Стая 11 "Б"

Слава лениво тянется в постели. Перед своими глазами он видит цветную мешанину из снов, такую яркую, но в то же время уходящую из памяти. Никакого сюжета или смысла нет и в помине, но он таким и не увлекался, так что всё складывалось как нельзя лучше для него. Но любой идиллии приходит конец. Жаль, что Слава каждый раз забывает об этом, и каждый раз всё повторяется, как в первый раз. — Вячеслав! Это что такое?! Вячеслав сонно протирает глаза, услышав маму. — Доброе утро, ма... — Ни будильника, ничего! Думаешь, я тебя и в универ, и на работу будить буду?! Живо в школу! Слава поднимается с кровати крайне неохотно, но всё же встаёт. С мамой, когда она злится, лучше не спорить, ему ли не знать. После непродолжительного похода в ванную, который ничем не помог слипавшимся глазам и спутавшимся колтунами волосам, он пришёл обратно в комнату. На славину причëску мама особенно любила жаловаться, даже больше, чем на его вкус в одежде. Кстати, об одежде. Славе было лень сделать уборку в комнате, а в шкафу особенно. Поэтому встретила его, как и всегда, непонятная куча из грязных и чистых, при этом одинаково мятых шмоток, в которой ориентировался только он. Принюхавшись ко всем футболкам и штанам в наличии, его выбор падает на мешковатую белую футболку, носки из разных пар и широкие штаны цвета консервированных оливок. Не воняют, и хорошо. Так думал Слава, но не мама. — Тьфу ты, какой же ты у меня замарашка... Ладно уж, беги давай. — А как же завтрак? Мамино лицо приобрело такое выражение, будто бы он только что застрелил кого-то. — Ишь ты, завтрак ему подавай! Опоздал, завтрак проспал! И в школу смотри успей! Слава бы оценил мастерство рифмы, если бы не голодный желудок и очередное самодурство с её стороны. В голове зреет план, потому он просто прощается с мамой после того, как обулся в видавшие виды конверсы. В коридоре между квартирой и лестничной клеткой он спешно хватает скейт, так, чтобы мама не заметила, и сбегает вниз по ступенькам. Со двора он идёт пешком, опять же, ради конспирации, но стоит ему выйти за арку домов, он прыгает на скейт. В наушниках лëгкий рэп, напоминающий о прошедшем лете, под колëсами неровный асфальт, напоминающий о придержанных в кармане чиновника деньгах. Слава проезжает мимо школьных ворот. Да, он жил почти что напротив школы, но проспать умудрялся всё равно. Впрочем, сегодня была линейка, и не сказать, что он горел желанием стоять в первых рядах. Потому курс он держал не на парадное крыльцо, а чуть подальше, на поворот слева. Там его ждал обед мечты, так же известный как рисковый завтрак, ну или попросту шаверма. Продавец в покосившемся и неказистом ларьке с облезлой вывеской улыбнулся ему, почти что по-дружески. — Салам, брат! Ну что, снова в школу? Или уже колледж? — Да школа по-прежнему, ничë не поменялось. Одиннадцатый класс. — О-о-о, уже одиннадцатый? Брат, да ты совсем большой вырос! Осень холодная быть обещает... Второй продавец, старше и ворчливее первого, перебивает их болтовню: — Ну ты парня не маринуй, дай ему заказ сделать. — Да я знаю, что ему сделать! У него заказ будет как обычно! — парирует первый. Второй лишь разводит руками и встаёт к плите. По правде говоря, все трое уже знали, какой будет заказ. Сырный лаваш, побольше соуса, мясо куриное, остальное как обычно. За беспечной болтовнëй Слава в очередной раз не замечает, как его шаверма готова. Он протягивает купюры, которая мама оставляла ему на школьный обед, после благодарит и уезжает с закинутой в бездонный карман шавой. Он надеется, что за время остатка линейки и уроков она не раскиснет. Скейт он успел запрятать в спортивную сумку, заменявшую ему рюкзак. — ...ну, а что было на линейке, ты, думаю, и так помнишь. Слава, рассказав Юре про своë праздничное утро, болтал на лавочке ногами, как ни в чём ни бывало. Будто и не было этой странной погони, этого настырного взгляда сквозь проëм между дверью и стеной. Но всё же, вспомнив Глеба, его вид, напоминающий животное, загнанное в угол, ему стало не по себе. Голубин всегда был странноватым ребёнком, который вырос в нелюдимого парня. Глаза, напоминающие дождливое небо, готовые вот-вот расплакаться... Слава мотает головой. Нет. Не надо его жалеть. Сам напросился. Юра чувствует моральные терзания Славы, даже не умея читать мысли. С одной стороны, он сам перестал сомневаться насчëт коллективной травли над Голубиным ровно в тот момент, когда подскочил с места и погнался за ним. С другой стороны, судя по предыдущим словам Славы, тут явно была долгая история, с обоюдным непониманием. Юра тут же вспоминает начало их беседы, до того момента, когда Юра вернулся, и Слава решил перевести тему. — Слушай, мне по кайфу с тобой общаться, Слав. Но... Тут Юра выдерживает паузу, заставляя Славу нервничать. Слава сделал что-то не так? Сказал что-то не так? Юра продолжает: — Разве тебе не кажется, что Влад как-то жëстко с ним обходится? Весь день покоя парню не даёт, он даже из класса вместе с ним выходить боится. Постебались и хватит, а? Слава выдыхает. С ним всё в порядке. А ситуацию с Глебом он уж постарается объяснить. — Ну, смотри. Ты у нас не местный, не следил за всей ситуацией, тут всё прям очень сложно. Влад может перегибать палку, но в общем и целом, Глеб заслужил. Он будто не хочет признать, что всё поменялось. Глеб... Может, прямо-таки всего, что произошло, не заслужил, но... Скрип двери. Юра срывается с места, намеренный надрать задницу любому, кто там стоит. И видит там Глеба. Паззл сложился в тот же миг, и лишь рука Славы на его плече успокаивает, заставляет остановиться. Тем временем, пока Юра пытался сложить то немногое, что успел уловить, в единое целое, Слава отчаянно пытается перевести их диалог с Глеба на что-то менее чувствительное для самого Славы. Как назло, в голове ужасно мало идей, мозг мечется, подбирая крупицы. — А... Юра, расскажи, а как твой день прошёл? Чем ты то любишь заниматься, кроме школы? Юра улыбается хитро, и Слава чувствует: это не к добру. — Расскажу, конечно. Но для начала давай-ка выкладывай, что такого Глеб успел натворить. Ну, кроме подглядываний за дверь. — Да ну-у-у тебе, Юр. Он просто идиот, разве этой информации недостаточно? — Не-а. Давай-давай. Слава выдыхает разочарованно, но понимает, что Юра сдаваться не намерен. Потому Слава решает выбрать эпизод, который достаточно красноречиво объяснил бы всё, что нужно было объяснить. — Ладно, Юр. Но учти, ты сам напросился. Это уже копилось, конечно, но по сути, тот день, когда всех переклинило, случился тогда, в восьмом классе... Слава дышит тяжело. Он устал объяснять Глебу очевидные вещи. Но Глеб продолжает говорить глупости: — То есть ты хочешь сказать, что ты предпочтëшь их компанию моей? — Нет, Глеб, ничё подобного. Я могу совмещать общение с ними и с тобой. С тобой по отдельности, раз уж тебе они так не нравятся... — Ясно, я тебе стал не нужен. — Да нет же... Слава не понимает, почему продолжает отрицать слова Глеба, ведь он в самом деле его заебал. Голубин на редкость взвинчен, даже больше, чем обычно: — Пойми, я не хочу, чтобы ты общался с ними в целом! Что со мной, что без меня! Они ничего хорошего не принесут! Теперь взвинченность Глеба передалась и Славе. — А ты?! Ты что-то хорошее, значит, в мою жизнь несëшь?! Бесконечное нытьë, это тебе не нравится, те тебя обижают, родители мудаки, все друзья ублюдки, никто тебя не понимает! А, ещё ты и нянчить меня при этом всём умудряешься, хуже моей собственной мамки! Это не ешь, это не пей, это не кури, там не катайся, с ним не дружи, с ней не водись! Я уже взрослый, и тебе пора тоже взрослеть! Слава поворачивается к двери, намеренный идти к компании, заждавшейся его за школой. Глеба драматично освещают лучи раннего заката, и он Славу тянет за рукав худака, унижаясь в очередной раз. — Слава, послушай, что скажу, прошу тебя! У меня больше никого не осталось! Артём с параллельным классом шляется, Сеня с ним туда же, Максим пропадает в лечебнице, и я не могу его заставлять в школу ходить! Потому остаёшься только ты! Ты моя последняя надежда... — Глеб, мне уже не десять, и твои сказки про надежду меня не впечатлят. Постыдись уже. Сегодня день рождения Уланса, ребят из нашего класса Назар позвал. Но тебя не позвали. Думаю, у тебя есть время подумать, почему так. Слава идёт дальше, Глеб стоит на месте. Он смотрит через окно, как Слава подходит к компании парней и девушек, которые со смехом идут в сторону панелек. Глеб знает: смеются они с него. Слава поглядывает в сторону окна класса, в котором они с Глебом ссорились в очередной раз. Поглядывает ровно до тех пор, пока Влад не хлопнул его по плечу. — Пиздец мы тебя долго ждали! Мы уж думали, оно тебя сожрало! С незамысловатой шутки Влада все ржут, и лишь Артём сочувственно качает головой. — Слава, тебе стоит перестать давать ему вторые шансы. Видишь же, Голубин безнадëжен. Беги, пока не поздно, по опыту говорю. — Верно Тëма говорит! Голубин принадлежит к такому типу людей, которые забирают у других все жизненные силы. Такой типаж называют "энергетические вампиры" — решает вставить свои пять психологических копеек Даша. — Уж не знаю насчёт энергетического, но вампир он ещё тот. — Сеня поддерживает общие издевательства, несмотря на отклонение от темы, — На солнце он не выходит, так что днём бояться его нечего. Весь коллектив обменивается незатейливыми любезностями насчёт Глеба, и Влад, как текущий лидер компании, выносит свой финальный, несомненно значимый вердикт: — Он попущенный, ещё и лох. Слава лишь посмеивается со всего этого. На его стороне все ребята, а у Глеба в самом деле никого нет. В самом деле, нахуй его. — Ладно уж вам, хватит про лоха! Старшаки уже на хате, нам бы поторопиться, разве нет? Сеня пытается вразумить компанию, как может, но всерьёз его попытки никто не воспринимает, пока Влад запускает руку ему в волосы. — Хорош душнить, Сеня, нормально всё будет! — Влад, мы не настолько близки сейчас, пусти! — Пущу, пущу, только душнить завязывай! — Да завяжу... Влад отпускает Сеню, и весь остаток дороги не его донимает. Вспоминая, Слава понимает, что ему приходилось себя сильно сдерживать. Но тогда, Слава не до конца понимал Влада, и терпел его присутствие в основном из-за Гриши. Кстати, о Грише. Влад жмëт на кнопку домофона раз сто, не меньше, чем по новой раздражает Сеню, и запускает очередное разбирательство. Дверь открывается, и они проходят к квартире на первом этаже. Влад жмёт на дверной звонок, теперь уже раз двести, но Сеня не успевает ничего сказать: дверь открывает Назар. — Ну салам, школота. Вы все с Гришей, да? — Я, вообще-то, с Сеней — внезапно подаёт голос Артём. — Какая разница, а? — Назар пожимает плечами, — Сеня с Гришей, считай, что ты тоже. Ладно, хватит мне мозги ебать, заходите. Назар произвёл на Славу впечатление странной личности. Начиная тем, что он обратился к ним, как к "школоте", хотя сам-то он учился в одиннадцатом, заканчивая тем, что он из последних сил пытался сделать вид, что ему на них похуй. Но психоанализу от Даши случится было не суждено, к ним тут же подошли Гриша с Улансом. Гриша жмëт Сене руку и спрашивает: — Ну чё, принесли чего-нибудь имениннику? Артём с Сеней тут же виновато опустили глаза, но Влад с Дашей не растерялись, достали запечатанную коробку и протянули её Улансу. Даша приложила палец к губам, и с заговорщицким видом озвучила собравшимся ребятам: — Именинник попросил, чтобы этот подарок был между им и мной! — Чë это там, посылка из секс-шопа? — в стоял в разговор Гриша, — Уланс, что ж ты мне не говорил, что у тебя девушка такая красивая? Гриша смотрит на Уланса, но замечает, что тот шутку не особо понял, а Влад, главный фанат подобных шуток, качает головой, будто бы в отрицание. Даша спешит замять неловкость: — Гриш, ты всё не так понял. Мы просто друзья, а в подарке нет ничего такого. — Ага, ясно. Ну, ладно... — Гриша стал делать вид, будто ничего и не говорил. По сей день Слава понятия не имеет, что же такого Даша с Владом ему подарили, потому что всем стало не до того. В квартиру пришёл Роберт, они с Гришей сердечно поздоровались, а после с Робертом сердечно поздоровались все, как только поняли, что пришёл он с бухлом. — Левый паспорт сделал — Берт, не без хвастовства, рассказывает — Кассирша полуслепая, схема сработала. — А мне такой сделаешь? — Гриша в восхищении рассматривает поплывшие водяные знаки. — Для тебя, Гриша, сколько угодно. После этого Слава не помнит точных событий, лишь общую атмосферу веселья и угара. Нажрались все, и вместе с бухлом лились рекой поздравления, анекдоты разной степени древности, падения с самых неожиданных предметов мебели, прикосновения разной степени случайности. Всё плыло перед глазами, потому что Слава опьянел очень быстро, переливалось цветным калейдоскопом, было шумно и весело. Ровно до того момента,как в дверь не раздался настойчивый стук. — Откройте, это полиция! Слава протрезвел тут же. А вот Гриша, промямлив что-то вроде: "Нахуй мусоров", поплëлся к дверям. Но его мягко остановил Берт, положив обратно на диван, а с полицией вышел говорить Назар, на правах самого старшего и самого трезвого. — Здравствуйте, чем могу помочь? Шумим много? — Пропусти нас, будь добр, у нас вызов на наркотики. Глаза у Назара тут же округлились, напоминая две монеты по пять копеек. — Это какие наркотики? — Марихуана. Пропускать будем? — Типа обыск? — Давай быстрее, а то вызовем подкрепление. Назар шарахнулся от двери, после виновато разведя руками перед хозяином хаты. Роберт припрятал левый паспорт в дырку в кармане. Однако, пошарившись, полиция обнаружила лишь бухих малолеток, и ни намёка на дурь. — Ну-ка, алкашку кто вам покупал? — мент грозно зыркал то на Влада, то на Дашу, но ни тот, ни другая и бровью не повели. — Это мой старший брат был — не растерялся Роберт. — Ну и где сейчас твой старший брат? — В Риге. Он не нам покупал. Самый старый из ментов вздохнул, покряхтел, присел на диван. — Это чё, ложный вызов, получается? — А кто вызвал то? — вклинился в общую беседу Слава. Назар уж было хотел пришибить мелкого, но старик оказался внезапно разговорчивым. — Он хотел сделать анонимный звонок, но мы по голосу подумали, что розыгрыш какой-то от школьников, потребовали фамилию, имя, отчество. Голубин Глеб Геннадьевич вам чем-то знаком? Теперь уже была очередь Славы делать глаза по пять копеек. Да ну? Глеб что, настолько мелочен? — Ой, да конечно знаком! Такого не забудешь — Влад тоже встревает в общую беседу, не то, чтобы по делу, но с небывалой уверенностью. — Голубин наш одноклассник. Крайне странный... Кхм, человек — мрачно дополняет Артём, — Ни с кем не дружит, и видимо, не очень-то и хочет. — Ясно, ребятки, ясно. Я подозревал что-то такое, но надо было проверить —, мент встаёт, подзывает своих ребят к себе жестом. — А теперь, ребятки, мне надо будет вас арестовать за распитие алкоголя в несовершеннолетнем возрасте. Если до этого протрезвели единицы, то сейчас протрезвели все разом. Кроме Гриши, для которого данная ситуация была чересчур обыденна, и Уланса, который спал крепким алкогольным сном. — Михалыч... А может, ну его? Бумажки писать, их родителям звонить... Мент помладше высказал своё сомнение, но старик отмахнулся с усмешкой на сухих губах. — Да ладно вам всем, я пошутил! Отдыхайте, ребятки, мы воспитательную беседу с доносчиком проведëм. Менты вышли, и в целом, больше вреда, чем приглашëнные гости, они квартире не нанесли. — Полный сюр, — заключил Артём. Слава, подойдя к двери в прихожей, чëтко расслышал: — Михалыч, начальнику звони. Его сын нас жопу поднять с дивана заставил, ещё и просто так. На следующее утро Глеб здоровался со Славой, но Слава прошёл мимо него. С тех пор они не разговаривали. — ...ну, в тот день все совсем перестали его жалеть. День рождения человеку чуть не испортил. Слава богу, он там спал уже. Слава закончил свой рассказ, и глянул на Юру. Юра пребывал в ощутимой прострации, а после, несмотря на всё своё красноречие, выдал лишь одно слово: — Пиздец. Между ними повисла тишина, и они молчали вдвоём. Юра облокотился на спинку скамейки, и отчего-то Слава воспринял это как знак подвинуться к нему поближе. Юра был не против. — Ну, Юр, ты сам просил... Я и рассказал. — Да не переживай, ты тут не при чём. Просто, вся эта история... Другим словом не описать. Насыщенная же у вас в городе жизнь! — А у вас в городе что, не такие тусовки? Лучше? Юра посмеялся, потом устремил свой взгляд куда-то вдаль. — Ну, можно сказать и так. Ты лучше скажи, как там шаверма поживает? С обеда ты вроде что-то себе оставил. Слава в ту же секунду дëрнулся, начал шариться по карману. Находка была плачевной: раскисшая каша из лаваша и того, что когда-то было мясом с овощами. Славе ничего не оставалось, кроме как выкинуть эту печальку. Юра положил ему руку на плечо, решил выразить сочувствие: — Ну, не расстраивайся. Давай ты покажешь мне, где берёшь шаверму такую. Сегодня угощаю. — Ой, Юра... — Слава приятно смущëн, — тебе не стоит этого делать, правда, у меня есть деньги... — Ну я сегодня добрый, позволь мне проявить себя с лучшей стороны. — Ладно, позволю... Слава с Юрой идут к ларьку медленно, не торопятся. Юра смотрит заворожëнно и с некоторым опасением, как Слава выделывает трюки на скейте. Слава слушает, как Юра раньше пел в группе, но сейчас предпочитает сольное, "всё так же андеграундное" творчество. Им вдвоём легко, хотя они и не похожи друг на друга издалека. Они подошли к ларьку, и оба продавца за дверцей тут же оживились. — Снова салам, брат! Друга привëл? — Ну, можно и так сказать... Юр, заказывай. — Добрый вечер. Мне, пожалуйста, обычную с говядиной, и... — Юра переходит чуть ли не на шëпот, — Ты какую будешь? Первый продавец понимающе закивал, пока второй срезал говядину. — Другу берёшь? Не переживай, у него тут заказ всегда одинаковый, мы его выучили уже. Угощение в честь своего прибытия в город это правильно! Юра приподнимает бровь. — Откуда же вы знаете, что в город я прибыл? — Ну я же угадал. — Ваша правда. Но всё же, откуда? — По тебе видно, брат, ты не местный. Юра хмыкает. Должно быть, он и впрямь в этом городе инородное тело. — Ваши две шавермы, пожалуйста! Славик ест на лавочке в соседнем дворе, Юра рядом с ним. С одной лавочки они перескочили на другую, но оба не жалуются. — Юра, а где ты сейчас живёшь? Я тут всегда жил, могу проводить. — Не, не нужно. Давай лучше я тебя домой провожу, темнеет уже. Слава смеётся. Вся эта ситуация слишком напоминает первое свидание. Но отчего-то, его снова одолевает приятное смущение. Ему... Нравится такое внимание? Славик решает отшутиться, но не отказаться: — Благодарю вас, мой рыцарь! Несомненно, сегодня ночью я позволю вам защитить меня. — Лады, принцесса, пойдëм. Они идут молча, не зная что сказать друг другу. К сюрпризу Юры, идти до дома Славы здесь всего ничего. — Ну ладно. До завтра. — До завтра. Обменявшись торопливыми объятиями, Слава заходит обратно к себе, поднимается по лестнице, ставит скейт около двери и заходит в квартиру. Мама успела заварить чай. — Славик, это твой новый друг? — Ну... Вроде уже да. Он у нас новенький. — Понятно. Мама не терзает расспросами, лишь спрашивает, класть ли ему мясо на ужин, а Слава выясняет, что вопрос был риторическим. После ужина Славе не спится. Он, закрывая глаза, видит перед собой только Юру. Ему уже кажется, что перспектива увидеть Глеба не так уж и плоха, когда Юра рядом. Тем временем, Юра тоже вернулся домой. Он разувается, но здороваться ему не с кем. Он меняет одежду и устало ложиться на кровать, размышляя о том, что в его гнилой жизни теперь есть лучик света. Теперь ему кажется, что он нашёл смысл.