1903-й год. Пиза, Италия.
Много столетий прошло с тех пор, как Деметрий стал частью Вольтури. Амон, обративший его и воспитавший в нём лучшую ищейку всех времён, остался в далёком прошлом. Сейчас он с трудом может вспомнить то время. Возможно, оно было вполне неплохим, но, в любом случае, в клане правителей было лучше, чем где бы то ни было. Мужчина любил свою работу. Любил доставшееся ему место и своих правителей. Он был предан им всем своим небьющимся сердцем. Верный пёс, который полностью удовлетворён своим положением, именно так. Здесь он нашёл себя, здесь он нашёл своё призвание и тех, кому искренне хочет служить. Сам по себе, на самом деле, Деметрий вовсе не был ни жестоким, ни охочим до казней, несмотря на всю любовь к своей работе. Пожалуй, он мог с уверенностью назвать себя одним из самых спокойных и миролюбивых вампиров этого клана. Каждый раз, отправляясь в погоню за новой жертвой, на которую укажут его короли, он думал лишь о том, что в глубине всех его действий кроются лишь стремление принадлежать, служить и чувствовать этот восхитительный покой. Тот самый, который он познал, лишь став одним из Вольтури. Однако, вероятно, в жизни каждого бывают эдакие переломные моменты. Те, которые меняют всё, затрагивают каждый аспект жизни и переворачивают с ног на голову. Такой случился и у него. В начале этой истории не было ничего особенного — новый приказ, новая жертва, новая погоня. Ему надо было привести к Аро англичанина, недавно волей случая забредшего в Вольтерру. К счастью, Деметрий успел пересечься с ним на мгновение до получения этого приказа, а потому поймать ментальный след не составило труда. Гарри Поттер оказался удивительным существом. Никто ещё не водил Деметрия, не просто так прозванного лучшей ищейкой, за нос так долго. К счастью для англичанина, в этот раз Феликс не составил ему компанию в охоте. А потому долгая погоня не стала причиной чьего-то гнева и не послужила началом излишне кровожадного загона в ловушку. В некотором роде они с его почти-братом хорошо уравновешивали друг друга — непоколебимый, удивительно спокойный Деметрий и взрывной, чрезмерно азартный и порой крайне жестокий Феликс. Так что, да, новой жертве чрезвычайно повезло. Но тот оказался удивительным существом не только поэтому. Ищейка знал, что его цель — вампир, однако Гарри Поттер вовсе не казался вампиром. Он был пугающе похож на человека и столь же сильно на него не похож. Все его движения были не столько хищными, как у всех иных представителей их вида, сколько завораживающими, чарующими и плавными. Как у змеи, медленно поднимающейся из высокой травы. Поттер напоминал лезвие клинка, не способное убить по своей воле, но легко убивающее в нужных руках, сверкающее, очаровывающее, опасное не по собственному желанию, но по велению самой природы. Да, Гарри Поттер был существом удивительным. Деметрий понял это сразу, лишь утверждаясь в своем мнении с каждым мгновением, проведённым рядом с этим созданием. Он пошёл за охотником добровольно, даже не думая воспротивиться, несмотря на то, сколько времени не давал к себе приблизиться. — Не серчай. Я ведь не знал цели твоего… Визита, — сказал Поттер ему тогда мягким, извиняющимся тоном. Так начался его собственный переломный момент. С Гарри Поттера, обозначенного новой целью. С Гарри Поттера, непоколебимой, умиротворённой статуей замершего перед трёмя самыми уполномоченными вампирами этого мира. С Гарри Поттера, знавшего и умевшего слишком много, чтобы быть простым вампиром. Этот мужчина остался в их дворце на неделю. Деметрий не знал всего, что происходило между ним и королями, но мог быть уверен в одном — всё это время правители пытались уговорить Поттера присоединиться к Вольтури. Не принудить, не заставить, нет, уговорить. Это было чистой воды безумие. И он, совершенно непривычным для себя образом, отчаянно хотел знать, почему. Однако кто он такой, чтобы требовать ответов? Его смысл существования здесь — лишь исполнение приказов. А потому Деметрий молчал. Даже когда неожиданно обнаружил себя в постели с их английским гостем. И в первый их раз молчал. И во второй. И во все последующие. Гарри Поттер был удивительным созданием. Он мог смешливо щуриться, стоя перед правителями всех вампиров; мог противостоять своей жажде целую вечность при должном желании, хотя и предпочитал подобным не промышлять; мог читать мысли и изменять реальность. Деметрий не переставал задаваться вопросом, сколько же у Гарри даров? И, если лишь один, что же это за дар такой, что раскрывает столько возможностей, одаряет таким могуществом? Впрочем, сила Поттера всё ещё не казалась настолько невероятной, чтобы предположить, что они не сумеют его убить при необходимости. Ищейка был уверен, каким бы даром тот ни обладал, если Аро прикажет, он сам своими руками положит конец существованию этого удивительного вампира. Потому что Гарри Поттер слишком молод, чтобы противостоять кому-то, вроде них. Потому что Гарри Поттер, как бы силён ни казался в перспективе, был слишком слаб в настоящем моменте. Неогранённый бриллиант. «Что ж, следует отдать ему должное за весь этот спектакль», — думал Деметрий, встречая восходящее солнце после последней ночи с Поттером. Ночи, когда их английский гость исчез, растворившись во тьме, после наглядной демонстрации на тему «что случается, когда отказываются принимать вежливый отказ». Ночи, когда Деметрий узнал о том, что его жажда служения, его верность и любовь к Вольтури — обманка. Иллюзия. Игра чужой силы. Силы Челси. Ночи, когда он узнал, что всё в нём создано другими ради других и ему самому никогда не принадлежало. Что его самого и вовсе… Нет. Деметрий отвернулся, когда солнце взошло достаточно, чтобы заставить его кожу сверкать, и отправился в тронную залу. Чтобы вновь верно служить своим превосходным хозяевам.***
Апрель, 2006 год. Квиллают, штат Вашингтон.
Сэм был хорошим вожаком. На данном этапе он мог уверенно заявить, что не найдется среди них Альфы лучше. Джейкоб просто ещё не созрел. Может быть позже — через год или два, но не в ближайшее время. Блэк был ещё ребёнком. Импульсивным, резким и по-детски эгоистичным. Он не смог бы вести за собой племя, а потому пока эта доля остаётся на плечах Сэма Улея. Итак, да, Сэм был хорошим вожаком. И именно поэтому он отказывался верить этому бледнолицему так же легко, как верили все остальные. Бледнолицый стал частым гостем в их резервации. Слишком частым, как для того, кто не является частью их семьи и вообще-то живёт в Форксе каких-то жалких полгода. Когда Поттер появился на их территории в первый раз, Сэм ничего не сказал. Он логично предположил, что как появился, так и исчезнет. Нечего здесь делать всяким проходимцам. Однако неожиданно для него тот визит даже близко не стал последним. С тех пор этот парень появлялся здесь регулярно, составляя компанию Билли с шерифом за рыбалкой дальше по реке. А после — о, великие духи! — стал даже присутствовать на их вечерних сборах у костра. Ладно, Сэм мог терпеть это, пока Поттер не был связан ни с кем, кроме Блэков, но после, когда он вторгся в святая святых, в их племя, их семью? Ни за что. Но даже будучи Альфой стаи, Улей, к его превеликому сожалению, не обладал властью достаточной, чтобы противостоять всем старейшинам. Пока на стороне бледнолицего был только Билли, это ещё не составляло особой проблемы, но когда он обнаружил, что тот втёрся в доверие и остальным старейшинам, руки Сэма оказались связаны слишком крепко, чтобы что-либо сделать. Всё, что он мог, так это руководить стаей. Запрещать им сближаться с Поттером больше необходимого, запрещать вообще какие-либо связи с этим… С этим. Да, честно говоря, Сэм не мог сказать наверняка, откуда растёт его неприязнь. В смысле, понятно, что он настроен подозрительно — помимо Свонов, что были крепко связаны с Блэками, ни один бледнолицый не удостаивался чести чувствовать себя частью их племени. Это было неестественно — то, как легко и быстро Поттер стал постоянным гостем в резервации. Однако Улей мог признаться хотя бы самому себе, что его неприязнь переходит границы простой положенной вожаку бдительности. Он чувствовал какое-то глубинное отторжение, когда оказывался неподалёку от того парня. Почти как с кровососами. Поттер пах человеком. Он был человеком. Он ел вместе с ними, смеялся, соприкасался кожа к коже, не заставляя никого вздрагивать от холода или ещё каких-либо странных, нетипичных для человека ощущений. Да, Поттер без сомнений был человеком. Но почему тогда волк внутри Сэма иногда вдруг начинал почти скулить, желая держаться подальше, а иногда — яростно рычать в жажде разорвать на части? Никто больше не чувствовал подобного, для всех в стае этот бледнолицый был совершенно обычным, разве что очень приятным парнем. Сэм был уверен, с Поттером что-то не так. Он знал, что последний является человеком. Но столь же точно он знал, что тот является чем-то большим. Просто пока было невозможно понять, чем конкретно. И то, как он изредка мог ощутить этот едва уловимый шлейф, тонкий, почти незаметный запах смерти там, где только что был Поттер, путало лишь сильнее. Человек не может пахнуть смертью. Никогда. Что ж, разве что если он не умирает слишком скоротечно, готовый покинуть этот мир со дня на день, тогда да, смерть будет ощущаться в его аромате, но не так. Это и близко не было похоже на то, как если бы Поттер умирал. Более вероятным — пусть и более абсурдным вместе с тем — казалось, что тот буквально был смертью, а потому и пах, как она. Или может быть он был её олицетворением? Аватаром? Стоит признать, любое предположение Сэма звучало безумно. У него не было идей. Он лишь только знал, что этот бледнолицый каким-то неведомым образом умудряется одновременно быть и человеком, и кем-то другим, совершенно далёким от человека. Суббота была, очевидно, очередным выходным для этого раздражающего врача. С раннего утра он прибыл на территорию резервации с шерифом, мешая стае заниматься своими прямыми обязанностями — выслеживать кровососов. Рыжая вампирша была ужасающе ловкой и быстрой, даже для кого-то её вида. Она уходила от них играючи, заставляя всех членов стаи злиться всё сильнее, действовать всё прямее. Но пока на их территории был чужак, которому Улей не мог и, откровенно говоря, совершенно не хотел доверять, ни о каком преследовании и речи быть не могло. Альфа не мог оставить резервацию без защиты. Не тогда, когда их «визитёр» периодически казался чем-то куда опаснее той кровососущей твари. Правда, только для Сэма. Разумеется. Кому-то другому тут недолго было бы и счесть себя параноиком. Благо, сам Сэм был в себе достаточно уверен, чтобы не подвергать свои чувства сомнению. Он не мог заставить старейшин перекрыть Поттеру ход сюда, но мог, по крайней мере, следить за ним достаточно пристально, чтобы при необходимости защитить свою семью. Таким образом, прямо сейчас Альфа притаился в кустах в гуще леса в своей волчьей форме, внимательно вслушиваясь в беседу рыбаков. Он чувствовал себя почти глупо, запоминая реплики, которые не имели никакого смысла для него и казались будничной болтовнёй вечно занятых работой стариков. — …И Мэнди не придумала ничего лучше, чем поделиться этой новостью буквально со всеми. Это ужасно утомляет, просто чтоб вы знали, — тихо продолжал свою историю Поттер, не отрывая глаз от поплавка. — Кстати, я слышал, доктор Каллен как раз на днях вернулся к работе. Вы уже встречались? — заинтересованно протянул шериф. Сэм навострил уши, нутром чуя, что вскоре наконец-то может всплыть действительно важная информация. По крайней мере, как представителю стаи, ему необходимо быть в курсе любых новостей, касающихся кровососов. Поттер вздохнул. — Да. Я не подумал об этом прежде, несмотря на то, что уже несколько раз слышал его полное имя, но, как оказалось, мы с Карлайлом хорошо знакомы. Волк услышал, как дёрнулся Билли, явно реагируя на слова бледнолицего. Да, он и сам напрягся… Близкое знакомство с вампиром? У человека? Маловероятно. — Неужели? — нарочито небрежно спросил Блэк, поправляя удочку и демонстративно сосредотачивая своё внимание только на ней. — Мгм, — согласно промычал Поттер. — Мы дружили в детстве. И-и-и… Это положило конец любым попыткам Сэма отнести Поттера к человеческому виду. Едва ли они были, конечно, но всё же. Старейшина, как он заметил, тоже стал куда более насторожен по отношению к своему — ха! — «другу», но пока молчал, видимо внимательно анализируя всё происходящее. Улей постарался сдержать рычание. — О! Надо же! Но Карлайл ведь старше, разве нет? — повернулся к собеседнику Чарли, от удивления даже став говорить громче прежнего. — Да. Ненамного. Несколько лет разницы тогда не казались нам значимыми. В округе было мало наших ровесников. — Так… Карлайл, получается, рос в Сиэтле? — продолжал распрос шериф. Сэму казалось, с каждым словом брови мужчины поднимаются всё выше. «Вот и раскрылся, ублюдок», — подумал он злобно. Хотелось в этот же миг напасть, уничтожить, убить, пока не причинил никому вреда, но разум подсказывал, что с этим следует подождать. Во-первых, может быть появится ещё информация. Во-вторых, Свон всё ещё был тут. — Мгм, — опять издал нечленораздельный звук Поттер, вроде как не подтверждая, но и не отрицая. — В любом случае, я был рад встретить его спустя столько лет. Мы… Не очень хорошо расстались в прошлом. — Как же? — наконец подал голос Билли. — Это грустная история. Я думал, он умер. — Воу, парень! — воскликнул Чарли, заметив, как тот болезненно скривился. — Это звучит как дерьмовая тема для такого хорошего дня. Мне, конечно, любопытно, но, пожалуй, такое стоит обсуждать под что-то покрепче пива. Врач рассмеялся и сказал что-то одобрительное, а Сэм в этот момент ясно понял, что больше он ничего не узнает. Что ж, даже то, что он успел услышать, было куда большим, чем ожидалось. Поттер не был человеком. Поттер был знаком с вампиром с… Детства. Чьего детства? Оба ли они были детьми? Если да, значит этому парню сейчас столько же, сколько и Каллену. Значит, он должен быть бессмертным. Но что делать с тем, что он был совершенно отличен от иных кровососов? Если предположить, что под дружбой с детства тот имел в виду, что ребёнком был лишь он… Ну, тут тоже что-то явно не сходится. С чего бы многовековому вампиру дружить — смешно — с ребёнком? Есть и иной вариант — это могло быть ложью. Но такая ложь имеет смысл только в том случае, если они познакомились уже вампирами. Отсюда вывод следует тот же, что и из первого варианта. Поттер должен был быть вампиром. Однако Поттер вампиром не был. Чёрт бы побрал этого бледнолицего! Сэм был без понятия, что ему следует предпринять. На самом деле не важно, кем являлся Поттер, Улей всё равно должен от него избавиться — неизвестная угроза куда хуже любого иного варианта. Другое дело, что он не мог знать наверняка, насколько проблематичным будет убийство этого существа. Справится ли он один? Стоит ли звать кого-то из стаи? И если да, то сколько их должно быть? Стоит ли позвать всех чисто для подстраховки? Он вспомнил тонкий, но слишком отчетливый запах смерти. Хватит ли всех членов стаи?.. Будет ли их достаточно, чтобы прикончить этого ублюдка? Сэм зарычал, уже не беспокоясь о том, чтобы сдерживаться. Кем бы Поттер ни был, он наверняка прекрасно его слышал и раньше. Стоп. Но тогда почему он говорил настолько откровенно? Если знал, что за ним следят? Сэм дёрнул ухом. Потряс мордой, слегка порыкивая. И умчался прочь, понимая, что прежде всего ему следует обсудить свой план с Билли, как бы ему ни претила эта идея. Хотелось разорвать Поттера прямо сейчас, в это же мгновение. Но Сэм был хорошим вожаком. А потому он должен был думать, прежде чем делать. — Его надо убить, — агрессивно настаивал он тем же вечером, беспокойно расхаживая перед старейшиной. — Нельзя, Сэм, — упрямо, но спокойно повторял ему Билли уже который раз. — Надо! — Слушай, я уверен, что ты и сам прекрасно понимаешь, почему нет, — тяжело вздохнул старик. — Гарри здесь уже шесть месяцев. Разве что-то произошло за это время? — Нет, но! — Без «но». Даже если он угроза и в действительности что-то планирует, мы не в праве ничего предпринять, пока с его стороны не последует активных действий. Сэм, ты учуял в нём вампира? — Нет, — мрачно ответил Альфа. — Но это ничего не меняет! Ты ведь слышал, Билли, он дружок этого Каллена! Кровососа! — Это меняет всё. Сейчас нет никаких оснований для нападения. Мы не можем ударить первыми. По крайней мере, пока не будем уверены, что он вампир. Это поставит под угрозу весь Форкс, а не только племя. Пока ничего не ясно, поэтому нет, Сэм, ты не будешь ничего предпринимать. Ты не нападёшь на него, не станешь провоцировать и вообще не будешь к нему лезть. Понятно? Улей яростно зарычал, выбегая из дома прочь. Вероятно, Блэк уверен, что он будет послушен. Что не воспротивится и последует воле старейшины. Что ж, это могло бы быть правдой, если бы приказ шёл от всех старейшин, а не от одного только Билли. От Билли, чей авторитет был подорван ещё во время балагана с дочкой шерифа Свона. Он здесь Альфа. Он вожак стаи. И только ему принимать решения, связанные с безопасностью его подопечных. Гарри Поттер должен умереть. А он, Сэм Улей, поможет ему в этом.