от лица Йере
Я был разочарован. Это тот еще позор — быть на втором проклятом месте. Это звучит как вызов. Ведь первое так близко, но при этом так далеко. До него смогла достать уже двукратная победительница песенного конкура Евровидение, Лорен. Подкупные судьи не разглядели во мне таланта и не дали дорогу кому-либо новому, а эта старушка уже давно должна была находится в зрительном зале. Я фыркнул и взглянул на стену максимально лениво, как только это было возможно, и зажмурился, что аж после потемнело в глазах. Надо было закурить, но не хотелось лезть за сигаретами. Странное чувство овладело мной, и я не мог пошевелиться. Давайте угадаю, как оно зовется? Лень. В голове смешались языки: финский и английский, местами французский, швейцарский и шведский, иногда и славянский, даже пару русских слов, которые толком понять не мог. Я набрал побольше воздуха в грудь и, крехтя, словно переворачивающаяся с панциря черепаха, лег на бок спиной к двери ливерпульского отеля. Если бы хоть кто то вошел, то я бы расплакался, даже если сама Лорен посетит мои покои. В дверь постучали. Я планировал рыдать, но не стал. Возможно, это изначально не было правдой. Моя пьяная голова не сообразила ничего лучше, чем попытаться промычать: — Войдите. На пороге моего номера появилась Алессандра. Плакать я окончательно передумал. Она вошла. В её руках была бутылка шампанского и два бокала на тонких ножках. Она наверняка выпросила их в баре — в каждом номере тут обычные стаканы. От мыслей о новой дозе выпивки немного мутило, я ведь и так был в стельку пьян, но разве я мог отказать ей? Девушка закрыла дверь, чтобы нас не потревожили все, кому не лень. — Поздравляю с победой! — сказала она радостно, будто сама заняла не пятое место, а первое. Должно быть, она была горда тем, что её место — не последнее. А я был разочарован, что оказался на никчемном втором. — Ага. — не хватало с ней еще и разговор вести до утра и с пьяни не устроить тут не понятно что. Стоит ее как можно быстрее выгнать, но она похоже, совсем не пила, и пришла искренне поддержать. Но она не врач, поэтому особых плодов с этого не будет. — Черт, что ты тут забыла? Ее лицо стало недовольным. Я испугался, что обидел ее. — Я пришла тебя... — она сделала паузу, которая тревожила меня. Алессандра прикусила губу. — …поддержать. Она присела на край кровати, я отодвинулся и вжался в спинку кровати. Слава богу, я переоделся, то ли сам, то ли кто-то помог мне. Сознание было затуманено, а в глазах плыло, так что я даже толком не мог разглядеть сидящую рядом девушку. Похоже, она заметила мой испуг и успокоила свой пыл. Я был не сказано счастлив. — Пить будешь? — спросила она. Между нами теперь стояли два бокала. Она ловко открыла бутылку. — Ты серьезно? — я опять злился, но, заметив снова расстроившуюся Алессандру, попробовал исправить ситуацию. — Извини, но я собственные руки почти не вижу, поэтому откажусь. Она теряла свой запал с каждой секундой, становясь теперь грустной. Было сложно разглядеть её лицо, но я заметил, как она запрокинула голову и поджала ноги. — Черт, Йере, ты выглядишь неважно. — Она налила себе игристого, чуть больше половины бокала, и поставила бутылку на пол. Потом Алессандра наклонилась ко мне и прищурилась. — Я тут мед брата видела по дороге, к тебе когда шла. Ты похоже не один тут на грани. Мне было тошно и голова раскалывалась. От одного запаха алкоголя стало в два раза хуже. Врач бы не помешал, но я бы вытерпел еще немного, не хотелось показывать себя таким перед Алессандрой, с другой стороны в этом не было ни чего такого. Руки онемели и уши подложило. В животе образовался ком. Зачем я пил столько? Я сам знал, что мне будет херово, но при этом соглашался на все, что мне наливали. Что эта за параша была? Похоже, я ненадолго отключился. Алессандра уже начала громко звать врача, Я пытался сказать ей не кричать, но она уже была в коридоре, и не слышала меня. Криси отдалялись, и голова, на моё удивление, перестала болеть. Появились силы дойти до сумки с вещами и отыскать аптечку. — От живота. Нет, не то. — я перебирал таблетки, и думал, не съел ли уже все запасы. Когда я уже был готов сдаться, нашлась последняя. Её мне казалось ничтожно мало, но я верил, что должно стать полегче, я быстро проглотил свое спасение водой из вазы, воду в которой сам недавно менял, и упал на кровать. Наверно подействовало само внушение, но мне и правда стало легче. Мой пустой бокал, так и стоящий на кровати, я случайно сбил, когда ложился. Он, наверное, стоит дорого. Я взял его и аккуратно поставил на тумбу. Я хотел спать, но в голове билась глупая мысль, что вернувшейся Алессандра упадет в обморок, если, увидев меня спящим, подумает, что я умер. Тем не менее, я быстро заснул. *** — То, что я в белом… — донеслось где то рядом. Было сложно разлепить глаза, слова терялись и многое было не разобрать. — не значит, что я — врач. Это был мужской голос, но я не смог угадать, кому из участников Евровидения он принадлежал. Что то знакомое, но точно не то, что я узнал в этом году. года 2 назад? Догадка от меня ускользала. — Ну, а объективно. — Женский голос. Алессандра. Это было сразу понятно -.в порядке? Я попытался промычать, но не вышло. По придавленным местам на матрасе стало понятно, что они оба сидят со мной на кровати. Я, наверно, выглядел по-идиотски. На финал я нанес подводку на глаза, и она, скорее всего, размазалась. Я скопил немного сил и, открыв глаза, попытался разглядеть сидящего парня. Кудрявые короткие темно каштановые волосы, пухлые щеки, самая приятная улыбка на свете. Возможно, мне мерещилось. Возможно, то что было передо мной, это только то, что я хотел видеть, но неужели это он? Джон Мухарремай. Протерев глаза, я понял, что эта правда. Они заметили мое оживление и Джон сразу засиял. — Йере Пеухенен! — он сразу вступил в разговор и энергично, двумя руками, пожал мне руку. Он, по моему мнению, очень забавно разговаривал на английском. — Я обожаю ваши песни! С вами все в порядке, хорошо себя чувствуете? В жизни он оказался словно маленький мальчик, ему было 25, но это не было чем-то удивительным. О чем я вообще говорю? Мне самому 29, и я такой же мальчик, как и Джон. Я, похоже, подвис, рассматривая его. На фото он выглядел по-другому. В реальности он нравился мне больше. Я почувствовал себя немного лучше только от этого. — Ты в порядке? — спросил Джон. — Ох.да, уже получше. — я почесал затылок и показательно зевнул, пока он продолжал наблюдать за мной как за животным в зоопарке. Это сравнение пришло на ум без плохого смысла, просто было непривычно, что меня так разглядывают. — А ну-ка, дыхни. — попросил Джон и пододвинулся ближе, поправив сползшие очки в тонкой, почти прозрачной оправе. Я без пререканий наклонился в его сторону и сделал, как он просил. Я понимал, что несет от меня как от заядлого пьяницы, и я до сих пор не протрезвел. Он усмехнулся. Это звучало как мелодия для ушей: сладкая, словно торт, и мелодичная как опера, уж я-то понимал. — Ты пьян, Йере. — он прикрыл рот рукой и резко поменялся в лице. — можно ведь на «ты»? Я кивнул, и в ответ получил одобрительную улыбку, которая вскружила мне голову. Потом я заметил Алессандру, потягивающую из бокала шампанское и мне снова поплохело, но я лишь громко вздохнул и отвернул голову. Джон возмущено посмотрел на девушку и та виновато опустила бокал. Он осмотрел комнату и взял бокал с тумбы, на которой работал светильник и пошел в ванную, чтобы набрать воды. По дороге к кровати достал из кармана пакетик с порошком и зубами открыл на ходу, высыпал в стакан. Содержимое начало бурлить. Не спеша, всматриваясь в мини вулкан, он передал мне бокал с приятной материнской улыбкой, а я в свою очередь был так им заворожен, что чуть не разлил содержимое бокала. Алессандра молчала. Как-то ревниво, по-своему загадочно даже, меня это насторожило. — Когда растворится, выпьешь. — Он сел на кровать рядом со мной, и стал болтать ногами, в задумчивости смотря в пол. Я наблюдал за ним, сам того не замечая. Когда лекарство растворилось, я выпил кислый раствор. Сначала он даже показался мне вкусным, но пустой гадкий привкус все испортил. Алессандра, попрощалась и ушла, так же внезапно, как и пришла. Я заметил, что она тихо злилась. Мы проводили ее взглядом, и Джон взглянул на меня удивленно, когда она хлопнула дверью. Он встал и достал телефон. Я следил. Он уходит? Он подошел к другому краю кровати и лег максимально далеко от меня. — Уже три часа ночи, меня в сон клонит, а ты как? — Спросил он, повернувшись ко мне лицом. Он положил телефон и сложенные очки на тумбу со своей стороны. Я сидел с бокалом в руке и смотрел в стену обдумывая все, но он меня «оживил». — Наверно. — я начал водить пальцем по ободку бокала пытаясь выдать звук из него, но не получалось. Я похоже грубо ответил, ведь Джон отвел взгляд и, тихо пробормотав «ясно», отвернулся от меня. Мне стало противно от себя самого. Если я пьян, это мне не дает поблажек. Людям все равно не приятно. Что то стрельнуло в моей голове, и я начал тихо петь финскую колыбельную, запомнившийся мне еще с младенческих времен. Наверно, пытался убаюкать гостя:Ninike.Nuku, rakkaani, sulje silmäsi, Nuku, tyttöseni, lintuni, Svetlogolovka, mene nukkumaan, se on hyvä sinulle, Nuku, lapseni. Jumala herättää sinut huomenna.
Возможно, Джон воспринял этого как бред пьяного сумасшедшего, но он повернулся ко мне и слушал. Вряд ли он понял хоть слово, но ему, похоже, было приятно. — Засыпай. — попросил я в требовательном тоне. Но Джон снова усмехнулся и сомкнул глаза, но уже лицом ко мне. Я отставил бокал. Когда я убедился, что Джон уже спит, я неспеша встал. Медвежьей походкой пошел в ванну и посмотрел на себя в зеркало. Мои догадки были верны: я выглядел ужасно. Поэтому я умылся и вернулся. Парень, наверно, сильно вымотался за день, поэтому я не стал его тревожить и просто укрыл уголком одеяла, ведь он лег поверх. Я тихо вышел из номера и безэмоционально побрел по отелю вдоль одинаковых дверей в вестибюль, из которого играла песня. Без понятия, чего я ожидал: встретить кого-либо, утащить еды со шведского стола. При этой мысли я подумал о том, как Лорен везет огромный стол с мешками еды из Швеции и не произвольно ухмыльнулся. Проходя мимо комнаты Алессандры я услышан разговоры, смех и что то не разборчивое.Тьфу. Подсосница. Мужской голос из ее комнаты привел меня в ярость, я поспешил удалится, дабы голова снова не заболела. Джон хорошо разбавил обстановку, он не плох, он даже очень не плох. В последнее время, находясь в Ливерпуле, стресс был постоянно, но Лорен, до финала по крайней мере, и еще Боян были моими спасателями. Похоже, что список пополнился. Мне тут еще надо около недели побыть для разных концертов и интервью, но самое сложное посади. Что тут вообще делает Джон? Он вроде как сказал, что он фанат конкурса. Возможно, приехал просто посмотреть на конкурс на котором сам выступал в 2021 году, либо в крайнем случае, поглазеть на меня. Я был не против. Это приятно. И тут я понял, что забыл телефон. Так и не в комнате даже. Когда я видел его в последний раз? Надеюсь, что он в вещах. На лестнице лампы засветили ярче, и я прищурился. Понял, что не спущусь в таком состоянии. Потом я услышал чей-то крик или плач, и вздрогнул. Что тут происходит? Два человека орали друг на друга. Дверь захлопнулась и сквозняк пролетел по всему этажу. Одной из ссорящихся была женщина. Я пытался определить язык, на котором она кричала, но я плохо отличал шведский от французского, и мало что понял. Я собирался спускаться, когда встретил её, идущую мне навстречу. Наши взгляды пересеклись. Заплаканное красное лицо, темные, почти черные глаза, копна волос цвета горького шоколада. Черная футболка и серая цепь. Лорен. И что она тут делает в слезах? И кто ее выпер с вечеринки, она ведь «звезда вечера»? Я попытался смотаться, но поскользнулся на плитке и заорал на весь город. Я покрывал все и вся десятиэтажном матом. — БЛЯТЬ! — вскричал я, и пытался подняться опираясь на руки, которые сразу скользили назад, а при поднятии таза я чувствовал самую сильнейшую боль. — Йере! — она испугалась и прикрыла двумя руками рот, смотря на меня в упор. Я наверно выглядел нелепо: в серой старой потрепанной майке, черных шортах и тапках с длинными белыми носками. Она подошла, пытаясь помочь, но я начал брыкаться ногами, как конь. Она остановилась и схватилась за лоб. Я прекратил защищаться, понял что ударил ее по лицу. Я, наконец, смог устроится на зад, и начал тянутся с извинениями к лицу Лорен, которая потирала его сидя на корточках. — Простите. — Йере, пожалуйста, на ты. Со мной все в порядке, мы оба перебрали. — ответила та, поднялась и помогла мне. Я снова поблагодарил ее. — Иди к себе. — Лорен подтолкнула меня в коридор и я сразу вспомнил про своего гостя. — да у меня в номере, Джон. Джон Мухарремай. Помнишь такого? Она смотрела на меня непонятливо и я начал напевать мотив его песни. Она подхватила и начала пытаться повторять текст, но ни она ни я не понимали не слова по-французски. — Вот он там спит. Мы вместе рассмеялись. — Тогда иди у меня на диване спи, я не знаю, что тебе еще предложить. — Хорошо. Она вовсе позабыла о своих слезах, иногда втягивала воздух и вздыхала, но мне было неприлично интересно, что произошло там. Но сейчас мы просто шли положив друг другу руки на плечи особо не спеша куда-либо. Из каких-то номеров были слышны голоса, но про комнату Алессандры я промолчу. Захотелось есть, ведь до стола я так и не дошел. — Чем хоть кормили? Девушка как будто взгрустнула. — Не буду я все перечислять, но если одним словом, то в моей стране так не кормят. Мы снова посмеялись. До её номера мы шли бесконечно долго по длинным коридорам отеля, петляя лабиринтами разных корпусов. Атмосфера в воздухе была какой-то напряженной, либо же просто духота сбивала с толку. Наконец, мы вышли в ту часть гостиницы, которая даже визуально отличалась: стены казались светлей, плитка под ногами - аккуратнее и глаже. Будто мы были теперь в другом отеле. Я изрядно устал в пути. Лорен открыла дверь ключ-картой только с третьей попытки. Дверь распахнулась от дуновения ветра в распахнутое окно. Мы оба с наслаждением вдохнули свежий порыв. Лорен повернулась обратно в коридор, посмотрела по сторонам и зашла в номер. Я шагнул за ней. Ночной воздух хорошо выстудил комнату: мы оба покрылись мурашками, оказавшись внутри. В моем номере, выходящем на солнечную сторону, не работал кондиционер, и я страдал от жары. Тут же мне было так хорошо, что я бы хотел остаться подольше... Разуваться я не стал, посчитав, что мои тапки хозяйку не смутят, но тут же поймал на себе осуждающий взгляд Лорен. Я сделал вид, что не заметил этого. Её номер отличался от моего, особенно порядком. Хозяйка, должно быть, хорошо поработала над тем, чтобы у всего здесь было свое место. Мне этого не понять. почему людям нравится жить так аккуратно? Я рассматривал теплый свет ламп, маленькие детали интерьера, стараясь игнорировать повисшее между нами напряжение. Она молчала. Я тоже не знал, о чем говорить. Я подошел к окну, нашарил в карманах смятую столетнюю сигарету и кресальную зажигалку. Та была почти пустая, при попытке прокрутить, на пальце осталась черная полоска. Я все же сумел выжать тусклый огонек, чуть не обжег при этом палец. Потом я закурил, выдыхая дым в окно. Любая одноразка бы сейчас была лучше, но нашлось только это, поэтому жаловаться не на что. От тишины в голову полезли мысли: я чувствовал себя паршиво. Я будто намерено начинал избегать людей, с которыми чувствовал крохи взаимной симпатии. Бросил Джона в своем номере, теперь некомфортно молчал с Лорен. В приступе отвращения к себе, я зажмурился и почесал лоб. — Ты что делаешь? - спросила она достаточно спокойно, меня это взбесило. Черт. Почему? — Не видно? - я даже не обернулся, она, оказывается сидела спиной. — Курю. Сигарета горчила во рту, и продолжать мне не хотелось. Однако неконтролируемый гнев, поднимавшийся в моей груди был хуже этой горечи. Я повернулся, чтобы посмотреть, как она не смотрит. Почему? Потому что я жалок? Потому что я проиграл? Проиграл ей? — Мы ведь в коридоре хорошо общались, но сейчас снова какие-то проблемы. Злость клокотала во мне. Лучше ничего ей не отвечать. Да, так будет лучше. Я вдохнул дым поглубже и выдохнул его в окно. Я мерз, но считал, что должен делать это. — И давно ли ты, - она сделала паузу и продолжила как будто коверкая слова, - куришь? Я, даже стоя спиной, почувствовал ее ухмылку. — Разве это тебя должно волновать? — я огрызнулся и начал подходить к ней ближе. Был ли виной моего поведения алкоголь? Определенно. Я едва ли вспомню об этой сцене утром. Я продолжал гордо молчать, чтобы не вывалить на нее гору ругательств, что рождались в моей голове безо всякой на то веской причины. Нам лучше было поговорить, когда я был бы трезвее. — Нет, просто интересно. Мы ведь только что разговаривали как ни в чем не бывало, что случилось по дороге сюда? - она тоже встала и направилась ко мне. Я шагнул навстречу. Мы столкнулись рядом с кроватью. Не чувствуя в глове ни одной связной мысли, я гранью сознания понял, что возбуждаюсь. наверное, это было на уровне инстинктов. Лорен - красивая девушка. И хитрая. Заманила меня в свой плен, и теперь играла, как кошка с мышью. В её глазах я тоже видел блеск возбуждения. — Я просто не в себе, ты не понимаешь? Мы стояли слишком близко, это заставило меня нервничать. Сам не заметил как мы уже слились в поцелуе, грязном, но тем не менее. Как только прекратили, взгляды наши разошлись. Я направился к двери. -Извини,-бросил я. Я ушел, бросил ее. Как только захлопнул дверь, услышал что то из номера. С чего вдруг мы поцеловались? Порыв эмоций, возможно. Хотя ведь сам раньше хотел этого. Сразу вспомнилось что произошло после первого полуфинала и стало не по себе. Все в голове не укладывалось. Я пошел к себе, решив не обдумывать нечего и принять все как факт.