мертва уже почти двадцать минут, но ты выжил в утробе и тебя спасли. Уже тогда твой отец понимал, что ты сверхчеловек, без мутаций ты бы не уцелел. На Тэхёна словно обрушилась лавина из леденящей боли, лучше бы он никогда не знал правды. Тяжесть, давящая на его плечи, была неизмеримо огромной, она пожирала его душу, раздирала огромными клыками, вонзала когти в беззащитную плоть сердца, впрыскивала яд в сознание. Сотрясаясь от слез, он закрыл лицо руками. Чонгук смотрел на него с сочувствием и жалостью, совсем забывая о том, что перед ним монстр. Неожиданно парень ощутил как его осторожно обнимают. Притянув Кима к себе, Чон мягко погладил его по макушке, бормоча что-то успокаивающее. – Почему ты пытался себя убить? Из-за меня? – он продолжал мягко обнимать парня, не перестающего дрожать. – Я не могу выполнять Ваши приказы. Я не готов убивать даже чудовищ. Мне страшно, как только я закрываю глаза, я вижу кровь и выпотрошенные трупы, – тихим, трясущимся голосом признался Тэхён. – Я не буду оружием, лучше убью себя. – Не бойся, я не заставлю тебя убивать. Твоя сила может послужить благим целям иначе. – Чонгук ощущал простое человеческое сострадание, он даже почти не задумывался том как происходящее отобразиться на работе. Он искренне каялся в том, что причинял боль этому беззащитному мальчику, наконец, понимая чувства Кармелиты. В эту секунду ненависть к клыкам и когтям спала глубоко внутри, не тревожа, испещренное шрамами, сознание. – Тебе не нужно бояться, я защищу тебя, но пообещай, что больше так не сделаешь. Он заглянул в черные омуты, заполненные слезами, но не нашел в них ни отрицания, ни согласия. Медленно Тэхен убеждался в том, что сейчас истребитель не станет причинять боль и колотящееся с невообразимой скоростью сердце постепенно успокаивалось. Чонгук, сунув руку в карман, вынул, напоминающее пульт, устройство и аккуратно снял ошейник. На тонкой шее остались красные следы, свидетельствующие о том, что непокорный монстр пытался избавиться от удушающих оков. Антимитранин негативно действовал на регенерацию и нервную систему, а теперь сила, спрятанная в глубине этого ангельского юноши, начала пробуждаться. Чонгук заметил как темнота в глазных яблоках Тэхёна отступила и в них разлился медовый янтарь, блестящий как драгоценные камни. Но стоило монстрику пару раз моргнуть, как глаза снова вернулись к человеческому облику. Истребитель бережными касаниями притянул парня еще ближе к себе и мягко обнял, боясь принести дискомфорт из-за синяков. Он тихо произнес: «Если ты хочешь поговорить, то я готов тебя выслушать», но слушал лишь тишину и мерное дыхание, глядя то ли в пустоту, то ли через окно на соседний дом, в котором одно за другим зажигались окна. Сквозняк шевелил шторы и гулял по их босым стопам, с улицы доносился шелест, проезжающих мимо, машин, но обоим казалось, что время совсем остановилось.